Apprentice (джен)

Лучи солнца вонзались в облака как копья, но облака не редели — ветер с севера пригонял новые и новые, и вскоре вся долина озера потеряла краски.

Здесь же, под землей, светильник мерцал, и тени росли, любопытные, жадные, подтягивались ближе, всматривались, вслушивались, впитывали в себя человеческий страх. Словно это и не тени были вовсе, а развоплощенные не до конца призраки: он же когда-то читал, невозможно полностью развоплотить душу, которая не захотела перейти рубеж.

Обычно ему казалось, что тьма согревает лучше, чем свет, что в темноте теплее — и легче работать руками. Но теперь было совсем не легче: и не важно, слушались пальцы, или нет.

Эхо невидимого гигантского молота отдавалось в ушах.

«...всякий от яда погибший взыщет с варившего, и от рода его...»

А рукоять больше не скользила.

«...и будет проклят и изгнан травивший плод во чреве, проклинавший и погубивший...»

В конце концов — разве он не послушный ученик? Разве он не сделает то, что нужно сделать? И в третий раз, и в четвертый, и в тридцать четвертый, пока не добьется результата? Пока не продержится дольше пяти минут, чтобы получить свою четкую карту... будь она неладна...

«...наславший болезнь и слабость членов, но более же всего...»

Вдох. Выдох. Еще один.

«...проклят тот, кто приносит в жертву невинную душу. Дни его изойдут во мраке...»

Онемевшие губы читали слова: пронзительный свет затопил подземелье, изгоняя тени прочь. Они бросились врассыпную, спасались там, под шкафом с книгами и набором хрустальных флаконов, попрятались среди фигур подаренных директором шахмат.

Три секунды — человек на другом конце луча пошатнулся, еще две — упал.

Еще одна — и все переменилось. За спиной будто выросли крылья. Глаза стали видеть по-новому, боль растворялась, уходила, оставляя волшебную, сладостную пустоту. Он продолжал держать луч, хотя больше ничто не мучило его.

Он снова был свободен, и, хотя это казалось невозможным, но свобода эта с каждым мгновением становилась все притягательнее, и вскоре он уже не понимал, как мог прежде обходиться без нее.

Счет времени был потерян. Какая-то часть его знала, что он должен остановиться здесь же, сейчас же — но эта часть была слаба, гораздо слабее той, что упивалась легкостью, с которой воздух наполнял грудь. Не нужно было больше цедить по каплям, не нужно было ждать, бояться. Тот человек царапал пальцами пол — и какое-то странное, гнилое удовлетворение заполняло его: это не он, это не ему больно, ему больше никогда не будет...

Свет внезапно погас, глаза, привыкшие уже к нему, перестали видеть.

Все накрыла тишина, тяжелая, как снежная лавина — и он понял, что свет погас не просто так. Бросился вперед. Неподвижное, бесчувственное тело, одно за другим заклятия — от простого Ennervate до сложных, запускающих сердце чар, снова и снова, но ничего не помогало, и не могло помочь, и он очень хорошо знал, почему.

Стучали в дверь, но он не слышал, не мог двинуться с места, забыл как это. Он был пуст, он перестал существовать. Чьи-то голоса гневно требовали — выйти, признаться, отвечать, но для него они все сливались в мутный гул.

Дверь сорвалась с петель, исписанные пергаменты полетели под ноги старику...

Нэт проснулся, резко открыв глаза. Дыхание сбилось, пальцы терзали одеяло. Какое-то время он просто лежал, разглядывая пыльные складки балдахина. Всего лишь сон. Что ж, по крайней мере, он еще мог спать.

* * *

— Продержись ты дольше, мы бы знали наверняка.

По-утреннему бодрый (то есть больше обычного ядовитый) голос сопровождался яростным стуком мела.

— Здесь и здесь, — отчеркнул профессор. — Насколько ты уверен, что это петля, а не начало спирали?

— Уверен, сэр, — зачем-то задерживая взгляд на залихватски вытянутой «фи», ответил Нэтан. — Эхо, как в разоружающем, а там самая что ни на есть петля.

— Тебе же сравнивать не с чем. Выше двенадцатой...

— Спираль бывает в трансфигурациях, — возразил ученик, — а здесь даже близко...

Покачав головой, Снейп махнул на левую, не занятую часть доски.

— Смотри.

На черном появились точки и стали двигаться, словно в танце, оставляя след.

«Карта в действии. Надо было сразу так...»

