Орден Чертополоха (гет)

Когда Минерва переступила порог факультетской гостиной, то увидела Роланду и Стефена, которые вовсю отчитывали Руперта. Тот развалился на диване и жевал тыквенное печенье, прихваченное с ужина.

— Ну и зачем так грязно играл? У нас же был уговор, что нужна только чистая игра, чтобы ни у кого не возникло вопросов. А теперь мне ещё объясняться с судьёй Хопкинсом. Не успела я возглавить сборную, как сразу же заработала такие проблемы. Да и перед равенкловцами теперь неудобно, — возмущалась Роланда, уперев руки в бока.

— Мы узнавали, пострадавший равенкловец Джон Корнер сейчас в больничном крыле с переломом руки и разбитым носом, — присоединился Стефен. — Твои зверства стоили нашему факультету кучи баллов. Так дело не пойдет, приятель!

— Выиграли матч — и ладно! — отмахнулся Руперт.

— Что ладно? Что ладно? — повысила голос Роланда.

— Рол, довольно! Будешь распекать меня вплоть до финальной игры со Слизерином?

— Она ругает тебя по делу, — наконец вмешалась в разговор Минерва. — А вот тебе, голубчик, лучше поубавить пыл. Я принесла неплохой успокаивающий бальзам — мне он всегда помогает перед сложными экзаменами. Выпей, пожалуйста!

Она протянула ему флакон с зельем, но, к всеобщему удивлению, Руперт, схватив его, со всей яростью швырнул в ближайший портрет. Послышался звон разбитого стекла, и мятного цвета бальзам потёк по резной раме картины и закапал на ковёр. Степенная пожилая дама с пекинесами на портрете в испуге отскочила в угол картины и принялась возмущаться, грозя спустить своих питомцев на нарушителя спокойствия. Её собаки громко залаяли.

— Пей сама это варево! — огрызнулся Руперт и соскочил с дивана.

Минерва была вне себя от негодования. Ну у парня и характер! Она оглянулась на Роланду и Стефена — те тоже были ошарашены. Всё это было так не похоже на Руперта. Он был хоть и взбалмошный, но в целом хороший парень и со всеми держался по-дружески. И никогда не кричал ни на Роланду, ни на Минерву, ни на кого-либо ещё. Исключением был разве что Паркинсон, но к этому все давно привыкли.

Минерва нахмурилась и, недолго думая, направила на него палочку да выкрикнула: «Петрификус Тоталус!» Руперт замер на месте и повалился на потёртый цветастый ковёр. Ребята быстро перетащили его на диван, усадили, а Минерва достала ещё один флакон с бальзамом — она предусмотрела подобное буйное развитие событий. Затем влила Руперту в рот снадобье и только потом сняла с него парализующее заклинание. Они просидели так несколько минут, пока зелье не начало действовать, и раскрасневшееся лицо Руперта не стало спокойным. Когда Руперт расслабился, то с виноватым видом обратился к Минерве:

— Прости, я не знаю, что на меня нашло. В последние недели я сам не свой. Наверное, действует на нервы проклятая осень. Да еще мать писала, что отец простудился, и зачеты на носу, а потом готовиться к ЖАБА.

— Нам всем предстоит сдавать экзамены, — заметила Минерва, — но не бросаться же теперь на людей вокруг. И извиниться ты должен не передо мной, а перед Роландой.

Он кивнул и обратился уже к Роланде:

— Извини, Рол. Такого больше не повторится.

— Очень на это надеюсь, — всё ещё сердито отозвалась Роланда и, схватив со стула свой изрядно помятый свитер, небрежно повязала его на талии. — Ладно, забыли. Схожу в больничное крыло, навещу того несчастного, на котором ты отыгрался, подарю ему шоколадных лягушек.

— Руперт, подойди ко мне позже, перед сном, я дам тебе парочку флаконов Бодроперцового снадобья — оно поможет твоему отцу, — обратилась Минерва напоследок к Руперту. Тот кивнул в ответ.

