Упивающийся мщением (джен)

По коридору шагал Джек: плечи напряжены, взгляд тяжёлый. Заключённые чувствовали, что с таким человеком шутки плохи, и вели себя тихо.

Джек остановился у камеры Уилла и смерил его взглядом. Тот обнаружил, что стоит почти по стойке смирно, будто солдат на плацу. Прошёл целый месяц, а Джек всё ещё имел над ним власть.

Под мышкой у него была папка.

Джек нахмурился и поджал губы.

— Прежде чем начнём, я хочу кое-что прояснить. — Он глубоко вздохнул. — Я работал с тобой, Уилл. Я думал, что знаю тебя.

Уилл взял на заметку прошедшее время, но промолчал.

— Тот Уилл, которого я знал, рисковал собственным здоровьем ради других людей. Он мог работать над делом до изнеможения. И тот Уилл никогда бы не стал ради мелкого шантажа подвергать опасности чью-то жизнь.

Уилл вздрогнул, уязвлённый.

— Верно. Так обычно делаешь ты.

Температура между ними упала настолько, что Уилл ощутил дыхание Арктики.

Джек уставился на него, раздувая ноздри. Потом потянулся к папке и вытащил оттуда фотографию тёмнокожей женщины с длинными волосами. Большая часть её лица была изуродована. Он припечатал фото к решётке камеры.

— Тот Уилл, которого я знал, хотел бы положить этому конец. Он бы изо всех сил стремился нам помочь. Он бы не стал ставить на кон жизнь этой женщины, чтобы спасти собственную шкуру.

Уилл устал. Ему хотелось огрызнуться.

— Дело не в моей шкуре, а в убийце, из-за которого я здесь оказался и который всё ещё разгуливает на свободе! И пока ты его не замечаешь, трупов будет становиться всё больше. Я поймаю тебе твоего убийцу, Джек. Но тебе придётся помочь мне поймать моего.

Джек не выглядел убеждённым, но у него в глазах мелькнула тень одобрения. Он увидел за прутьями камеры человека, которого знал. Положив фото женщины назад в папку, он спросил:

— Ты всё ещё веришь, что Ганнибал Лектер и есть твой убийца?

Уилл ощетинился:

— Что если так?

— Ладно, — покачав головой, сказал Джек. — Вот как мы поступим. Я отдам тебе дело подражателя, но не просто так. Первое: ты не получишь его, пока мы не поймаем Толкача. Я не позволю тебе разрываться между двумя делами — твоим и моим, — ты должен будешь уделять мне всё своё внимание. В день, когда мы закроем моё дело, мы откроем твоё. Это понятно?

— Да.

— Второе: я должен знать, что могу тебе доверять. Если я не буду уверен в твоём здравомыслии, Уилл, то не смогу положиться на твой анализ места преступления, и толку от тебя не будет. Поэтому если ты сделаешь... даже просто скажешь что-нибудь, что заставит меня в тебе усомниться, то я тебя отстраню. Не будешь со мной работать — не получишь дело подражателя. Вот мои условия.

Не в силах слушать спокойно, Уилл стал мерить камеру шагами. Джек это заметил, но продолжил:

— Ещё хоть слово про гениального злодея Ганнибала Лектера — мне или кому-либо ещё из моей команды — и нашему сотрудничеству конец. Ты не увидишь никого из нас до самого суда. Мы друг друга поняли?

Уилл был в ярости. Он ожидал чего-то подобного, но легче от этого не становилось.

— Как ты можешь... Ты... ты отдаёшь мне дело подражателя, — запинаясь, проговорил он. — Ты знаешь, зачем оно мне!

— Знаю. Но не хочу ничего об этом слышать.

— Джек, ты не сможешь насильно изменить мою точку зрения!

— Да. — Его лицо разгладилось, и по нему прошла тень раскаяния. — Не смогу. Хотел бы, но не смогу. Но я могу заставить тебя замолчать. Если перестанешь об этом говорить, может быть, однажды ты перестанешь в это верить. По крайней мере, я на это надеюсь.

Уилл промолчал. Он чувствовал, что это дело рук Ганнибала. Это Ганнибал через Джека заклеил ему рот.

— Итак, мы договорились? — спросил Джек. — Или я ухожу туда, откуда пришёл?

Молчание затягивалось.

«Сделка с дьяволом», — подумал Уилл. Так знакомо.

Он протянул руку к папке, и Джек, успокоенный, с улыбкой подал её сквозь прутья.

* * *

Глубокая ночь. Почти пустая платформа. Пассажиры вяло бредут по станции, направляясь домой после бессонной ночи, несколько мелких служащих спозаранку едут на работу. Все они одиночки, все думают о чём-то своём в этот тихий ранний час. Никто не обращает внимания на женщину в белом. Никто, кроме Уилла.

Он знает, как следить, оставаясь незамеченным.

Она идёт по платформе Квинс-Бонд, слегка покачиваясь — неуверенно держится на ногах из-за алкоголя, усталости или страха. Она останавливается у самого края платформы и замирает. Низкий гул наполняет станцию. Приближается поезд.

