День рождения (джен)

Солнце в огненной дымке, пеленой покрывшей бескрайнее стеклянное небо, медленно поднималось над Токио. Густые плотные облака, тесно прижимаясь к друг другу, низко плыли над городом и мягко касались спящих высоток. Сумрак медленно растворился в ласковых лучах, оставляя за собой тонкую прозрачную мглу. Туман нежным покрывалом расстелился по застывшим безлюдным улицам, одиноким пустующим паркам, затихшим аллеям и притаившимся в невидимости домам. На проезжую часть вышла снегоуборочная техника. На тротуарах появились дворники с лопатами, расчищающие путь. Красочные афиши и подсветка витрин потухли.

— Хиёри, уложишь меня спать?

— Ты теперь моя, Ики Хиёри…

Голос мягкий и лоснящийся, словно шёлк, льётся полутишиной. Руки осторожно тянутся и почти неощутимо обвивают хрупкую талию. От этого словно током прошибает, а по венам растекается что-то обжигающее. Щелчок. Свет. Трудно совладать с собой. Хочется убить, прикончить. Не своди с ума. Будь ты проклят, теперь я не усну.

Картинка, как рябящая поверхность воды. Капля — и пошли волны. Всё стёрлось.

Хиёри распахнула глаза, в сознании ещё мелькают моменты прошлого дня и висит какое-то неопределённое чувство стыда. Не снись мне, тебя и в жизни много. Юкине раскинулся на постели морской звёздочкой и временами в полудрёме пытался натянуть на себя сползшее одеяло. Выглядело это очень забавно. Ято — напротив, укрылся по пояс и, обняв подушку, тихо спал. Ресницы подрагивали в такт ровному дыханию. Волосы запутались и находились в художественном беспорядке. Чёрные прядки упали на глаза, а самые длинные и непослушные щекотали нос. Мило, мило, но только, увы, ей сейчас не до созерцания спящих друзей было. Хиёри торопливо складывала покрывало и убирала в шкаф. На часах почти семь утра, а школу никто не отменял, да ещё нужно было заскочить домой. Плюс ко всему она яро желала избавиться от развратной, по её мнению, вещицы, что так неплохо смотрелась на ней. Она поздно легла и должна была сразу провалиться в царство Морфея, но Ято, чёрт его подери! Даже после того, как она его всё-таки отчитала и пересчитала ему все рёбрышки, легче не стало. Сон как рукой сняло. Проще сказать, Хиёри промучилась всю ночь бессонницей. Щёки пылали румянцем, в груди буйствовала тахикардия, а мысли о том, что это такое было… Ну разве уснёшь? В отличие от бога, спящего как сурок.

— Уже уходишь? — поинтересовался стоявший у плиты и в фартуке Дайкоку у спустившейся вниз Хиёри.

— Хиёри-и-ин! — на Ики накинулась Кофуку, которая ещё была в пижаме. — С днём рождения!

— Спасибо, — улыбнулась Хиёри, бесполезно пытаясь отцепить от себя Нищебожку.

— Ну тогда хоть чаю выпей и перекуси, — Дайкоку поставила на стол чашку с горячим чаем и тарелочку с небольшой горкой оладьев, политый сладким мёдом. Потом раздосадованно повернулся к плите и прикрикнул на Кофуку, улучившую момент для кражи жареной вкусности прямо со сковородки: — Кофуку, не хватай со сковороды, обожжёшься!

Нехорошо отказываться от таких сладостей, и Хиёри, не удержавшись, задержалась на несколько минут, вкушая вкусные оладьи и попивая ароматный чай. Но время — штука сама себе на уме, и оставалось его всё меньше. Поблагодарив за завтрак, Ики оделась и побежала скорее домой.

— Сегодня в шесть, — крикнула ей вслед Кофуку, энергично махая рукой.

— А что, Хиёри уже ушла? — из приоткрытой двери кухни высунулись два заспанных лица Юкине и Ято. Первый пытался разлепить никак не отходящие ото сна глаза, второй зевал во весь рот, казалось, засасывая весь возможный воздух.

