«Спящая красавица» (гет)

Как Гермиона и предполагала, Гарри оказался прекрасным учителем. Он тщательно готовился к урокам, проводил много практических занятий и всегда пытался привнести в скучную одобренную Министерством образовательную программу нечто новое и запоминающееся.

Бюджет школы, сильно урезанный после войны, не позволял Поттеру расчитывать на многое, но не в его характере было так просто сдаваться. В мрачных подземельях Хогвартса Гарри изловил боггарта и два десятка красных колпаков, а затем они с Филчем целую неделю гонялись за тёмным шотландским бесом, пока в пылу преследования едва не утопили худую костлявую тварь на дне его же собственного колодца. Вообще эти двое, к удивлению Гермионы, совершенно неожиданно нашли общий язык. Они много времени проводили вместе, рыская по школе и её окрестностям, и Филча не раз можно было встретить с победным видом ковылявшим по коридорам Хогвартса и волочащим за собой то клетку со свежепойманными докси, то мешок с кусачими садовыми гномами. По соседству с кабинетом Защиты Гарри создал настоящую кунсткамеру. Со временем в ней появилось столько странных волшебных тварей, что его коллекции мог бы позавидовать даже профессор Снейп, долгое время со своими многочисленными заспиртованными монстрами в банках удерживавший в Хогвартсе пальму первенства. Поттер, кстати, даже однажды отважился попросить одну из этих банок у самого профессора и к своему огромному удивлению совершенно неожиданно её получил. А в начале октября по просьбе того же Гарри Почти-Безголовый-Ник пригласил в школу знакомую банши, и она два часа пронзительно орала на весь Хогвартс, пока Поттер вёл занятия у шестикурсников.

Вообще, кипучей энергии Гарри можно было только позавидовать. Поговаривали, что они с Флитвиком обсуждали открытие дуэльного клуба, но их затею не поддержала МакГонагалл, опасавшаяся, что особо ретивые дуэлянты могут разрушить школу раньше, чем это сделает турнир по квиддичу. Эту версию развития событий Гермиона, конечно, услышала от Снейпа. Сам Гарри данное высказывание никак не прокомментировал и, весело улыбнувшись Гермионе, пообещал подговорить братьев Уизли выпустить к чемпионату по квиддичу коллекционные фигурки самых знаменитых волшебников столетия, и Гермиона догадывалась, кому в этой коллекции будет отведено почётное место.

И всё же, чтобы осилить свалившуюся на Гарри нагрузку, одного неиссякаемого энтузиазма было явно недостаточно. Он понял это, когда к концу сентября, абсолютно вымотавшись, вдруг обнаружил себя перед лицом неумолимо надвигающихся отборочных соревнований по квиддичу и необходимостью набирать объединённую команду для школы. И Гарри уехал в Лондон. Он провёл в Министерстве Магии двенадцать часов, обошёл немало кабинетов и вернулся усталый, но довольный, с новым внушительным грантом на образование. Макгонагалл радовалась деньгам ровно неделю, до тех пор, пока в Пророке не появилась отвратительная статья, утверждавшая, что по просьбе Поттера Министерство конфисковало семейное состояние одного из Пожирателей смерти, находящегося в заключении в Азкабане, и выделило эти деньги Хогвартсу. В школу полетели гневные письма, но Гарри успокоил МакГонагалл, сказав, что всё это неправда и что деньги выделил Попечительский совет. "Пророк" напечатал опровержение, и спустя несколько дней неприятная ситуация, так и не найдя подтверждения, сама по себе незаметно сошла на нет. И лишь Гермиона знала, что на самом деле деньги были от Дафны. Вернее, от её отца. Гринграссы предложили, чтобы их старшая дочь стала новым Попечителем школы, и благодаря протекции и поручительству Гарри Поттера, Министерство дало своё согласие. Школе нужны были деньги, а большая часть прежних Попечителей находилась в изгнании, а то и вовсе в Азкабане, и Шеклболт, будучи практичным здравомыслящим политиком, прекрасно понимал, что обескровленному Министерству сейчас не по карману заниматься чистоплюйством и воротить нос.

С деньгами Дафны дело быстро пошло на лад. МакГонагалл нашла прекрасного поставщика нечисти в Южном Уэльсе, и болотников, леших и фонарников стали привозить в Хогсмит на поезде, в специальном багажном вагоне, где они, тихонько подвывая и постанывая, пугали впечатлительных смотрителей на промежуточных станциях.