Уилл подходит, но не слишком близко. Свет фар заливает её, просвечивая сквозь пряди волос. Она поворачивает голову. Смотрит через плечо на Уилла, смотрит прямо на него, задавая молчаливый вопрос. Он слегка улыбается — едва заметное движение губ... и она падает навстречу поезду. Ликующий рёв машины захлёстывает его, и Уиллу кажется, будто ревёт он сам; стены станции колеблются, словно сомневаясь в собственной форме, а поезд всё приближается, приближается, издавая низкий вой.

Постепенно, всё быстрее, зрение возвращается в норму. Платформа и люди на ней тускнеют, но поезд остаётся чётким, он гремит по коридору по ту сторону прутьев. Поток воздуха ерошит Уиллу волосы, теребит воротник комбинезона. Уилл отступает.

И поезд тоже исчезает.

Вместо него в коридоре — Джек, Беверли, Джимми Прайс и Брайан Зеллер.

— Уилл? — осторожно позвал Джек.

Сердце бухало у Уилла в ушах. Он был не уверен, где он. Нью-Йорк? Квантико? Кусочки пазла не собирались в картинку. Мало-помалу он вспомнил. Сегодня люди из Бюро пришли в Балтиморскую лечебницу для душевнобольных преступников, его прошлая жизнь просочилась в настоящую. По другую сторону решётки его бывшие коллеги ждали его неофициального заключения по Толкачу. Доктор Чилтон тоже был здесь — сидел рядом c ними с планшетом и восторженно глядел на Уилла.

— Потрясающе, — пробормотал он, строча записи у себя в бумагах. — Что-то наподобие самогипноза?

— Не сейчас, доктор! — рявкнул Джек. — Уилл? Ты уже с нами?

Уилл не ответил. Он смотрел на фотографии с места преступления, рассыпанные по полу его камеры. Их было так много. Он стоял на единственном свободном месте.

— Он кататоник, я уже наблюдал такое раньше, — вставил доктор Чилтон. — Видите, как он копирует вас, агент Кроуфорд? Классическая эхопраксия.

Джек развернулся, выхватил у Чилтона планшет и, резко взмахнув им, указал на выход.

— Мне нужно, чтобы вы ушли, — потребовал он.

Чилтон взвился:

— Да как вы смеете... Это моя больница!

— А это моё расследование, которому вы в настоящее время мешаете!

— Я имею право наблюдать собственного пациента!

— Нет, не имеете! Вон! Вон! Вон! — заорал Джек, чуть ли не силком выпроваживая Чилтона, и тот, негодующе бормоча, потрусил по коридору в сторону выхода. Наблюдая за этим спектаклем, Уилл почувствовал, что злится на Джека чуточку меньше.

— Итак, Уилл, — сказал Джек, повернувшись к нему. — Что у тебя?

Уилл снова посмотрел на фотографии. В нестройной путанице его новой и старой жизни, среди всего знакомого и чужого, эти картинки смерти и насилия были настоящим якорем.

— Ваш Толкач — вовсе не толкач, — произнёс он.

Джек поднял брови.

— То есть он не серийный убийца?

— Убийца-то он убийца, но он их не толкает. Каким-то образом он вынуждает их броситься под поезд.

— Как?

Уилл потёр глаза, потряс головой. Всё вокруг мигало, словно при плохой связи. Платформа, Филиппа Голдтвейт казались далёкими, будто покрытыми пылью.

— Как можно заставить кого-то броситься под поезд? — спросил Зеллер.

Джек, Беверли и Прайс стояли у самой камеры Уилла в позах, отражающих различную степень задумчивости, Зеллер же встал гораздо дальше, облокотившись на угол стены у батареи.

— Он не накачивал их наркотиками, — сообщила Беверли. — Токсинов в крови не обнаружено.

— Я не знаю, как он это сделал, — сказал Уилл. — Он так далеко, Джек. У меня в голове один белый шум. Я не привык делать это не на месте преступления...

— Ты знаешь, что я не могу отвезти тебя туда.

— Знаю, — проворчал Уилл, недовольный очередным напоминанием.

— Звучит убедительно, — сказала Беверли. — Никто ведь не видел, чтобы их кто-то сталкивал.

В то время как лоб Прайса блестел от пота, а Зеллер выглядел готовым сбежать в любой момент, Беверли вела себя так, будто обсуждала рабочие вопросы с уважаемым коллегой у себя в офисе. За это Уилл был ей безмерно благодарен. Она продолжила:

— Свидетели на станции в Квинсе видели только то, как Филиппа Голдтвейт упала. Аманду Фрэнсис Грин и Барбару Льюис вообще никто не заметил. И на записи с камер наблюдения не видно, чтобы их кто-то толкал.

— И чётких отпечатков на телах тоже нет, — вставил Прайс. — Никаких улик, кроме останков под колёсами.