Она подошла к картине, заклинанием вычистила с рамы и ковра остатки зелья и убрала стекло. Затем извинилась перед дамой на портрете, которая всё ещё пыталась утихомирить собак.

* * *

Минерва присела на скамью у кабинета заклинаний. Она дожидалась окончания урока Флитвика у первокурсников. Делать было нечего, и Минерва принялась пролистывать свои свежие записи, посвященные теме полётов без поддержки. По правде сказать, она впервые не знала точно, зачем ей всё это было нужно. Левитации в рамках школьной программы ей всегда хватало, и Минерва не интересовалась этим явлением глубже, а уж тем более левитацией человека. Об этом её подтолкнул задуматься исключительно Риддл.

А ещё чем больше времени проходило, тем сильнее не давало ей покоя воспоминание о полёте в холле замка в Хэллоуин. Однажды ночью Минерве даже приснился до странности реалистичный сон о том, как она парит в небесах, легко и непринужденно, овеваемая ветром. Ближе к концу сна перед ней возник Риддл, выглядевший лет на семнадцать, одетый в школьную форму Слизерина, совсем как на найденной в газете колдографии. Он тоже свободно парил в воздухе и лучезарно улыбался. Когда Минерва проснулась, то ещё несколько минут не могла отойти от этого сна, настолько увиденное показалось ей реальным.

Всю последнюю неделю по утрам в любую погоду она садилась на метлу и по часу летала над окрестностями замка. Но всё это было не то. Ей по-прежнему нравились полёты на метлах, но чего-то явно не доставало. Минерва вспоминала свои впечатления от левитации в Хэллоуин и осознавала в чём причина: тогда не ощущалось ровно никаких ограничений. Совершенная свобода! То, чего уже не могли дать ей полёты на метле. Так, попробовав однажды наркотик, человек желает снова испытать то самое первое невероятное чувство кайфа. И не может найти его в привычных вещах, от которых прежде получал удовольствие.

Всякий раз после очередного полёта на метле Минерва, усталая и неудовлетворенная, возвращалась в замок и упорнее прежнего бралась за штудирование книг. Левитация человека оказалась самым сложным видом левитации из всех. Там было недостаточно одного лишь верного взмаха палочкой. Требовалась целая система точнейших расчетов, ведь левитация в данном случае применялась магом к самому себе. Но Минерву этим было не напугать, она давно привыкла к стройным рядам формул в трансфигурации.

Колокольный звон возвестил об окончании урока, и через минуту в кабинете послышался скрип отодвигаемых стульев и топот ног. Вскоре целая орава детей высыпала в коридор, бурно обсуждая свои успехи в учёбе.

Минерва дождалась, пока все ученики покинули аудиторию, и заглянула внутрь. Флитвик, стоя к ней спиной, аккуратно левитировал в одну кучу раскиданные по всему классу перья, которые на прошедшем уроке учились перемещать по воздуху первокурсники. Его взмахи палочкой выглядели завораживающими. Она вспомнила, как Риддл колдовал одним небрежным взмахом руки и изредка использовал палочку. По Флитвику же было видно, что он очень любил свою палочку и получал несказанное удовольствие от пользования ею.

Минерва позвала профессора, и книга, которую он перемещал, резко зависла в воздухе. Флитвик повернулся к Минерве лицом, небрежно, совсем как Риддл, взмахнул свободной рукой, и книга сама встала на полку. Стало понятно, что он легко, даже без осознания, способен был переходить с палочковой на беспалочковую магию и обратно. И выходило это у него совершенно непринуждённо. Минерва обратила внимание, что Риддл будто нарочно демонстрировал, что ему ни к чему палочка, Флитвик же предпочитал спокойно использовать и то и другое. В зависимости от ситуации. Её вдруг до глубины души поразило подобное отсутствие претенциозности, скромность, спокойная уверенность в своих силах профессора Флитвика. Истинный равенкловец!

