На мосту (джен)

Его словно пригвоздили к стене, он не в силах был пошевелиться, не мог оторвать свой взгляд от этого чудовища напротив. Оглушительный, парализующий крик издало нечто, заметив молодого человека и недолго думая, направилось в его сторону. А он лишь потерянно смотрел в потёмках на эту тварь, уже ничего толком не осознавая. Цепи в виде расправленных крыльев, уже готовились скрутить тело жертвы, нетерпеливо звеня и извиваясь.

«Бежать! Бежать! Да что же я не сдвинусь с места! — тряслось от шока и переизбытка чувств всё тело, — Это Уолтер?! Или кто?! Что?!»

И тут чудовище будто услышало его мысли, заклокотало визжащими голосами и звуками. Цепи сорвались с места. Огромная зияющая пасть, это всё, что было на лице монстра, возвещала свою скорую победу. Стена обвалилась под натиском ржавых цепей, поднимая облако белой пыли.

Генри успел отскочить в сторону, но несколько кирпичей всё-таки пересчитало ему рёбра. В панике метался его взгляд в поисках выхода, но белое марево не давало сосредоточиться. В нос, глаза, да рот попал песок и мел, забив дыхание. Кашель, слёзы, нехватка воздуха, всё это повалило его на колени, но тот упорно продолжал двигаться на четвереньках, лишь бы не быть рядом с этой неведомой тварью.

Таунсенд, обезумевший от происходящего, хватал всё, что под руку попадётся, и бросал в сторону чудовища. Но «ангел» ничего не чувствовал, разевая свою безмерную пасть в улыбке.

«Эти цепи, он ведь может просто насадить меня на них и разорвать! Ему ничего не стоит! Далеко я не убегу, пока эти змеи следят за мной! Будь что будет…»

Пыль осела, возникли знакомые очертания.

Решившись, молодой человек поднялся на трясущиеся под ним ноги, и, схватив первое, за что уцепился взгляд, а это была тележка, швырнул её со всей силы в монстра, а сам бросился в сторону выхода.

За спиной гремели цепи, да доносился звук ломающихся металлических прутьев.

А перед Таунсендом, наконец, возникла заветная дверь. Закрытая, ведь она автоматическая.

«Чёрт! Электричество! Да как оно всё, да в один день!», — от паники уже хотелось колотить кулаками по стеклу, но понимание, что это ни к чему хорошему не приведёт, остановило. Молодой человек заметался в поисках обычной двери, и, найдя её, дёрнул со всей мочи, а, после, не помня себя, выскочил на улицу.

Сзади грохотал визг и крик «ангела», но Генри уже не оборачивался, а только бежал вперёд. Плутал по туманным тёмным улицам и не мог остановиться. Везде ему мерещился этот монстр, лязг его цепей и вой, от которого стыла кровь в жилах.

Он не помнил, сколько бежал, лишь иногда делал остановки, дабы обернуться и прислушаться. А затем вновь срывался с места, оправдывая это тем, что по его пятам крадётся сама смерть.

Забегая в очередную подворотню, в которой ни зги не было видно, Таунсенд со всей своей скоростью налетел на что-то и повалился вместе с этим на землю. Послышался стон, шипение от боли.

— Мама… — от знакомого голоса его всего передёрнуло в припадке нервного срыва. Найдя в себе остатки сил после головокружительного бега, молодой человек отполз от убийцы на безопасное расстояние.

«Час от часу не легче, теперь и он здесь. Что же теперь делать? Я едва на ногах стою…»

— Мамочка… это ты… — в темноте ничего не было видно, лишь смутный образ грезился в полумраке. И он приблизился, не предвещая ничего хорошего.

Таунсенд почувствовал свои руки в чужих ладонях. Не понимая, что происходит, задыхаясь от недавнего марафона, молодой человек ощутил лишь что-то горячее на своих пальцах.

«Вода? Этот полоумный что, плачет?», — неприязнь, и отвращение вновь вспыхнули в душе, а руки с силой были отдёрнуты. Повисло молчание.

Генри поднялся, облокотившись от усталости о стену, и теперь вновь взирал сверху вниз на убийцу.

— Ты злишься на меня? — голос Уолтера был прерывист от рыданий, он действительно плакал.

— Злюсь, — был ответ.

— За… что? — чужие руки вновь потянулись к Таунсенду, но на этот раз были остановлены на полпути.

— Ты убийца, разве этого мало?

— Я делал это ради тебя, мама! — раздался вопль, полный тоски.

«Он полностью поехал или издевается надо мной?», — но и без того рваные и сбивчивые мысли были нарушены лязгом цепей. От этих звуков душа ушла в пятки, а пальцы вонзились в плечи недруга, что сидел перед ним на коленях.

«Уж не пойти ли и не проверить? Мы же так любим подвергать всё сомнению!», — истерическая улыбка исказила лицо молодого человека.

— Нет, не в этот раз, — зашептали дрожащие губы. Подняв за шиворот Салливана, чтоб не мешался, Генри бросился прочь, лишь бы не слышать бряцанья звеньев.

«Куда?! Куда бежать?!», — к горлу подступил ком, ноги заплетались, а за спиной были слышны оклики догоняющего Уолтера.

— Мама, прошу, идём домой! Ты не в себе! Не в себе!

От таких слов у Таунсенда зачесались кулаки, не сдержавшись, он остановился, дабы сбросить опостылевший балласт.

— Это я не в себе?! Я?! На себя посмотри! — кто бы мог подумать, что теперь его так легко вывести из себя. Он хотел, уже было замахнуться, но его руку перехватили.

— Идём, перестань, успокойся… — зачем-то пытался усмирить его убийца, понижая свой голос до шёпота.

— Отвали! — брыкался из последних сил молодой человек.

Но вся эта толкотня и суетность прекратилась, стоило оглушительному многоголосому вою, обрамлённому звоном цепей, разверзнуть небо над городом.

— Что это, мама? — удивлённо спросил Уолтер, не выпуская из своих цепких объятий измождённую жертву под номером двадцать один. — Будто… ты… не знаешь? — задыхаясь, выдавил из себя Генри, уже совершенно не пытаясь сопротивляться, повиснув на чужих руках.

— Не знаю, я первый раз слышу подобное, — наивный и незатейливый ответ.

«Пусть лучше Салливан, чем та тварь, — потерянно рассуждал Таунсенд. — Он забрал на тот свет Айлин, пусть и меня теперь… Я не боюсь… Я даже рад…»

— Убей меня, ты ведь за этим здесь? Тогда не тяни! — прохрипел измученный голос.

— Мы пойдём домой, тебе плохо, — с этими словами, убийца, перекинув его руку через плечо, стал помогать идти вперёд.

— Делай что хочешь…

— Я так рад, ты, наконец, успокоилась, — лица говорившего не было видно в темноте, но молодой человек мог поклясться, что на нём появилась улыбка.

Звон и шум за спиной исчез, будто и не было его. Вновь над улицами забытого всеми города нависла удушливая тишина. Зажглись фонари.

— Ты знаешь куда идти? — безучастно поинтересовался Генри, уже готовый ко всему, — Хотя это твой кошмар, естественно, ты знаешь…

Тот лишь удивлённо смерил молодого человека глазами, но ничего не ответил.