— Ты хочешь сказать, — сказал Джек, — что убийцы даже не было на платформе, когда девушки прыгали?

— Он был там, — ответил Уилл. — Наблюдал.

— Почему ты так думаешь?

Уилл сел на корточки и мягко дотронулся до каждой из фотографий.

— Платье. Одинаковое белое платье на всех трёх жертвах. Он выбрал его. Он заставил каждую надеть его, так же, как он заставил каждую прыгнуть. Они были прекрасны. Они с достоинством шли навстречу смерти. Ему нужно было быть там, нужно было видеть. Когда проделаешь столько работы, разве не хочется увидеть результат своих трудов?

Только когда он договорил до конца, ему пришло в голову, что прошло то время, когда он мог спокойно озвучивать такие мысли, которые в глазах других делали его похожим на серийного убийцу. Все избегали его взгляда. Зеллер отошёл так далеко, что ещё чуть-чуть, и просочился бы сквозь стену.

Уилл изо всех сил постарался не обращать внимания на их поведение.

— Нужно искать того, кого не замечают на платформе. Того, кто хорошо знает станции метро, кто в курсе, когда они пустуют, и кому известны слепые зоны камер наблюдения.

— Служащий метро? — предположила Беверли.

— Да, — ответил Уилл. — Может быть.

— Мы уже опросили всех сотрудников, которые работали в то время, когда девушки прыгали, на всех трёх станциях, — возразил Зеллер. — Не было никого лишнего. Мы проверили каждого.

— Проверьте ещё раз, — сказал Уилл. — Вы могли что-то пропустить.

Зеллер ощетинился:

— Не говори мне, как делать мою работу!

— Зи! — рявкнул Джек.

— Ну хорошо, извини, но ты только погляди на нас и на него! Как ты можешь продолжать говорить с ним как с человеком...

— Уилл — человек, — прорычал Джек.

— Вам нужен тот, кто может прятаться у всех на виду, — тихо и умоляюще сказал Уилл, обращаясь исключительно к Беверли, потому что был не в силах смотреть на остальных.

— Тебе-то лучше всех известно, как прятаться у всех на виду, — процедил Зеллер.

Джек развернулся и навис над ним.

— Вон! — гаркнул он. — Вон сейчас же!

Зеллер сжал кулаки, но сходства с испуганной ланью не утратил.

— Я НЕ БУДУ ПОВТОРЯТЬ ДВАЖДЫ! — рявкнул Джек.

Из ближайших камер послышался смех заключённых. Звуки эхом отскакивали от кирпичных стен, вгрызались Уиллу в кожу, и скоро он весь гудел изнутри.

Зеллер бросил на Уилла последний злобный взгляд и унёсся прочь по коридору.

Уилл нацепил жуткую улыбку:

— Разброд и шатание в войсках, Джек?

Джек не обратил на него внимания. Он повернулся к Прайсу.

— Ты тоже.

Тот выпучил глаза.

— Но я ничего не говорил!

Джеку оказалось достаточно просто посмотреть на него, и Прайс, повесив голову, ретировался.

Уилл почувствовал, как жуткая улыбка у него на лице стала шире.

— Наверное, не стоило посылать агентов ФБР ковыряться в голове подозреваемого в серийных убийствах.

— Прости, Уилл, — произнесла Беверли, и, похоже, она говорила искренне.

Но Джек ещё не сдался.

— Дай нам хоть какую-то зацепку. Что-нибудь, что поможет мне его поймать.

Уилл видел, как Джек разрывается между раздражением и разочарованием. Уиллу было всё равно, какое чувство победит, он был просто рад мучениям Джека, и неважно, что именно эти мучения причиняло.

Неожиданно его охватило идиотское желание что есть мочи заорать: «Это всё Лектер виноват!». Он с трудом сдержал порыв, так как мог с лёгкостью предсказать реакцию окружающих. Вместо этого он вперил взгляд в стену из фотографий, что сам возвёл вокруг себя.

— Он знал этих женщин. Он убедил их прыгнуть — это дело не быстрое. Он был давним знакомым. Если найдёте связь между жертвами, найдёте вашего убийцу.

Джек милостиво кивнул.

— Неплохо, Уилл.

— Надеюсь, поездка того стоила, — сказал Уилл. — И всё остальное.

Джек вздохнул, молчаливо подтверждая то, что Уилл знал и так: консультация оказалась полной катастрофой. Он подал Беверли знак уходить.

— Эй, Джек! — позвал его Уилл. — Жаль, что всё так обернулось с Питерсоном и расследованием.

Он сказал это, чтобы задеть Джека, но когда тот обернулся к нему, ссутулившийся и угрюмый, Уилл тут же раскаялся.

— Всё будет нормально, — сказал он не то, что намеревался. — Ты нужен им в Бюро.

Он понял, что и правда так думает. Беверли слегка улыбнулась.

Джек тем временем расправил плечи и кивнул, благодарный за поддержку, пусть она и исходила от заключённого.

— Ты тоже, Уилл, — ответил Джек. — Ты тоже.