Искра (гет)

Аня и Арамис скоро вернулись. Володя сходил за гитарой, которая лежала у него в палатке и устроился у костра. Света подбросила в огонь новых брёвен, и он вспыхнул с новой силой.

— Володь, давай что-нибудь подушевней. — попросила Аня. — Может что-нибудь из бардов?

Прозвучали первые аккорды, и Володя запел хорошо известные бардовские песни: "В печурке огонь", "Милая моя, солнышко лесное", "На далёкой Амазонке", "Александра" и прочие. Стемнело совершенно незаметно. Юноша, продолжая песни по заявкам, по просьбе Светы спел "Исторический роман" Окуджавы и горячо любимые ею баллады Высоцкого о борьбе, о времени, о любви, о вольных стрелках, о ненависти и о двух погибших лебедях, таким образом, удовлетворив все желания своей сестры. Девушка довольно заулыбалась и больше не о чём не просила.

Вверх взметались искры от костра. Потрескивали сучья. Было так тепло и уютно, что хотелось чтобы вечер тянулся как можно дольше. Луна ещё не взошла, и кругом царила тьма. Только на западе тусклой розоватой полоской догорал закат. Сидящие вокруг костра люди располагались как раз на границе тьмы и света: место освещённое костром, а за спиной чёрный лес. И звучали струны, лились песни, разрывая границу между светом и тьмой.

В вечерах, проведенных с гитарой возле костра, есть одна удивительная черта. Они сближают людей даже малознакомых. Свет костра образует освещенный круг среди нескончаемого мрака, и те, кто сидит внутри этого круга, оказываются в маленьком светлом мирке, совсем рядом, плечом к плечу. И единая мелодия обволакивает всех и откликается в каждой душе.

Арамис о чём-то задумавшись смотрел на огонь. Аня наблюдала, как в его чёрных глазах пляшут язычки пламени. Чем-то завораживало её это зрелище. Ане казалось, что она видит в этих глазах не только отражение пламени, но и какой-то неизведанный внутренний огонь. Тёмная глубина взора — бездна. А эти отблески огня — страсти, игра мысли зловещего гения. Взор временами странно поблёскивал. Аня почувствовала, как по её спине пробегают мурашки. То ли взгляд так подействовал, то ли просто ветерок подул прохладней, чем до этого.

Володя выдохся и передал гитару Ане. Девушка встрепенулась и взяла инструмент.

Пела она песни самые разные, различных жанров, повинуясь сиюминутному желанию души.

Там за третьим перекрестком,

И оттуда строго к югу,

Всадник с золотою саблей

В травы густо сеет звезды.

Слышишь, гроздьями роняет небо

Из прорех зерно стальное,

Горные лихие тропы

Покрывая пеленою.

Дороги сплелись

В тугой клубок влюбленных змей,

И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...

Лукавый, смирись —

Мы все равно тебя сильней,

И у огней небесных стран

Сегодня будет тепло.

У Ани была манера петь, временами прикрывая глаза. Окружающим могло показаться, что в данный момент она вся живёт образами, которые рисует ей воображение. А в нём неприменно скакали кони, вздымались паруса, шумел прибой, склонялись травы под порывами ветра...

Там у третьего причала

Сизый парус, парус белый,

Делят небо от начала

До рассвета рваной раной,

Слышишь? Море омывает шрамы,

Посыпает крупной солью

Струпья цвета бычьей крови,

Словно память древней боли.

На припеве за рекой послышался звонкий голос соловья, который точно откликнулся на пение девушки. Аня улыбнулась, оглянувшись на реку, и продолжала:

Там у третьего порога,

За широкою ступенью,

Верно шелковые камни,

Бьется надвое дорога, слышишь?

Правый путь ведет на пристань,

Путь окружный — в горы, к югу,

Но на свете нет дороги,

Чтобы нас вела друг к другу!

Дороги сплелись

В тугой клубок влюбленных змей,

И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло...

Лукавый, смирись —

Мы все равно тебя сильней,

И у огней небесных стран

Сегодня будет тепло.

— Ань, да ты просто артистка! — воскликнул Володя, когда та закончила.

Девушка театрально откланялась.

— Что ты делаешь на журфаке, тебе бы в театральное!

— Где делает? — не понял Филипп.

— На журналистском факультете в университете. — пояснил Володя. — Теперь женщины получают высшее образование.

— Уже давно, больше ста лет, наверное. — добавила Аня. — Я на журналиста учусь, Света на биолога.

— А не пора ли нам закругляться с посиделками? — сказал Володя, украдкой зевая.

— Наверно пора. — произнесла Света. — Ань, сыграй что-нибудь напоследок.

Девушка кивнула.

— Вовка, давай дуэтом. Ты эту песню знаешь. Светка, тоже подпой. Можете все подпеть. — она посмотрела на гостей. — Она о мушкетёрах.

И Аня заиграла вступление "Баллады о дружбе" из фильма "Д'Артаньян и три мушкетёра". Когда трое молодых людей исполняли первый куплет, Арамис неприметно вздрогнул. Что он вспомнил? О чём подумал? Звонкий молодые голоса звучали дружно и стройно, заражая своей энергетикой. Но вот замерли последние гитарные аккорды. Костёр почти прогорел. Только раскаленный угли ярко светились в темноте.

— Как будем расползаться по палаткам? — спросил Володя.

— У тебя большая палатка? — спросила Света.

