Тройное шоколадное мороженое как способ сохранить мир (гет)

В комнате было ужасно холодно. Если бы Гермиона осознавала это, она тотчас же задалась бы вопросом, что случилось с ее термостатом. Но она как загипнотизированная смотрела на разворачивающуюся перед ней картину. От удивления её глаза расширились настолько, что было совершенно непонятно, как они удерживаются в таком положении. Гермиона не могла отвести взгляда от ужасных картинок на стене.

Никогда ещё она не вела себя так непосредственно и ветрено. Она же не ребёнок, она взрослая девушка. И это её пугало. Что с ней было не так? Почему, во имя доброго Мерлина, она так себя вела? Однако она не была уверена, хочет ли знать ответ. Какое проклятие могло заставить её поцеловать бывшего парня, а затем разрушить Пизанскую башню?

Гермиона зачарованно смотрела, как Рон обнял её и поцеловал. От увиденного тепло разлилось по ее телу, она вздрогнула, вспомнив, каково это — находиться в его объятиях, прижаться к его груди, целовать его. Их губы идеально попадали в такт, словно были созданы для того, чтобы целовать друг друга. Это то, что она помнила.

Она должна была признать, это был хороший поцелуй. Никогда раньше Гермиона не видела со стороны, как Рон ее целовал, но сейчас она поняла, почему ей это так понравилось. Это не был небрежный или грязный поцелуй. Это выглядело тепло и очень страстно. Поцелуй был похож на прощальный поцелуй из «Ромео и Джульетты» или на поцелуй перед долгим расставанием. Это был не просто поцелуй, а поцелуй, который может уже никогда не повториться.

Гермиона потянула одеяло на себя. Она наблюдала, как сама оттолкнула Рона, как он отшатнулся с выражением полного замешательства на лице. Ей было неприятно осознавать, что она послужила причиной его печального и подавленного вида. Гермиона больше не хотела причинять ему боль, совсем нет. Она чувствовала, что он достаточно пострадал.

Затем в ее сознании возник образ Рона, который целует Алиссу. Воображение тотчас же нарисовало картину её разрушенной гостиной, а низ живота скрутило от чувств отчаяния, безнадежности, бессмысленности пролитых слез. Ей захотелось свернуться калачиком, никогда больше не разворачиваясь. Она представила себя похожей на того ребенка, которого Гарри описывал в своих видениях на станции Кингс-Кросс, когда чуть не умер.

Гермиона почувствовала, как слезы медленно текут по её щекам. Она снова повернулась к Джинни — только та могла ответить на ее вопросы.

— Что со мной случилось? — спросила Гермиона. Ее голос не показывал всего отчаяния. Она задала вопрос даже более спокойно, чем рассчитывала.

— Ободряющее заклинание, — сказала Джинни, не поднимая глаз.

— Кто наложил его на меня? — бесстрастно спросила Гермиона.

— Рон, — Джинни подняла глаза. — Ты была очень напряжённая, и он хотел, чтобы ты расслабилась.

— Почему я так себя вела? — Гермиона удивленно подняла глаза.

— Ободряющие чары не могут заставлять человека вести себя иначе, они должны были сделать тебя более веселой и только! — Джинни указала на кусок стены, на котором только что они наблюдали свидание в Италии. — Вспомни, что было в самом начале, — сказала она.

Гермиона приехала в Италию, потом пошла в ... бар. Ее лицо побледнело.

— О, нет! Ободряющие чары, смешанные с алкоголем, могут привести к потере знаний, опасным, резким или ужасным идеям, а также к другому спектру эмоций, помимо «веселого», которые умножаются, чтобы создать очень эмоционально заряженного человека.

— Будто скопировано из «Стандартной книги заклинаний» за третий курс, — ответила Джинни, подражая интонации Снейпа.

Гермиона взглянула на нее.

— Ещё Рон усилил чары, — добавила Джинни.

Гермиона молчала. Она долго сидела на кровати, не двигаясь. Джинни смотрела на нее с тревогой.

— Гермиона? — наконец сказала она.

