Ведьма должна быть сильной (гет)

Я мало что помнила о прошлой жизни. Только череду образов, которые были столь близки сердцу: мама, младшая сестрёнка, любимый жених и перспективная карьера. Всё могло ещё вполне сложиться, и я бы умерла в окружении внуков, а то и правнуков, если бы не мой характер. Обострённое чувство справедливости — не самая лучшая черта, которой следует обладать следователю полиции.

Последнее и самое чёткое воспоминание — воспоминание о моей смерти. Только певцы и поэты способны её воспевать и придавать ей некий флёр романтичности. В моем же случае всё было очень больно и некрасиво. Я воспарила над своим изломанным телом и успела подумать лишь о том, сколько бы я ещё могла всего сделать, но не срослось. А после меня поглотила темнота.

Первое, что я почувствовала, — это боль, настолько сильная, что захотелось умереть ещё раз. Мысли казались больше похожими на желе, настолько они были тягучими. Хотелось вдохнуть, но воздух с трудом проникал в лёгкие. И я закричала. Где-то на периферии удалось расслышать женский голос:

— Поздравляю, миссис Блэк, у вас девочка.

Тогда я ещё не понимала, что эта девочка — я. Мне просто хотелось есть и спать. А все люди для меня казались не более чем расплывчатыми пятнами. Да и не интересовали они меня особо.

Единственное, что приносило радость, — это редкие объятия матери. Когда зрение стало нормальным, мне наконец удалось разглядеть её. Молоденькая, ещё совсем девчонка, красивая какой-то мягкой и особой красотой. Во всяком случае, она никак не походила на тех уродцев, что меняли мне пеленки и кормили. У неё были очень нежные руки и самая солнечная в мире улыбка.

Отца же впервые я увидела, когда мне исполнился год. Он был суров и равнодушен одновременно. Лишь однажды произнес:

— Жаль, что мой первенец не сын.

А после просто развернулся и ушел. Несмотря на мою шалость в виде утащенной волшебной палочки из-за недосмотра эльфов, меня не наказали. Но не думайте, мой проступок не остался незамеченным. Просто Тилли, одна из немногих любившая читать мне сказки, — исчезла.

То, что этот мир отличается от моего прежнего, — я поняла не сразу. В моём не было никакой магии и таких забавных существ, как домовые эльфы. Несмотря на их специфическую внешность, они были очень полезными. И уборщики, и няньки, и повара — в одном лице. А самое главное — всегда оставались очень преданными. От людей редко такого дождёшься. А домовики готовы были удавиться, лишь бы услужить маленькой мисс Блэк.

Моя взрослая сущность редко давала о себе знать, больше телом руководили обычные детские инстинкты. Но когда мне удавалось себя осознать, я пыталась понять этот мир и семью, в которой я оказалась.

Друэлла Блэк с лёгкостью вошла в моё сердце, как любящая мать. Несмотря на свою неопытность, она всегда старалась меня приласкать и прижать к себе, при этом не забывая поучать, что старших в роду нужно почитать и уважать.

Мама старалась быть достойной рода Блэк. Лишь со временем я поняла, как тяжело ей было в нашей семье. Ведь несмотря на свою учёбу в Слизерине, она оставалась удивительно светлой волшебницей.

Ещё больше она расцвела, когда забеременела во второй раз. Я любила гладить её появившийся живот и молилась про себя, чтобы родился братик. Казалось, даже отец немного оттаял. Он привез мне из-за границы чудесную фарфоровую куклу, зачарованную на неразбиваемость. Именно ожидание сына смирило его с тем, что я девочка.

— Красавица Беллатрикс достойна только самого лучшего, — произнёс он тогда. А после даже потрепал меня по волосам.

Но рождение Андромеды всё испортило.

Улыбка матери как будто немного потускнела, а отец и вовсе заперся у себя в кабинете и не выходил оттуда несколько дней подряд. Только явившаяся по каминной сети тётя Вальбурга смогла его успокоить и смирить с происходящим.

Подслушанный случайно тогда разговор въелся мне в память на долгие годы:

— Угомонись уже, Сигнус. И хватит пить. Ты становишься похож на трусливого маггла, — сердито произнесла тётя.

— Отвали, Вал. Ты не понимаешь, — пьяным голосом ответил отец.

— Не смей мне такого говорить, брат. Не забывай, что они всё же Блэк, пусть и не того пола.

— Что ж ты тогда сама не родишь наследников, а, сестрица? Не боишься, что наш проклятый род прервётся? Сколько своих сквибов ты уже отправила на тот свет?

Звук громкой пощёчины. И тишина. А затем почти рык разъярённой Вальбурги:

— Твоя жена ещё может родить одного ребёнка. А если не выйдет, мы обратимся к нему.

