Novice (джен)

«Нэтан Баркер, тебе повезет, если тебя просто выгонят на все четыре стороны, честное слово! Чем ты думал, когда полез сюда!»

Он стоял, прижавшись к двери подвала и дрожал. Мерлин знает, что дед сделает, если найдет его здесь одного, да еще и с вытяжкой золотоглазки в кармане. Голоса раздавались наверху — неожиданно вернувшийся рано, Балтазар с кем-то спорил, и этот кто-то, к счастью, не был Мелиссой, иначе спор давно уже был бы окончен. Не дыша, Нэт выскользнул на лестницу и бесшумно, невидимо поднялся наверх.

Он все рассчитал — остался на кухне один, тетка пошла на рынок за картофелем, а дети продолжали играть во дворе. Когда дед рявкнул ему, что уходит — а значит, «никого не пускать», Нэт понял, что второго такого шанса ему уже не представится.

Ему и нужно-то было всего несколько капель.

Флоббер-червей он заранее стянул из протекавшей корзины. А кривельник и желчь пришлось купить у «Слага и Джаггера», в Косом, и цены там были рассчитаны как раз на школьников, которым не на что потратить лишний галлеон. Чуть не плакал, пока платил.

Дождливым пятничным вечером мистер Юнган оторвался от «Методов мгновенной трансмутации» и сообщил Нэтану, что в ближайшее воскресенье уедет из Лондона.

— Как уедете? Уже?

— Без того задержался. Меня ждут в Кракове.

Нэт вдруг понял, что совсем этого не хочет. Дело было даже не в том, что он не успел переписать всего ибн Амадха или обсудить с мастером трансфигурации малые превращения.

— Я даже вам зелье не сварил.

— Успеешь еще. И где ты, кстати, варить собрался?

— Да прямо здесь. Завтра-то выходной.

— Котел у меня свой есть, и мухоморы тоже.

— Я тогда сегодня все соберу.

— Подожди уходить, чай поставлю.

Нэтан расправил пергамент, на котором шифровал рецепты из «Итога». Чернила сухо поблескивали на свету.

— Мистер Юнган, а вы напишите мне?

— Конечно, напишу, — фыркнул маг, сдувая челку. — Да и ты сам тоже…

— У меня нет совы, — на всякий случай предупредил Нэт, а потом, помедлив, добавил:

— Сэр? Когда вы там будете, если они живы…

Он всегда запинался на этом если, но всегда договаривал.

— Я тебе сообщу сразу, как узнаю.

— Нет, не это. Если… если с ними все в порядке, но они не захотят… Я имею в виду, не нужно обо мне ничего рассказывать, или еще что-нибудь. Просто напишите, где их найти, чтобы я знал, хорошо?

Мистер Юнган встретил его серьезный взгляд — ровно кивнул. Фонарик на столе вспыхнул ярче — перед тем как погаснуть.

— Jävla ljuset! — Нэт смотрел, как маг пытается втиснуть вложить туда запылавший на конце палочки огонек. — Ты уверен? Я мог бы…

— Уверен, — не дал ему договорить Нэт, — мне же только узнать, я ничего никому доказывать не собираюсь.

Маг передернул плечами. Почти всякий раз, как ему приходилось использовать магию, он выглядел так, будто из него тянули жилы. Нэт не решался спросить, в чем дело, но следил с беспокойством.

— Чертова ведьма. Просто одно старое проклятие, — буркнул Юнган, поймав его взгляд и вынимая кисет с пыльным чаем из кармана. — Заваривай. Чертова ведьма.

Чай получился горький, такой, что в голове становилось гулко. Нэт вдруг понял, почему скульптор пил это слабое зелье на мухоморах, хотя оно наверняка почти не помогало. Оно было недорогое, и варить его умел каждый третий.

Возвращался на следующий день, припрятав раздобытые с таким трудом ингредиенты по карманам, когда, на углу у «Флориш и Блоттс» услышал знакомый голос. Он даже сделал попытку скрыться — но его заметили раньше.

— Мам, это он! Это тот Баркер, о котором я тебе говорила!

