Забавный факт.
После смерти Патрокла Ахиллес быстро нашел виноватого во всех бедах и сказал Агамемнону:

"...Так поступили мы оба, когда, в огорчении нашем,
Гложущей душу враждой воспылали за пленную деву!
О! почто Артемида сей девы стрелой не пронзила
В день, как ее между пленниц избрал я, Лирнесс разоривши"

Так выглядит мужская логика до появления в искусстве феминистской оптики. А потом говорят, что феминизм не нужен. Ведь и так же все нормально!..

Агамемнон, впрочем, почти не отстаёт от Ахиллеса:

Часто о деле мне сем говорили ахейские мужи;
Часто винили меня, но не я, о ахейцы, виновен;
Зевс Эгиох, и Судьба, и бродящая в мраках Эриннис:
Боги мой ум на совете наполнили мрачною смутой.

Среди героев Илиады, в принципе, можно устраивать чемпионат по самому нажористому проявлению внешнего локуса контроля. Претендентов, сами видите, хватает!

Если отбросить шутки в сторону, то теология Гомера, а следом за ним античных трагиков и Энеиды, представляет собой явный парадокс - если судьба сильнее богов, и если каждому смертному назначена та или иная судьба от рождения, значит, боги бессильны для него что-нибудь сделать или вообще как-то вмешаться в происходящее. Из самого сюжета ясно видно, что нельзя вмешаться в жизнь какого-нибудь человека, не изменив при этом если не его судьбу, то судьбы других людей.

Например, когда боги возбуждают какого-то героя, Менелая или Ахиллеса, сражаться более храбро, то предполагается (и даже прямо говорится), что боги уже знают, погибнет ли человек в этой войне или останется в живых. Но, если он будет сражаться более отважно, от его руки погибнет множество других людей, у которых тоже была своя судьба - умереть или остаться в живых.

Может показаться, что боги распоряжаются судьбой смертных только в определенной степени - например, Зевс принимает решение о том, позволить ли Патроклу совершить больше подвигов - или же сделать так, чтобы он умер сразу же после того, как отразит троянцев от ахейских кораблей. Но это кажется логичным только до тех пор, пока мы смотрим только на Патрокла. Когда вспоминаешь, что при этом неизбежно изменяется судьба других героев, то такая философия тут же теряет смысл.

Единственный приемлемый вариант - это что существует заранее определенное количество людей, которые должны погибнуть под стенами Трои, но возможны разные комбинации касательно того, кто, кого и в какой момент убьет. Но и это тоже не вписывается в сюжет - потому что у Ахиллеса, как и у нескольких других персонажей, упомянутых Гомером, было сразу две возможные судьбы - либо бесславно умереть у себя дома после долгой жизни, либо героически погибнуть на войне за Трою. И тогда не вполне понятно, откуда идея, что судьбы невозможно избежать и она сильнее самих богов, если обычный человеческий выбор - причем осведомлённый выбор! - определяет его судьбу.

Другой момент - Ахилл просит у Зевса, чтобы Патрокл отразил троянцев от судов и вернулся к нему живым. И Гомер замечает, что первое ему Зевс дал по его молитве, а второго не дал. Но на самом деле получается, что Зевс не мог ему этого дать, и не совсем понятно даже, зачем у него просить. Остаётся только предположить, что, хоть Патроклу суждено погибнуть под стенами Трои, то это не обязательно должно случиться именно сегодня, и у Зевса остаётся власть исполнить просьбу Ахиллеса, поэтому и есть смысл о чем-то просить. Хотя легко утратить всякую мотивацию вмешиваться в дела смертных, которые и так-то все умрут, а тут ещё и речь идёт о каких-то совершенно смехотворных величинах - месяцах, днях или даже часах их скоротечной жизни.

Часом раньше, часом позже - не все ли равно?..

Но греческие боги, как и сами древние герои, обладают совершенно юношеской страстью к жизни, и для них эти часы и мелкие детали, как ни странно, имеют огромное значение. И вот это, пожалуй, очень интересно и заслуживает рефлексии.

Мы привыкли думать, что сверхчеловеческая сущность, которая живёт если не вечно, то, по крайней мере, уже очень, очень долго, должна чувствовать определенную усталость, равнодушие и безразличие по отношению к людским делам, в стиле - "ничто же не ново под солнцем, все есть суета сует и всяческая суета". Но в действительности, может быть, логичнее предположить, что боги, в отличие от людей, как раз не устают, ни физически, ни ментально, и их жажда жизни всегда остаётся пылкой, как у людей в самой ранней юности и в состоянии переизбытка сил.