Декабрьская фантасмагория (джен)

— Уважаемый Кисаме! — позвал Дед Мороз (в голосе его, сквозь официальную любезность, уже отчетливо проступала усталость). — Следующий подарок — вам.

Тоби при слове «подарок» встрепенулся и подбежал к гостю. Кисаме глянул на Деда Мороза и, помолчав, спокойно спросил у него:

— Ну и что там?

Тот в ответ вынул из почти опустевшего мешка коробку средних размеров, обернутую розовой бумагой в голубых и зеленых сердечках, с прикрепленной к крышке бумажной алой розой.

Кисаме, недоуменно приподняв брови, подошел ближе и осторожно взял коробку своими огромными ручищами. Кокетливо-гламурное оформление подарка совершенно не гармонировало с брутальным обликом мечника Скрытого Тумана. Смущенно глянув на алую розу, Кисаме слегка полиловел лицом и на всякий случай решил не распаковывать странный подарочек при всех. Буркнув «Спасибо!», он быстро отошел от Деда Мороза и попытался было незаметно, на манер Зецу, исчезнуть в глубине пещеры. Но не тут-то было…

— А как же доброе пожелание? — зазвучал на всю пещеру бархатный голос Дейдары с глубоко запрятанными ироничными нотками. — Неужели наш супермен недостоин хоть пары теплых слов? Что пишет на этот счет таинственный даритель?

Кисаме тревожно глянул на гостя, затем бросил свирепый взгляд на блондина. Дейдара, как ни в чем не бывало, улыбнулся и пригладил свою длинную челку.

Оглянувшись по сторонам, Кисаме поймал на себе несколько заинтересованных взглядов. Два из них было несложно расшифровать. Тоби с откровенным любопытством вытянул шею в сторону коробки. А Итачи, озабоченно щурясь, смотрел на обожаемого напарника с тревогой, явно опасаясь какого-то подвоха со стороны дарителя.

Ни то, ни другое не удивило гиганта. Тоби не таращился на всё окружающее с любопытством только когда спал. Что же касается Итачи, то он даже во сне ожидал подвоха от всех и отовсюду.

Но вот двое других соратников в этот момент, наоборот, привлекли особое внимание Кисаме. Сасори, наклонив голову, глядел на коробку так, словно хотел прожечь ее пронизывающим взглядом. Мечник не знал, что кукольник в этот момент напрягал все извилины, ломая голову над тайной щедрого анонима. Сасори был почти в панике: подарков-подсказок оставалось всё меньше, а он так и не преуспел в установлении личности дарителя.

«Как непривычно чувствовать себя тупицей вроде Кисаме или Тоби… Неужели эта загадка мне не по зубам? — лихорадочно думал Сасори. — А если и с посланцем ничего не выйдет? Вдруг он предпочтет умереть, но не выдать своего заказчика? И что мне тогда делать? Кому мстить?»

Мечнику не понравился пристальный интерес Сасори к его, Кисаме, подарку. Однако никаких путных идей по поводу того, что же именно так заинтересовало кукольника, Кисаме в голову не пришло.

Итачи в таких затруднительных случаях частенько приводил в пример какую-то гайдзинку с почти японской фамилией и поистине японским характером — главную героиню его любимой книги (Кисаме никак не мог запомнить дурацкое название этого романа — что-то вроде «Выйти до ветру»). В затруднительных ситуациях эта женщина просто делала то, что обязана была делать, а о проблемах говорила: «Я подумаю об этом завтра». Толковый совет, ничего не скажешь… Вот и сейчас Кисаме решил, что спокойно поразмыслит над странным поведением Сасори завтра, когда вся эта шумиха с подарками уляжется.

Еще один пламенный взгляд, устремленный на коробку, принадлежал красотке Конан. Но тут, по мнению Кисаме, всё было предельно ясно. «Баба — она баба и есть… Красивая коробка ей приглянулась, это точно! Небось, и на сам подарок тоже уже нацелилась — думает, может, там парфюм или еще что в том же духе, — с легким презрением и раздражением думал Кисаме. — Но что бы там ни было, я ей это не отдам! Из принципа. Пускай жалуется своему Пейну, сколько влезет! Тот со мной связываться не рискнет, тем более по такому пустячному поводу…»