Услышав своё имя, Гермиона выбралась из кровати быстрее, чем Джинни когда-либо видела, и направилась к двери.

— Куда ты собралась? — закричала Джинни, выбегая за ней из комнаты.

— В камин! — ответила Гермиона.

— Зачем?

— Потому что, если я соберусь аппарировать, то, скорее всего, расщеплю себя.

— Гермиона, куда ты идешь? — Джинни догнала подругу.

— К вам, — лаконично ответила Гермиона.

— Зачем? Ты хочешь убить моего брата?

— Нет, — сказала Гермиона, набирая горсть летучего пороха. — Я собираюсь извиниться.

Джинни несколько секунд стояла с открытым ртом, словно ожидая, что Гермиона рассмеется и закричит: «Шучу!» Однако, когда стало очевидно, что Гермиона не шутила, Джинни сразу же начала протестовать.

— За что извиняться? — недоверчиво спросила она.

— Ну, когда он поцеловал меня, он просто выполнял мою волю. Я попросила его поцеловать меня. А ещё он починил башню. Он просто поступил правильно.

— Да, но он наслал на тебя чары, от которых тебе хотелось "исправить" башню! Как ты можешь просить прощения?

— Ты бы предпочла, чтобы я злилась? — спросила Гермиона.

— Нет, но...

Гермиона шагнула в камин и направилась в квартиру Джинни.

— Гермиона? Что ты здесь делаешь? — спросил Гарри, сидевший на краю дивана.

— Мне нужно увидеть Рона.

Гарри встал с дивана и бросился к лестнице.

— Не убивай его, Гермиона! Он действительно сожалеет!

— Пропусти меня, Гарри, — Гермиона попыталась оттолкнуть его.

— Гарри, пропусти её. Гермиона не хочет убивать Рона. Она хочет извиниться, — слегка саркастичным тоном сказала Джинни. Гарри странно посмотрел на Гермиону.

— Извиниться? — тихо переспросил он, словно не поверил в услышанное.

— Третья дверь слева, — напомнила ей Джинни.

— Точно, — сказала Гермиона.

Она побежала по ступенькам, перепрыгивая через одну. Войдя в комнату, Гермиона увидела, как Рон, прижавшись к стеклу, смотрел на звёзды. В комнате было темно, и только фигура Рона выделялась возле окна. На мгновение Гермиона затаила дыхание, глядя на залитое лунным светом лицо Рона.

— Рон, — мягко сказала она, не зная, с чего начать.

Он повернулся к ней.

— Привет, — наконец удивлённо ответил он.

Некоторое время оба стояли молча, а потом заговорили одновременно.

— Мне очень, очень жаль, Гермиона, я не хотел, чтобы все это произошло. Это было так глупо, но, без обид, своим поведением ты не делала жизнь проще, и...

— Послушай, Рон... — и оба замолчали. В комнате воцарилась звенящая тишина.

— Гермиона, я ...

А потом Гермиона подбежала к Рону и поцеловала его прямо в губы. Он ответил ей сначала медленно, словно не веря в то, что сейчас происходит, затем с большим нетерпением, возбуждённый ее появлением. Гермиона чувствовала волнение Рона, ведь она целовала его по-настоящему, находясь в здравом уме, а не потому, что была под чарами. Однако, когда Рон углубил поцелуй, Гермиона прервала его и отступила на шаг. Рон озадаченно посмотрел на неё и тоже сделал шаг назад.

— Зачем это всё было? — прошипел он.

— Это были мои извинения, — Гермиона ответила так же жестко, как и раньше. — Я чувствовала, что ты заслуживаешь поцелуя. Но надеюсь, ты насладился этим, Рон, потому что другого ты, возможно, никогда не получишь.

Рон нахмурился, глядя на Гермиону, его рука подсознательно прижалась к губам, словно ловя последние остатки поцелуя.

Гермиона направилась к выходу. Оказавшись возле двери, она обернулась.

— Знаешь, я все еще злюсь, — сказала она. — Ты сделал меня полной идиоткой. Раньше я была убита горем. Мне было безнадежно грустно. Но теперь, Рон, я зла. Так что следи за своей спиной.

