Даже не смотри в ее сторону (гет)

— Даже не смотри в ее сторону, — Джинни остановилась рядом с Чарли и протянула ему наполненный шампанским бокал.

— В чью сторону? — Чарли поморщился: он ненавидел шампанское, но глоток сделал.

— Вон та шикарная брюнетка — Ромильда Вейн. Когда-то, учась на четвертом курсе, она прислала Гарри конфеты с амортенцией.

— И с тех пор не изменилась? Подливает амортенцию всем и каждому? — Если бы Джинни не обратила его внимание на эту Ромильду, Чарли бы забыл ее, стоило взгляд отвести. Он чертовски устал после долгих переговоров с представителем Министерства магии, и девушки его сейчас интересовали меньше всего, но теперь он посмотрел на Ромильду внимательнее.

— Не знаю, как там с амортенцией, но широко известная черная вдовушка Забини ей в подметки не годится. Она не просто меняет мужиков, Чарли, они у нее дохнут как мухи. Еще до замужества. Но что меня потрясает больше всего, так это то, что всегда находится следующий идиот.

— И сейчас?

— И сейчас. Виктор Крам. Ассоциация квиддича уже в трауре.

— Значит, у них роман?

Джинни задумчиво посмотрела вдаль.

— Вроде как. Мне приходится периодически писать об этой парочке, и мы все время оказываемся на одних и тех же мероприятиях. Так вот, понимаешь, он смотрит на нее так, словно кроме нее нет никого и ничего, а ей — все равно. Мне так кажется. С другой стороны, если через твою постель пройдет столько мужиков, то однажды станет все равно.

— А ты стала злая, сестренка.

— Ничуть. Я всего лишь говорю то, что думаю, братик, — ответила Джинни ему в тон. — Просто держись от этой роковой красавицы подальше, прошу тебя, — и ушла, раскрывая объятия очередному знакомому.

— Мне все равно ничего не светило бы, — пробормотал Чарли, поднося бокал к губам.

Он снова посмотрел на Ромильду. Она была очень красива и напоминала ему и блеском черных глаз, и кудрями до плеч, и даже звучанием имени Мэделину. Неуместное воспоминание полоснуло по сердцу, Чарли вздохнул и, взяв другой бокал — на этот раз с коньяком, спустился в сад.

Он терпеть не мог приемов и официальных собраний, хотя нередко только на них и имел возможность встретиться с родными. Похоже, чем дольше он жил в заповеднике, тем больше, по выражению Рона, «дичал». Люди в Румынии, а может, только те, которые работали с ним бок о бок, были другими. С ними было проще и спокойнее. В Англии же его встречало столько суеты, ненужных разговоров, шума и грязи, что у Чарли начинала болеть голова.

— Добрый вечер.

Он резко обернулся: рядом с ним стояла Ромильда. Вблизи — еще красивее, но красоту лица портило какое-то брезгливое выражение и опущенные вниз уголки губ.

— Вы не будете против, если я посижу тут? В зале невыносимо душно. И скучно.

— Пожалуйста.

— Ромильда Вейн, — она протянула руку и улыбнулась. Улыбка тут же преобразила ее. Чарли и хотел бы, но не смог не ответить улыбкой, понимая, что выглядит идиотом: если Ромильде улыбка шла, то его превращала в подобие щелкунчика. Он, в принципе, спокойно относился к своей внешности, но в этот момент ему захотелось быть не таким коренастым, не таким простоватым, не таким заурядным.

— Чарли, то есть Чарльз Уизли.

— Вот как! Брат Джинни, — она снова улыбнулась. — Значит, вы, мистер Уизли, уже наслышаны обо мне, — она замолчала, словно ожидая, что он возразит, но Чарли промолчал. — Жаль. Но ничего не поделаешь.

Он думал, она встанет и уйдет или продолжит разговор, но она сидела, глядя куда-то в сторону, и молчала, не испытывая, казалось, и толики неудобства. Может, подумал он, ей было наплевать не только на Крама, но и вообще на все, что происходило вокруг?

— Я недавно приехал. Я редко бываю в Англии, — он сел рядом с ней, сам не понимая, почему решил рассказать, будто захотел оправдаться. — Джинни сказала, что вы, мисс, встречаетесь с Виктором. Он прекрасный ловец и, наверное… — он замолчал, — в общем, я ничего о вас не знаю.

— Узнаете, если останетесь. То, что мы с вами сидели на одной скамейке, незамеченным не останется. Джинни первая просветит вас, мистер Уизли.

— Чарли, зовите меня Чарли, — перебил он ее.

— Хорошо, Чарли. Значит, ты тот самый брат, который дрессирует драконов? Мне кажется, я тебя помню. Я была на втором курсе, когда состоялся Турнир трех волшебников.

— Да, я тогда был в Хогвартсе, — Чарли не мог скрыть удивления, — но не думал, что кто-то запомнит это.

Она рассмеялась:

— Взрослые и симпатичные мужчины, дракологи, смелые и загадочные. Конечно же, о вас ходило столько разговоров! Больше — только о чемпионах. Бедная Флер, ее ненавидели, кажется, все девчонки, но и завидовали жутко.

— Она моя невестка.

— Волшебный мир такой маленький! — она кивнула. — А знаешь, бери свою девушку и приходите ко мне в гости? Будет Виктор, и он, я уверена, будет счастлив поболтать с тобой.

— У меня нет девушки.

— Вот как? Тогда приходи один. Я обещаю, что не буду приглашать подруг. Мужчины, я знаю, этого терпеть не могут.

— Спасибо, но… — он хотел отказаться: ходить по гостям было еще хуже, чем по официальным приемам. Тут, по крайней мере, можно было сделать вид, что все это для пользы дела.

— Пожалуйста, приходи. Так мало людей, которые хотят со мной общаться! Так смешно — прошло уже десять лет с окончания школы, а я все еще «та самая девица, которая прислала Гарри Поттеру конфеты с амортенцией». Смешно, но меня считают глупой гордячкой и по совместительству отравительницей. Хотя по зельям Снейп ставил мне в лучшем случае «удовлетворительно».