— Уже ушла! Вы бы ещё раньше проснулись! Значит, сами решили праздник устроить, а теперь дрыхнут! — оглушительная звуковая волна Кокки чуть не снесла тех двоих обратно за двери.

— Но ведь всего семь утра, — возразил Юкине, высовываясь из-за спины хозяина.

— Молчать! — под бас Дайкоку сковородка эпично полетела в захлопывающуюся дверь кухни.

— Иногда мне кажется, что ты чересчур суров, — приложив пальчик к подбородку, задумчиво сказала Кофуку, пока оружие чинило разборки.

День пролетел быстро, весело и для каждого по-своему. Для Дайкоку это были обычные хозяйственные будние, что для Ято представляло работу, недостойной его драгоценного внимания. Он же бог, не божественная это работа — ходить по магазинам за покупками и заниматься уборкой. Но Кокки быстро усмерил его манию величия весомым чугунным аргументом, ну а Юкине, как хороший мальчик, спорить не стал, в случае с Дайкоку это просто бесполезно. Кофуку, как самую энергичную, отправили за украшениями для дома и салютами, но после Кокки спохватился, что фейерверк может рвануть прямо в магазине, соприкоснувшись с дурной аурой этой ходячей неприятности. Дайкоку всё же успел вернуть Нищебожку в пределы дозволенного пространства, заставив ту страдать от безделья, ибо что ей в руки не дашь, то жди беды.

К концу дня все остались довольны своей работой. Благодаря Ято и Юкине дом сиял чистотой и порядком, сказалась постоянная подработка по надраиванию туалетов. А ещё больше он сиял оттого, что Кофуку его разукрасила, словно новогоднюю ёлку. Бантики, ленточки, гирлянды, плакаты, флажки и прочая прелесть была повсюду. Бог и его орудие странно косились на всё это «великолепие», почесывая затылки, но под недвусмысленным взглядом Дайкоку согласились, что выглядело всё достаточно красиво. Не обошлось и без кулинарных способностей Кокки, потому что скромный стол с такими же скромными блюдами был накрыт в гостиной. Осталось только дождаться ещё одну виновницу торжества, потому что двое остальных уже присутствовали и порядком надоели остальным своим нытьём, поскольку самая желанная гостья непростительно опаздывала.

— Опаздывает на собственный день рождения, — разочарованно сказал Ято, смотря на часы и складывая мелкоподрагивающие руки на груди.

— Но, Яточка, вы же договорились, что теперь это и ваш день рождения тоже, — напомнила Кофуку их всё-таки состоявшийся вчерашний договор, которые они обсуждали на пути к дому.

— Да, — согласно кивнул Бог Бедствий и запнулся на собственных словах. — Но…

— Может, перестанешь гипнотизировать часы? От этого она быстрее не придёт, а лучше позвонишь ей? — тут же нашёлся Дайкоку.

— Да нет, она не должна была забыть, — отмахнулся от этой идеи бог. — Если, конечно, что-то не случилось.

В руке завибрировал телефон, оповещая о приходе нового сообщения. Ято вздрогнул и открыл раскладушку. Найдя папку «Входящие», он кликнул на только что пришедшее сообщение. Напряжение, повисшее в воздухе, было настолько сильным, что при возможности его можно было бы ощутить всего лишь прикоснувшись рукой. Глаза, быстро переходящие от строчке к строчке, вдруг неожиданно замерли. Ято резко захлопнул телефон и спрятал его в карман.

— Она не придёт.

— Как не придёт? — осевшим голосом спросил вмиг поникший Юкине.

— Родители забрали её на другой конец города… к брату… отмечать день рождения. Она заранее не знала… это был сюрприз… просит прощения за то, что не пришла, — кратко передал суть сообщения бог.