«Мерлин и сорок пять травников! За что!»

На переполненной детьми и родителями улице оставаться совсем не хотелось.

— Нэт! Как ты поживаешь?

Энквист держала за руку высокую бледную женщину с широкими скулами, почти непохожую на нее саму. Единственное, что у них было общим — это бесцветные, серые глаза и волосы, которые старшая дама носила коротко подстриженными.

— Нэтан Баркер? — улыбнулась женщина, глядя Нэту прямо в лицо. Он понял, что покраснел.

— Здравствуй… э Хальдис, здравствуйте, миссис Энквист, — пробормотал, ища куда бы скрыться. Искать долго не надо было — вот он рядом, Лютный переулок. Но они обе так внимательно смотрели — казалось, обтрепанная по краям мантия просвечивает насквозь. Солнце после вчерашнего дождя светило с новой силой, и прекрасно были видны всем желающим заплатки и заштопанные прорехи.

— Я посылала тебе письмо, — начала Энквист. — Наверное, не дошло? Тильберта так и не вернулась…

— Сказала же тебе, Хальди, это плохая идея, — поспешила напомнить ей мать. — Ты могла придумать что-то получше, чем посылать сову в Лютный переулок!

— Думаю, она просто захотела завести свое собственное гнездо. Почтовым совам это редко удается, правда, Нэтан?

— Это просто заклинание, — неуверенно предложил Нэт, не зная, чего от него ждут. Миссис Энквист все еще приветливо улыбалась, и если в ее прямом взгляде проглядывало что-то немного похожее на жалость, то он старательно этого не замечал.

— Специальные чары, накладывают на птицу… Похожи на заклинания памяти, так что они могли нечаянно рассеяться при слишком сильном сопротивлении или просто встретить контрзаклятие, посторонний ментальный щит… Случается редко, но…

«Мерлин, что я несу! Зачем я вообще стою тут, разговариваю, когда давно пора идти!»

— Значит это правда, что твой друг знает про чары почти все? — улыбка миссис Энквист все не гасла. — Хальди рассказывала, как ты помог ей с занятиями. Очень мило с твоей стороны.

— Мы покупаем учебники для следующего года, — похвасталась девчонка, дергая мать за руку, — как раз хотели пойти пообедать. Мам, можно Нэтан пойдет с нами?

Он побледнел и шагнул назад, совершенно неожиданно наткнувшись на стену.

Миссис Энквист тоже, кажется, была захвачена врасплох. Но она среагировала гораздо быстрее:

— О чем разговор! Если только твои родители, Нэтан, не против?

Ничего не успел сказать — она продолжила своим звонким, низким голосом:

— Но ты, наверное, здесь один?

— Я живу неподалеку, — уронил Нэт, отводя взгляд. — И мне пора идти.

— Ну пожалуйста, Нэтан! — Энквист, похоже, была в том расположении духа, когда весь мир обязан ей был угождать. — Ты мог бы рассказать, как здесь все устроено…

— Мы почти не бываем в Лондоне, — пояснила ее мать. — Ты нас очень обяжешь. Ты ведь не слишком торопишься?

Если бы не эта женщина с ласковым и лучистым взглядом, он бы давно уже послал Энквист к чертям. Но вот теперь — почему-то не мог.

«Куда ты?! Одумайся! Хочешь еще полдня вспоминать о ее злосчастной сове? А мистер Юнган, наверное, уже вернулся…»

— Энжи рассказывала мне про «Дырявый котел», — рэйвенкловка продолжала болтать, увлекая Нэта за собой.

— Я там работаю, — вырвалось вдруг, — этим летом.

— Вот как! — изумилась миссис Энквист. — Хальди говорила, ты живешь в аптеке?

— Да, то есть…

— И там подают сливочное пиво! Это правда, Нэтан?

— В «Котле»? Подают, — сдался он. — Это прямо по улице, до конца, вход через стену.

— Если ты не хочешь туда идти, мы можем выбрать другое место, здесь так много всего, — любезно предложила миссис Энквист, ухитряясь одной рукой держать подскакивающую на месте дочь, а глаз не спускать с Нэта, у которого все ярче горели щеки.