— Хорошо, — он встал, — я приду. Я буду в Лондоне еще пару недель и… я смогу выкроить пару часов.

— Вот и прекрасно. Послезавтра вечером? — она встала одним тягучим движением, встряхнула головой. — Я пришлю адрес совой, камина у меня нет. Хорошо, Чарли?

Он кивнул, и Ромильда ушла. Чарли с трудом оторвал взгляд от ее покачивающихся бедер. На его взгляд, юбка у ее платья могла бы быть не такой узкой.

Он снова сел на скамейку и уставился на небо. Роман с Мэделиной закончился уже год назад, да и был он сумбурным, странным, приносящим больше боли и сожаления, чем радости. Но почему-то Чарли все время, снова и снова, вспоминал свои поступки, ее слова. Она была замужем, он не хотел разрушать ее семью, хотя она жарко шептала ему, что невозможно разрушить то, чего нет. А потом они с мужем просто уехали, исчезли, взяв только необходимое. Она не была волшебницей, иначе Чарли мог бы поклясться, что она его приворожила. Но откуда тогда эта тоска? И вот, словно другое воплощение — Ромильда Вейн, тоже красивая, черноглазая и темноволосая и, как нарочно, несвободная.

* * *

Он собирался отказаться, придумал причину и написал ответное письмо, но вместо этого отправил с совой короткую записку, подтверждая время.

Дом Ромильды оказался крошечным, словно кукольным, одним из череды точно таких же домиков, построенных в магловской части Южного Лондона. Задний двор по периметру был засажен тисом так, чтобы можно было аппарировать без помех, не привлекая внимания соседей.

— Добрый вечер! — Крам вышел к нему навстречу, протянул руку, а потом и вовсе обнял, похлопав по плечу. — Давно не виделись, — он говорил на английском медленно, словно каждое слово переводил с болгарского.

— Я-то тебя видел совсем недавно: специально приезжал в Болгарию на ваше дерби, — Чарли нервничал и жалел, что пришел, а квиддич, как и погода, был самой беспроигрышной темой для разговора.

— И как тебе игра?

Они прошли в дом, Чарли протянул хозяйке презент — бутылку вина "Мавруд Асеновград" девяносто второго года.

— О, болгарское? Специально? — Ромильда была босиком, в джинсах и черной футболке. С убранными в хвост волосами она выглядела моложе и трогательнее, во сто раз привлекательнее, чем тогда, на шпильках и в нарядном платье.

— Да, взял с собой… Как чувствовал, что встречу всемирно известного Виктора Крама.

Крам рассмеялся и снова похлопал Чарли по спине.

Они расположились на кухне, и Чарли вздохнул свободнее. Вечер обещал быть вполне приятным. Так и вышло. Еда и вино были выше похвал, а разговор не затихал ни на секунду. Чарли захмелел, и сам не знал почему, не от вина же: в заповеднике отдавали предпочтение, если уж пили, более крепким напиткам. Он переводил взгляд с Крама на Ромильду и все ярче и ярче осознавал свое одиночество, которое на работе не замечал совсем.

— Наш гость приуныл, — заметил Виктор, прервав свой рассказ о поездке в Мексику на полуслове.

— Что-то не так? — спросила Ромильда.

— Нет, просто я устал, дома, в Норе все время такой шум, я не высыпаюсь. Но это ерунда. На самом деле у вас хорошо, даже слишком, я расслабился.

— Я сварю кофе? — Ромильда с готовностью поднялась.

— А мы пока выйдем, и я покурю, — Крам вытащил трубку, — маленькая слабость, позволяю себе очень редко, но сейчас очень хочется.

Они вышли во двор, сели в плетеные кресла.

— Тебе уже наговорили про Роми всякую чушь? — спросил Крам, сосредоточенно набивая трубку, — Нарассказывали, да?

— В двух словах. Говорят, что мужчины рядом с ней долго не живут.

— Все это глупости и злые языки. Она милая, она очень хорошая, она беззащитная и очень красивая. Такого не прощают, — он закурил. — Ты знаешь болгарский?

Чарли кивнул.

— Ерунда все это, — речь Крама стала более живой и быстрой. — Случайность, понимаешь? Помнишь — Оливер Вуд?

— Он упал с метлы во время тренировки, сломал шею. «Пророк» неделю писал об этом, — сказал Чарли.

— Ну и при чем тут она? — спросил Крам, словно Чарли кого-то обвинял.

— А она…

— Да, она встречалась с Вудом. Хороший игрок, очень хороший. Я был на той тренировке, я сидел на трибуне, я… все видел. Он просто упал, он должен был сломать руку, или ногу, но… Это просто случайность, что он сломал шею, просто случайность! А до этого, тоже волшебник, американец, там… я не помню что, но, сам скажи, зачем бы ей все это? А до этого — магл. Магл! Понимаешь, она — ни при чем. Она просто хочет жить нормально, хочет семью…

— Ты не боишься: может, это какое-то древнее проклятье? Чего только не бывает.

Крам сделал глубокую затяжку, выпустил дым, запрокинув голову.

— Кому суждено быть повешенному — не утонет. Все это случайность, со мной ничего не будет.

— Пусть так и будет, — Чарли встал, размял ноги. — Я желаю вам счастья.

— Виктор, Чарли, — Ромильда стояла на пороге. — Кофе готов и мне не хотелось бы его снова подогревать.

Давно пора было откланяться, но тема цеплялась за тему, Ромильда еще раз сварила кофе, и они все сидели и разговаривали.

— Я давно так прекрасно не отдыхал, у вас чудесный дом, — уже перевалило за полночь, но Чарли пришлось сделать над собой усилие, чтобы встать и попрощаться.

— О, это дом Роми. У нас будет побольше, да? — Крам обнял ее за плечи, и она смущенно улыбнулась, глядя куда-то в сторону. — Купить дом на берегу моря, в Болгарии. Я увезу ее из Англии, тут вечно дожди и холод…

— Мы будем рады тебе в любое время, — Ромильда перебила Виктора, словно не хотела, чтобы он говорил о их будущем.