* * *

Мне не нравилась позиция нашей семьи относительно обычных людей. Я даже отказывалась называть их магглами. Ведь я сама в прошлой жизни была обычным человеком. Магия — это чудо, с помощью которой можно сделать много хорошего.

Озеленить пустыни, тем самым решив проблему голодающих стран. Исследовать тайны космоса, приблизившись к разгадке Вселенной. И многое другое. Конечно, были многочисленные нюансы и условия, но тем не менее.

Но высокомерие моей семьи мне претило. Поначалу я пыталась смириться, быть послушной и ничем не выделяться. Но я не видела логики в их словах. Почему они делили мир на чёрное и белое, считая обычных людей чуть ли не паразитами? Я пыталась взывать к голосу их разума, окольными путями доказывая, сколь много достигли обычные люди. Но меня никогда не слушали.

А когда я подросла, то и вовсе стали наказывать. И очень часто это делал лично отец. Несмотря на то, что я просто была маленьким ребенком, получала я со всей строгостью.

* * *

Андромеда росла более послушной и спокойной, нежели я. Может она была еще достаточно мала, но эльфы не могли нарадоваться на тихий нрав малышки.

А мама опять забеременела. Она всё так же старалась уделять внимание своим дочерям, но её улыбка стала более измученной. Казалось, беременность выпивала её молодость. Ещё совсем молодое лицо покрылось сетью тоненьких морщин. А светлые волосы потеряли свой насыщенный пшеничный оттенок. Хотя руки обнимали так же тепло, как и прежде.

Она пыталась учить меня манерам маленькой леди, велела заботиться о сестрёнке, ведь я старшая. Создавалось такое ощущение, словно она прощалась.

Я хотела ненавидеть ребенка, что сидит в её животе, но не могла. Ведь я видела, с какой нежностью мама гладила свой огромный живот и какие красивые баллады пела своему еще не родившемуся ребёнку. Она любила своих девочек, несмотря ни на какие обстоятельства.

Смогу ли я принести себя в жертву ради рода, как это сделала моя мать, рожая очередную бесполезную девочку? Смогу ли я также беззаветно любить своё дитя, несмотря на то, что никогда не любила мужа? Ведь именно такую судьбу мне уготовили.

* * *

Нарцисса стала для нашей семьи чудом. Маленькая беловолосая красавица покорила даже отца. Казалось, он наконец смирился с тем, что сына у него никогда не будет. И только сейчас заставил себя если не любить, то проявлять заботу по отношению к своим девочкам.

Может, ещё этому и поспособствовало начавшееся проявляться у матери безумие. Оно не было особо заметно, но оно было. Она всё так же улыбалась и читала нам сказки на ночь, но с каждым днём всё глубже и глубже погружалась в свои мысли.

Розье не такой сильный род, как Блэк. А мама, несмотря ни на что, оставалась именно Розье. Три рождённые девочки сказались на её здоровье и разуме не самым лучшим образом. Всё чаще её можно было найти в оранжерее, сидящей в кресле-качалке и вдыхающей аромат своих любимых цветов.

Уроки, что давал приходящий репетитор, только недавно закончились, и мне наконец удалось застать тот редкий миг, когда мама была «в себе».

— Как ты, моя красавица Белль? — ласково, но едва ощутимо приобняла меня мать. Даже её голос стал каким-то хрупким.

Она всегда называла меня Белль, не Беллатрикс, как делал это отец и другие старшие родственники, и не Беллой, как звали младшие сёстры, а именно Белль.

— Всё хорошо, мама. Я учу Андромеду читать. Она очень умная, — со всей детской серьёзностью заявила я, а затем, тихим шёпотом, словно выдавала самый важный секрет: — А Нарцисса совсем непослушная.

Мама звонко засмеялась, пока смех не перешёл в кашель. А затем, успокоившись, серьезно произнесла:

— Позаботься о них, Белль.

Мне хотелось заплакать и самой заявить, что я сама ещё ребенок, но я лишь кивнула.

* * *

Несмотря на все трудности и сложные отношения в нашей семье, я радовалась второму детству и второй жизни.

Обучение не было для меня сколь-нибудь трудным, но всё равно приходилось прикладывать определенные усилия. Ещё в четыре года я научилась сносно читать по-английски, а затем начала осваивать французский и латынь. Но в вопросах магии и других наук всё было не так просто. Скупые знания, что мне удалось пронести из прошлой жизни, разбивались в прах о реалии нынешней: начиная от значительно отличавшегося привычного английского языка и заканчивая абсолютно другой историей. Это была совершенна иная реальность, а магия в ней вносила коррективы в те устойчивые догмы, к которым я привыкла.

Я никак не могла отделаться от ощущения, что что-то упускаю, что-то очень важное.