Третья ось координат вылезла из доски к ним на встречу, и только тут Нэт понял, что, в общем-то, доска не при чем, цветные точки кружились просто в воздухе.

Потоки магии сплетались в диковинный узор, и он, незаметно для себя, уже набросал пару формул.

— Здесь у вас выход тоже отрицательный. Красиво. А что это?

— Это Гэмп для круциатуса. Первая минута, видишь? Очень легко принять за петлю, но дельта есть, и между прочим, растет по экспоненте. Вторая минута. А вот где третья. Дальше объяснять?

Нэт вглядывался в невинно сиявшие графики функций.

— На шестой оно начинает питаться от... реципиента, да?

— Интервал может разниться. Но рано или поздно, это, конечно, происходит. При грамотном подходе точка переноса смещается вот сюда, — Снейп подправил кривую рукой. — Ничего не напоминает?

Нэт сдвинул брови. Его собственный график, прозаически намазанный мелом на черном, больше не внушал уверенности. А если профессор прав? Что если дельта была? И даже если пока не было ее, но она должна была появиться позже?

— Не думаю, что у нас мог быть перенос, — пробормотал он. — А вы, сэр? Это вообще возможно? У вас же иммунитет, ко всему, наверное?

— Я давно не практиковался, — поджал губы мастер зелий.

— Нет. Все равно не подходит. У нас якорь в самом начале! — хлопнул Нэт себя по лбу. — Вы для Tabharfaidh строили карту? Там же тоже...

Попробовал Evanesco без палочки, чтобы стереть с доски, но остановился почти сразу: с рождения, наверно, знакомое, заклятие вдруг тупой иглой вошло в локоть и повернулось там. Он огляделся в поисках тряпки, но ее не было, конечно. В итоге, стирал рукавом — мастер смотрел непроницаемым взглядом.

— Вот здесь, в приложении, — оси вышли кривые, но Нэт не обращал внимания. — Видите. Первая, вторая, на четвертой может показаться, что есть дельта, но нам это вообще не важно. Потому что отдача растет независимо. Исполнитель может хоть наизнанку вывернуться, но он не получит больше, чем может дать жертва, так? И даже еще интереснее, тут отдача-то у нас растет, а полезное действие падает.

Пририсовал к формуле коэффициент, перечеркнул многоэтажную дробь в середине строки.

— Минуты? — как-то очень сухо спросил Снейп.

— Секунды, сэр, единственный раз я пробовал эти чары в вашем же присутствии.

— Для карты того раза было явно недостаточно.

— Я же говорил вам, что с картой тренировался, — Нэт не мог оторваться от доски. — Щит с трех секунд разложу. Хотите — проверьте.

— Не хочу. Объясни, лучше, почему ты эту формулу правишь?

— А почему вы так уверены, — Нэт кивнул на светящийся график, — что перенос вообще имеет место?

Глаза его блестели, на губах играла усмешка.

— И что мощность остается постоянной?

Снейп медленно перевел взгляд с «круциатуса» на доску.

— Не нужно упрощать. Теории о жертве в основе...

— Подтверждаются математически. Помните ту книжку, которую вы мне давали, маггловскую? Все дело в наблюдателе. Эта ваша дельта... смещение...

Нэт тихо рассмеялся.

— Если бы вот так? Если бы вы вот отсюда... вы вообще бы другую карту написали, разве нет? — он обвел точку на графике. — А если... Обратную карту кто-нибудь строил когда-нибудь вообще?

— Обратную?

— От реципиента.

— Чудовище, — пробормотал профессор, но все же, подвинул Нэта в сторону от доски и принялся чертить.

— Так? Ты это имел в виду? — спросил он, закончив, и с некоторым удивлением разглядывая дело рук своих.

— Похоже. Видите, куда дельта делась? Но они у нас оба «в поезде», на самом деле...

— Что же ты хочешь? Сторонний наблюдатель, чтобы ловил все колебания поля, но при том свой потенциал не смешивал?

— Да. Да, — уверенно повторил Нэт. — Что-нибудь без потенциала, или на расстоянии... воду, нет, солевой раствор... Условно независимый регистратор. Гипотетический такой. Я подумаю еще...

— Думай. Только мы отклоняемся от темы, — напомнил Снейп, проверив часы. — К тому же, у тебя защита через десять минут.

«А у вас третий курс, но я вам об этом не напоминаю», — про себя подумал Нэт, последним цепким взглядом обозрев утренние бесчинства. Часть формулы с доски перебралась на темный камень рядом, а бледнеющие в воздухе линии постепенно рассыпались светлячками.