Мужчины обменялись рукопожатием, Чарли протянул руку и Ромильде, но она потянулась к нему и коснулась губами щеки:

— Спокойной ночи, Чарли.

Спокойной ночи не вышло, он не мог заснуть. Закрывая глаза, он все вел и вел разговор с ними, ему казалось, что он сидит на кухне, в доме Ромильды, и они никак не могут наговориться. Во сне Виктор все время куда-то исчезал и Чарли искал его глазами, словно боясь оставаться наедине с Ромильдой.

— И куда ты вчера пропал?

Утром дома было невероятно прекрасно. В Норе оставалась только мама, и дом затихал, готовясь к новому нашествию всего семейства. То, что большинство из детей обзавелись своими семьями, совершенно не мешало им собираться почти каждый день в Норе. В самых разных сочетаниях, в самое невероятное время, кроме, пожалуй, утра, по дому кто-то бродил. Дети и внуки, невестки и зятья…

— Я удивлен, что ты заметила мое отсутствие. Вчера тут было не протолкнуться.

— И ты решил сбежать? — Молли поставила перед заспанным Чарли тарелку с оладьями.

— Встречался с Крамом, просто так.

— Чарли, ответь мне честно, — Молли наклонилась, опираясь на стол локтями и заглядывая ему в глаза. — Тебе нравятся парни, так?

— Мам, я просто пока не встретил ту, которая могла бы… и все такое. Нет, парни меня не интересуют, разве только как собутыльники.

Молли успокоенно выдохнула.

— Только ни слова про внуков, мне кажется, у тебя их будет с перебором, даже если я никогда не обзаведусь семьей.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — сказала Молли, ставя на стол чайник. — Вот и все.

Дела в Министерстве двигались ни шатко ни валко. Перси занудно объяснял ему, что совместное финансирование международных программ — это очень непростое дело, и поэтому надо подождать, пока… Чарли потянуло зевнуть примерно на третьем слове, но он стоически слушал брата, пытаясь вникнуть в суть.

— Тебе придется подождать еще немного, — закончил Перси. — Но я надеюсь, что к концу твоего отпуска все вопросы будут решены, не переживай. Такое здесь почти каждый год.

— Весело вы тут живете, — Чарли с тоской оглядел темный коридор Министерства, — тебе тут и правда нравится?

— Мне тут и правда нравится, — отчеканил Перси. — До свидания, у меня гора дел.

А вот у Чарли дел как таковых не было. Отпуск в Лондоне всегда казался ему дурацкой затеей, но в этот раз с Министерством договориться удаленно не вышло, и координатор слезно умолил его все-таки поехать, напирая на то, что можно и семью навестить.

Чарли шел по улицам магловского Лондона и чувствовал себя чужим. Странно, он побывал во многих магловских городах, в том же Рио-де-Жанейро, который был в несколько раз больше, но только в Лондоне он ощущал себя совершенно неуместно. Не выдержав, он аппарировал при первой возможности и даже не удивился, обнаружив себя на заднем дворике дома Ромильды.

Она резво спрыгнула с шезлонга, на котором загорала и направила на него волшебную палочку.

— Чарли? Ты как тут оказался?

— Если честно, сам не знаю. Не знал, куда себя деть. Лондон в такую жару похож на ад, здесь должен идти дождь, а не солнце жарить. Аномалия какая-то, — он поставил одно из кресел в тень. — Виктор дома?

— Нет, что ты, — она накинула тонкую, ничего не скрывающую накидку. — У него тренировки. Он будет поздно.

— Значит… значит, и я пойду? — сказал Чарли, с трудом отводя взгляд от ее ног.

— Посиди. Мне совершенно нечем заняться, и я очень рада, что ты пришел. Я сейчас, — она скрылась в доме и вернулась через несколько минут в джинсах и майке, держа в руках пару запотевших бутылок лимонада. — Ты не представляешь, как мне иногда до одури скучно. Я так завидую тем, у кого есть дело, — она разлила лимонад по бокалам.

— Ты бы тоже могла чем-то заняться.

— Могла! — она рассмеялась, тряхнула головой. — Меня воспитывала бабушка. Я, вообще-то, полукровка: отец был магом, а мама — нет. Художница, совершенно, по словам бабушки, без царя в голове. Я родителей смутно помню. Они познакомились на Вудстоке, им не было и двадцати, они оба сбежали из дома и очень гордились этим. Их, конечно же, выслали обратно, в Англию. Потом они скитались по всему миру, дети цветов. Отца даже в их компании считали блаженным фокусником, а мать и вовсе ушла в астрал. В общем — дети в их планы не входили совсем. Им было уже за тридцать, когда появилась я. Они оставили меня бабушке, матери отца, и уехали. Они пропали, совсем пропали. Никто не знает, что с ними сталось… А может быть, они живы и сидят где-нибудь на Тибете, и все у них хорошо… — она замолчала. — Прости, я рассказываю какую-то ерунду, и тебе, наверное, скучно?

— Мне интересно, — он отпил из бокала.

— Дальше будет намного короче и скучнее. Бабушка меня обожала, баловала, и я была уверена, что мир придумали специально как подарок для меня. А потом я поехала в Хогвартс, где раз за разом билась лбом о стены, которые не замечала. Мне захотелось встречаться с Поттером, ведь он был избранным, а он выбрал Джинни Уизли. Мне хотелось быть первой во всем, но куда мне было до Гермионы Грейнджер. Мне и сейчас не хватает таланта работать на какой-то интересной работе, а бегать в трактире — не хочу. Я получила от бабушки небольшое наследство, вот… прожигаю ее деньги. Оказалось, что не такая я уж умная. Не такая уж смелая и не такая уж красивая.

— Ты красивая, — сказал Чарли охрипшим голосом, — уж в этом ты можешь не сомневаться.

— Только никакого счастья это не приносит. И ладно, была бы семья… Но нет. Некоторые в лицо спрашивают, зачем я… — она прижала руку к губам. — Не будем об этом, ладно. Лучше расскажи про свой заповедник.

