AmScriptor

#всем_пох #слишком_коротко

Мы с человеком сидели одни в комнате, держась за руки.
Не помню, когда взялись, но взялись разом. Иногда расцепляли руки, но потом снова брались. Наконец, я разжал пальцы, сказал:
- Рука потеет. Не могу держаться.
Человек сказал:
- Ладно, хорошо.
Но с сожалением. Ему нравилось держать меня за руку, а мне нет.
Мы сидели друг напротив друга. Наши пальцы иногда соприкасались, но мы больше не брались за руки. Смотрели друг на друга. Говорили:
- Нельзя же просто сидеть и смотреть.
- Угу.
- Тогда нужно просто выйти отсюда. К другим комнатам.
- Но нам же тут хорошо?
- Но браться-то мы больше не берёмся. Всю жизнь так сидеть нельзя.
Оба понимали, что нельзя. Нас обоих, возможно, ждут другие комнаты, и другие руки, от которых ладони не запотевают.
Наконец, человек потрепал меня по плечу, встал и вышел, аккуратно прикрыв дверь. Вышел в другую комнату - и там кого-то встретил, взял его за руку. Иногда мне пишет. А я всё сижу в той же комнате, но уже без никого, потому что не знаю, где выход. И идти никуда не хочется, но и кричать, чтобы человек вернулся - глупо.
Рука-то снова запотеет.

#слишком_коротко


- Тишина в суде, - разнеслось над залом.
Послышались гулкие удары молоточка, после чего люди стихли.
Судья ровным взглядом оглядела собравшихся. Взгляд её бегунком скользнул по дуге, а затем обратился к лежащим перед ней бумагам. Затаив дыхание, Надежда Рябинина смотрела в её сторону, теребя в пальцах платок. Над плечом её стоял дуболом в форме, с квадратным подбородком и квадратным телосложением. Кто-то из зала зевал: дело было совершенно рядовым.
- Уроженка Федерации, Рябинина Олеся Владимировна две тысячи тринадцатого года рождения, - ровно принялась читать судья, - признана виновной по статье 669 пункта 66: высказывания, содержащие информацию, призывающие к сомнению в компетентности Власти Федерации, а значит, стремящийся разрушить текущий Строй. Сторона обвинителей, мы вас слушаем.
Марина Григорьевна, выступающая на стороне обвинителей, дрожащими руками подняла листок с протоколом.
- С-сообщается, - голос у неё тоже дрожал, - ч-что уроженка города Краков… ш-шестого сентября на улице города Краков… - она сделала глубокий вдох, взяв себя в руки. – Шестого сентября на улице Пионерской города Краков, гражданка Рябинина громко и вслух высказала сомнение в компетентности действующей власти. По текущему законодательству, это приравнивается к… - голос её непроизвольно сделался тише, -…к экстремизму. Однако граждане, не достигшие совершеннолетия, имеют право на смягчение приговора при не слишком серьёзных обвинениях, п-поэтому…
- Мама, - снова готовая заплакать, шестилетняя Олеся повернула к ней голову. – Мама…
- Всё хорошо, дочка, не волнуйся, - прошептала ей Надежда, погладив по чёрным волосам. – Всё будет хорошо.
- Что скажет защита? – спросила судья холодно.
Адвокат Олеси, Виктор, выпрямился, уперев руки в стол.
- Высказывание моей подзащитной, ваша честь, вовсе не было экстремистским призывом; Олеся задала вопрос по незнанию текущей политической ситуации в Федерации, а совсем не из-за того, что сомневалась в компетентности нынешнего Главы. Говорить здесь не о чем, ваша честь. Дело пустое. Олеся невиновна.
Крохотная ручка Олеси сжала мамино платье. Надежда сделала глубокий вдох, чтобы снова не заплакать: ей хотелось этого чуть ли не чаще, чем её дочке.
- Простите, можно мне слово, ваша честь? – поднялся человек из зала. Все взгляды тут же обратились на него. По протоколу было нельзя, но так уж вышло, что человек был не последний: баллотировался в Думу, а на заседании присутствовал, представляя интересы «пострадавшей» стороны.
- Прошу, Фёдор Вольфович, вам слово, - спокойно сказала судья. Хотя даже по её спокойствию было ясно, что, чем выслушивать этого человека, она бы лучше целиком съела мёртвую крысу.
- А я так считаю, - произнёс Фёдор Вольфович, - что таких, - палец его ткнулся в девочку, прижавшуюся к матери, - надо гасить! Гасить в зародыше! Вы вообще смотрели информацию о них?! А, адвокат?! – слово он произнёс с ядовитой издёвкой. – Смотрели вы, что не далее, как в две тысячи девятом мать вашей подзащитной ездила в командировку! Куда, вы спросите? В Ираф! В Ираф, с которым у нас, между прочим, военное положение. И потом появляется эта де-е-е-евочка…
- Да что вы такое… - выдохнула Надежда.
- Тишина в суде! – грохнул молоток.
- И откуда нам, спрашивается, знать, что эта девочка – не дитя Ирафского Княжества, запрещённого в Федерации, м-м-м? – спросил Фёдор Вольфович протяжно. – Откуда нам знать, что это не спланированная акция для того, чтобы свергнуть наш текущий строй?! Есть у кого-нибудь предположения, а?! – гаркнул он на весь зал. – Так что, ваша честь, я требую тща-а-а-тельнейшего рассмотрения этого дела. И наказа-а-а-а-ания для малолетней преступницы. Закон, ваша честь, должен быть един для всех. Вам ли этого не знать?!
В зале суда снова воцарилась тишина. Возражать депутату никто не хотел, потому что это было чревато для каждого – потому что, высказав сомнение, каждый впоследствии мог оказаться на месте шестилетней Олеси.
Долгое было молчание. И в конце его, будто бы возвращаясь к сценарию, от которого отступила, судья потёрла рукой лоб и громко, отчётливо прочитала с листа:
- Уроженка города Федерации Кракова, Рябинина Олеся Владимировна признана виновной по статье «Экстримизм». Она обвиняется в открытых сомнениях в полномочиях текущего Главы Федерации. Сиим протоколом обвиняемая приговаривается к пяти годам лишения свободы в колонии строгого режима. Приговор обжалованию не подлежит.
Заключительный удар молотка вышиб из глаз матери слёзы.