Профессор так и застыл, с мелом в руке, меж двух графиков, и лицо его с каждой секундой становилось все темнее и темнее.

— Иди, опоздаешь, — выдавил он, наконец, даже не взглянув на ученика.

* * *

Любой знает, что появляться на уроке защиты без палочки, да еще и с больной головой — идея не из лучших.

Нэт тоже догадывался. Но поделать ничего не мог.

— Хотите сказать, вы не готовы к уроку? — строго спросил профессор Кроули.

— Готов, сэр. Тему разобрал, вот эссе.

— Мне не нужно эссе, если вы отражатель поднять не можете. Где ваша палочка?

— Я уже говорил, сэр, у меня ее нет.

— Вы что, потеряли ее? Сломали?

По классу поплыли смешки, где-то там, за спиной.

— Нет, сэр. Я применил ее тогда, когда не должен был применять.

Смешки стали громче, но профессор откашлялся, и они смолкли.

— Досадно, мистер Баркер, что тут скажешь. Не хочу снижать вам итоговую оценку, — заметил он, и Нэт неожиданно увидел в его взгляде сочувствие и даже поддержку.

— В принципе, можете воспользоваться моей, — договорил Кроули и в самом деле протянул свою, рукоятью вперед.

Палочка была ладная, немного толстая и похоже, тоже березовая.

* * *

В хижине Хагрида горело только одно окошко, да и то в пол силы. Как и предупреждал директор, на стук лесничий не отвечал: из-под двери разило спиртным. Огород пустовал — даже тыкв не было, обычно в это время уже высаженных. Куцый дымок, тянувшийся из трубы, ветер уносил в сторону леса.

За хижиной, в тени, вырос холмик, из свеженабросанной земли и кое-как сваленных камней. Сверху покрывался вечерней росой увядший букет ромашек: Нэт усмехнулся, вспомнив, как когда-то Гром совал в такие ромашки нос, а потом фыркал. Отсюда были видны тропинка, уходящая к лесу, и немного край озера — все любимые старым псом места.

— Хагрид! — в этот раз Нэт постучал в окно, так, что стекло задребезжало.

Сперва раздалось невнятное ворчание, потом ругань, потом, наконец, свирепый голос прогудел:

— ...ходь отседова!

— Это же я, Нэт!

— Мне-то что?

— Открой. Дело есть.

Холодный ветер трепал подол мантии.

— Ну конечно! — возмутился Хагрид. — То месяцами его не видать, а то у него дело!

Дверь все же приоткрыл. На Нэтана пахнуло перегаром и дымом.

— Наконец-то, — буркнул он, проскальзывая как-то между Хагридом и стеной.

— А я тя в дом не звал, — заметил лесничий.

— А я не с пустыми руками, — Нэт уже воевал у очага, сгребая в сторону угли и подкидывая свежее полено. Потом поставил воду греться.

— Если это варево какое, против похмелья, то можешь с ним вместе убираться прочь, — Хагрид с подозрением покосился на котелок.

— Злишься? — спросил Нэт, из кучи хлама в углу выуживая проржавевшее ведро. Ведру тут же он нашел применение: собрал в него пустые бутылки со стола. Потом кулаком выбил задвижку — и в избушку хлынула вечерняя прохлада.

— Не, не злюсь.

Хагрид вздохнул. Вынул бутыль из бездонного кармана, отправил к другим пустым.

— Ну, и какое у тебя ко мне дело? — спросил он сурово.

— Да вот, — кивнул его гость.

Вода вскипела ключом — и шипящим водопадом накрыла дожидавшиеся на дне чашки листья. Пряный, свежий дух поднялся к лицу — Нэт блаженно сощурился.

— Ты что ж это, чай пить собрался? Больше, что ли, негде? — Хагрид сел на скамью, и скамья тяжко заскрипела.

— Выходит, ты прав. Негде, — первый глоток был самым сладким. — Не в лаборатории же мне?

За окном понемногу темнело: Нэт, по старинке, облокотился на стол и спрятал голову в ладонях — под столом было непривычно пусто, никто не пускал слюну ему на ботинки.

Выгонять его Хагрид, похоже, уже не собирался — только смотрел с укором.

— Он по тебе скучал, Гром-то. А ты совсем про нас забыл.