— Я думал, я вчера вам со своими драконами надоел.

— Нет. Я слушала тебя и немного завидовала.

— Глупости, — он смутился и теперь старался скрыть это, делая вид, что разглядывает грани бокала.

— Нет, не глупости. Я очень рада, что ты сегодня пришел.

Прав был Виктор: ее хотелось защитить, хотелось согреть, обнять. Чарли тряхнул головой: что на него нашло? Или она вейла, или это не такое уж и сильное сходство с Мэделиной так на него действует? Не стоит увиваться за девушкой, когда она несвободна, особенно когда ее парень тебе знаком.

— Я, пожалуй, все-таки пойду, — Чарли поднялся, отставляя бокал.

— Я что-то сказала не то? — она сразу помрачнела. — Я все испортила?

— Нет, просто, — он потер рукой шею, как делал всегда от смущения, — просто… я устаю. От Лондона, от шума, я хочу домой, то есть хочу в заповедник. Мне здесь не место. А придется сидеть неделю, а то и две, пока в министерстве соизволят все утвердить; можно подумать, к нам совы не летают. Бюрократы…

— Чарли, Англия — далеко не только Лондон да Хогвартс. Я знаю удивительные местечки — спорим, что хоть что-то из моего списка тебе придется по душе?

* * *

— Если и есть что-то в волшебстве, чему стоит позавидовать маглам, так это аппарация, — сказала Ромильда. Очередной раз переместившись, они стояли, хватая ртом воздух и не отпуская друг друга.

Это было слишком для Чарли, ее близость и запах ее духов. Она прижималась к нему, словно была его продолжением, и с каждым разом отстраняться от нее становилось все труднее. Но она смотрела на него веселыми глазами, шутила, вспоминая к месту и не к месту Виктора, и Чарли с каждой минутой ощущал себя все более жалким и надеялся, что хоть со стороны это незаметно. Она показывала ему красоты заброшенных парков и помпезных дворцов: они шли по тропинкам парка Хитон, смотрели на воду с моста Блэкфрайарз, ели пиццу, сидя у Римских стен Йорка, и вот теперь они оказались на берегу моря.

— Я не сдал аппарацию с первого раза, — он отошел от нее в сторону. — Где мы теперь?

— Просто побережье, видишь? Вот там Франция. Это Ла-Манш. Посмотри, маглы смогли построить под водой туннель. У них уже столько изобретений, что магия и не нужна совсем. Я иногда жалею, что Хогвартс лишает нас, полукровок, возможности вернуться в этот мир. Здесь, с нашим волшебным образованием, мы никому не нужны. Разве что податься в парикмахерши, но боюсь, моих талантов даже на это не хватит.

— Не наговаривай, — он не выдержал, — я редко ошибаюсь в людях. Ты… Ты не дура, нет. Дура бы никогда не призналась, что у нее не хватает таланта для чего-либо, никогда бы не сказала, что совершила ошибки. Ты… Виктору очень повезло с тобой, я думаю. И у вас все будет в порядке.

— Я надеюсь, — она обняла себя за плечи и отошла чуть в сторону. — Виктор отличный человек. Надежный. И любит меня. А я, — она повернулась к нему лицом, — а я его нет. И это дает надежду на счастье.

— Не любишь?

— Неужели ты не понимаешь? Ты же знаешь, да? Как только я кого-то полюблю, как он погибает! Я решила: хватит. Не хочу больше. Пусть любят меня, а я… а я буду счастлива этим. Я не хочу больше любить сама, и терять — не хочу, не хочу страдать. И поэтому я надеюсь, что с Виктором ничего не случится…. Ведь живут же как-то без любви, правда? — она повернулась к нему.

— Не надо, — он подошел к ней ближе, — так нельзя. Лучше быть одному, чем обманывать и себя и его.

— Это мужской взгляд. А я не могу одна. Я ходила к сестрам Патил, — она села прямо на землю и обняла руками колени. Ветер трепал ее волосы, она щурилась, глядя на заходящее солнце, — у них салон гаданий, принимают даже маглов. Они сказали, однажды найдется мужчина, на котором цепь смертей прервется. Я надеюсь, что это Виктор. Я чувствую это.

— Тебе пора домой, — ему казалось, что его облили холодной водой, даже виски заломило. Собственно, что случилось? И разве имело хоть какое-то значение, что она так льнула к нему во время перемещений? Как и то, что ему нравилось ее обнимать, — ни о чем не говорило.

Он не хотел думать о том, что она, подобно яду, проникла под кожу, и уже было поздно что-то менять. Он не хотел себе признаваться, что уже не сможет ее забыть. Сейчас его держала только одна мысль: он уедет из Англии, он окажется дома, он займется работой, и все, что происходит сейчас, сотрется из памяти, а если нет — он сам на себя наложит Обливиэйт.

— Да, пора, — она подошла и обняла его, прижимаясь всем телом.

Он крутанулся, крепко обхватив ее, и через секунду они были на месте.

— Уезжай, Чарли, уезжай. Беги от меня, — она подняла к нему лицо. — И не приходи больше, ладно?

— Ты меня не отпускаешь, — сказал он хрипло, сам до конца не понимая, что имеет в виду — что ее руки до сих пор переплетены в замок у него за спиной или что он, даже если захочет, не сможет уйти?

— Ты же мне не поверишь? Как можно мне поверить, если мы только познакомились? Мне нельзя верить, — она уткнулась лбом в его плечо. — Если бы я только знала, если бы знала, я бы сидела дома и ждала, когда в моей жизни появишься ты. Прости меня.

Он не мог произнести ни слова. Ромильда подняла взгляд, пристально вглядываясь в его лицо. Было так тихо, что Чарли слышал собственное дыхание. Он наклонился и поцеловал ее. Он всегда стеснялся первого поцелуя, в голову лезли мысли о свежести дыхания и о том, куда деть нос. Но не сейчас. Он будто ушел под воду и гул в ушах заглушил все мысли.

— Я больше не приду. Передавай… хотя не надо, — он отпустил ее и сделал шаг назад. — Ну все, пока.