Самым удачным своим приобретением Гарри конечно же считал мумию, присланную из Египта бывшим коллегой Билла Уизли — странным парнем в пенсне по фамилии Фицпатрик-Джон. Бережно уложенная в чудной маленький саркофаг, она казалась похожей на безобидного ребёнка, спеленать которого сподобился не очень умелый, но очень старательный отец. Куски бинтов торчали у неё из-под мышек, а там, где в щели между бинтами полагалось находиться глазам — тускло поблёскивали кроваво-красные рубины. Забальзамированное чудище восстало лишь с третьей попытки. Гарри старательно читал приложенный к посылке свиток, но то ли его излишне британское произношение смущало мумию, то ли ей не нравился холодный шотландский климат, однако дело очень долго не двигалось с мёртвой точки. Вылезла мумия из саркофага лишь когда Гарри выпил мерзкое зелье, любезно присланное Парвати Патил, прознавшей о его неудачных экспериментах в некромантии. Зелье в инкрустированном флаконе, снабжённое краткой пояснительной запиской — «открывает чакры, выпить не перемешивая» — оказалось крайне эффективным. Восставшую мумию ловили всем преподавательским составом. Перепугав насмерть половину учеников и презрев все попытки Поттера загнать её в саркофаг стандартными заклинаниями из учебника пятого курса, мумия едва не съела миссис Норрис, а затем целый час висела на люстре Большого Зала, раскачиваясь в такт её монотонному поскрипыванию.

Положение спас профессор Флитвик: он уменьшил мумию до размеров небольшого скарабея и засунул её в коробочку из-под жевательной резинки Друбблз. Так что в целом история закончилась хорошо, правда, пятикурсники ещё долго обсуждали урок по Защите от тёмных искусств, на котором их ловила мумия.

Но к середине октября Гарри неожиданно охватила тоска, и все попытки Гермионы расшевелить его заканчивались ничем. Вечерами он в одиночестве гулял вдоль озера или подолгу сидел возле белой гробницы, словно намеренно избегая шума и суеты школы, к которым так отчаянно стремился всё лето.

— Скучаешь по Джинни? — без всяких предисловий спросила Гермиона, в очередной раз застав его на берегу Чёрного озера. — Почему ты ей просто не напишешь?

— Это не так просто, Гермиона, — упрямо ответил Гарри.

— На самом деле это гораздо проще, чем тебе кажется. Джинни достаточно мудра, чтобы дать тебе время разобраться в собственных чувствах, но она не будет ждать тебя вечно.

— Я знаю, — Гарри нахохлился и, зябко ёжась, засунул руки в карманы, — но что, если я так и не понял, чего хочу?

— Ты так и не смог сделать выбор?

Прямота вопроса застала Гарри врасплох, он удивлённо посмотрел на Гермиону и осторожно спросил:

— Ты меня осуждаешь?

— Как ни странно, но нет. Джинни — моя подруга, но если ты ошибся, и твоя любовь к ней была лишь детской увлечённостью, едва ли ты сделаешь её счастливее, вернувшись к ней из чувства вины. Но избегая Джинни, ты никогда не разберёшься в себе. Воспоминания — обманчивая штука, напиши ей и ты поймёшь, скучаешь ли ты по реальному человеку или твою рану бередят лишь полузабытые образы, которые давно пора оставить в прошлом.

— И что я ей напишу? — с отчаянной безысходностью спросил Гарри.

— Расскажи ей про мумию! — с улыбкой предложила Гермиона.

* * *

С прогулки они вернулись продрогшие, но заметно повеселевшие, и, уже зайдя в замок, Гарри предложил ей выпить чаю.

Чай заваривали домовики. Насыщенный, с терпким ароматом трав, он приятно щекотал ноздри и согревал пальцы, и, делая из чашек маленькие осторожные глотки, можно было бесконечно долго болтать о пустяках.

— Какая она? Дафна? — осторожно спросила Гермиона. Гарри нахмурился, и Гермиона добавила: — Мне она показалась холодной и прекрасной, как Снежная Королева.

— Она отчаянная,— после долгих раздумий ответил Гарри. — Ради своей семьи Дафна готова на всё. И очень ранимая, она нуждается в защите, но не может этого признать, потому что тогда все сочтут её слабой.

— Ракушка с жемчужиной внутри, которую так и тянет приоткрыть...

Гарри задумался на секунду, а затем встал и достал с полки бутылку скотча.