Дайкоку задумчиво смотрел в окно, выпуская белые колечки сигаретные дыма. Юкине насупился, уставившись в одну точку на полу. Даже радостная Кофуку, облачившаяся по случаю праздника в ярко-жёлтое платье-колокольчик с пышной юбкой и чёрным кружевным узором, поддалась общей атмосфере уныния. А сам Ято вкусил весь вкус коктейля смешанных чувств. Досада и разочарование смешались почти в одинаковых порциях с собственной наивностью. Как же он не догадался, что что-то может пойти не так, что у Бога Бедствий не может пройти всё по-нормальному, что у Хиёри есть семья, с которой она в первую очередь ДОЛЖНА отмечать свой день рождения. Но внутри всё равно теплилась надежда, что их день рождения она проведёт здесь, в доме розоволосого гостеприимства и вечно ворчащего Кокки, а теперь она угасла, быстро и бесповоротно. Но зато как потом Хиёри будет извиняться и просить прощения, да-а-а, одной домашней едой она точно не отделается, а ещё потом можно что-нибудь у неё попросить в счёт пропущенного праздника. Что божество захватили чересчур коварные и корыстные мыслишки, Юкине понял по слишком довольной роже хозяина. Секки покривился и покрутил у виска пальцем, но всё же спросил:

— Эй, Ято, а ты чего такой довольный?

Самодовольная гримаса быстро сошла с его лица, уступив место всепоглощающей безысходности. Что-то он слишком размечтался, так недолго схлопотать пару новых синяков. Сейчас от орудия, потом и от Хиёри. Последовательность не важна.

— Ну попробуйте, что ли… Зря я весь день у плиты промаялся, — обратился к остальным Кокки, кивнув на стол.

Юки лениво взял вишенку, украшающую заварное пирожное, и с трудом проглотил её. Ято лишь отрицательно мотнул головой. Ну чтоб вот так просто отказывать от таких вкусностей? На секунду богу показалось, что Дайкоку заставит их всё это съесть, лишь бы ничего не пропало. Ято с трудом сглотнул комок, подступивший к горло.

— Похоже, мы все начали забывать, что Хиёрин всё-таки человек, — Кофуку серьёзно посмотрела на своих друзей. Глаза богини хищно блестели, и взгляд выражал полное беспристрастие. — И она живёт по ту сторону от нашего мира, а здесь она всего лишь гостья.

— Но она же обещала! Это был наш уговор! — вскрикнул переполненный эмоциями Секки, едва не всхлипывая.

— Люди непостоянны. Тем более Хиёрин старшеклассница, во многом зависящая от родителей. И вряд ли она захочет расстраивать их в свой день рождения, — тем временем продолжила Кофуку.

— И именно в наш день рождения, — сокрушённо покачал Ято. Нет, Хиёри ни в чём не была виновата, ни в том, что не смогла прийти из-за неожиданного сюрприза, ни в том, что не знала о планах родителей, и они тоже не были виноваты. Просто бог никак не мог смириться с её отсутствием. Он снова чувствовал себя обманутым, но только не ею, а самим собой и судьбой-злодейкой, в который раз успевшей мастерски обвести его вокруг пальца и оставить ни с чем.

— Какой же ты самовлюблённый эгоист! Хиёри и так слишком много времени проводит с вами, а он ещё чем-то недоволен! — пробасил Дайкоку чуть ли не в самое ухо Ято. — Знала бы она, как цените её внимание! По-моему, она даже иногда забывает о существовании мира живых…

— Эй, я понял! — внезапно вклинился Юкине. — Ему просто жалко денег, потраченных на подарок.

Разгорячённые бог и синки прекратили словесную потасовку и ошеломлённо уставились на Секки.

— Ну, коне-е-ечно, — весело пропел Юкине, разводя руками, — этому жмоту было жаль денег на подарок.

— Чего? Подарок? Да я вообще ничего не покупал, — божество отвернулось, обиженно надув губы.

— Ты насчёт этой голубенькой коробочки? — Юкине потряс её содержимым, самодовольно ухмыляясь.