Он уже собирался аппарировать, но раздался хлопок и затем веселый голос Виктора:

— Чарли?! Вот так сюрприз.

— Я на минутку, Ромильда сказала, что тебя не будет и я… просто хотел узнать, может потом как-нибудь выпьем имбирного пива?

— Ты не останешься? — Крам крепко пожал ему руку. — Хотя, Чарли, если честно, я вымотан. Тренировка была отличная, но тяжелая. Роми, принеси чего-нибудь попить.

Ромильда, кажется, только и ждала возможности уйти, даже не посмотрев в их сторону.

— Нет, я только на минутку. Надо было просто прислать сову, — Чарли не знал, куда смотреть. Меньше всего он хотел обманывать Виктора.

— Приходи посмотреть, как мы тренируемся, Роми на квиддич больше не ходит, сам понимаешь. Послезавтра будет дружеская встреча с «Пушками», я оставлю пропуск на твое имя. Знаешь, куда аппарировать? — Виктор взял листок и быстро написал название стадиона и данные для перемещения.

— Я не обещаю, но попробую, — Чарли взял записку, пожал Краму руку и аппарировал.

* * *

Чарли хотел сразу подняться к себе, но навстречу ему вышел Гарри, держа на руках Лили.

— Привет, Чарли, посидишь с нами? Молли наготовила столько, что мы рискуем лопнуть.

— Я как раз чертовски голоден. — Чарли следом за Гарри прошел в столовую.

Когда все, что только возможно, было обсуждено, сладкий пирог с яблоками и корицей съеден, а дети отправлены — кто спать, а кто читать книжки, — Чарли нашел возможность поговорить с Гарри с глазу на глаз.

— Мне нужна помощь, Гарри, — они вышли и сели на крыльцо.

— Чем могу, — с готовностью откликнулся Гарри.

— Ты знаешь Ромильду Вейн?

— Это та, которая меня хотела опоить амортенцией, но все досталось Рону?

Чарли усмехнулся: надо же, действительно, прошло столько лет, а все помнят эту злосчастную амортенцию.

— Да. Она встречается с Виктором Крамом. И… ты знаешь, что у нее было много женихов, но ни с одним…

— Она не дошла до алтаря? — продолжил за него Гарри. — Да, год назад ее дело было поднято для разбирательств. Вуд был достаточно знаменит, чтобы все переполошились. Но почему тебя это волнует?

— Они собираются пожениться с Крамом, а Виктор… я не знаю, мне не дает покоя эта история. Возможно, я просто схожу с ума от безделья и мне надо сбежать в Румынию? Я сам не знаю.

Гарри с пониманием кивнул.

— Я не работал над этим делом, но знаю точно: не было обнаружено никаких темномагических заклятий, хотя свидетели говорили, что Вуд не мог так упасть. Сам знаешь, нас учат падать с метлы так, чтобы не убиться. В любом случае, мисс Вейн не было и близко, так что это не она.

— А все другие случаи?

— Я, наверное... — Гарри задумался, — я могу тебе прислать заключения. Копии. Надеюсь, ты не станешь распространяться об этом?

— Само собой.

— Распутаешь дело, станешь первым магом-детективом. Будет круто, — рассмеялся Гарри, вставая. — Нет там никакой мистики. Ромильду проверяли, тщательно, на ней нет проклятья, так что…

— Я не верю в случайности Гарри, — сказал Чарли и тоже встал. — И спасибо за помощь.

* * *

Утром Чарли взял метлу и отправился летать. Несколько раз ему хотелось развернуться к востоку, взмыть высоко, насколько возможно, и улететь в Румынию, но разве мог он так поступить? Он налетался до изнеможения, до дрожащих коленок, а когда вернулся домой, на столе его ждало два письма: одно от Гарри, внушительное, толстое, другое подписанное только инициалами Р.В.

Он открыл письмо Ромильды: «Я жду тебя дома. Я все рассказала Виктору».

Чарли дважды перечитал короткую записку, как будто надеялся, что буквы запляшут и сложатся в другие фразы, но этого не произошло. Он наскоро принял душ, переоделся и даже прыснул на себя одеколоном, взлохматил шевелюру, подумав, как было бы классно походить на Билла.

Ромильда ждала его на крыльце, не сводя глаз с дворика.

— Наконец, — она поспешно бросилась к нему. — Пойдем в дом, — она не посмела обнять его. Теперь между ними отчетливо чувствовалась напряженность.

— Что случилось? — он остановился в прихожей, не желая идти дальше.

— Я сказала Виктору, что я его не люблю, — она встала в проеме арки, ведущей на кухню, — вот и все. Я подумала, что ты прав. Виктор имеет право знать. Я сказала, что… что буду ему верна после замужества и что буду примерной женой.

— А он? — глухо спросил Чарли.

— А он сказал, что его любви хватит на двоих, — она отвела взгляд. — Если бы не ты, я бы не отважилась.

— Зачем ты меня позвала? Сказать, что вы готовы объявить помолвку? — у него дрожали руки, хотя он чувствовал себя совершенно, абсолютно спокойно.

— Нет, — она быстро пересекла расстояние, разделяющее их. — Нет. Я пока не принесла никаких клятв, и я хочу сказать тебе, — она взяла его лицо в ладони, заставляя смотреть в глаза. — Если бы я только могла знать, что встречу тебя, если бы я была уверена, что наша встреча не принесет тебе горя, я бы сказала, что люблю тебя.

— Нет, — он взял ее за запястья и отвел руки, — этого не может быть. Во мне нет ничего, чтобы заставить тебя влюбиться так внезапно. Я обыкновенный.

— А я — нет? Я неудачница, у меня ничего нет, я тебе в подметки не гожусь. Да и какая разница, какие мы? Даже волшебники не знают, как и почему возникает любовь.

— Нет, — он не мог поверить. Сердце колотилось так, что за грудиной начинало тянуть и ему захотелось упасть на колени, скрючиться на полу у ее ног, — такого не может быть.