#стихи #слишком_коротко


Я должна продолжать. Но страница пуста.
Я опять начинаю с пустого листа.
Я должна записать, прежде чем всё забуду,
Я забуду быстрее, чем смогу записа...

Я должна продолжать. Я уже начинала,
Хоть ни капли не помню про это начало.
"Я должна записать, прежде чем всё забуду..."
Так написано выше - так я написала?

Имя - Клаудия Циммер, рост-вес я не знаю,
Я должна продолжать, лишь до ста досчитаю.
Я не помню, зачем я должна это делать.
Мне врачи говорят, что я чем-то больная.

Имя Клаудия... как там? Кто мне его дал?
Что за глупые строки, кто всё это писал?
Почему я лежу в этой глупой больнице?
Вчера Билли пришёл, мне подарок отдал.

Билли пахнет весною, улыбкой и домом,
Он тепло говорит, он поведал мне, кто мы,
Рассказал, что мы жили в хорошеньком доме...
Очень жаль, что я с Билли почти не знакома.

Я должна продолжать. Время - девять утра.
Я вчера оказалась здесь? Позавчера?
Или несколько лет безвозвратно минуло?
Почему я не помню? Билли, милый, мне стра...

Я должна продолжать. Мне сегодня звонили...
Я спросила их: кто вы? - и звонок отменили,
Я диагноз свой слышу здесь чаще, чем имя,
Я "деменция" слышу здесь чаще, чем "Билли".

Я должна продолжать. Он сидит у кровати,
Пока врач отошёл, мои руки он гладит,
Говорит, мы знакомы с ним (в первый раз вижу)
Называет меня чьим-то именем - "Клауди"...