Энквист-младшая увидела кафе с яркими витринами и затащила туда всех троих. Не стоит и говорить, что Нэт в таком заведении оказался впервые. В нос ударил настолько острый запах корицы, что захотелось бежать — но миссис Энквист уже вела их к столику в углу.

— Меню, — предложила официантка в белом фартуке, с подозрением глядя на Нэта, словно тот собрался стащить сахарницу со стойки.

— Мама, смотри, тут есть малиновый крем!

— Выбери себе горячее! И Нэтан, конечно, тоже. Все, что захочешь.

Честное слово, он бы смеялся, скажи кто-нибудь, что с ним такое могло приключиться. Руки и ноги отказывались его слушаться, а кровь шумела в ушах — ну как, как она могла смотреть на него вот так и, о ужас, предлагать заплатить за обед?

— Нет-нет, ничего не надо, мэм, — попробовал было, но миссис Энквист решительно покачала головой:

— Выбирай, Нэтан. Право, мне только приятно угостить тебя обедом.

— Я сыт, — неубедительно пробормотал он.

— Глупости, молодой человек.

И она заказала ему — то же, что и себе, куриный суп и салат, и отбивную, и еще жареный картофель. Нэт бы выскочил за дверь, но ноги приросли к месту, а рот не открывался. Энквист продолжала болтать, то о вейлах, которых видела во Франции, то о яхте и рыбалке, пересказывая свое письмо и добавляя подробности. Когда принесли еду, она, кажется, была готова продолжать еще часа два без передышки.

— Милая, Нэтан точно устал от твоей болтовни.

Он смотрел в тарелку, поставленную перед ним — благоухавшую куриным бульоном и морковкой. Щедро заправленную сыром… Это была какая-то ошибка. Рот его наполнился слюной, и что-то в животе довольно громко напомнило, что он уже дня три не пробовал горячего, кроме чая у мистера Юнгана. Он не мог заставить себя извиниться и уйти.

— Угощайся, Нэтан, — улыбнулась миссис Энквист, — а то по тебе не скажешь, что ты вообще что-нибудь ел с начала каникул.

— Мама!

— Что, дорогая? Бери пример со своего друга. Тебя постоянно приходится заставлять есть первое.

Нэт с ужасом понял, что ополовинил свою порцию прежде, чем Энквист успела намазать маслом хлеб. Какой позор. Теперь они будут считать его дикарем…

— Как экзамены? Наверняка, Снейп поставил тебе «отлично»? У меня всего одно «отлично», и то по астрономии, — продолжала девчонка, не обращая внимания многозначительные взгляды, которые посылала ей мама.

— Нет, — весь пунцовый от смущения, отвечал Нэтан. Он был благодарен, что нашлось, наконец, о чем поговорить, по крайней мере, это его отвлекало от тарелки. — Профессор поставил мне «выше ожидаемого». Зато по травологии я набрал высший балл. И по защите, хоть это и странно.

«И по всем остальным…»

— Странно? Да ты просиживал в библиотеке больше, чем весь наш курс вместе взятый! Честное слово, мам, так и было. Но у Снейпа все равно никто не получает «отлично», и, по-моему, даже Черри…

Она была готова продолжить жаловаться.

— Как работа по кровеостанавливающим зельям? — поспешил перебить ее Нэт. — Свою дописал неделю назад.

Бросил украдкой взгляд на миссис Энквист — та наблюдала за ним с легкой и чуть тревожной улыбкой и тут же предложила хлеба.

— Вряд ли мы будем варить Шпеттера-Бораго, — продолжил быстро. — Даже если профессор расширил программу, как он делал в прошлом году… Слишком дорогие ингредиенты. Но вот порошки Буттенберга мы могли бы попробовать. Я имею в виду — рецепт не такой уж и сложный, и Хиндли бы справился.

— Нэтан! — засмеялась Энквист. — Я вообще не знаю, что это за Шпеттер такой. Надеюсь только, что бодяка и растопырника хватит на три фута…

— Три?