— Ты мне не веришь, я понимаю. Кто мне сможет поверить? Я хочу, чтобы ты уехал, я боюсь, что навлеку на тебя беду… — она положила руку на его грудь, — один только раз. Только один поцелуй и все, ладно?

Он смотрел ей в глаза, пытаясь уверить себя, что она ведет какую-то игру и возможно, в письме Гарри, которое осталось лежать в Норе, есть ответы. Надо было развернуться и уйти, разобраться со всем и потом… Но никакого потом у них не было. Он уедет, она останется и выйдет замуж за Крама и единственное, что он может сделать — попытаться понять, отчего погибают те, кто оказался рядом с Ромильдой.

— Это неправильно, — он положил свою ладонь поверх ее руки.

— Не отталкивай меня.

Он высвободил руку, провел пальцами по ее губам, скулам, вискам, словно хотел запомнить ее лицо на ощупь. Она не отводила взгляд. Стоило пожалеть, что он не легиллимент, что не может прочесть ее мысли. Чарли верил и не верил ей одновременно, и это, как и ее близость, сводило с ума. Ромильда обняла его за шею и потянула на себя, он пытался сопротивляться, зная, что уже сдался.

Чарли сам не заметил, как один поцелуй превратился в череду. Чарли целовал ее руки, плечи, грудь. Он схватил ее на руки и отнес в гостиную, положил на ковер, почему-то не желая устраиваться на диване и тем более искать спальню.

Не думать, самое лучшее было — не думать, позволить аромату ее тела одурманить и лишить разум возможности оценивать и судить.

— Чарли-и, — она глухо застонала, выгибаясь в его руках, и он прижал ее к себе так крепко, как только мог. — Я люблю тебя, только тебя, — зашептала она, прикусывая кожу на его ключице.

* * *

Он лежал на спине, прижимая к себе Ромильду, которая задремала, несмотря на гуляющий по полу сквозняк и жесткий ворс ковра. По всем законам жанра, должен был явиться Крам. Чарли воочию видел, как Виктор заходит в дом, как кричит, что забыл нечто важное, видит их и достает волшебную палочку…

Чарли нахмурился. Какое-то подозрение, зыбкое, неясное мелькнуло и тут же пропало, дразня. Он попробовал выбраться, не будя Ромильду, но не удалось. Она открыла глаза и села, подтягивая к себе одежду.

— Только не говори, что это было ошибкой. Ничего не говори, — она быстро надела платье, — и уезжай, хорошо?

— А если я не смогу, — он натянул брюки, взяв футболку в руки. — Если я не хочу без тебя? Поедешь?

Она смотрела на него с испугом.

— Тебя держит не проклятье, тебе просто хотелось… разнообразия и все. Но я тебе не нужен.

— Скажи, ну. Что же ты замолчал? — она сузила глаза. — Назови меня шлюхой. Мне не привыкать. И все равно — я не жалею ни о чем.

— Прости, — он вздохнул. — Все слишком быстро для меня и слишком странно.

— Если с Виктором что-то случится, — сказала она, подходя к нему ближе, — я это переживу. Но если что-то случится с тобой — нет. Если ты сможешь, то пиши. Просто пиши. О своих драконах, о лесе, о людях.

— Я не знаю, — он не смог сдержаться и дотронулся до ее волос, провел пальцем по губам. — Не знаю, — и аппарировал, наплевав на приличия, прямо из дома.

Он долго сидел рядом с Норой, подставив лицо солнцу. Надо было вернуться в дом и прочитать письмо Гарри, а он все тянул и тянул, словно в письме было что-то, что лишит его воспоминаний о сегодняшнем дне. Он снова и снова вспоминал, как Ромильда говорила: «Я люблю тебя», и то жалел, то, напротив, радовался, что не признался ей в ответ. Он был уверен, что любви ни с первого, ни с третьего взгляда не бывает. Он мог поклясться, что с человеком надо побыть достаточно времени, чтобы чувства выросли и окрепли, но никак не мог объяснить себе, что же он чувствовал к Ромильде.

— Какая разница?— спросил он сам себя раздраженно. — Какая, к Мерлину, разница?

Он все-таки поднялся в свою комнату, распечатал конверт и стал просматривать отчет за отчетом. Он сидел до ночи, ощущая, что разгадка где-то на поверхности, что все на самом деле должно быть понятно, просто картина будто скрыта туманом. Он лег спать, когда дом погрузился в тишину, и даже засыпая, ощущал запах Ромильды на своей коже. На границе сна он видел, как она входит в его комнату и легко касается его лба губами. Он спал и во сне слышал как она что-то напевает, сидя рядом. Он протянул руку, чтобы обнять ее и притянуть к себе, но поймал только воздух.

* * *

Чарли проснулся разбитым и первая мысль была о том, что вчера он сделал глупость. Нельзя было идти на поводу у Ромильды, но, поразмыслив, он признался себе — он бы и теперь не смог устоять. Что-то в ней было такое, что не имело названия, что-то, что притягивало и не отпускало. Не знай он, кто были ее родители, решил бы, что в ней течет кровь вейл. С другой стороны — как знать? Он снова просмотрел документы, присланные Гарри. Факты, казалось, были неумолимы: во всех зарегистрированных смертях был повинен только случай. Автокатастрофа, падение с метлы, неловкое падение в ванной… Глупые, совершенно глупые смерти.

Он попытался представить, как жить с таким грузом? Как жить, думая, что ты навлекаешь смерть на других? Ему стало стыдно за то, что он наговорил Ромильде вчера. Он был неправ, и надо было извиниться. Она не может быть виновата, она — нет.

Чарли аппарировал к ней во двор, но дом оказался закрыт. Оставлять записку было бы глупостью. Он походил по двору, не зная, что делать дальше, когда отворилась калитка и Ромильда зашла во двор, неся бумажный пакет с продуктами.

— Ты? — она остановилась.

— Привет, — он взял пакет из ее рук и поставил на одно из кресел. — Прости. Я вчера повел себя как тупица. Понимаешь…

— Может, зайдешь?