— Эй, ты где её взял? А ну отдай сейчас!

— Ага, как же, как же!

— Юкине, а ну иди сюда, маленький засранец! Тебя ждёт персональный «подарок» лично от меня!

— Подарок для Хиёрин? Вот уж не ожидала от тебя, Яточка, — мечтательно пролепетала Кофуку.

Дайкоку открылся чудесный вид на весело носящего по всей комнате Юкине, сносящего половину интерьера, мысленно обосновывая, что это здесь не по фэншую, и божества, до кончиков ушей покрасневшего и пытавшегося отвоевать у мелкого подстрекателя заветную коробочку, по пути ещё успевая отпускать вычурный ругательства.

В дверь неожиданно позвонили.

— Кто там? — хрипло спросил Кокки. Кофуку только пожала плечами, поднялась и посмотрела в глазок, а потом взглянула на Ято, поднявшего руки с растопыренными пальцами вверх и носящегося за Секки. Те оставили выяснения личных отношений до лучших времён и сели на места.

— Уж не Бишамон ли пришла поздравить нашего Яточку? — хохотнул Дайкоку, прежде чем Кофуку распахнула дверь.

Но не похожа эта девушка на грозную богиню войны, и не пыталась пристрелить Ято и обменяться с ним «любезностями» при первой удобной встрече. Она была маленькой звёздочкой, способной зажечь всё потухшее небо. На её лице читалось смятение и тревога, даже страх. В руках она держала разрисованный пакет. Дайкоку выронил изо рта сигарету. Юкине удивлённо вскинул взгляд. Кофуку просияла так, словно у неё внутри, по крайней мере, находился завод по производству дорогой подсветки. Такой мощной.

— Ты же написала, что не придёшь, — напомнил её слова Ято и, пользуясь замешательством остальных, умыкнул у Юкине коробочку. — Хиёри…

— Я… я… — Ики затрясло. Что происходит с Ято? Откуда столько холода? Неужели он не рад её видеть? Пакет вот-вот вывалится из рук.

Божество резко наклонилось вперёд, тихо давясь смехом, отчего больше походило на психа, и также резко откинулось назад, осыпав ее сверкающим дождём из конфетти. Ба-бах! Хлопушка в руках Нищебожки рванула сама по себе.

— Ой… — от неожиданности Ики вздрогнула и всё-таки выронила пакет, который как нельзя кстати подхватил Дайкоку.

— Хиёрин! — Кофуку повисла на ней и звонко чмокнула в щёку. — Яточка сказал, что ты не вернёшься.

Хиёри лишь сдержанно улыбнулась. Не рассказывать же, что она в самый ответственный момент семейного праздника потеряла своё тело, упав лицом в тарелку, разве что не с салатом. Очнулась уже у себя в кровати, заботливо укрытая одеялом, и только потом вспомнила про своё обещание.

В ближайшие часы в доме Богини Нищеты воцарилась уютная и дружеская атмосфера. Бог Бедствий и Секки чуть ли не подрались за какое-то угощение и, «трезво» рассудив, отдали его Ики. Ято напился до состояния «нет-нет, я ещё могу связать два слова!», Юкине всеми силами пытался усмирить пыл своего хозяина. Хиёри скромно сидела и улыбалась, слушая разные байки от не более трезвого Кокки, и попутно старалась пробовать всё, что ей клала в тарелку Нищебожка.

— Настало время подарков! — радостно возвестила Кофуку, громыхнув хлопушкой. — Итак, Яточка, Юкине…

Шуршание коробками и пакетами.

— Это от нас с Дайкоку! — перед божеством и орудием возникли две подарочные коробки.

— Не помню такого, чтобы покупал что-то этому бомжу, — язвительно хмыкнул Кокки.

— Спасибо, Кофуку, — поблагодарил Юки, мысленно прикидывая чего ж такого могла подарить ему Нищебожка, что оно до сих пор не рвануло.