Говоря это, Гермиона осознала, насколько зла. На Рона, на игровое шоу, на Флитвика за то, что научил их этому проклятому заклинанию, и... на себя.

Она потратила слишком много времени на слезы. Это не похоже на нее. Она не была отчаявшейся девушкой, она была умной, уверенной и независимой Гермионой Грейнджер.

Пусть она потеряла кого-то, кого любила с одиннадцати или двенадцати лет, пусть она вела себя как идиотка, но все это должно измениться. Впервые за долгое время она уверенно вышла из комнаты.

Улыбнувшись, она прошла мимо шепчущихся Гарри и Джинни, и направилась к камину. Затем она обернулась и, широко улыбнувшись и не обращая внимания на удивленные лица своих лучших друзей, аппарировала домой. Тот факт, что она не расщепилась, заставило Гермиону почувствовать себя значительно лучше, чем раньше.

* * *

Пронзительный крик доносился во все окна домов. Соседи нетерпеливо выглядывали на улицу. Чего они не могли никак представить, так это того, чтобы заглянуть в спальню в Перьевом переулке, дом 456, где в это самое время кричала Гермиона Грейнджер. Можно было подумать, что она увидела Пожирателя смерти, выходящего из её камина, или возродившегося Волдеморта. Возможно, она услышала, что ее собираются убить, или увидела, как кого-то замучили до смерти. Однако то, из-за чего она кричала, было намного, намного хуже.

— Ночной клуб! — как не в себе кричала Гермиона. — Концерт «Странных сестер» в ночном клубе?

Джинни утвердительно кивнула, не оставляя Гермионе надежды, что она ослышалась. Стул в другой части комнаты загорелся.

— Aquаmenti! — Джинни погасила начинающийся пожар, затем снова повернулась к Гермионе, которая словно не заметила небольшого всплеска своей магии. Она всё ещё сжимала в руках книгу, которую читала, когда Джинни выскочила из камина и объявила, что Гермиона отправится с Роном в ночной клуб. Там пройдет следующее свидание «Идеальной пары».

Гермиона пролежала в постели весь день, ожидая, когда Джинни сообщит новости о следующем свидании. Теперь она хотела, чтобы Джинни вернулась обратно и забрала с собой эту дурацкую идею.

— Гермиона, — сердито начала Джинни, — пожалуйста! Сконцентрируйся и держи под контролем свою магию!

Однако Гермиона этого тоже не слышала. Она глубоко дышала, пытаясь осознать тот факт, что через четыре часа Джинни заставит надеть её какое-нибудь развратное платье, которое, скорее всего, мало что будет прикрывать.

— Эй, Гермиона, пожалуйста, послушай! — взмолилась Джинни. Когда её подруга не ответила, она начала теребить бахрому своего лаймового топа, не зная, как сообщить следующую новость. — Гермиона, я выбрала тебе платье! — Джинни ещё раз попробовала достучаться до подруги.

Очередной громкий крик эхом разнесся по дому.

— Клянусь, все не так уж плохо! — сказала Джинни. — И ты говоришь, как десятилетний ребенок из маггловского фильма о конкурсе красоты, который я смотрела.

Это привлекло внимание Гермионы.

— Да, если я пойду в ночной клуб, мне придется смотреть, как люди танцуют стриптиз, как в том проклятом фильме!

— Это ночной клуб, Гермиона, а не стриптиз-клуб. Все, что тебе нужно делать, это танцевать.

Гермиона застонала, зарывшись лицом в подушку.

— Гермиона, вставай, — мягко сказала Джинни. — Пожалуйста!

— Нет, — отозвалась Гермиона.

— Гермиона, вставай, пожалуйста! — повторила Джинни чуть более настойчиво.

— ПОДНИМАЙСЯ, ГЕРМИОНА! — закричала она, когда не получила ответа.

Но Гермиона всё ещё не сдвинулась с места. Тогда Джинни решила использовать тяжёлую артиллерию.