— Вы уже здесь, мисс Макгонагалл! — радушно приветствовал он её и, на мгновение задумавшись, спросил: — А помните своё первое Вингардиум Левиоса?

Как же не помнить? Одно из первых заклинаний в её жизни и сразу успешное. «Я тоже так хочу!» — восхищённо воскликнула тогда Августа и попросила Минерву немедленно научить и её так же ловко поднимать в воздух предметы. С того дня они стали подругами.

— Вы с такой точностью и основательностью левитировали перо, что я сразу понял: быть вам отличницей! У вас тогда был очень серьёзный, сосредоточенный и даже суровый вид, и я подумал, что даже если взмахи палочкой не сработают, то перо всё равно взлетит в воздух от одной только силы вашего требовательного взгляда.

Они рассмеялись.

— Ну что же, мисс Макгонагалл, вы, наверное, хотели узнать что-то ещё о левитации? Хотя я сомневаюсь, что для вас в этой теме нашлось что-то неясное. Для лучшей-то ученицы по трансфигурации! Если решите перейти к практике, то также не думаю, что это окажется для вас чем-то действительно сложным. Вам лишь понадобится несколько месяцев тренировок. Но самое сложное в данном деле — это, разумеется, кропотливые расчеты. Я упоминал, что левитация как явление была темой моей научной работы. В одной из глав речь как раз шла о левитации человека. И мне пришлось в своё время немного попотеть с расчётами. Ведь, как вы уже узнали, многое зависит от пола, возраста, веса волшебника и прочих переменных. Человек — нечто непостоянное. Его вес, например, может меняется в течение дня, месяца, года, жизни. Согласитесь, это не то же самое, что поднять в воздух перо или пергамент. Да и не страшно, если перо упадёт на пол. То ли дело человек! Малейшая ошибка в расчётах, и вы полетите вниз и расшибётесь, что весьма неприятно.

— А вы, профессор, конечно…

— Да, я владею техникой. Могу вам продемонстрировать.

— Буду вам признательна!

Флитвик кивнул и вышел на середину класса. Он вздохнул, а затем сделал несколько витиеватых движений палочкой. Его ноги оторвались от пола, и он медленно приподнялся в воздух. Совсем как они тогда с Риддлом. Только Минерва ещё заметила вокруг Флитвика еле заметное золотое свечение.

Она вспомнила об Иосифе Купертинском⁽¹⁾, знаменитом мистике и святом семнадцатого века, очень глупом человеке, однако же обладавшем удивительной способностью непроизвольно подниматься в воздух и парить в небесах, словно ангел. Ему была посвящена целая глава в одной из толстенных книг по левитации, а также в детстве о нём рассказывал отец в качестве сказки на ночь. Согласно легендам, вокруг этого мистика во время полета возникало ярчайшее золотое сияние.

— Это прекрасно, профессор! — восхитилась Минерва.

— Так заключила и аттестационная комиссия, — ответил Флитвик, спустившись вниз. — Зрелищное явление, но, по мнению некоторых людей, совершенно бесполезное. Лишь парение в воздухе, не более того. Но это только на первый взгляд. На самом деле данный навык может оказаться весьма полезным для других начинаний, послужить основой для чего-то более сложного и монументального.

— Например, для полётов без какой-либо поддержки? — осторожно спросила Минерва.

— И для них, в том числе. Но надо иметь в виду, что в основе полёта лежит движение, а не простое зависание в воздухе, хотя первоначальные расчёты для левитации и крайне важны. Полёт без метлы — это намного более сложная технически и непредсказуемая вещь. Причем с психологической точки зрения. Очень важно не упасть во время полета. Здесь в первую очередь необходима тщательная работа с собственными магическими способностями: откат их до уровня стихийных выбросов, фиксация оных в заклинании, а затем дальнейшее их использование тогда, когда вам понадобится. В общем, стихийные выбросы магии должны иметь место быть и при этом использоваться по вашей воле. Это поможет вам не упасть в полёте.