— Забыл, — смотреть Хагриду в глаза было больно. — Весь август из подземелий не вылезал, да и сейчас.

— Вижу. Занятой? — Хагрид теперь тоже смотрел на пустое место под столом. — На друзей времени не нашлось?

Он помолчал немного.

— Да что там... Все такие. Один вот Гром, а теперь и он тож...

— Хагрид, я...

— Не надо. Ты-то что мог сделать? Ему ж в последнее время и пилюли твои не помогали.

Хагрид огляделся, словно что искал — но того, что он искал, в хижине уже не было.

— …так-то вот, значит, не обманешь ее, смерть. Кому пришло время — тому пришло, и не о чем тут говорить.

Нэт молча пил свой чай и слушал, как лесничий, всхлипывая, рассказывал ему про «махонького кутенка» и о том, что тот рос так быстро, «видать, без волшебной-то крови не обошлось».

— Ладно, чего мне тебя держать...

Выговорившись, Хагрид как-то ожил, распрямился. На Нэта посмотрел с беспокойством:

— Или ты никуда не опоздаешь?

— Нет, — односложно ответил Нэт. Чай давно закончился, и он куковал над пустой кружкой.

— А это, твои дела-то, — смутился Хагрид. Он, похоже, хотел спросить что-то серьезное, но замолчал, не зная, как начать.

— Тыквы когда сажать собираешься? — вспомнил Нэт. — Еще неделя и никакой эликсир быстрого роста им уже не поможет. Даже и в теплице.

Свежая порция эликсира стояла тут же, на столе, поблескивая не пропускавшим света, черным, как смоль, стеклом.

— Завтра. И вообще, ну их, тыквы, — отмахнулся лесничий. — Ты мне лучше скажи: чем ты таким занят, в последнее время? А то я уж от кого только про тебя не слышал. И призраки насплетничали, и кентавры, вон, круг какой-то собрали. Темной магией ты у них, оказывается, балуешься?

— Ага.

— Еще, — Хагрид понизил голос до шепота, — они мне говорят, ты демонов вызываешь, а эти-то демоны тебе служат. Придумают же, а?! Я им сразу сказал, — ладонь ударила по столу, так что кружка подпрыгнула, — враки это все. Сплетни! Это потому, что они профессора Снейпа подозревают. А уж его-то они завсегда. Вот и тебя заодно. Так ведь оно? Я им и сказал, сплетни, Альбус Дамблдор ни за что бы не дозволил, чтобы в школе...

Нэт поглядел в распахнутое окошко. Ветер слабо шевелил кроны в Запретном лесу.

— Он и не «дозволил».

— Чего?

Хагрид осекся.

— Господин директор, говорю, поставил мне условие, — ответил Нэт, продолжая глядеть в окно. — Или, мол, завязывай, или выметайся.

— Как же это... ты что же это?

В хижине стало тихо и пусто — хоть и сидели там два человека, а казалось, будто нет никого.

* * *

— Смелее, мистер Баркер, я ведь могу передумать.

В соседнем ряду возмущался МакЛагген, а Уотер ему поддакивал. Чтобы аврор отдал свое оружие — и кому?

Нэт медленно протянул руку.

— На счет три, — улыбнулся Кроули, из другого рукава выуживая вторую палочку — длиннее и темнее, чем та, которую он дал Нэту.

Весь класс следил, затаив дыхание.

— Привычка молодости, — пояснил профессор, — которая однажды спасла мне жизнь. — Шевелитесь, мистер Баркер. Три!

Щит, конечно, успел. А вот к тому, что дерево обожжет пальцы — готов не был.

Будто вовсе и не рукоять держал, а за раскаленный котел схватился.

Доли секунды хватило, чтобы заметить — профессор смотрел. Внимательно так смотрел.

* * *

— Ты не подумай там чего, Хагрид, — Нэт первым нарушил тишину.

— Да чего уж думать, — буркнул лесничий. — Раз это, значит-ца, правда?

Холодный ветер из окна шевелил ему бороду.

— Правда! — сердито воскликнул Нэт. — А ничего, что у этой правды еще другая сторона есть?

— Ну, по-слизерински-то оно, конечно, у любой правды две стороны.

— Не по-слизерински, а по-людски. Зачем мне та магия запретная, ты вот даже не спросил. И что за магия. А профессор Снейп — он ведь первым меня остановил бы, если бы я что опасное делал. Если бы это хоть кому-нибудь угрожало!

Хагрид вздохнул.