— Если ты не встанешь и не позволишь мне одеть тебя и накрасить прямо сейчас, я пойду домой и заставлю Гарри сделать мне ребенка сию минуту, а затем отменю свадьбу и заставлю тебя рассказать обо всем этом моей маме!

Гермиона выскочила из постели и направилась в ванную, Джинни последовала за ней.

— Оделась?

— Сделано, — промолвила Гермиона, разглаживая ткань чёрного облегающего платья с короткими рукавами, в которое Джинни нарядила её, использовав ту же угрозу, что и раньше, когда пыталась вытащить Гермиону из постели.

— Нижнее белье?

— Да, Джинни.

— Соединим подводку и смоки айс?

— Возможно, э-э-э... Я думаю, так.

— Сделано. Неудобно в туфлях на высоких каблуках?

— О, да! — Гермиона проворчала.

— Великолепно, — произнесла Джинни, нежно разглядывая наряд.

Только она принялась за прическу Гермионы, взяв прядь её волос в руки, как увидела, что к окну прилетела сова с розой. Джинни подбежала к окну и, забрав цветок у птицы, передала его Гермионе.

— Радоваться, веселиться! — она усмехнулась, когда роза засветилась синим, и Гермиону унесло от нее в ночной клуб.

* * *

Обычно Рон Уизли избегал всего, что связано с танцами. Он не был изящным и гибким. Сегодня в этом клубе с громкой музыкой Рон не чувствовал себя в своей тарелке. Он сидел в самом углу бара, ощущая себя с каждой минутой всё более неловко, словно ожидая подходящего момента, когда можно будет сбежать.

Он вглядывался в толпу, пытаясь увидеть кого-нибудь из своих знакомых, но никого знакомого здесь не было. Спустя время он ещё раз осмотрел клуб и увидел Гермиону, идущую к нему. Она опустила голову и скрестила руки под грудью, пытаясь скрыть свой наряд.

К несчастью для неё (но к счастью для Рона), это только больше подчеркивало её декольте, поднимая грудь выше, чем любой бюстгальтер пуш-ап.

Улыбаясь, Рон сделал глоток безалкогольного тоника и направился в сторону Гермионы. Она не была такой спокойной и расслабленной, как хотелось бы ему.

— Привет, — сказала она, садясь за барную стойку. Рон заметил, что в толпе ещё несколько мужчин смотрели на неё с большим интересом.

— Привет, — Рон ухмыльнулся, отворачиваясь от мужчин, которые до этого провожали Гермиону взглядом, и пытаясь всем видом показать, что Гермиона принадлежит ему.

— Одно сливочное пиво, пожалуйста, — сказала Гермиона уставшим голосом. — Что ты пьешь?

— Тоник со вкусом лайма, — гордо сказал Рон.

— С джином? — спросила Гермиона, отпивая глоток.

— Нет... — сказал Рон. — Безалкогольный.

— О, я впечатлена, — саркастично ответила Гермиона.

— Я стараюсь не пить, иначе становлюсь неконтролируемым.

— С кем не бывает, — Гермиона вздохнула. — У моей двоюродной сестры Лауры был период, когда она пила только алкоголь, пока её друзья не вмешались и не сказали ей, что она слишком много пьет и что ей пора прекратить это.

— Ой, — сказал Рон, не зная, что ответить на эту историю. По правде говоря, он даже понятия не имел, что у Гермионы есть кузина Лаура.

— Однако, — сказала Гермиона более деловым тоном, — если ты хочешь сливочного пива, я не буду возражать. Я думаю, ты можешь позволить себе расслабиться.

— Ладно, — сказал Рон, становясь с каждой секундой веселее. — Одно сливочное пиво, — он сделал заказ и повернулся к Гермионе: — Почему ты позволяешь мне развлекаться?

— Потому что я слишком устала, чтобы придумывать, почему тебе не следует этого делать, — призналась Гермиона. — Я все утро лежала в постели и читала учебники и на удивление устала.

— Ну, ты хочешь...

