шамсена

#реал #жизнь_в_деревне #Собаки_и_праздники
Сегодня с утра яркое солнце. И я даже видела, как оно выбирается из-за горизонте. Дочери в школу к 7, так что встаем в 6. В это время над бывшим куриным сараем висит еще полная нахальная луна, и даже псы на предложение выйти во двор смотрят с явным недоумением: "С ума сошла ты в такое время гулять ходить?".
Так что помогает только теплая печь и чай с перцем. Кажется, с каждым новым днем недели я кладу его все больше и больше. Понедельник - на кончике ножа, вторник - четверть чайной ложки, среда - уже половина, четверг - две трети, в пятницу, видимо, буду бухать в чайник сразу столовую ложку черного перца. Активное жжение во рту помогает хоть немного проснуться.
Дочь накормлена, обута, завернута в шарфы и поцелуи и отправлена в школу. И вот тут собачки вспоминают о прогулке. Там давно уже светит солнышко, и ветерок призывно завывает в облачках. Так что, снарядившись соответственно: на меня сапоги, теплая грязная куртка и шарф с шапкой, на собачек - красивые, яркие красные ошейники - мы выходим в степи-поля. Поля удивительно пустынны и красивы под высоким ясным небом, залитые молодым утренним солнцем. Летом мы пару раз встречали там огромного зайца. По осени часто видели фазанов, уток, лебедей и даже орлов. А вот сегодня встретили трактор. Один мой пес, что побольше немедленно начал этот трактор героически облаивать. А другой пес, что поменьше - ойкнул и растворился в воздухе. поминай как звали. Искали мы его, искали - нигде не могли найти. Ни возле заброшенных складов заброшенной железной дороги, ни возле далеких полей, ни в зарослях терновника. Ни в бывшем кукурузном поле. Ни даже возле сооружения, регулирующего уровень воды в каналах. Ни в далеких садах. Ни на католическом кладбище. Грустные и обеспокоенные мы вернулись домой. Чтобы встретиться нос к носу с маленьким рыжим дезертиром, удравшим от трактора поскорее домой. Я давно так не радовалась. Солнечный день стал еще солнечнее и краше. Рыжая любимая морда скачущая от радости и размахивающая непомерно огромными своими ушами была немедленно расцелована мной и облизана черным псом побольше. А я, быстренько переодевшись побежала уже на призывный медовый густой звон колоколов. Сегодня опять праздник церковный, опять в нашей маленькой церковке служба. Мне было стыдно опаздывать, но причина была уважительная. без пса мне никакие праздники не милы. "Не беспокойся, дорогая, сюда никогда не поздно" - сказали мне в церквушке. И я погрузилась в мягкий зыбкий пропитанный солнцем, ладаном и воском воздух. На колокольне трезвонил в колокола наш звонарь, хромоногий старичок со старой таксой. Когда его старая такса загоняет очередного кота на забор или дерево, старичок звонарь вздыхает и снимает кота с высоты, каждый раз церемонно извиняясь и сердито взглядывая на такса. Пристыженный такс задумчиво изучает свои передние лапы. У алтаря стоят двое певчих. одна - женщина видная, с длинной толстой седоватой косой - заведующая местной библиотеки, заканчивавшая философский факультет университета в Белграде. При случае любит вспомнить Канта. Она поет мягким красивым голосом. Ее взрослая дочка иногда навещает ее по праздникам. И давно уже живет в большом городе. Второй подпевающей является милая выпивающая женщина с нашей улицы, бывшая продавщица. Обычно, завидев кого-нибудь из знакомых на улице, она взмахивает обеими руками, как лыбедь крыльями и пускается в пространственные расспросы о родных и погоде. Ее голос немного надтреснут, но силен, как холодное бутылочное стекло. И вместе это просто лед и пламень. За алтарем басит батюшка, высокий, степенный. Я знаю, что он любит вязанные тужурки с вышитыми цветами, и его матушка часто берет в магазине кефирчик. Он иногда сбивается, или не попадает в ритм хора, те забегают вперед или отстают, и тогда ему приходится останавливаться, что бы нагнать их или подождать. Как всегда, церковнославянские молитвы вдруг переходят в милейшую песню на чистом сербском, длинную и очень трогательную. Постоянным припевом там звучат слова, что-то вроде "если у меня не достанет сил, поддержи меня тогда". Потом у той певчей, что таки выпивает не по праздникам, запутываются очки в платке. И вторая певчая, не прерывая пения, помогает товарищу выпутаться из затруднительного положения. Вот что мне безумно нравится в жизни в деревне. Люди здесь для тебя не просто люди, должности или то, что ты видишь. за каждым стоит его история, ты ее видишь, как глубокое отражение в воде, как длинную тень от дерева. Например, вот та женщина, что стоит в первом ряду - наша соседка, кстати, тоже, выиграла в лотерею машину, лихо водит ее, сотню лет развелась с мужем и ничуть не переживает из-за этого, у нее был роман с местным старостой, а потом она его с треском выгнала, говорят с крыльца спустила, за то что тот ей изменял. У нее в саду растут цветы и три пальмы, а еще 7 кустов с розами. Она печет кокосовые вафли и не любит копаться в огороде. А вон та старушка, у окна напротив, бывшая соседка этой самой разведенной феминистки, и они до сих пор сердятся друг на друга, потому что в детстве, еще когда ходили в одну и ту же школу, один раз сильно подрались. И до сих пор каждая считает другую виноватой. Все эти маленькие детали складываются, как кусочки разноцветного стекла в удивительно интересную объемную мозаику, и так тепло на душе от всех этих просто людей, их историй, и золотистых солнечных лучей, играющих в глазах нарисованных ангелов и святых. А потом начинается самое интересное. Сегодня у многих в деревне день Славы. Это что-то вроде дня святого покровителя закрепленного за домом. И те, у кого Славыа, приносят в церковь высокие домашней выпечки караваи. С розочками, какими-то невероятными узорами, косичками и облатками. А еще мисочки с кашей, овсянкой, или даже гречкой, во все это втыкаются свечи и батюшка, отец Михаил густым басом читает над ними длиную молитву. Во время молитвы прибегают в церковь опоздавшие со своими калачами, и батюшка вздыхает, ждет пока они развернут свое богатство: мисочку с кашей, высокий каравай, бутылку с вином, а потом начинает читать молитву заново. А потом все вместе берутся за руки, и женщины крутят караваи, а потом тот, у кого Слава ломает свой каравай вместе с батюшкой, и они оба поочередно целуют это мучное изделие. Гигиена и противоковидная безопасность давно уже удавились в дальнем уголке. А граждане держат друг друга за плечи и весело поют. На мой взгляд стороннего наблюдателя, это какое-то безумное смешение языческих и христианских обрядов. И выглядит оно так доверчиво и мило. Такая вот жизнь.