Я должна продолжать.
Я всё это писала?
Я спросила их: кто вы?
Я уже начинала.
Билли мне говорил, что мы были знакомы,
Только я безвозвратно забыла начало...

Билли пишет про наши с ним вечера,
Про мои поцелуи, дыханье костра...
В первый раз я сейчас про всё это читаю.
Почему я забыла? Боже, мама, мне стра...

Я так много пишу - и ни капли не вспомню,
Мою память деменция выпьет до дна,
Но есть что-то ещё. Я должна это вспомнить.
Я должна записать, я должна я должна...

#слишком_коротко

- И ты... просто обняла его? - ухмыльнулся Гарвард. - Обняла того, кто ударил тебя по лицу при всех? Эх...
Сквозь старое пальто пахнуло перегаром и болью. Энди Шелл смотрела на него упрямо и решительно.
Гарвард, одетый в пальто и шляпу, взял с верхней полки бутылку виски. Откупорил её, налил в стакан, бросил в него два кусочка льда и немного покачал стакан в руке. Повернулся к девочке и мрачно отпил.
- Запомни, милая: это никогда не помогает.
Он смотрел на неё, и в глазах его вместо зрачков были шрамы.
- Если хочешь преподать кому-то урок, то нет лучшего учителя, чем боль. Ни для тебя, ни для твоего обидчика. То, что тебе стоило сделать - это ударить его в ответ, да посильнее.
Гарвард был старым полицейским и многое повидал. Голос его всегда был безрадостным и хриплым. Упрямства в глазах Энди, однако, после его слов не поубавилось. Опустошив стакан, Гарвард достал из карманов пачку сигарет "Лио" и зажигалку. Закурил.
- Хочешь, как в Библии? "Ударили в левую щёку - подставь правую", или как-то так? Это божественное, детка. А мы - люди. Мы предпочитаем действовать кулаками и пулями, - он поднял пустой взгляд к потолку. - Был у нас в школе один хулиган, Арчи звали. Так вот, однажды он решил доставать одного хлюпенького парнишку, Джона. Вечно его доставал, пинал его учебники, окунал головой в унитаз... Тот тоже всё терпел. Добреньким был, славным. А однажды не выдержал: принёс в школу отцовский "Магнум", и чуть яйца Арчи не отстрелил. Тот поседел на глазах. Тогда-то я и понял, как именно нужно отвечать таким, как Арчи. Силой на силу. Ударом на удар. Кровь за кровь. И никаких разбитых щёк. Если бы только Джон решился раньше, скольких бы издевательств он избежал?
Вот так и нужно, чтобы тебя хоть за кого-то считали. Чтобы такие, как Арчи, и приближаться к тебе не смели.
- Ну и чем тогда Джон лучше него? - прозвучал вопрос Энди в застывшей тишине бара.
Она даже не опустила взгляда.
- Это то, чего они от него хотели, Гарвард. Это то, чего Арчи от него хотел. Он хотел, чтобы Джон стал таким же, как он: ощетинившимся, озлобленным. Чтобы дрался, чтобы никому не верил, чтобы, чуть что - сразу в кулаки. Джон проиграл им, потому что сдался. Конечно, пистолет принести гораздо легче. Требует меньше усилий. Чтобы потом... - Энди сжала в кулаки, - чтобы потом сидеть в баре, рассказывая, какой ты весь из себя крутой и недоверчивый.
Джон Гарвард молча курил, глядя на свою племянницу. Дым поднимался к потолку.

#стихи #слишком_коротко


В квартире номер семнадцать снова кричат, скандалят и голосят:
Ванюша двойку принёс из школы, теперь их в сумме за пятьдесят.
Мамаша матом кладёт Ванюшу: «Какая бестолочь, боже мой!
Какой растяпа, какой копуша, позор над всею твоей роднёй!
И то не смог ты, и там не сдюжил, здесь не успел, здесь урок проспал,
В свои одиннадцать ты, Ванюша, совсем тупица!» - он в угол встал,
Повесив нос и скорёжив плечи, заплакал горько от всех обид.
Ванюшу время совсем не лечит, а только больше ещё гнобит.
Кричит отец на Ванюши маму от злобы, зависти и невзгод,
Стоит в углу молодой Ванюша. За окнами тридцать первый год.