— Нет, — он помотал головой, — нет. Я просто не могу поверить, что можно вот так быстро. Так не бывает. Хотя, откуда мне знать, как бывает? Мне надо время, но я… — он вздохнул, — я не знаю, смогу ли я тебя забыть и жить так, будто… — он смотрел на нее с мучением. — Да и Крам не заслуживает…

Он хотел сказать, что Виктор не заслуживал того, чтобы его обманывали, но губы, словно помимо его воли, выговорили: «тебя».

— Не заслуживает меня?

— Мерлин… Ромильда, я не знаю, что делать.

— Уехать. Тебе лучше уехать, — на ее глазах выступили слезы, — а мне… попробовать жить и попытаться поверить, что мои чувства к тебе — солнечный удар или… я не знаю, Чарли, уходи же!

Чарли притянул ее к себе, быстро, почти грубо, поцеловал. Не оглядываясь, пересек двор и аппарировал.

Он был в Лондоне — где-то вдалеке крутилось чертово колесо, с собой — только палочка и… — он похлопал себя по карманам джинсов, — и записка от Крама с приглашением прибыть на игру с «Пушками Педдл».

Крама Чарли хотел видеть меньше всего. В голове шумело, словно кто-то нашептывал: «Уверенный в себе Виктор Крам. Звезда Виктор Крам. Его-то обойдет проклятье Ромильды, и они проживут долгую и относительно счастливую жизнь. Если у Крама хватает духа брать в жены ту, которая его не любит, то почему бы, и правда, череде смертей не прерваться на нем? Умница Крам! Знает, что Ромильда будет несчастлива с ним, но уверен, что его любви хватит! Герой Виктор Крам! Какое он имеет право на нее? Какое он имеет право жить?»

«Дурость, — Чарли сел на скамейку и запустил руки в волосы, — дурость!» Не надо было приезжать, надо бежать отсюда, попросив Гермиону наложить на него Обливиэйт, говорят, она в этом деле мастер. Забыть… Но отчего-то он был уверен, что даже после чар забвения, когда он забудет имя Ромильды, ее поцелуи и ее признания все равно останутся с ним, принося мучения, только он не будет понимать — что так рвет сердце в клочья. «И все равно, — Чарли встал и побрел, сам не зная, куда идет, — надо уехать из Англии, позволить им, позволить Краму…» Виктор, который совсем недавно даже нравился ему, сейчас начал вызвать стойкое отвращение. Самоуверенный, ничего не смыслящий, ничего не видящий индюк! Мразь! Знает, что она его не любит, но тянет под венец, ублюдок.

Чарли окоротил себя: Виктор был неплохим человеком, но… нельзя было позволять ему сделать ошибку! Он должен был его остановить, должен. Это казалось таким правильным и естественным, словно по-другому было нельзя. План созрел моментально, Чарли нашел относительно тихое место и аппарировал по координатам, оставленные ему Крамом. Он успел как раз вовремя, Виктор сам заметил его, пока Чарли топтался, размышляя, как пройти в раздевалки.

— Привет, надеюсь, игра тебе понравится, — сказал Крам на болгарском. — Давай после игры к нам? Мы решили с Роми объявить… — он сделал загадочное лицо, — но все потом.

— Погоди, — Чарли остановил Виктора, который уже собирался уйти в раздевалку. — Постой. Ты собираешься жениться на ней, так? Ты уверен? Не поторопился ли ты? — только сейчас Чарли увидел, насколько Крам отталкивающий. Что нашла Ромильда в этом чудовище?

— Разбираться? С чем? — Чарли показалось, или в глазах Виктора промелькнуло что-то похожее на страх. — С чем разбираться? Я же сказал, все это — нелепые случайности. Я… сделаю Роми счастливой, я увезу ее отсюда, в Болгарию, к солнцу и морю. Все будто отлично.

— Она любит тебя? — оказалось, что контролировать себя, стоя рядом с Крамом было нелегко, кулаки так и чесались.

— Эй, — Виктор нервно рассмеялся и потрепал Чарли по плечу, — мне приятно, что ты волнуешься за меня, но ты уже, как это сказать, переходишь рамки. Мне надо идти, — и он поспешил за своими товарищами. Чарли поднялся на трибуну.

Игра шла своим ходом, Виктор был в отличной форме и играл безукоризненно, а Чарли все никак не мог сосредоточиться на игре.

— Он увезет ее к морю и солнцу, потому что он хочет так, он, не она…

— Почему он?! Она не любит его, но будет вынуждена терпеть…

— Какое он имеет право распоряжаться ее жизнью?

Он представил плачущую Ромильду и себя рядом, себя, утешающим ее. И это было правильно, только так и должно было быть. Он вытащил палочку. Виктор взвился в небо, стрелой помчался вниз. Если выпустить заклятье, какое-нибудь простое, можно даже не в него, а в метлу и тогда есть шансы… Это было сильнее его, желание отделаться от Крама, убрать его, стереть.

Чарли тряхнул головой. Он воочию, словно нырнув в Омут памяти, увидел на своем месте Виктора, который смотрел на тренировку Оливера Вуда. Чья рука — Чарли Уизли или Виктора Крама — вытащила волшебную палочку? Чьи губы стали читать заклятье? Как просто — соперник сваливается с метлы и Ромильда становится свободной! Так просто, но так…

Картинка сложилась воедино, Чарли замер, в последний момент с трудом отвел палочку немного в сторону, заклятье все-таки попало в Виктора, пусть и по касательной, и он рухнул на землю.

Чарли аппарировал на поле.

— Не толпитесь, кто пустил посторонних? Все в порядке! Пару дней в Мунго и все! Да отойдите же! — штатный целитель осматривал Виктора, осторожно ощупывая плечо и руку. — Я настаиваю на обследовании в Мунго. Впереди серьезные игры, нельзя пускать все на самотек.

— Лесь, нет ничего серьезного, я не хочу в госпиталь! — Виктор попытался встать, но целитель удержал его на месте. — Я просто будто-то на что-то наскочил, надо проверить метлу. Чарли! — Виктор заметил среди людей его и позвал к себе.— Привези Роми в Мунго, и скажи, что все в порядке, как я и говорил. Со мной все будет хорошо, я знаю.

