Солнечные печеньки, или Юбилей Перси Уизли (джен)

22 августа 2001 г

Перси Уизли даже вечером — и в свой день рождения — сидел дома за бумагами: проверял и делал пометки в правилах использования каминной сети. Перси то и дело хмурился, находя новые и новые неточности. Пусть он и сменил сферу деятельности, но остался всё таким же увлечённым перфекционистом.

Немногие знали, что сразу после победы министр Кингсли звал его к себе помощником. Ещё бы: у Перси был внушительный опыт, он превосходно проявил себя, когда помогал восстанавливать порядок после войны — а чем другим, кроме работы, можно было заглушить боль от потери Фреда? Но Перси наотрез отказался от прежней должности. Кингсли быстро нашёл другого помощника — незаменимых, как известно, нет, а Перси ушёл в отдел магического транспорта и старался не меньше, чем в первый год в Министерстве.

Но если когда-то братья шутили, что Перси готов дневать и ночевать на работе, то теперь ночевать он определённо предпочитал дома, где его ждала Одри.

Он знал её ещё по Хогвартсу: встречал на собраниях старост, но более близкое знакомство свёл уже после победы, когда она стала работать в министерской библиотеке. Одри была ровесницей близнецов и однажды случайно разговорилась о них. Потом смутилась:

— Простите, может, мне не стоило вспоминать о вашем брате?

— Нет, — решительно ответил Перси. — Мне нужно было всё это услышать.

Они встречались почти каждый вечер, потом этого стало мало, и он сделал ей предложение руки и сердца.

И сейчас, пока Перси был занят работой над правилами, Одри бесшумно зашла в комнату и со вздохом сказала:

— Солнце моё, хоть в юбилей отложи работу. Если ты ещё помнишь, мы ждём твоих родителей на чай.

— Угу. Сейчас закончу, — пробормотал он, не отрываясь. Страница была уже испещрена красными пометками.

Одри пожала плечами. Потом собрала волнистые белокурые волосы в пучок на макушке, надела поверх просторной клетчатой мантии передник и отправилась на кухню позаботиться об угощении.

Она сделала и раскатала на столе тесто для печенья, а после достала палочку, чтобы трансфигурировать формочки. И тут как раз появился Перси, который тёр пальцами уставшие глаза.

— Это будут солнечные печеньки для моего солнышка, — пояснила с улыбкой Одри, взмахнула палочкой, и трафарет принял форму солнца с лучиками.

— Я думал, оно песочное.

— Нет, солнечное, — возразила она, ловко вырезая из теста печеньки.

Одри часто называла Перси солнцем. Прежде всего — за рыжие волосы и веснушки. А ещё — за удивительную пунктуальность и точность. И за то, что он способен питаться солнечной энергией, — это когда не могла дозваться к столу. Но главным образом потому, что когда она рядом с ним, будто солнце всходило, становилось тепло и светло.

— Думаю, это будет очень хороший вечер, — сказал он.

Одри просияла: Перси когда-то объяснял ей, что праздновать дни рождения не любит, кажется, с тех пор, как ему исполнилось шесть — тогда ему не подарили желанный подарок, потому что Билла надо было собирать в школу, да и близнецы тогда расшалились до невозможности, разумеется, избрав главным объектом для шуток именинника.

— Конечно, будет, — согласилась Одри, отправляя печенье в духовку.

* * *

Сладкие солнышки и чай были готовы, но старшие Уизли задерживались. Перси беспокойно барабанил пальцами по столу в ожидании. Одри убирала палочкой несуществующую пыль в комнате.

Когда минут через десять родители Перси объявились, он встретил их вопросом:

— Вы точно хорошо добрались? Трансгрессия зачастую…

— Просто долго выбирались, — обтекаемо ответил мистер Уизли. — А ты, сын, значит, уже совсем взрослый?

То же самое он спрашивал, когда Перси исполнилось семнадцать, и тот тогда важно согласился, а сейчас даже не сразу ответил:

— Четверть века — это, конечно, немало, но теперь, когда у Од… — он запнулся, потом поправил очки и вдруг закончил: — В общем, я приглашаю вас за праздничный стол.

За чаем было шумно и оживлённо, будто их было не четверо, а гораздо больше. Впрочем, остальные члены этой огромной семьи тоже незримо присутствовали тут, когда о них вспоминали. Перси перечислял всех, кто его сегодня поздравил. И тут миссис Уизли вдруг сказала сыну:

— Да, милый, у нас есть для тебя ещё один подарок.

Мистер Уизли достал из кармана свёрток и увеличил его. Перси с любопытством развернул упаковку и ахнул. Это был… Это был «Набор юного звездочёта» — тот самый, о котором он мечтал в свои шесть, да так и не получил.

Он восторженно, будто сбросил лет двадцать и стал снова любознательным мальчишкой, повертел в руках маленький телескоп, потом посмотрел на карты и книги по астрономии для юных волшебников.

— Вы... — Перси даже осёкся. — Вы до сих пор помните? — спросил он растроганно, переводя взгляд с матери на отца и обратно.

Он встал, подошел к ним и обнял сразу обоих.

— Правда, не знаю, нужен ли он тебе сейчас, — добавила извиняющимся тоном миссис Уизли, но тут вступила в беседу Одри:

— Конечно, нужен. Перси будет изучать астрономию с маленькой Молли.

Возникла пауза. Одри впервые упомянула про ожидаемого ребёнка, но удивление вызвало даже не это.

— Ой, Перси! — воскликнула миссис Уизли. — Вы правда хотите назвать дочку Молли?

— Ещё одно солнышко, — заметил мистер Уизли, улыбаясь.

Перси же серьёзно смотрел на всех присутствующих, потом перевёл взгляд на камин, заваленный подарками и открытками, и на громоздкий свёрток с буквами «УУУ», лежащий рядом с камином.

— Мама, папа. Я слишком много думал раньше, чего недополучил и чего лишился в семье, и никогда не понимал, сколько вы нам всем семерым отдали — тепла, заботы, времени и сил. И я полагаю, что теперь просто обязан брать с вас пример. Одри, на самом деле солнцем в моей жизни являешься ты. И ещё скажу. Я всегда хотел быть важной персоной, но в Министерстве я очень часто слышал фразу «Незаменимых нет». Но если где я действительно важен сам по себе, так это в семье. Только тут все незаменимы.