— Четырёхместная.

— А у нас трёхместная... И ты там в обнимку с едой, плюс гитара...

— И ещё место есть.

— А нашим гостям лучше освободить отдельную палатку... Как насчёт вытащить провиант и поместить у костра? Дождь ему не грозит: небо абсолютно ясное. А тебе вместе с гитарой перебраться к нам, освободив таким образом целую палатку?

— Но нашей едой кому-нибудь захочется угоститься, ёжикам например.

Арамис и Филипп обменялись понятными обоим выразительными взглядами.

— Ну не слопают же ежики всё подчистую?! — возразила Аня. — Накроем чем-нибудь.

— Прогрызут.

Тут д'Эрбле сказал:

— Вы можете оставить еду в палатке, это нас ничуть не стеснит. Мы вам очень благодарны за оказанное гостеприимство. Не стоит волноваться по таким пустякам.

— Это вам спасибо! Какое счастье, что вы не рафинированные дамочки, а нормальные... люди! — радостно воскликнула Аня, едва удержавшись от слов "нормальные мужики". — А ведь верно, это вариант.

— В таком случае, Володь, — сказала Света, — перебирайся к нам с гитарой. А вы, господа, — обратилась она к гостям, — располагайтесь в этой палатке. Дополнительных спальных мешков у нас, увы, нет. А вот пара пледов найдётся. Коврики там есть? — спросила она у подруги.

— Да, есть. — ответила Аня, заглядывая в палатку. — Всё в порядке.

— Отлично.

Света полезла рыться в недрах своего и Володиного рюкзака в поисках пледов. Володя, тем временем, прикрепив налобный фонарик, переносил свой спальник и некоторые вещи в палатку девушек.

Арамис тронул Анину руку. Девушка вздрогнула. Она почувствовала, что руки у епископа совершенно ледяные.

— Сударыня, — тихо сказал прелат, — пока я был один в лагере и рассматривал книгу, которую вы мне оставили, я неожиданно заметил, как засветились полосы от искр.

— Да? Когда? — Аня резко повернулась к нему. — Вам не почудилось?

— Нет. Это произошло в момент, когда в костре с треском сломалась толстая горящая ветка.

— И?

— По полоске точно огонь пробежал, и у меня на мгновение пропало ощущение реальности окружающих предметов. Но только на мгновенье.

— Хорошо, что вы мне сказали... Я думаю, переход работает.

— Только нужно что-то помощней веток.

— Давайте над этим хорошенько подумаем. Я уверена, портал сработает, когда мы найдем нужный способ. Очень надеюсь, что нам все таки поможет молния. Я вас поняла. Но утро вечера мудренее... Только с книгой особо не светитесь. Света, например, была сильно против... И, пожалуйста, ваше преосвященство, не надо так нервничать. У вас руки, как лёд.

И Аня шмыгнула в палатку, не заметив в темноте горькой усмешки мелькнувшей на лице Арамиса при её последних словах.

Наконец, Света нашла то, что хотела.

— Вот, держите. — сказала она, — протягивая гостям пледы. — Ночи тёплые, этого вполне достаточно, чтоб не замерзнуть. Располагайтесь. В палатке на ночь закройте за собой тент и вход. Возьмите этот фонарик. Если захотите, можете подвесить за крючочек под потолком. Так даже удобней. Вот кнопка включения и выключения.

Арамис, взяв фонарик, внимательно осмотрел его.

— И ещё, — продолжала Света, — я советую забрать с собой в палатку вещи, что висят там, на верёвке. Они уже давно высохли, но за ночь могут отсыреть. Умыться можете в ручейке. Чистку зубов, к сожалению, предложить не можем. Доброй ночи.

Потом понизив голос, добавила:

— А вас, ваше высочество, я буду ждать тут, у костра.

Гости, сняв одежду с верёвки, ушли в палатку.

— Света, у меня передислокация закончена. — доложил Володя. — Мы с Аней зубы чистить.

— Хорошо. Идите, а меня не ждите, ложитесь спать.

— А ты чего?

— Я ещё гулять буду.

— Ночью в лесу? Я тебя одну не пущу. Мало ли.

— Да не одна я, не одна. Не переживай. Я принцу буду экскурсию устраивать. Он взрослый воспитанный мужчина.

— А-а. — не совсем уверенно протянул Володя. — Но вы всё равно осторожней. Фонарики обязательно возьмите.

— Я уже взяла, заботливый ты мой.

— Неугомонная.

— На себя бы посмотрел, — засмеялась Света и потрепала Володькины вечно взъерошенные волосы.

Володя вздохнул и пошёл к ручейку. Тут из палатки змейкой выскользнула Аня, многозначительно подмигнула подруге и направились следом за юношей. А Света, поправив кубышку в волосах, присела на брёвнышко у кострища и стала любоваться на тлеющие угли, которые переливались как самоцветы. Просидела она так около десяти минут. Вдруг за спиной раздался тихий голос:

— Мадемуазель Светлана, я готов. Куда мы пойдём?

Девушка обернулась.

— Это вы.

Она тряхнула головой и встала.

— Вы устроились? Всё нормально? Может какие вопросы?

— Всё хорошо, благодарю вас, — Филипп поклонился.

— Пройдёмся, пожалуй, для начала вдоль речки. Может быть увидим что-нибудь интересное. Тем более на берегу сейчас просто красиво.

— Пойдемте.