* * *

Мы с семьёй редко выбирались куда-либо. На это было несколько причин. Маленькие дети не способны были контролировать свою магию. Нередко яблоком раздора становилась игрушка, которая от эмоций ребёнка могла вспыхнуть пламенем в руках другого малыша. А учитывая темперамент представителей нашей семьи, можно представить, что подпалить мы могли и целый менор. Поэтому детей учили не только ходить на горшок и читать, но также и держать себя в руках. Даже несмотря на свою постоянную сдержанность, обусловленную влиянием взрослого разума, я нередко замечала за собой, что раздражаюсь по пустякам, а эльфу, постоянно находившемуся возле меня, приходилось убирать эти последствия. Будь я не такой слабой ведьмой и обладай я более крутым нравом, последствия наверняка были бы намного хуже.

Второй причиной отсутствия званых вечеров была мама. Она ещё старалась держаться, но жизни в ней было всё меньше и меньше. Род Блэк высасывал жизнь из бывшей Розье слишком быстро. Даже несмотря на старания отца, этот процесс казался необратимым.

Всё чаще к нам заглядывала тётя Вальбурга. Эта высокая статная женщина обладала поистине дьявольским характером. Она редко повышала голос, но от одного её недовольного взгляда проходил мороз по коже. И если с отцом я могла спорить и ругаться, несмотря на следовавшие за этим наказания, то тётушку я предпочитала лишний раз не злить, а в идеале вообще не попадаться к ней на глаза.

Но в тот день я увидела леди Блэк впервые такой взволнованной. Я сидела возле горящего камина и читала одну из книжек со скандинавскими легендами. И была так увлечена представшей перед глазами истории из книги, что не заметила, как вспыхнул камин зеленым всполохом пламени, возвещая о том, что скоро прибудет гость. Появившаяся тётя предстала передо мной не такой, как обычно. Слишком суетливые движения и немного бегающий взгляд. Из её идеальной прически даже выбилась пара прядей, чего не бывало никогда прежде. Даже на моё не совсем подобающее приветствие она не обратила внимания.

— Беллатрикс, — тётя присела рядом со мной на диван. Было заметно, как она на самом деле нервничает, даже её голос немного дрожал, — завтра состоится очень важный прием. Ты уже достаточно взрослая, чтобы я могла говорить с тобой откровенно, и способна понять, как много это значит для нашего рода. Тёмный лорд в обмен на свою помощь поставил нам несколько условий. И одно из них — твоя помолвка. Когда тебе исполнится семнадцать, твоим мужем станет очень сильный и уважаемый волшебник. Ты должна гордиться этим.

Книга со скандинавскими легендами выпала из моих рук. Были ли слова тёти неожиданностью? Безусловно. Я знала, что меня ждет договорной брак. Но не думала, что это произойдет так рано. И уже искала способы избежать этого. Однако слова, сорвавшиеся с моих губ, говорили об ином:

— Конечно, тётя. Я очень горжусь тем, что мне выбрали достойного мужа.

Что удивительно, но мои слова тётя восприняла как должное. Наверное, решила, что я наконец повзрослела и стала правильной чистокровной ведьмой. Однако при этом не преминула погладить меня по волосам и даже немного улыбнуться. Редкая нежность в её исполнении.

* * *

Все гости собрались в Блэк-меноре. Это мрачное, но в то же время пропитанное готическими нотками здание всегда вызывало в моей душе какой-то трепет, хоть и бывала я здесь всего лишь несколько раз. Огромный зал был украшен белыми лилиями и ландышами. Как символично. Ведь я чиста и непорочна, а жених обещал мне стать надёжным спутником по жизни.

По углам стояли изящные диванчики, каркасы которых явно были вырезаны очень искусным мастером. По вздоху проплывали подносы с бокалами шампанского. На маленьких столиках ютились многочисленные закуски.

Людей было не так уж и много. Но со всеми ими я была если не знакома лично, то знала заочно. О ком-то прочитала по книгам, о ком слышала от мамы или тёти Вальбурги.

Я впервые оказалось на таком мероприятии. Но не будь я одной из виновниц сего торжества — не бывать мне на таких приёмах до пятнадцати лет.

Моя помолвка не вызвала никакого резонанса в волшебном мире в целом и в обществе чистокровных в частности — ведь ранние браки, заключённые по договору, — вполне обычное явление.

Меня сопровождал только отец. Не сказать, что он был особо уж доволен, но улыбка на его лице не выглядела натянутой. Хотя я была уверена, что в душе никакой особой радости он не испытывал. Просто маска эмоций, которые нужно показывать, чтобы соответствовать ситуации. Наверняка он был убеждён, что я что-то натворю, тем самым опозорив весь род.