Флитвик заложил руки за спину и прошёлся по классу в раздумьях.

— А для самого движения в полёте вам нужно кое-что ещё очень важное. Помните монаха Иосифа из Купертино? Как вы знаете, он владел искусством левитации. Правда, делал это вопреки собственной воле. А всё почему? Дело в том, что он не учился колдовать, не заканчивал школ волшебства, его магия так и осталась стихийной и бесконтрольной на всю жизнь. Он непроизвольно взлетал в небеса, когда испытывал религиозный трепет. Также известно, что он умел лечить руками больных, поскольку не владел волшебной палочкой. Так сказать, своеобразный адепт беспалочковой магии не по своей воле — крайне любопытный случай, согласны, мисс Макгонагалл?

— Да, профессор. Основополагающим элементом в его умениях была стихийная магия, которая никогда ничем не ограничивалась, — пробормотала Минерва. — Позвольте спросить: а вы интересовались подобными полётами?

Флитвик молчал. Его лицо приобрело странное выражение.

— Эти полеты, конечно, любопытны, но это не мой раздел. Левитация вообще — вот моё всё.

У Минервы возникло ощущение, что он что-то не договаривает. Флитвик пробовал летать? У него получилось? Или же нет? Было что-то, что ему помешало?

Разговор подошел к концу, и Минерва двинулась в сторону двери, как Флитвик вдруг сказал напоследок:

— Для движения в полёте без поддержки необходима полная активизация внутренних магических способностей, доведение их до предела возможного, а достигается это сильным вдохновением, потрясением. Почти как с анимагией. Имейте в виду, что при полётах, как и при магии Патронуса, хорошо бы иметь в запасе воспоминание, но не просто счастливое, а то, от которого вы преисполнились благоговения. Совсем как это было у Иосифа Купертинского, — и тут же он немного грустно добавил: — Увы, у меня в закромах памяти такого не нашлось. Скорее всего, это особенность большинства равенкловцев. Наверное, мы чрезмерно рациональны и совсем не религиозны во все времена.

— А слизеринцы? — не удержалась Минерва.

— Религиозного трепета у них порой хоть отбавляй, — Флитвик посмотрел на неё со всей серьёзностью.

Затем он взглянул на перья, собранные в кучку, и разом отлевитировал их на книжную полку. Затем начал себе под нос негромко напевать какую-то песенку, напоминавшую по смыслу ту, что обычно исполняла Распределяющая шляпа в начале учебного года для первокурсников.

* * *

Я помню, когда первый раз упал. Это произошло ещё в Британии. Лет девятнадцать мне тогда исполнилось или чуть больше?

То были Пеннины⁽²⁾ — один из наименее населённых уголков страны. Тишина, чистейший горный воздух, кругом ни души, только парящие в небе соколы — казалось бы, что ещё надо для успеха? Я был тогда особенно воодушевлён. Скажу сразу: было не очень больно, остались лишь ссадины и синяки, от которых я без труда избавился при помощи Рябинового отвара. Его я прихватил с собой немного, наивно полагая, что он мне не пригодится. Больно тогда мне было от другого: от того, что я в принципе упал и покатился, как камень, от своего первого поражения.

Те дни оказались невероятно сложными эмоционально, даже были мысли немного выпить, чтобы расслабиться и попробовать снова, но я всеми силами удерживал себя от столь опрометчивого поступка. Действовать следовало исключительно на трезвую голову. А к алкоголю прибегают лишь слабаки. Выпить можно только тогда, когда празднуешь победу. Мне нужно было собраться с силами, полностью сосредоточиться на поставленной цели, нельзя было отвлекаться на что-то другое. Прошло некоторое время, прежде чем я возобновил попытки. Просто левитация, то есть скучное висение в воздухе, меня уже давно не устраивала, пора было переходить на новый уровень.