— Так-то оно так... Стал быть, это он тебя выучил?

* * *

Палочку бросать не стал, и даже стиснуть зубы побоялся. А вот щит дрогнул, пропуская заклятие.

Нэт увернулся, отскочил, отдышался: оглушитель ушел в стену.

— Все в порядке?

— В порядке, сэр.

«Чертов инквизитор...»

Чувствовал, что палочке в его руке совсем не нравится — рукоять грелась все сильнее.

— Еще раз? Движение сделайте плавным, и амплитуду поменьше. Тогда все получится.

— Спасибо, сэр.

Лицо держать. А для этого внутри все должно быть... спокойно. Подумаешь, рука. Не отвалится.

— На счет три?

* * *

— ...другого, значит, лекарства нет?

— Лекарство, Хагрид, еще изобрести надо.

Нэт поднялся и подошел к окошку. Лес таинственно молчал. Мирные облака, лиловые, как дым над дремотным зельем, плыли к озеру. И маленькая, быстрая тень, двигалась от озера, против ветра. Почти невидимая.

Прямо в распахнутое окошко, хлопая крыльями, задыхаясь, кубарем — взъерошенный, мокрый вороненок влетел ему в руки. Грудь под темными перьями поднималась и опадала, и там внутри сумасшедшее, быстро-быстро колотилось сердце.

— Ну ты что, кроха, тише...

Теплую, алую каплю склевав с ладони, вороненок стал дышать спокойнее. Сердито дернул головой: только тут Нэт заметил привязанный к лапе свиток.

— Эт кто? — заулыбался погрустневший было Хагрид. — Не знал, что у тебя птица есть. Да еще совсем птенчик.

— Вовсе не птенчик, — Нэт вернулся к столу и спрятал свиток в карман.

В голову пришла неожиданная идея. Раз уж устроили вечер откровений...

— Это, кстати, тот самый мой демон. Знакомься.

В подтверждение его словам, вороненок наклонил голову, по-взрослому сверля хозяина хижины рубиново-алым глазом.

— Вообще-то, он не должен был прилетать, пока я не один, — непонятно кому попенял Нэт. Маленький гонец его совершенно не слушал. Как, впрочем, и Хагрид. Он был покорен.

— Ну какой это демон, это ж дитенок!

Нэт во второй раз подставил ладонь. Потемнели, наливаясь чернотой, перья, наполненные силой, раскрылись крылья.

Улетать вороненок не спешил. Перескочил на стол и прохаживался теперь туда-сюда, с важным видом.

— Кое-кто совершенно обнаглел, — заметил Нэт вслух.

— Да ему, наверное, мало, — возразил лесничий. — Ты погляди, какой тощий.

* * *

Держал ладонь под краном, но все без толку: пальцы сводило холодом, краснота не проходила.

Успел спрятать в кулак, когда где-то сзади дверца кабинки коротко щелкнула, и у зеркала появился Август Рёдер собственной персоной.

— Ты собираешь сегодня группу по арифмантике? Четвертый курс хочет присоединиться.

— Четвертый в воскресенье, а младшие завтра. И, кстати, они это прекрасно знают.

— Просили меня с тобой поговорить. Тригонометрия в чарах? Не хочу тебя расстраивать, но во всей школе от силы человек пять такое понимают. Включая Хейгхарта и тебя.

— А библиотека работает каждый день, — заметил Нэт. — Вообще не вижу, в чем проблема. Домашние задания я с ними делать не собираюсь, так им и скажи.

— Вот поэтому тебя только Тайер и слушает, — Август вздохнул. — Надо быть ближе к людям. Да ты не нервничай так. Дерганый весь, говорить с тобой невозможно. Или ты это из-за защиты?

Он намыливал руки медленно, особое внимание уделяя ногтям. На Нэта нарочно не глядел.

— Да уж. Подставил тебя твой мастер, с палочкой. Хотя, надо признать, аврора ты провел.

Смывал пену он тоже медленно. Получалось почти угрожающе. Будто это ритуал какой-то.

— Такие в наше время авроры, — его голос похолодел.

Говорил он тихо, и поэтому ворвавшийся из коридора Кинштайн ничего не услышал.

— Прикольный щит, Баркер, — осклабился с порога. — У тебя дольше всех продержался.

Одну ладонь накрыть другой. Вроде как тоже сполоснуть.

И дальше по списку — охлаждающие, заживляющие. Без света, а запах все равно почувствует только он. Игла в виске, как маятник, завертелась почти сразу — вправо и влево.