— Будет, — Чарли кивнул. — Я предупрежу ее.

Он аппарировал немедленно. Ромильда была в доме, сидела на диване и читала книгу.

— Чарли, — она встала, книга упала на пол.

— Виктор в больнице.

Она побледнела и села на диван, закрыв лицо.

— Не волнуйся, с ним все в порядке. Небольшие травмы, завтра будет снова летать. Он просил, чтобы я сказал тебе.

— Я сейчас, я быстро, — она снова соскочила с дивана.

— Постой. Мне кажется, я знаю, что происходило с твоими мужчинами. И ты знаешь, да, ты знаешь, что это проклятье — ты. Все так просто, так просто, что никто даже внимания не обратил, — он подошел к ней вплотную.

— Я… я не понимаю, о чем ты, — у нее был испуганный взгляд загнанной в угол кошки.

— Зачем? Я только одного не понимаю — зачем? Не понимаю! Я же не лучше Виктора, я не могу тебе дать того, что может дать он. Зачем? — он протянул к ней руку, взял за шею и резко рванул на себя. — Я чуть не убил из-за тебя! Может ты все-таки немного вейла? Может, все твои слова, все — ложь? Как у тебя получается притягивать к себе мужчин, а? Или это годами отточенный талант, не пойму. Все так просто, — он недобро усмехнулся, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. — Ты была с одним, но находился другой, и ты рассказывала ему, что никогда не любила, но вот теперь-то... Так? Был Оливер, но тут появился Крам, и ты сказал ему то же, что и мне, мол Оливер — это так, без любви, что ты впервые влюбилась в него, в Виктора, так? Тебе не надо было проклинать Оливера, достаточно было наложить заклятие на Виктора, и он сам на тренировке зачаровал метлу Вуда. Он не хотел убивать, но не смог воспротивиться твоей воле. И он получил свой приз. Он получил тебя.

— Если ты и прав, — ответила Ромильда зло, — то только в том, что я все время ждала настоящего героя. О, да, каждый раз я думала, что вот он — настоящий, отважный, сильный. И каждый раз — не то. Мерлин, как мало надо мужчинам! Сколько у вас слабостей. Я была дура, когда думала, что нужна амортенция. Погладь эго, притворись слабой, надави на жалость или напротив, будь недоступной. Мерлин, вы такие примитивные и предсказуемые! Противно! Ты думаешь, я сейчас расскажу тебе, как было на самом деле? Не мечтай! Что бы я ни говорила, ты все равно не поверишь, ведь так? У тебя своя версия — упивайся ею, ты ничего не докажешь, никогда и ничего, — она уперлась руками в его грудь, но он только усилил захват.

— Тебе нравилось, что за тебя убивают? Тебе это нравилось? Ты… А говоришь, нет талантов? — он оттолкнул ее так, что она упала на диван.

— Не трудись, жизнь умеет наказывать куда изощреннее людей, — она лежала, даже не пытаясь поправить юбку, которая задралась почти до талии. — Я знала, чувствовала всегда, тот, которого я полюблю, оттолкнет меня. Правильный, честный, простой и упрямый Чарли Уизли… Может, поэтому моя любовь становится только сильнее?

— Не старайся, я тебе не поверю, — он отошел в сторону. Ему хотелось орать от боли и стыда, от разрывающего сердце желания обнять ее. Кто-то внутри него бесновался: «Она моя! Моя! Не отдам! Моя!» Безнадежность накатывала на него горячими волнами, и он как никогда хотел отмотать время назад.

— Я знаю, что не поверишь. Знаю, — она встала, пригладила волосы, одернула задравшуюся юбку. — Ты не сможешь забыть, Чарли. Ты будешь помнить обо мне. Чужие смерти… Ты не знал их совсем, что тебе до них? А я, я рядом, я тут, и я люблю тебя, Чарли, — она сделала шаг к нему, он отшатнулся.

— Я слышу эхо твоих слов. Ты всех так успокаивала? Черт, Ромильда, что с тобой не так? Как ты могла жить и знать, что каждый твой мужчина по твоей воле становился убийцей?

— Это только твои догадки, не более того. Только догадки. Я предпочитаю думать, что это неизвестное проклятье.

— У меня нет доказательств, но я чувствую, что прав. Остановись. Иди к Виктору, постарайся остаться ему верной, прекрати все это, Ромильда. Ты права, он тот мужчина, на котором все должно закончиться…

— Хорошо, — ее глаза заблестели от слез, — пусть так и будет, но мужчина, на котором все это кончилось — ты. Понимаешь — ты.

— Мерлин, хватит! — он покачал головой. — Будь счастлива, — он подошел к ней, обхватил ладонями лицо и поцеловал в лоб.

* * *

На следующий день Чарли проявил чудеса выдержки и упорства, но получил необходимые для заповедника документы, правда, ценой совершенно испорченных отношений с Перси. Вещи были уже собраны и, как ни уговаривала Молли, Чарли взвалил на плечи рюкзак, оседлал метлу и, поцеловав мать, взмыл в небеса. Он гнал метлу, не обращая внимания ни на дожди, ни на холодный ветер, который, кажется, мог содрать кожу с лица. В пути Чарли останавливался всего пару раз, разминал уставшие мышцы, отдыхал, чтобы восстановить силы и летел дальше. Он приземлился на поляну около своего дома, скатился с метлы, сбросил рюкзак и растянулся на спине, тяжело дыша и глядя в небо. По щекам, от долгого полета, текли слезы.

— Чарли, я видела Чарли! — раздался невдалеке голос Джулии, стажера из США. — Ура, Чарли вернулся!

Чарли, охая, поднялся и улыбнулся.

* * *

Виктор Крам погиб через полтора года после описываемых событий при невыясненных обстоятельствах, во время охоты с друзьями. Ромильда Вейн исчезла, и ее местонахождение неизвестно. Чарли Уизли работает в Международном Заповеднике Драконов, крайне редко бывает в Англии и до сих пор не женат…