— И профессор МакГонагалл задала эти сравнительные таблицы! Не думала, что я такое скажу, но после твоих объяснений чары кажутся мне самым простым предметом!

— Таблицы простые, — Нэт закатил глаза, — там вообще прямые зависимости.

Теперь смеялась уже миссис Энквист.

— Вижу, вам обоим не терпится в школу, — она ласково похлопала дочь по руке.

Официантка собрала со стола тарелки, улыбаясь — он вспомнил, как сам выдавливал такую улыбку, натирая пол у барной стойки.

— Ты сказал, что ты работаешь, Нэтан?

— Ага. Работаю, — видно, дальше по программе шел допрос, — убираю и помогаю на кухне. Один раз проводили инвентаризацию, и я сверял старые описи.

Энквист глядела на него, розовея от любопытства, а миссис Энквист подняла брови:

— Ты еще довольно молод, для того, чтобы работать. Тебе ведь сколько? Двенадцать?

— Хозяин «Дырявого котла» сказал мне, что сам начинал с девяти, — ответил Нэтан и добавил, не желая казаться грубым:

— Там не так уж сложно.

— А твои родители? Они ведь держат аптеку?

— Я живу у деда, — пробормотал он сквозь зубы, — их я не помню.

— Прости, я не хотела, — в голосе у миссис Энквист звучало искреннее участие.

Что ж, он знал, что они будут спрашивать все это — и выбрал суп, а не дверь на улицу. После супа шла отбивная — настоящая, сочная отбивная, вроде тех, которыми их кормили в школе. Если бы на него не смотрели две пары заинтересованных глаз, он бы спрятал ее в карман.

— Ты не говорил, что живешь с… — начала было Хальдис, но мать ее тут же остановила.

— Наверняка, помогаешь дома с зельями, — тепло сказала она, — любой дедушка должен быть очень горд таким внуком, как ты.

Кровь бросилась Нэту в лицо, и слова застряли в горле, прежде, чем он смог что-то произнести. «Они же ничего… Вот если бы она знала, она бы ни за что… Она бы меня за один стол со своей дочерью не пустила!»

— Да Нэтан единственный, кто понимает, о чем профессор говорит в классе, мама! Ты бы видела его в библиотеке — наверняка всю секцию зельеварения он уже знает наизусть. Эти латинские названия…

— Даже магглы используют латинские названия, — вставил Нэт, радуясь, что они, наконец-то, сменили тему. — К тому же, большая часть имен имеет греческие корни, так что, если выучить сначала греческий, то латынь запоминать не так трудно…

— Так и думала, что ты знаешь греческий…

— Мой муж считает, что магическая и маггловская наука — это две части одного целого, — почти с вызовом сказала миссис Энквист, обращаясь прямо к Нэтану. Взгляд ее стал острее и глубже, словно она ожидала, что с ней будут спорить.

— Хальди вряд ли говорила тебе, но ее отец — историк. Он изучал древнюю историю Исландии, и так мы с ним и познакомились. Трудно поверить, но некоторые магглы знают о магическом мире побольше магов!

— В чем-то, он прав, — пробормотал Нэтан, с удивлением замечая, что разговор начинает его увлекать. — Если учесть, что до Статута о Секретности знания переходили из мира в мир почти свободно…

— Ты согласен?! Что ты знаешь про магглов, ты же… — удивилась Энквист, с аппетитом уплетая свой малиновый крем, — ты же слизеринец?

— Это что, исключающее условие? Многие слизеринцы прекрасно знают маггловский мир, — ответ прозвучал холоднее, чем Нэт думал.

— Никак не могу понять этого разделения на факультеты, — виновато улыбаясь, заметила миссис Энквист, — сама я не училась в Хогвартсе, конечно.

— Мой дед тоже не учился, — улыбнулся ей Нэтан. — Далеко не все в Британии едут учиться в Хогвартс.

Это оказалось новостью — особенно для Энквист-младшей. Когда он попробовал рассказать ей, что с переулка единственный поехал в школу, она сделала вид, что не верит, и долго смеялась.