Андромеда и Нарцисса остались дома в силу возраста, а мама — по причине здоровья. С каждым днём ей становилось всё хуже.

Было ли мне страшно? Безумно. Но я понимала, что помолвка — это далеко не брак и её ещё вполне можно будет расторгнуть. А пока лучше затаиться и притвориться, что всё хорошо. Несмотря на свой характер и позицию, я очень быстро училась. И прояви я своё недовольство, я бы вряд ли чего добилась.

Род Лестрейнджей был довольно уважаемым. Не таким древним, как Блэк, но богатым и готовым пойти на многие уступки ради такой ценной невесты, как я. Несмотря на то, что я не была особо сильна магически, процент чистой крови во мне от этого не уменьшился.

Это моей матери, принадлежащей обедневшему роду Розье, пришлось войти в нашу семью на не очень выгодных условиях. Ведь самым главным достоинством Друэллы было правильное воспитание. Она должна была полностью подчиняться мужу, заниматься семьёй и родить наследника, а лучше двух. В обмен же её брат, ставший главой рода Розье, получил солидную сумму, в которой так нуждался, и несколько уникальных артефактов.

Мой будущий брак сулил определённую степень свободы. Меня не запрут в поместье, я не буду безоговорочно слушаться приказов мужа, моя главная обязанность будет заключаться в рождении здорового наследника и соблюдении внешних приличий. Я также буду вольна выбирать карьеру и другие развлечения. Единственное право, которое у меня отняли — это выйти замуж по любви.

Отец представил меня нескольким волшебникам. Среди них был и Абраксас Малфой, сыну которого была обещана моя сестра Андромеда.

— Юная Беллатрикс, — поклонился, как положено по правилам этикета, лорд Малфой, — поздравляю вас и вашу семью с заключением такого удачного союза.

Я присела в реверансе перед мистером Малфоем и поблагодарила его.

После меня ждало ещё несколько поздравлений от различных благородных леди и джентльменов, разве что менее напыщенных, чем Малфои. Наконец мы подошли к моему будущему супругу. Я впервые могла разглядеть его вживую, а не по колдофото, и не сказать, что я была разочарована.

Мой жених был довольно молод, но любой другой девочке моего возраста он показался бы наверняка старым. Ещё бы, почти ровесник отца! Но это не было кошмаром. Неравные браки — нормальное явление в нашем обществе. К тому же Родольфус был довольно привлекателен. Особое очарование его лицу придавали глубокие карие глаза и выдающийся подбородок. У таких всегда полно любовниц, и глубоких чувств от него вряд ли дождёшься в дальнейшем.

То, какое впечатление я произвела на своего будущего жениха, мне было трудно судить. Критическим взглядом, пройдясь по моей маленькой фигурке и лицу, он просто удовлетворённо кивнул. Вряд ли он углядел что-то особенное в восьмилетней девочке, но не разочаровался, это уж точно.

Обряд помолвки был донельзя прост. Мы прокололи специальной иглой безымянные пальцы левой руки. А затем выступившие капли крови смешали в специальном сосуде с зельем.

Не было ни поцелуев, ни признаний. Но я думаю, со стороны картина выглядела довольно комично. Маленькая девочка и взрослый мужчина. Более нелепой пары трудно представить. Но никто не смеялся. Все затаили дыхание. В ожидании прошла не одна минута, пока на моём запястье не возник помолвочный серебряный браслет. Родольфус удовлетворённо улыбнулся. Ещё бы. Теперь ко мне не сможет прикоснуться ни один мужчина с намерениями, выходящими за рамки дружеских. А когда у меня пойдёт первая кровь, вполне возможно, и состоится свадьба.

Для меня, как жительницы двадцать первого века, такие устои и порядки казались дикими. Но перечить я не смела. Я всё ещё была слишком слаба, чтобы иметь право на собственное мнение.

Пытаясь отрешиться от унылых мыслей, я изобразила на лице улыбку. Ко мне тут же подошла тётушка Вальбурга и даже поцеловала в щёку. Ещё бы ей не радоваться, ведь мой будущий брак сулил возможность рождения наследника для неё лично и в ближайшем будущем.

Мне так и не удалось встретиться с таинственным Тёмным Лордом, который и был, по сути, инициатором этой помолвки. Но впечатлений об этом дне было более чем достаточно.

Вернувшись домой, я поспешила к матери. Надеясь поделиться с ней, единственным по-настоящему мне близким человеком. Но Друэлла Блэк не обратила на меня никакого внимания. Её руки нежно гладили лепестки цветов, а мыслями она была далеко-далеко.

Уткнувшись лицом в подол платья матери, я впервые так горько заплакала. Будущее казалось страшным, а надеяться я могла лишь на себя. Ведь чтобы обрести свободу и вырываться из этого порочного круга, мне придется стать очень сильной.