— А-а-а, что это такое?! — Ято обалдело таращился на шапочку в форме медвежонка.

— Тебе очень идёт, «малыш»! — Дайкоку со злорадным оскалом выдрал у Ято презент и напялил ему же на голову, подтолкнул к зеркалу, висевшему у двери.

— А это тебе, Хиёрин… — Нищебожка протянула прямоугольную коробку Ики.

— Ой…

— Ути-пуси, — Кокки хихикнул, тиская божество за щёчки, как заправская бабуля своего обожаемого внучка.

— Примерь! — Кофуку живенько вытолкала обескураженную девушку в соседнюю комнату, пока её орудие и божество наслаждались тесным и пьяным обществом друг друга, а Юки рассматривал новенький плеер.

— Что… — только и успела сказать Ики.

И с опаской покосилась на бежевую коробку. И это неспроста, учитывая маниакальное пристрастие Богини Нищеты ко всяким нестандартным штучкам в плане одежды, от которых потом пар столбом из ушей идёт. Чего стоила только та ночная сорочка, которую богиня ей одолжила на ночь! Хиёри вздохнула, зажмурила глаза и сняла крышку с коробки. Не обижать же в конце концов Кофуку. Ики осторожно открыла один глаз, ожидая в качестве подарка по меньшей мере набор эротического белья в стиле «две верёвочки, а посередине тряпочка», но тут, к счастью или к сожалению, Нищебожка не оправдала её «надежд». На красном бархате лежало воздушное белое платье. Девушка удивлённо вскинула брови и потянулась к нему. Мягкое на ощупь, нежное, украшенное маленькими бутонами розочек.

— Пусти! Пусти! Пусти меня! — верещал Ято, отчаянно махая руками и пытаясь высвободиться из совсем не дружеских объятий Дайкоку.

— Утю-тю, — ухмыльнулся Кокки, обдав божество знатным перегаром и схватив его за нос.

— Убью! Убью!

Юкине при виде этой картине корчился в приступе хохота на полу, до тех пор пока не вернулась Ики. Платье было чуть выше колен, с пышной юбкой, и изящно облегало талию Ики.

— Хиёрин! — Богиня Нищеты подскочила к ней. — Ты прекрасна! Ну-ка…

Она ловко обошла Ики, осмотрев её с пят до головы.

— И всё же у меня восхитительный вкус! — довольно заключила Кофуку, а потом обратились к своему синки: — Что скажешь, Дайкоку?

Он отвлёкся от тисканий, уронив брыкающегося Ято на пол, просиял и показал большой палец в знак одобрения. Ики смущённо улыбнулась и кивнула. Бог Бедствий сдул упавшие на глаза прядки волос и посмотрел на подругу. Едва ли он мог поспорить, что она — прекрасна. В общем-то за него всё сказали его полыхнувшие краснотой щёки. Но не сколь внешность завоёвывала внимание бога, сколько сама Хиёри. Её такое же взволнованное и порозовевшее лице, неуверенность, иногда строгость и безмерная доброта, что светом льётся из её души.

— Красиво, — завороженно произнёс Юки, из-за чего подруга ещё больше смутилась.

Кокки уже начал играть желваками по поводу пускания слюней на пол, но Яточка свято телепатически оправдывал это тем, что они же их и мыли. Главное, чтобы до Дайкоку сигнал дошёл.

— С днём рождения, Юкине, Ято! — Ики решила долго не мешкать и хоть как-то переключить всеобщее внимание с себя, вручив им по свёртку, а Бога Бедствий ещё и выпроводив в соседнюю комнату.