Ванюша вырос сухим и слабым, и так к углу своему прирос,
Что даже взрослым, лишившись мамы, в него вставал он, повесив нос.
Грустил и плакал, бурчал чего-то, обои ногтем расковырял,
Ванюша взрослым и одиноким не рос, а только лишь подрастал.
Однажды чайник поставил греться он на плиту, чтобы сделать чай.
И грустно стало ему на сердце, и так тоскливо, что хоть дичай,
Ванюша снова забился в угол, и там остался, сгорев дотла:
Пожар, сошедший с плиты на кухне, прервать пытался его дела.
Ванюша умер на воскресенье, загнавшись в угол, как и всегда.
За окнами той весной тоскливой шестидесятые шли года.

Олег – риелтор, каких не сыщешь: в тайге избушку – и ту продаст.
Ему заказ: тридцать восемь тысяч рублей, да взнос за тепло и газ,
Квартирка в центре, почти престижно; давно сгорела, но был ремонт,
Теперь здесь вешалки, полки, книжки, пустые стены, пустой балкон.
Олег уверен: продаст, не глядя, такое грех не купить жильё…
Но что ж ползут по спине мурашки? Сквозняк, наверное, пол – старьё,
Он смотрит пристально во все щели: пустая комната, время – день,
И из угла на Олега смотрит тоскливо-грустная псевдо-тень,
Лишь на мгновение – и не больше! – Олег заметит блеск тусклых глаз,
Потом вздохнёт, скажет - «показалось»! – сюда вернётся ещё не раз,
Но больше в угол он в тот не смотрит, страшась, что снова та тень придёт,
Квартира продана наконец-то; за окнами – девяностый год.


Семья въезжает, супруги – в счастье: у них две дочери и терьер,
Квартира делится в одночасье, кого где спальня, на свой манер
Малютка Даша по полу скачет, кидает мячик, зовёт играть,
Настолько весело ей в пустынной квартире бегать, пинать, кричать,
В гостиной Даша одна, сестрёнка – в кухне, родители где-то там,
Пинает мячик она усердно, назло дворовенским пацанам,
Со звонким звуком мяч в угол мечет, малютка Даша бежит поднять,
Но замирает без дара речи, не в силах, кто перед ней – понять…
…Супруги счастливо спят в квартире, но к маме сон всё никак нейдёт:
Их Даша плачет, что страшный дядя в углу ей мячик не отдаёт.

#слишком_коротко

- Странно выглядишь, малыш. Тебе, кажется, досталось?
Вокруг шумели листья. Где-то далеко раздавался плеск воды.
- Меня звать Санс. Санс - скелет. А тебя?
Жучок чуть приподнял рогатый шлем без рта. Взглянул на незнакомца, а потом опустил голову.
- Не помнишь, да? А ты довольно силён. Если встретишь моего братца, не обижай его. Он славный. Ты, впрочем, я вижу - никого не стремишься обидеть.
В тишине где-то неподалёку упала в траву капля, спугнув какое-то мелкое насекомое.
- Малыш, а ты знаешь, почему скелету нужен друг? Потому что он чувствует одиноКОСТЬ.
Соскочив со скамейки, Рыцарь двинулся прочь и совсем скоро скрылся из виду. Санс тяжело вздохнул, подняв взгляд к потолку пещеры где-то далеко вверху.
- ...а может, и не нужен.