— Но это нормально, — он думал о Хиггсе и не понимал, чему здесь смеяться. — Далеко не все из нас сильные маги, да и потом, оплата…

Миссис Эквист покачала головой.

— Должно быть, для твоего дедушки это было непросто.

— У меня теперь стипендия, — сказал Нэт зачем-то.

Эта женщина была так добра, что предложила ему какао, с миндалем, какого не делали даже эльфы в Хогвартсе. Он почти не понимал, происходит ли это все с ним на самом деле. Энквист же болтала глупости, спорила с матерью и, кажется, даже не подозревала, насколько ей повезло.

Рассказал им все, что нужно было знать про Косой переулок. И про гостиницу рядом с Гринготтсом, которую по обычаю содержала пара пожилых гоблинов. Ему не хотелось, чтобы они все узнали от какого-нибудь Тима из «Дырявого Котла», который между делом будет недоливать сливочное пиво и переругиваться с официантами.

— Не знаю, сможешь ли ты написать… — начала Энквист, когда ее мама вышла из-за стола, чтобы заплатить. — До конца каникул осталось всего две недели.

— Вряд ли, — ответил Нэт, нервно улыбаясь. — Спасибо, что пригласила меня сюда. Извини за Тильберту.

— Это глупости. Как я могла не пригласить. А ты знаешь уйму всяких штук… Смотри, кстати, — тут она вытащила из-под мантии серебряный кулон, в котором, как синяя слеза, был заточен знакомый камень.

— Что ты делаешь! Я же говорил тебе, он ядовитый, его нельзя носить, да еще и под мантией!

— Но я ведь ношу его в серебре, — возразила Энквист, явно довольная, что он так встрепенулся.

— В серебре! — Нэт фыркнул. Какой надо быть дурой! — Это же не зуб оборотня, и не глаз вампира, в самом деле. Спрячь его сейчас же, каменный кобальт вообще нелегальный ингредиент… И почему твои родители тебе ничего не сказали!

Энквист только расхохоталась, закатывая глаза. Может, он и вправду был смешон с этим своим возмущением.

Когда вернулась миссис Энквист, Хальдис тотчас выскочила из-за стола, оставив их наедине. Нэт упрямо перебирал рукой край мантии. Слова, вежливые, гладкие, как стены, которыми отгораживаются от мира, глупый Нотт со своими манерами… Улыбчивая миссис Энквист — о, она бы сразу раскусила любое слизеринское притворство, он это просто знал, каким-то восьмым чувством.

Поднял глаза, понимая, что снова краснеет.

— Не стоит так смущаться, — улыбнулась ему женщина, когда он стал сбивчиво ее благодарить, — было очень интересно с тобой поговорить.

— Вас не беспокоит… Что я из Лютного переулка? — задал он мучивший его вопрос.

— Почему это должно меня беспокоить? Я доверяю Хальди. Очень рада, что мы познакомились, — теперь у нее была тихая, мягкая улыбка много повидавшего человека. — Буду не менее рада увидеть тебя гостем в нашем доме. Если твоему дедушке, конечно, будет удобно.

Нэт не знал, как ответить.

— Увидимся в поезде, — перебила его мысли Хальдис, появляясь из ниоткуда, — я тебя обязательно найду.

И они расстались — мать с дочерью пошли в сторону квиддичной лавки, а он — помчался к «Котлу».

Он уже сам не знал, чего хочет больше. Или скорее нет, знал, и от этого ему становилось страшно и легко, где-то в груди. Да, он хотел обратно в школу. Он хотел истратить этот подаренный попечителями чек до последнего кната, хотел сдать профессору свои шесть футов о кровеостанавливающих зельях.

И он хотел в Европу вместе с мистером Юнганом. Нэт зажмурился на секунду и представил, как его встречает родная мать, раскрыв объятья без слов. Чем-то похожая на миссис Энквист, но только лучше. Ведь это была бы его, его собственная мама, а не чья-то еще.