Карманных денег на завтраки ей вряд ли бы хватило на покупку чего-то стоящего, а на спасший бы ситуацию хэндмэйд не было ни времени, ни идей. Кто бы мог подумать, что положение спасут родители, выделившие солидную сумму дочери на погулять с подругами после школы до официального празднования. Хиёрин долго и нудно бродила по магазинам, не зная куда податься, а время неумолимо уходило. Всё казалось не тем, что нужно, не тем, что хотелось бы подарить близким друзьям. Если с подарком для Юкине она определилась почти сразу, то с нахальным голубоглазым божеством дела обстояли куда сложнее. Носки с ананасами? Учитывая чудаковатость Ято, было бы символично. Кулинарная книга народов мира? Это больше бы сошло для Дайкоку. Подарочный набор для душа? Обитатели того берега вообще моются? Совсем отчаявшись, она выскочила из торгового центра и наткнулась взглядом на витрину магазина напротив. Подарить одежду? Кощунственно! Но у Ято же должно быть что-то своё? А вдруг ему не понравится?

— Хиёри, это слишком дорого… — поражённо произнёс Юкине, растерянно смотря то на чёрно-«огненный» скейтборд, то на Ики.

«Ещё как!» — хотелось сказать ей, потому что выторговать хотя бы небольшую скидку оказалась задачей нелёгкой, однако вслух она сказала лишь:

— Да нет, что ты, пустяки… У отца друг как раз держит магазинчик, он сделал хорошую скидку!

Иногда бессовестно врать так легко. И ложь слетает с губ настолько быстро, что не оставляет времени задуматься над ней. А Юкине думает, что не оставит это непростительное расточительство просто так.

— Ох, Яточка, — воскликнула Кофуку, когда тот покинул импровизированную гардеробную.

Сбросив с себя буквально приросший к телу костюм закоренелого обитателя подъездов и других сомнительных мест, Ято будто стал таким обычным, более близким, непохожим на себя, словно это не он — обитатель Дальнего берега, Бог Бедствий, рассекающий своим синки аякаши, преследуемый запахом крови, тлеющей на руках. Красная клетчатая рубашка и синие джинсы, в дополнении чёрные подтяжки — ничего особенного. Зато Ято — был особенный. Смущённый, с алеющими щеками и по-детски сам не свой.

— Хм… — Кокки заинтересованно обернулся на вздохи своей богини и, пустив облачко дыма, усмехнулся: — Хоть на человека стал похож.

Ято со злостным взглядом воззрился на Кокки, но тот отвернулся, не подозревая, что в него мечут гром и молнии. «Подошло», — подумала Ики, с тайным ликованием в душе. Кофуку тоже оценила подарок подруги, подмигнув ей. Божество завороженно смотрело в зеркало. Однако мимо себя. На неё. На ту самую радость, скрытую на дне глаз. То ли он слишком долго смотрел, то ли Ики почувствовала, что что-то не так, и на её лицо проступило смятение и сожаление.

— Тебе не нравится? — с волнением спросила она.

— А… Нет-нет, — Ято обернулся, в протестующем жесте вскинув жесте. — Мне очень нравится, правда. Чудесно. Спасибо, Хиёри…

Его почему-то хватает только на это. Никакие слова всё равно не выразят разливающееся внутри пьянящие чувства тепла и нежности. А руки как назло обнять отнимаются. «Бестолочь ты», — с досадой думает бог.

— Я рада, — Ики улыбается искренне и ничего ей больше не нужно.

— Ой, какие вы милые! — промурлыкала Кофуку, под один локоток схватив Хиёри, а под другой — Ято. — И так смотритесь вместе, как влюблённая парочка!

— Чего?! — одновременно вскрикнули Ято и Хиёри, также синхронно заливаясь краской и пытаясь высвободиться из цепких объятий.

— А покраснели-то как!

— Не обращайте внимания на мою божку, она малость дурновата, — добродушно сказал Дайкоку, заключая в объятия расфантазировавшуюся Кофуку. — По моему мнению, такая прекрасная девушка, как Хиёри, никогда бы не досталась этой ошибке природы.

— Что?! По-твоему, я настолько плох?! — забыв про всякое смущение, гневно завопил Бог Бедствий, а Ики всего лишь оставалось стоять в стороне и растерянно улыбаться.