— Они совсем разные, Гермиона. Джинни — как чай, тёплый и согревающий, его хочется пить каждый день мелкими глотками и обретать спокойствие и равновесие. А Дафна — она как виски, её хочется выпить залпом и захмелеть и творить восхитительные безумства, от которых наутро наверняка будет болеть голова.

Гари налил два стакана и протянул один Гермионе:

— Выпей, и ты поймёшь.

Он сделал большой глоток и осушил свой стакан до дна. В воздухе разлился аромат карамели и дыма.

— Чай — прекрасный напиток, но мужчины всё равно пьют виски. Потому что мы так устроены.

Гермиона задумчиво посмотрела на свой стакан и вдруг подумала о том, что Снейп едва ли видит в ней виски, скорее уж тыквенный сок, привычный, скучный, без всяких загадочных полутонов и наверняка своим постоянством уже набивший оскомину.

Она зажмурилась и тоже выпила виски залпом. В горле защипало и желудок обожгло, наполняя всё тело неожиданным теплом и странным безрассудством. И ей вдруг безумно захотелось стать Дафной, холодной красавицей, так сильно будоражившей кровь.

— Хочешь, я набью ему морду? — неожиданно предложил Гарри.

— О чём ты? — встрепенулась Гермиона, и магия напитка растаяла.

— О Снейпе! У тебя всегда так меняется лицо, когда ты думаешь о нём, и ты никогда при этом не выглядишь счастливой.

— Это не так просто, Гарри...

— О, где-то я это уже сегодня слышал, — Гарри засмеялся и, вновь наполнив бокалы виски, откинулся на спинку стула.

— Мне нужен гриндилоу, — сказал он, закрывая глаза.

— Что? — удивлённо переспросила Гермиона.

— Для урока с третьим курсом мне нужен гриндилоу, и ты не поверишь — у доброй дюжины поставщиков нечисти по всей Шотландии не нашлось ни одного. Просто они не умеют их ловить, — добавил он со знанием дела. — Я напишу Джинни про мумию, если ты поможешь мне поймать гриндилоу.

— Да ты сошёл с ума, Гарри Поттер, где ты собрался его ловить?

— В Чёрном озере, разумеется. Во время Турнира Трёх Волшебников я видел их там не менее дюжины и если я поймаю одного, никто даже не заметит.

— Гарри, сейчас октябрь!

— Я нырял в озеро в феврале, помнишь? Ну давай, Гермиона, соглашайся, это развлечёт нас. Я всё сделаю сам, тебе лишь нужно будет меня подстраховать.

— Ты ведь полезешь в озеро, даже если я откажусь?

Гарри смотрел на неё невинными зелёными глазами и успокаивающе улыбался.

— Это будет весело, вот увидишь.

— Это будет безумием, — сказала Гермиона и залпом выпила виски. Она не будет больше думать о Снейпе. Из глаз брызнули слезы и, выдохнув с отчаянной решимостью человека, решившего упасть с крутого обрыва в реку, добавила: — Нам не помешал бы флакончик Феликс Фелициса.

— Можно, конечно, украсть у Снейпа, — предложил Гарри, но, поймав возмущённый взгляд Гермионы, торопливо добавил: — Хотя у меня есть кое-что и получше!

— Что? — с надеждой спросила Гермиона.

Гарри открыл коробку, подаренную Роном, и к большому разочарованию Гермионы достал из неё несколько конфет в ярких серебристых обертках. На упаковке значилось: "Грильяж-на-абордаж" — съесть, запивая большим количеством воды: добавляет решимости, отваги и безбашенного азарта".

Глаза Гарри светились неподдельным восторгом.

— Ты не представляешь, как эта штука вштыривает! — сказал он с нескрываемым энтузиазмом.

— Гарри, — засмеялась Гермиона, — что за странные магловские словечки?

Она взяла пакет, распечатала его и внимательно осмотрела конфеты.

— Выглядит вполне безобидно.

— И действует в точности так, как написано на упаковке. Не бойся, Гермиона, ты не превратишься в девушку-кошку.

Гермиона решительно развернула конфету и отправила её в рот.

Ничего страшного не произошло. Будучи дочерью стоматологов, она никогда не любила сладкое, но "сладости-для-храбрости", как она мысленно окрестила конфеты Гарри, были вполне приятными на вкус — с легкой кислинкой и чем-то мелким, напоминающим дроблёный орех.

— Сколько времени они действуют?

— Минут тридцать-сорок.

Гермиона подумала немного и съела ещё четыре.

— И что теперь?

Гарри развернул свою порцию конфет и отправил в рот:

— А теперь мы украдём жабросли.