Весь остаток дня Минерва ходила под впечатлением от разговора с Флитвиком. Вечером ей, как и остальным старостам, необходимо было совершить обычный осмотр этажей замка. Она обошла уже почти все коридоры, которые ей были поручены, оставалось только проверить Астрономическую башню — вдруг кто-нибудь из непоседливых школьников наведался туда вопреки запретам.

Этой ночью не было запланировано уроков астрономии, потому Минерва особо не рассчитывала встретить кого-либо в башне. Только если учителя астрономии. Однако, поднявшись почти на самый верх, она увидела среди школьных телескопов Риддла, сосредоточенно перебиравшего очередные свои записи. Он вообще когда-либо отдыхает?

Риддл коротко кивнул ей и вновь погрузился в свои бумаги. Минерва проследовала на самый верх башни — высочайшую точку Хогвартса. Отсюда в хорошую погоду открывался великолепный вид на лес, озеро и бесконечное небо. Летом старшекурсники любили потихоньку приводить сюда девушек на свидания, чтобы полюбоваться на закаты.

Но сегодня с погодой не повезло: осень подходила к концу, небо было серым и низким, лес — черным и плохо различимым в сумерках, а в воздухе присутствовала неприятная морось. Когда же Минерва приблизилась к парапету и посмотрела вниз, то глазам её предстала кромешная тьма. Казалось, что земли внизу не было, или она была бесконечно далеко.

Минерве стало зябко то ли от увиденного, то ли от резкого порыва ветра, который всегда присутствовал на такой высоте. Однако этот ветер принёс с собой золотистый кленовый листок, который внёс неожиданное разнообразие в унылую картину вокруг. Минерва только подивилась тому, что листок занесло на такую высоту.

— Примериваетесь, мисс Макгонагалл? — она обернулась, услышав позади себя голос Риддла. Надо же, в какой-то момент Минерва позабыла, что не одна здесь.

Она резко отступила от парапета.

— Нет, профессор, я просто осматривала… Вдруг что-нибудь повредилось из-за столь сильного ветра… — Минерва принялась нелепо оправдываться.

Риддл сузил глаза, будто что-то обдумывая. Она хотела уже было направиться к лестнице, ведущей вниз, как вдруг увидела, что Риддл резко взмахнул в её сторону рукой. Минерва и моргнуть не успела, как на неё хлынула мощная воздушная волна и, подхватив её, выбросила за парапет башни, словно пылинку.

Насколько всё-таки может быть быстра мысль человеческая! Минерва только перелетела парапет, а в голове молнией пронеслось: «О, Боже! Я падаю!» Дальше для неё всё происходило, как в замедленной съемке: она несётся далеко вниз, в черноту, а рядом с ней в один краткий миг возникает тот самый крохотный кленовый листок, который с каждой долей секунды становится для неё недосягаемо выше.

Падение резко прекратилось почти у самой земли. Так, во всяком случае, ей показалось. Минерва повисла в воздухе, точно её удерживали невидимые сильные руки, она лихорадочно наблюдала, как сверху к ней пикирует пожухлый листок.

Перестав просто висеть в воздухе, ее тело постепенно устремилось вверх, удерживаемое все теми же невидимыми руками. Это была какая-то ужасающая беспомощность, с которой Минерва ничего не могла поделать. Вот она оказалась уже у самой верхушки башни и увидела у парапета Риддла, сосредоточенно осуществлявшего уверенные взмахи рукой. Когда Минерва почти поравнялась с ним в воздухе, он протянул ей руку, за которую она судорожно ухватилась.

— Тихо, тихо! — пробормотал Риддл, помогая ей встать на каменный пол башни.

Минерва ватными ногами ступила на пол, обнаружила, что она босиком, а туфли, наверное, сейчас валяются где-нибудь внизу на земле. Минерва сделала несколько неуверенных шагов и замерла. Её начала пробирать дрожь. Во рту зуб на зуб не попадал. Она оглянулась на Риддла, который уже поднял наверх и её потерянную обувь.