#слишком_коротко


Ночью дул холодный ветер. Аркадий лежал спиной на снегу, глядя в небо, где мириадами цветов переливалась перламутрово-голубая зелень.
К нему подполз Геннадий.
- Ну шо, лежим-с?
Аркадий лениво хлестанул себя ластом по брюшку.
- Лежим-с. Наелис.
Геннадий побарахтался и лёг рядом с ним, тоже начав глядеть на северное сияние, обещающее продлиться ещё добрых полгода. Помолчали.
- А рыба хороша была сегодня, - брякнул Геннадий довольно.
- Хороша, - согласился Аркадий. Круглый животик его мерно вздымался и опускался. - А шо за рыба?
- Та хто знает.
Оба тюленя снова помолчали. Геннадий поворочался: то ли устраивался поудобнее, то ли спину чесал.
- Аркаш.
- Ауу?
- А красиво?
Он имел в виду северное сияние. Они часто любовались им вместе.
- А наверное. Хто знает.
Аркадий был циник, а Геннадий - романтик.
- А люди, наверно, знают.
Аркадий вздохнул, издав ртом звук наподобие "феее", только тише.
- Мабуть и знают...

#слишком_коротко

- Сергей Эдуардович, вот ещё документы подпишите, пожалуйста…
- Да, конечно, давайте.
Он украдкой взглянул на себя в отражении на шкафу: в чистой выглаженной рубашке, с часами на правой руке, стрелки которых не ни секунды не отставали, в очках, линзы которых были чище Байкала. Он выглядел деловито, гордо и изящно.
Подписав ещё один документ, Сергей набрал по телефону свою секретаршу Ирину.
- Ириночка, кофеёчек мне сделаете, будете заинькой?
- Конечно, Сергей Эдуардович, - мурлыкнула из динамика Ирина.
Оставшись наедине, Сергей занялся своей работой.
Составил несколько отчётов, поправил неверно построенную таблицу в «Excel» (как раз к чашечке кофе, которую внесла ему в кабинет Ирина); сделал пару-тройку звонков клиентам, на одного из подчинённых даже накричал за криворукость.
- Сергей Эдуардович, - в кабинет заглянула его коллега, Светлана. – Мы не справляемся, тут ещё несколько документов пришло. Вы можете помочь?
Сергей перехватил в руке автоматическую ручку и щёлкнул ей.
- Конечно! Подавайте их сюда!

- Клотцелл! Клотцелл!!! – кто-то тряс его за плечо. – Просыпайся, чёртов лентяй!
Полуэльф вздрогнул, мигом проснувшись и скинув вниз накидку, служившую ему одеялом в последние несколько часов битвы. Вокруг снова слышались крики и шум, полыхал огонь… То, что было, понял Клотцелл, было всего лишь ещё одним прекрасным сном.
Он вскинул магический лук наизготовку, целясь в огромного дракона, с которым их отряд боролся уже несколько дней – с переменным успехом.
«Чёртова рутина…», - с тоской подумал он, выпуская стрелу вверх…

#слишком_коротко #что_то_возле_политоты

- Говорю тебе, жидомасоны здесь, может, место и имели, но вот вмешательство сплессеров - это стопроцентная правда.
- Я так и не понял, кто такие эти твои сплессеры.
- Инопланетная раса.
- Ага. В Советском Союзе.
- Но ты сам подумай, всё сходится в моей теории! Отряд сплессеров высаживается в СССР возле небольшой исправительной колонии...
- Да заткнись ты уже со своими инопланетянами, а? Ясно же, что это был проект Навального. Самый ранний. Я слышал от авторитетного историка, что на той птицефабрике работал его дедушка с другой фамилией, который уже тогда...
- Ребята, то есть, никто из вас не в курсе, что на самом деле это были испытания супер-солдат, в ходе которых несколько детей погибло, но всплыли имя и личность только одного?
- Сань, шуруй в "Марвел" с такими теориями. Там, возле Саратова, точно высадились сплессеры, которым потребовались люди... Вот они пацана и забрали...
- Саратова? Я слышал, это под Мурманском было.
- Фигня. Там Урал был. Исторический факт, что Виктор Морозов оттуда.
- Виктор? Разве не Павлик?
- Боже, ещё один конспиролог...