Неправильная сказка (джен)

Тяжелые низкие тучи свинцового цвета медленно плыли по небу. Серые горы закрывали линию горизонта, а река, протекающая у их основания, казалась черной в тусклой полумгле. Ниоткуда не доносилось ни крика птицы, ни шелеста ветвей. Ни ветерка. Только песок скрипел на зубах, и редкий камень иногда скатывался по склону горы, поднимая облака пыли. Время словно застыло в этом краю.

В столь безрадостной местности жил лишь один герой — имя ему Харон. Перевозчик душ.

Его хижина располагалась недалеко от реки, чье название произносили с ужасом или благоговением.

Стикс.

Харон мало спал и почти ничего не ел. Простой быт. Почти все его время занимала работа, курсирование от одного берега к другому, ибо душ было много, а перевозчик — только один.

Нередко к Харону попадали души тех, кто не отдавал себе отчета, где оказался, и не знал, что делать. Это были люди, которые находились на грани.

В точке перехода.

Лодка почти не раскачивалась на мелкой ряби реки. Харон уверенно стоял в ней, опираясь на свой шест. На берегу появился мужчина в костюме. Он нервно озирался и не понимал, где он.

— Где я? Что со мной? Я что?.. Уже?..

Харон молчал. Он никогда ни с кем не говорил. Он был нем.

Мужчина продолжал волноваться:

— Я не мог! У меня ведь жена и маленькая дочь! Я ведь только начинал жить... — мужчина заплакал от бессилия и осознания произошедшего.

Харон бесстрастно взирал на его страдания.

— А я ведь там был инженером, — он всхлипнул. — Проектировал суда. Много нервничал. Вот сердце и не справилось...

Мужчина посмотрел на Харона. Тот не двигался.

— А почему я тут? Почему я не на том берегу? Мне можно идти?..

Харон молчал. Мужчина сделал несколько робких шагов назад, но перед ним расстилалась бескрайняя долина песка и камней.

— Да что уж... Вези меня...

Харон дождался, пока мужчина влезет в лодку, и отправился на другой берег.

Как только пассажир ступил на песок, серый безрадостный пейзаж сменился на залитый солнцем зеленый луг. Инженер прожил достойную жизнь и попал в свою мечту. Ему навстречу бежали фантомные жена и дочь. Он был счастлив.

Харон повел лодку назад. Вода в реке никогда не волновалась, временами лишь легкая рябь пробегала по ее поверхности. Править лодкой было просто — каменистое дно позволяло отталкиваться шестом сильно, что позволяло быстро оказываться на другой стороне реки.

Когда Харон пристал к берегу, там его уже ждал еще один мужчина. Он был высок и худ. Его длинные волосы свалялись и обрамляли молодое бледное лицо. Мужчине на вид было около тридцати лет.

— Вот и я тут. Не знал, что так скоро, — спокойно сказал он в пустоту. — Не ожидал, что этот мир существует. Всегда считал, что есть только наш реальный и жестокий мир. И писал про это. Я был писателем, да. И мне нравится здесь, паромщик. Тоскливо, серо. Как раз то, что мне нужно. Как раз то, что я так и не нашел при жизни. Покой.

Стоило этим словам сорваться с уст писателя, как он мгновенно истаял, а неподалеку от берега сам собой появился большой осколок скалы, словно ее зашвырнул туда великан.

Харон бесстрастно оглядел кладбище схожих камней. Писатели. Философы.

Не успел он отвести взгляд, как перед ним уже возникла женщина. Она плакала и говорила одно и то же:

— Как же он там! Как он будет без меня? Мой сыночек!

Она плакала и плакала, а Харон просто смотрел на нее и ничего не делал.

— У меня остался там ребенок, сын, — внезапно придя в себя, сказала женщина. — Он не выживет без меня.

Харон не отвечал. Он знал — она лжет.

Когда женщина все-таки переступила борт лодки, а Харон перевез ее на другой берег, когда она ступила на песок, ее тут же схватили вырвавшиеся из-под земли черные руки и утащили к себе. Ее крик пронесся над всем побережьем и стих.

Харон повернул назад.

Он знал, что эта женщина бросила ребенка, как только он родился. А потом повесилась.

Тучи сгущались и начинал накрапывать дождь.

Тяжелые капли казались черными в вечном сумраке страны вдоль реки Стикс. Они с шумом и шипением падали в реку и заставляли думать скорее о закипающем на огне чайнике, чем о дожде.

Харон любил дождь. Влага приносила иллюзию свежести и заставляла его думать о том, что не всегда будет вот эта река, эти горы и тучи. Что когда-то наступит другой... исход.

Как только Харон причалил, перед ним тут же оказалась молодая девушка. Она была вызывающе одета

и неприкрыто оценивающе, даже развратно смотрела на него.

— Хм. А ты ничего. Я думала, что костлявый будешь. А ты крепкий.

"А ты помаши сутки напролет шестом, дорогая, тоже подкачаешься," — подумал Харон.

— Я б с тебя денег не взяла, — девушка достала сигарету из кармана коротких шорт, под которые были надеты колготки в сетку. — Знаешь, я даже рада, что теперь тут.

Харон молчал. Он знал, что эту девушку еще ребенком похитили и под угрозой смерти заставили стать проституткой. Знал он и то, что ее убили во время очередного... развлечения.

Девушка отбросила бычок, на котором остались следы красной помады.

— Ну что. Поехали.

Девушка взобралась на корму лодки и встала у самого борта.

Как только она ступила на берег, она тут же потеряла память. Она начала новую жизнь, но Харон уже не видел этого. Он плыл назад.

Когда наступил короткий перерыв — Харон в это время пил чай со сдобой собственной выпечки — он думал о том, что очень хорошо, что он нем. И бесстрастен.

И хорошо, что он только переправлял людей через реку Стикс. Харон был лишен привилегии выбора.

А люди... Все они одинаковые. Но не во власти Харона было решать, кому жить, а кому умереть. Это делали другие. У него же был свой мир — составленный из гор, песка, серых туч, лодки, хижины и камней.