Глупые мечтания. А о Хогвартсе думать пока не стоит. Лучше о зелье, которое нужно сварить вечером…

Уже через десять минут, после того как он скользнул через запасной выход, он закладывал основу в котел — мистер Юнган наблюдал из угла, где сидел, откинувшись к стене, для такого дела пожертвовав столом. Нэт действовал машинально — мысли его были далеко, постоянно возвращаясь к миссис Энквист и ее незаслуженной доброте.

— После золотоглазки поднять температуру, — пояснил для мага. — Тогда на последнем шаге кривельник сформирует кольцо. Если его не добавлять, то зелье будет слабее, зато срок хранения неделя.

— Модификация Кирчева? Не думал, что ее учат в Хогвартсе.

— Какого еще Кирчева?

— Стандартный рецепт из Дурмстранга. Райко Кирчев, читал там в тридцатые, — сообщил мистер Юнган. — Его потом еще посадили при Гриндевальде. Только он, по-моему, не публиковался.

Нэт едва устоял — будто оглушили. Только руки продолжали делать свое. «Модификация! Вот оно значит что. А Снейп-то наверняка, знал. Конечно, знал — не мог он… Знал и не сказал!?»

— Вижу теперь, что ты имел ввиду, — прохрипел скульптор, следя, как ловко Нэт вскрыл гусеницу, выдавливая слизь, — когда говорил, что любишь зелья. Ты понимаешь, что делаешь, — отметил он с одобрением, которое было Нэту непривычно, странно слышать из уст взрослого.

Еще меньше он ждал чего-то подобного от человека, который возил с собой по свету целую сокровищницу вместо библиотеки и мог движением руки менять внешность и возраст.

«Но почему не сказал-то? Из вредности? Или это неважно? И мой вариант все-таки отличается?»

Закончил варить даже быстрее, чем в классе, довольно ухмыльнулся знакомому горькому запаху, поднимавшемуся ему навстречу тонким белым паром. Мистер Юнган смотрел, как он цедит остывающее молочно-белое зелье в склянку.

— Они не знают, что теряют, — произнес маг непонятно к чему, — твои наставники. Из-за каких-то предрассудков…

«Чем же он может отличаться, если там всех изменений — одно кольцо Беркетера? Разве что желчью?»

— Да и Брок должен был тебе все рассказать с самого начала, раз уж взялся учить. Так нет же, «от мастера ученику» — и никак иначе. Глупые традиции.

«Ему-то хорошо говорить… Это не его пригрозили к магглам выгнать. Или Кирчев что-то другое брал вместо кривельника? Да по комплементам ничего больше и не подберешь…»

— Давно бы уже пересмотрели — куда там, носятся со своими сводами, как завещанием Мерлина, говорить вслух боятся…

«Якорец? Дымянка? Дымянка может подойти, если соблюдать лунные фазы…»

— Вижу, ты меня не слушаешь?

— Очень даже слушаю. Только я не слишком понимаю, какое это все имеет значение. Профессор, например, меня простил. Он бы ни за что не стал пробовать зелье, если бы не…

— А кто там сейчас? Мне рассказывали про кого-то из старых Слагхорнов.

— Слагхорн давно уволился. Теперь у нас мастер Снейп, — пояснил Нэтан, выливая из котла остатки во вторую склянку. При мысли о профессоре ему стало неловко. — Он даже приходил в аптеку после Йоля, вернул меня в школу.

— Снейп? — маг поднял бровь. — Случаем, не Северус Снейп?

— Вы и его знаете? — удивился Нэтан.

— Наслышан, — усмешка мистера Юнгана на миг приобрела какой-то хищный оттенок. — Снейп работает на Дамблдора?

— Профессор просто работает в Хогвартсе, сэр, — поправил Нэт.

Он не знал, почему не мог согласиться с этим «на Дамблдора». Но не мог.

— В Хогвартсе, — фыркнул маг, и глаза его отчего-то стали похожи на пламенеющие от солнца озера. — И давно?

— С осени. С тех пор как уволился Слагхорн, — нехотя пробормотал Нэт, счищая слизь с ножа заговоренной салфеткой.

