Belkina

#а_намедни_был_грешок

Почему забывается важное? Суть и смысл интересных историй, и простейшая математика, и таблица расчета калорий, языков иностранных грамматика, сроки сдачи отчетов и справок, номер паспорта, правописание окончаний, предлогов, приставок, примелькавшихся улиц названия и тропинки с моими следами… То, что нужно, полезно и нравится, то, что вроде учила годами, – забывается, забывается.

Для чего я помню ненужное? В куче щебня белые камушки, на дешевой открытке ромашки, у подъезда строгие бабушки, ложка звякает в треснувшей чашке, три котенка в картонной коробке, семь пылинок в столбике света, в луже лед и кораблик из пробки, утро бледного доброго лета, кривобокие плошки из глины… То, что вроде с концами теряется, ни с того ни с сего, без причины вспоминается, вспоминается.

#а_намедни_был_грешок

Известен с детства безотказный трюк: как только книга нужная открыта, она тебе и самый верный друг, и самая надежная защита. В заветный мир приотворяешь дверь, сжимая переплет шероховатый, и, не имея опыта потерь, пока горюешь над чужой утратой… Но если уж смеешься, то до слез. Бормочешь полюбившуюся фразу. И сладостная дымка книжных грез рассеется, конечно, но не сразу. Пусть щелкают зубами вразнобой тревоги и заботы там, снаружи: они так далеки и неуклюжи, у них сейчас нет власти над тобой.

А жизнь идет, чем дальше – тем быстрей: на смену штилю – время ураганов… (Как мало неожиданного в ней для тех, кто много прочитал романов!) Все вынесешь, пока в тебе жива способность, чуть дыханье успокоив, свою печаль и боль облечь в слова, прикинуть план и выдумать героев. Оставив все дела, забыв себя, сюжетные переплетаешь нити и, собственные горести терпя, сцепляешь меж собой крючки событий. Пока ты ищешь для беды любой сравнение, эпитет поточнее, финальный твист с подтекстом, – ты сильнее и у нее нет власти над тобой.

#а_намедни_был_грешок

Над крышами лег отблеск перламутровый,
Каштан пригладил редкие вихры.
Вступает Василисою Премудрою
Хозяйка-осень в тихие дворы.
Я жду ее и радуюсь заранее
(Такой невроз – загадывать вперед):
В любой весне таится увядание,
А осень обещает Новый год.

#а_намедни_был_грешок

Герою положено быть одному. Вот он добровольно шагает во тьму — и медлит, пока привыкают глаза, пока набегает шальная гроза… Он скрылся из вида, его больше нет, лишь тянется красными каплями след того, кого не существует.

Бывают такие участки пути, которые вместе никак не пройти. Герою тоскливо и страшно порой, но так уж положено — он ведь герой. И пусть никого, ни души нет окрест, не может остаться один словно перст тот, кто кем-то придуман.

Все раны его, что кровят и болят, осмотрит внимательно ласковый взгляд. Утешит страдальца, простит наглеца, побудет, невидимый, с ним до конца, предчувствуя гибель, позор, торжество, не бросит его, не оставит его тот, кто его придумал.

А мы, над исчерканным текстом корпя, спасая героя, спасаем себя: в ночи, в темноте, в глухоте, в немоте, в застенках, в пустыне, в забвенье, нигде отныне до самых последних седин уже никогда он не будет один — тот, кто кого-то придумал.

#картинки #а_намедни_был_грешок
Открыла папку с морскими фотографиями, вздохнула было над ними, но тут на ум пришла подходящая к случаю цитата.

Немного погодя из грота вылезла фрёкен Снорк и уселась рядом с ним.
— Как бы там ни было, небо, солнце и наша гора остались целы, — торжественно сказала она.
— И море, — прошептал Муми-тролль.



Отлив еще камней не обнажил,
но резво пляшут солнечные сети
на тонких ребрах отмели, в букете
цветных кораллов… Юркий клюворыл,
лазоревая ласточка подводья,
очерчивает ровные круги.
Поверх мальковой точечной пурги
скользят кальмары в хищном хороводе.
А там, где неподвижна синева, –
лишь сверху пленка в золотых узорах –

#мечты #а_намедни_был_грешок

В моих мечтах беспечный летний день и старый дом, где все пока что живы. Тропинка вдоль реки, густая тень там, где в воде трепещут листья ивы. И мошки столбиком, и тишина. Кувшинки, шаткий мост, глухая заводь - поверхность то прозрачна, то темна, и утка учит глупых деток плавать.
И взрослая печаль не так горька под сенью этих дней неторопливых, где зреет лето, где шумит река и ветер в ивах, вечный ветер в ивах...

#а_намедни_был_грешок #Шерлок

Новый год – ностальгический праздник. Вспоминается всякое, и давнее, и не очень.
Как мы в новогодние каникулы смотрели «Шерлока», например. В те славные времена, когда его еще можно было смотреть, когда только вышел прекрасный «Рейхенбах»... и вообще.

Such was the remarkable narrative to which I listened on that April evening.

В забвении остыла чашка чаю.
Из череды безумных вечеров
Вот этот я любимым назначаю,
Хотя он неуютен и суров,
А разговоры скомканы, неловки…
Когда нельзя сказать начистоту,
Все откровения и недомолвки
Такую обретают остроту,
Что явственно болит и ноет рана,
Которой нет пока что и следа.
В рассеянном сиянии экрана
Лицо еще бледнее, чем всегда,
А мир вокруг так сумрачен и зыбок,
Скользит по шторам свет проезжих фар,
И тени не случившихся улыбок
Придерживают будущий удар.

Помедлим здесь. Еще совсем немного –
И позднего звонка раздастся трель.
Дождемся лишь скупого эпилога.
Ах, будет ли обещанный апрель?
Ложь не разрушит дружеские узы,
Поколeбать упрямых мудрено.
Однако тяжелы ее укусы:
Яд не убьет, но больно все равно.

Но если эта мука и тревога
И составляют жизнь, то вот она –
Тепло любви, угроза у порога
И шум автомобилей из окна.

#а_намедни_был_грешок

Давно ли мы писали от руки, и письма были пухлы, как подушки? Заполнены пустые уголки – каракули, зверушки, завитушки. Пустое кресло дремлет, я одна, и незачем нести из кухни чайник. Пустое небо, льдистая луна и профиль дома, строгий и печальный.

Пристраиваю милый трафарет у спинки кресла, круглой, как подкова, штрихую безыскусный силуэт и завожу беседу с полуслова. На теплых бревнах летний разговор, лукавая тропинка в чистом поле – какая безмятежность и простор, услада ранам, утешенье боли! А этот ветер, лиственный прибой, хоть дело было в общем не в погоде... И годы замелькали вразнобой, как карты в разлетевшейся колоде.

…Сегодня – это завтра иль вчера? Который час? Седьмой, восьмой, девятый. Мы снова проболтали до утра, окно повисло серою заплатой. Сменился фон, а хрупкий силуэт все тот же, будто не было разрыва на эти много, страшно много лет. Все сохранилось. Все болит. Все живо.