Отряхнул воду и смог наблюдать, как на лице сокурсника уверенность сменяется растерянностью и сомнением.

Ладони были чистые — совершенно.

— Очень смешно, — прошипел Август. — Я же видел своими глазами.

Нэт только бровь поднял — на большее не хватило.

— Знаешь, Баркер. Где-нибудь веке в пятнадцатом... горел бы уже.

Дальше слушать не стал, вышел первым, прямо по коридору, по лестнице, направо, вниз, еще раз по лестнице.

Тупик, куда никто не ходит.

Вот там-то уже можно и к стене привалиться, и дышать, и даже зубами...

«Кретин. Недоучка. Статью про детекторы мог и дочитать».

Вкус намокшего сукна во рту неожиданно успокаивал боль.

* * *

— Чем другим ты его кормить не пробовал?

— Да он ведь только кровь.

Хагрид покопался в углу, на полке, вытащил горшок, прикрытый мокрым полотенцем.

Под полотенцем, свернувшись в грязно-розовый клубок, шевелились дождевые черви.

— Это, значит, для нюхлеров я, подкармливаю, — подцепив червяка пальцем, Хагрид протянул его вороненку.

— Слушай, он, может, и выглядит, как птица...

Эльчи щелкнул клювом — подкинутый в воздух, червяк исчез в зобу. Красный глаз нахально разглядывал Нэта.

— Не настоящий, говоришь? — усмехнулся Хагрид.

— Почему. Очень даже настоящий.

«Слишком даже».

От черных крыльев ложилась на стол странная, жуткая какая-то тень.

Очень отдаленно, но она напомнила Нэту ту, что он видел в зеркале, в Паучьем Тупике.

«Слышал? Кончай притворяться».

С видом собственника Эльчи взобрался к нему на плечо и каркнул прямо в ухо.

— Ты еще со мной поспорь, — буркнул Нэт, протягивая «дитенку» второго червяка.

* * *

«В зависимости от наиболее применяемых ею чар, палочка боевого мага становится определителем... куда более точным, чем стандартные средства. Если волшебные зеркала, охранные детекторы и проявители Лангена-Мильха легко обмануть при должной дисциплине эмоций, а к алхимическим средствам существуют противоядия, то палочка, как инструмент несравненно более тонкий, со временем научается сама распознавать своего врага...»

В лаборатории как будто ничего и не переменилось. Только пергаментов на столе приросло: туда же переместился и профессор, теперь из этой, отдаленной точки, наблюдавший тонкие, белые линии. Пальцы и даже висок его были испачканы мелом.

— Где ты был?

— Ходил к Хагриду.

Снейп поднял взгляд.

— В кармане что?

— Мне... — запнулся Нэт, — ответ прислали.

— В левом, — сквозь зубы пояснил Снейп. — Я, кажется, просил тебя это в замок не приносить.

— Он не хотел улетать.

— А я не хочу, чтобы тебя исключили.

Черная мантия махнула крылом — вороненок тут же высунул любопытный нос. Профессор теперь стоял прямо перед учеником.

— Мало было одного разговора с директором?

— Дамблдор вам рассказал? — как-то сдавленно поинтересовался Нэт, пряча свою контрабанду в рукаве.

На лице у мастера зелий было прямо написано «профессор Дамблдор», но произнес он совсем другое:

— Я имел несчастье видеть ваш тет-а-тет своими глазами, в думосбросе. В будущем я не хотел бы выслушивать упреки еще и из-за твоей неспособности проявить элементарную вежливость.

— Вежливость, сэр? — чувствуя, как все внутри сворачивается и леденеет, переспросил Нэтан. — Ему плевать, умру я или нет.

— Даже если это так, он такой не один, — неожиданно спокойно сказал Снейп. — За пределами этого кабинета полно людей, которые уверены, что у тебя нет шансов. Ты на них всех собираешься бросаться? Или все-таки побережешь силы?

Он отошел к плотно закрытом окну, и сдвинул в сторону занавеску. Потом открыл форточку: в подземелье тут же просочился промозглый сквознячок. Запахло озером.

— Выпускай.

Нэт тряхнул рукавом — черная тень сделала круг над головой и с криком исчезла в ущелье. Профессор вернулся за стол, а он краем глаза заметил на доске новые формулы. Все они были для заклятий высоких степеней, и с введенным новым коэффициентом...

— Теперь рассказывай, что у тебя там за ответ.