— Минерва, у вас сейчас так широко раскрыты глаза! — промолвил он, протягивая ей туфли. — Вы напряжены до предела! Не стоит так переживать…

— Как вы посмели? — наконец, заикаясь, смогла произнести Минерва. Она чувствовала, что уже не владеет собой от пережитого испуга и бросилась было на него с кулаками.

— Спокойно, ваша стихийная магия сработала — это хороший знак, теперь вы об этом знаете, — Риддл перехватил её запястья и крепко сжал. — Сказывается, что вы анимаг. Я предполагал, что так и будет. Когда вы начали работать с анимагией, вам ведь тоже пришлось пройти этап некоторого возврата к стихийной магии. Кроме того, я применил немного чар удержания и, таким образом, вы даже не коснулись земли и не получили ни царапинки. Крики ваши также не были слышны — я использовал соответствующие чары. И, конечно, заклинание невидимости — нечего будоражить общественность, готовящуюся ко сну.

Минерва так и застыла, поражённая тем, что он так спокойно говорил. Между тем Риддл уверенно продолжил:

— Предвосхищая вопрос, почему я вас не предупредил — эффект был бы не тот. Вы бы, наверное, ещё полгода ходили вокруг этой башни и приценивались. Взвешивали бы все за и против, как вы привыкли. Хотя у вас, как у гриффиндорки, должны были проснуться азарт и желание поскорее попробовать. На курсах авроров и не такое проделывают — спросите у мистера Лонгботтома.

— Мы не на курсах авроров!

Минерва не знала, что разозлило её больше: что Риддл в принципе провёл с ней столь опасную манипуляцию или всё-таки то, что он не предупредил её о своем намерении и таким образом лишил права принятия решения. Злой язычок нашептывал, что всё же второе. Дамблдор вот никогда не решал за неё, что ей нужно было сделать в том или ином случае.

— Мы в Хогвартсе — одной из лучших в мире магических школ с самыми сильными учениками, — пафосно продолжил Риддл. — Ну так будьте олицетворением силы!

И он отпустил её запястья, которые болели от его жёсткой хватки. Затем немного помолчал и добавил:

— Знаете, вернувшись к себе, выпейте немного разбавленного сока мандрагоры. Хватит маленькой капли. Загляните в теплицы к профессору Бири, у него с некоторых пор всегда остаются корни мандрагоры про запас, на всякий случай. Быстрее придёте в себя.

Минерва попыталась было ответить что-то невнятное, но Риддл её оборвал:

— Не нужно заявлять, что были не готовы. Вы поднялись на эту башню — вы сделали свой выбор.

С этими словами он проследовал вниз к телескопам как ни в чём не бывало. А Минерва огляделась вокруг и закуталась поглубже в мантию.

Примечания:

Иосиф Купертинский на картине «Экстаз святого Джузеппе после посещения Святой Хижины в Лорето» работы Людовико Маццанти (1781) https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/8/84/San_Giuseppe_da_Copertino_si_eleva_in_volo_alla_vista_della_Basilica_di_Loreto.jpg

Пеннинские горы, которые некогда пытался покорить Том: https://planetofhotels.com/guide/sites/default/files/styles/paragraph__text_with_image___twi_image/public/2023-05/the-pennines-2.jpg

1) Иосиф Купертинский (1603 — 1663) — итальянский монах-францисканец. Во время шествия в день памяти святого Франциска Ассизского Иосиф, участвовавший в процессии, по легенде, вдруг взмыл в небо, где оставался парящим над толпой. Это был первый из многих его полётов, благодаря которым он вскоре получил прозвище «Летающий святой». Во время массовых молитв или пения гимнов Иосиф внезапно преисполнялся благоговения, переходил в полубессознательное состояние и парил в воздухе, оставаясь там, пока кто-либо из вышестоящих священнослужителей не приказывал ему опуститься на землю.

Вернуться к тексту

2) Пеннины — невысокие (не более 900 метров высоты) горы в Великобритании, расположенные в северной Англии.

Вернуться к тексту