Еще один шанс (джен)

Кэссиди не хотел признаваться себе, но в первую же секунду горения заживо, вера в то, что лучший друг его спасет, слегка пошатнулась. Джесси смотрел на него совсем не так, как должен был. Мгновение удивления и резкое озарение, как мешком по голове ударили. И тут же между ними выросла непреодолимая стена. Прозрачная, как лед, потому что Джесси стоял и смотрел сквозь неё. Падая на землю, Кэссиди всё же осознал, что Джесси Кастер — не такой уж и отличный парень. Хорошие парни не смотрят на горящих людей как на сжигаемый за домом мусор. Через пару секунд Кэссиди успел полностью пожалеть о своей затее. Боль заставляла надеяться дальше. Почти молить о помощи. Но, кажется, техасские священники не очень любили вампиров. Стоило подумать и о таком варианте. Но Прэнсис не подумал. Он вообще часто не думал, прежде чем сделать, а потом жалел. В этот раз особенно сильно.

И наблюдал в последний миг перед смертью ноги Джесси Кастера, проходящего мимо него к церкви.

Хотелось ненавидеть хотя бы для приличия, и поначалу это получалось отлично. Кэссиди откусывал хомячкам головы, представляя, что впивается в плоть проповедника. Но хомячки, как и прочие грызуны, а также собаки, кошки и козы, оставляли во рту слишком много шерсти, так что самовнушение не удалось. Кэссиди поймал себя на том, что уже неосознанно придумывает оправдания для мудака-дружка, обзаведшегося сверхсилой, что-то вроде: «это всё генезис». Или шок, или бабы давно не давали. Но вместе с этим ещё бормотал себе под нос «ебаный проповедник», когда заживающая кожа особенно сильно болела и зудела одновременно.

В результате ненавидеть больше не выходило. Хоть и обида выжигала Кэсу сердце, как красотка из порножурнала, что навсегда так и останется плоской картинкой.

Он ему поверил, он его спасал. Даже несколько раз. Он доверил Кастеру свою жизнь, потому что даже по искаженным вампирским принципам, друзья именно так и поступают. А проповедник бросил его гореть на пороге своей дрянной церквушки. Стоило ли всё это того?

Кэссиди спрашивал себя раз десять на протяжении нескольких дней, пока, наконец, не нашел ответ: определенно стоило. Даже если сразу после выздоровления он покинет этот городишко — приют для ненормальных. Всё стоило пары недель дружбы с Джесси. Хорошие вещи — хороши, как бы коротки не были. Как бутылка отличного пойла, которую выпиваешь за час.

Всё могло закончиться куда лучше, конечно. Но реакцию человека на вампира всегда невозможно предугадать. Как и то, вселится ли в этого человека промывающая мозги хрень по имени Генезис. Зато теперь, когда Кэссиди валяется в вонючей комнате, скучая и забивая голову размышлениями, его лечит милашка Тюльпан. Таскает хорошеньких щеночков и даже осведомляется, как у него дела. В бессмертии нет никаких минусов, кто бы там что не говорил. Хорошие вещи остаются хорошими, как бы коротки не были. Кэссиди встречал отличных девушек и отличных друзей. Они уходили, умирали, но воспоминания оставались. Джесси останется всего лишь одним из многих, помешанным на всеобщем спасении священником с ангелами на хвосте, с которым отлично выходило бухать и вести задушевные разговоры.

Упрямым святошей, что никак не желает пропадать из головы.

Кэссиди хочет забыть, но Кастер постоянно возвращается со всеми его религиозными заморочками, рефлексией, непреодолимым желанием исправить все неправильное в людях. И взглядами, разными: от фанатично-просветленного до насмешливо-издевательского. И даже того самого — равнодушного — взгляда сквозь прозрачную стену, так и говорящего «гори, Кэссиди. Так будет правильно».

Кожа заживает особенно хорошо после здешнего мэра, нежного и сочного, как жирненькая птица. Прэнсис раздумывает, где взять приличных вещичек взамен тех, что приходилось отдирать от собственного тела, и тут на порог комнаты ступает сам Джесси, мать его, Кастер. Кэссиди поначалу не знает, сдерживаться ли, чтобы не вцепиться в проповедника зубами. Не до смерти, разумеется. Хотя голод в обнимку с обидой грызут изнутри.

А самое обидное — забывать больше не хочется. И уезжать тоже. Хочется, чтобы Джесси остался, ведь, черт его подери, бухать и мочить ангелов вместе с ним было круто. Но один выбор Джесси уже сделал, и Кэссиди молится, чтобы второй не стал таким же хуёвым.

Потому-то дает ещё один шанс, как тогда, когда Кастер стоял перед ним с огнетушителем, и хрипло произносит:

— Уходи.