— Это я ещё вчера не припомнил! — хмыкнул Юкине, гордо выпятив грудь колесом и задрав нос.

— А что было вчера? — спросил Кокки, удивлённо вскинув брови и глянув на Нищебожку, пока Ято лихорадочно думал, с какой руки будет сподручней всыпать Секки.

— Ничего, — хихикнула Кофуку, кокетливо прикрыв рот ладошкой.

Юкине, улучив момент и вывернувшись из-под хозяйского кулака, вручил Хиёри небольшой свёрток, а потом просто утонул в объятиях подруги. Бог Бедствий завистливо отвёл глаза, рассматривая клетку на ткани рубашки. Внутри вдруг как-то всё потяжелело, заныло и сжалось. Ерунда всё это, конечно. Но люди вкладывают в неё слишком много смысла, поэтому даже богов она не может не волновать, а такого бестолкового и запутавшегося, как Ято, и подавно. Чёрт, эта забота о нём. Просто убивает, как можно так. Выворачивает душу наизнанку. Чувство счастья обдирает рёбра, не оставляет ни одного живого места, когда она так близко. Всегда…

— А как же мне сделать тебя счастливой…

— Сделать меня счастливой? — удивлённо переспросила та.

Ято не заметил, как невольно произнёс мысли вслух, только понял, что отнекиваться поздно.

— Вот. Это пока всё, что я могу для этого сделать, — все с любопытством уставились на нежно-голубую коробочку с аккуратным белоснежным бантиком, осторожно протянутую Хиёри.

Раскрытая ладонь. Будто отдаёт себя, отдаёт то, что осталось от него. Ему кажется, что кожа медленно плавится, беспощадно жжётся. «Ну же, забери, я не могу больше страдать в неизвестности». Изумлённая Хиёри с трепетом берёт подарок, и бог чувствует смутное облегчение. В руках у Ики оказывается тонкая серебряная цепочка с кулоном, украшенным синими камушками.

— Открой, — тихо шепчет Ято. Он отчего-то прикрывает глаза рукой, но пристально смотрит.

Ики послушно открывает его и замирает. Три фотографии. Три истории, изменивших жизни, наполнивших их смыслом куда больше, чем до. Какая-то невероятная случайность, построившая шаткий мостик между двух миров. Цепочка совершенно случайных событий, но почему-то так светло на душе становится. Ики думает, что её мир был бы безмерно скучен и однообразен не будь этих двоих. Её бы сердце разошлось по швам.

— Ой, даже и Владыка, — Хиёри пытается не заплакать от раздирающих чувств и часто моргает.

«Если бы не он, ты бы сейчас здесь не сидела…» — проносится в голове у бога, и он нервно сглатывает эти неприятные горькие слова. Кулон — не подарок, по сути безделушка. Ничтожная попытка запечатлеться в её памяти дольше, чем может. А в груди щемит от собственного бессилия и ничтожности. Но Ики порывисто стискивает загоняющегося Ято, вспугивая его дурные мысли, словно стаю диких птиц. Он задыхается на вдохе, сначала не в силах что-то предпринять, а потом боязливо смыкает руки у неё на спине, кладя голову на плечо. «Я тоже постоянно хочу тебя обнять, будто ты исчезаешь, а не я».

Одно объятие, поделённое на двоих, отпечатывается в них надолго.

Боги — не люди, и дня рождения у них нет. Но как много они придают значения мелочами, которые строят их мир по-другому, раскрашивая его в оттенки эмоций и чувств.

Счастливая Ики Хиёри не против, что пьяный Ято спит у неё на коленях, а Юкине дремлет на плече. Кофуку обнимает её за плечи, Дайкоку ставит фотоаппарат на таймер, а сам, чертыхаясь, подскакивает к своей божке и улыбается до ушей, потому что у Бога Бедствий нарисованы на лице кошачий носик и усики.

У счастливой Ики Хиёри мир окрашивается в бесконечно синий.