Вопрос Рона был заглушен громким криком толпы. Он обернулся и увидел, как на сцену выходят "Странные сестры". Он наморщил нос, так как не являлся большим поклонником группы. Ему было интересно, почему все остальные так фанатели от них. Рона раздражали "Странные сёстры", а их тексты были бессмысленными. Тогда Рон понял, что в этом он очень похож на Гермиону.

— Я ненавижу эту группу, — простонала Гермиона, помешивая сливочное пиво. — Почему их называют "Странными сестрами"? Потому что все они мальчики с необычно длинными волосами?

— Я знаю, — Рон кивнул.

Оба хмуро посмотрели на группу. Потом они удивленно взглянули друг на друга и засмеялись. Гермиона отпила глоток сливочного пива и отодвинула стакан.

— Хочешь попробовать снова стать друзьями? — быстро спросила она.

— Друзьями? — переспросил Рон необычно высоким для себя голосом.

— Ну, мы были ими на протяжении многих лет нашей жизни. Думаю, можно попробовать еще раз. Нет закона, по которому мы должны ненавидеть друг друга после расставания, верно?

Это было совсем не то, ради чего Рон шёл на это шоу, но решил, что это может стать началом их новых отношений.

— Конечно, — он согласился. — Друзья.

Гермиона выглядела намного веселее, поэтому Рон решил не добавлять: «С продолжением?»

— О, милый Мерлин, — сказала Гермиона, схватившись за голову. — Если я собираюсь проснуться завтра утром с сильнейшей головной болью, я тоже могу повеселиться. — Она повернулась к бармену: — Два огневиски, пожалуйста.

Один стакан она оставила при себе, а другой протянула Рону.

— За дружбу, — произнесла Гермиона.

— За дружбу, — повторил Рон.

Чокнувшись, они выпили огневиски до дна.

* * *

Громкий крик доносился из дома на улице Уолш. Все жители застонали, схватившись за головы и глядя друг на друга за завтраком. Однако ни у кого не болела голова от крика так, как у Рона. Он тут же проснулся и выругался.

— Что, черт возьми, происходит?

Крик раздался прямо возле него. Рон посмотрел налево, где был источник шума. Гермиона лежала на кровати рядом с ним с широко раскрытыми от шока глазами. Она натянула на себя одеяло и отодвинулась.

— Рон? Рон? Что произошло прошлой ночью? Почему я в твоей постели? Что произошло прошлой ночью? Что мы сделали? — Гермиона всё ещё не могла понять, как здесь очутилась. Рон, мы...

— Я не знаю! — воскликнул Рон, все ещё держась за голову.

Гермиона выругалась, откинувшись на подушки. Она посмотрела под одеяло: помимо того, что с неё были сняты туфли, её наряд остался нетронутым.

— Я так не думаю, — Гермиона облегченно вздохнула. При ее вздохе Рон также убедился, что был полностью одет. Они оба сидели так несколько мгновений, затем Гермиона встала с кровати и попыталась надеть правую туфлю, прыгая по комнате в поисках своего пальто.

— Что происходит? — спросила Джинни, врываясь в комнату. — Я слышала чей-то... крик, — Ее глаза расширились при виде Гермионы.

— Я ищу свое пальто! — сказала Гермиона, игнорируя выражение лица Джинни.

— Оно на спинке стула, — подсказала Джинни, указывая на нужный предмет мебели, и попятилась из комнаты. Гермиона схватила пальто и направилась к двери.

— Пока, Рон, — сказала она, закрывая его комнату. Затем она бросилась вниз по лестнице на кухню, где Гарри и Джинни пили кофе. Оба выглядели обеспокоенными.

— Ни слова, ничего не произошло, — грозно произнесла Гермиона. — Я надеюсь, — шёпотом добавила она.

— Доброе утро, Гермиона, — машинально сказал Гарри. Джинни вздохнула, затем приложила руку к голове, как будто не могла вынести слов своего жениха.

— Пока, Гарри. Пока, Джинни, — сказала Гермиона, надевая левую туфлю и выскакивая из кухни. Вернувшись домой, она заварила себе чая и рухнула на диван. Гермиона поклялась никогда больше не ходить в ночной клуб.