— А поточнее? — заметив, как мнется собеседник, мистер Юнган добавил, поясняя свой интерес:

— Не каждый день услышишь, что такой… талант решил вдруг сгубить себя в школе.

— Середина октября, думаю, — протянул Нэт. Ему было неприятно отвечать. — Или ближе к середине. За две недели до Самайна. А вы его откуда знаете?

— Ты уверен, что его не было в Хогвартсе, например, в сентябре?

— Наверное, был. Не могу точно сказать.

«О, еще как можешь!» — отозвался чей-то шепот в голове, но Нэт его заставил умолкнуть. Совсем не нравился ему огонь в глазах у скульптора — злой, почти оранжевый, как новорожденная саламандра, и такой же дикий. Пальцы как-то сами собой сомкнулись на березовой рукояти, в кармане. Protego? Tectum? Assero? Чушь какая-то. Разве ему угрожают?

— Я с тобой по-честному, — безо всякой обиды отметил маг, вместо того, чтобы бросаться заклинаниями. — Мне просто любопытно, вот и все.

А потом подхватил со стола флакон и отпил — и Нэту стало стыдно, как никогда.

— Варишь ты неплохо.

Котел был вымыт в тишине, и сложены вытертые ножи, скребки и мешалка. Мистер Юнган следил за ним краем глаза — сам был занят, разминая в руках комок глины. Из-под пальцев появились два маленьких крыла и клюв, любопытная взъерошенная голова.

— Ка-рр! — разнеслось по хижине, и Нэт увидел вороненка, взлетевшего к потолку. Маг подозвал птенца свистом.

— Подойди, — бросил Нэтану — тот не осмелился ослушаться. Маг схватил его за руку, и, прежде чем Нэт успел хоть что-то сделать, полоснул его ножом по пальцу. Красная капля тяжело стекала вниз, к ладони, но упасть на стол не успела — скульптор раскрыл вороненку клюв. К ужасу Нэта, странная птица вздрогнула, жадно глотнув его крови. В ту же самую секунду перья, отливавшие перламутрово-серым глиняным цветом, стали ярче, темнее, накалившись до глухой черноты безоарового дыма.

— Что это? — спросил Нэт, не сводя с птенца глаз.

— Это, Нэтан, будет наш почтальон.

— Ка-рр! — согласился вороненок.

— Он не прилетит, если ты не будешь один. Так что придется тебе почаще выбираться на воздух.

Вороненок похлопал крыльями, пробуя силу. Нэт осторожно протянул руку и дотронулся до перьев. Те были совсем как настоящие. Сухие и теплые. Именно это тепло пугало больше всего остального.

— Он живой?

— Уж куда более живой, чем те черепахи, которых вы будете в школе мастерить из чайников, — усмехнулся мистер Юнган.

Нэт погладил птенца по клюву и еле успел одернуть руку, когда его цапнули за палец.

— Ничего себе почтальон. Его ведь кормить надо?

— Кормить? — нож был снова у скульптора в руке и оставил на узкой ладони длинный красный пунктир. Вороненок вытянул шею — мистер Юнган сцедил ему несколько капель.

— Не надо кормить. Разве что изредка, — он вытер царапину. — Зато летать может хоть в дождь, хоть в снег, и ничто его не остановит. И над морем он будет держаться получше совы.

Птенец важно прошелся по столу, наклоняя голову. В круглых бусинках-глазах — неподдельные расчет и любопытство. Нэт невольно припомнил пони, в которую МакГонагалл превращала парту — лениво вздрагивавший хвост, деревянный взгляд обреченного дышать стола.

— Можно мне поехать с вами? — спросил вдруг, сам себе удивляясь, что хватило смелости. — Честное слово, я не буду мешать…

Мистер Юнган улыбнулся было, но потом помрачнел.

— Исключено. Тебя искать будут.

«Кого? Меня? Меня искать? Да кто? Дед только обрадуется!»

— Да твой же профессор и будет. Нет. Лучше оставайся и учись. А я тебе напишу.