Криптонит для змей (джен)

Гермиона очнулась от холода и быстро стянула с головы мешок. Тьма Запретного леса колола глаза, от резких звуков сердце замирало. Грейнджер попыталась нащупать палочку, но безрезультатно. Оружие волшебника лежало на земле в считанных метрах от неё, переломанное надвое. Слизеринка бросилась вперёд и подняла палочку.

— Меня съедят, — произнесла она, нервно оглядываясь по сторонам. — Меня точно съедят. По-мо-ги-те.

Гермиона дунула на озябшие руки. Она не знала, куда идти, так что можно было выбирать совершенно любое направление. Вот только далеко ли слизеринка сможет пройти без своей палочки? Грейнджер много читала об этом лесе и полностью поддерживала запрет на его посещение. Особенно ночью находиться здесь совершенно не хотелось.

Навострив уши, она начала пробираться вперёд мимо толстых стволов деревьев. Почва хлюпала от влажности, ноги скользили, если необходимо было преодолеть холм. Сбоку послышался отчётливый приближающийся звук. Гермиона закусила губу. Можно было спрятаться за разросшимися корнями, но тогда её скорее всего обнаружат по запаху.

Звук становился отчётливее с каждым ударом сердца. Грейнджер долго смотрела в темноту и теряла время. Но когда кусты дёрнулись, она сорвалась с место и чудным образом забралась на одно из деревьев. Гермиона сидела на суку, вжимаясь во влажную кору, и бросала резкие взгляды вниз.

Из кустов неспеша вышел единорог. Он потоптался на поляне, где только что стояла Гермиона, и ушёл.

— Бляцкий единорог! — выругалась слизеринка. И только сейчас до неё дошло, что она сидит на дереве в относительной безопасности. — Ну ты и трусиха, Грейнджер.

Гермиона уже хотела спуститься, хотя это оказалось не тривиальной задачей. Ведь до земли было около двух метров. Пока она думала, прыгать ей или нет, всё звуки вдруг пропали и какое-то тревожное чувство окутало слизеринку.

Паника забралась под кожу. Спускаться Гермионе уже расхотелось, наоборот — появилась мысль забраться ещё выше. Появился шуршащий звук, который двигался в её сторону. Грейнджер встала на ветку ногами и прижалась сильнее к стволу дерева, ожидая, что так её будет труднее увидеть.

Она лишь на миг закрыла глаза, а по поляне уже бродил незнакомец в чёрном балахоне. Гермиона хоть и потерялась, но окликнуть его язык у неё так и не повернулся. Злая аура, исходящая от этого человека, окутала всё её естество, а остатки воли так сильно сомкнули челюсть, что невозможно было пискнуть, выдав своё укрытие.

Незнакомец прошёл мимо кустов, из которых выбрался единорог, и направился по следам прямо за величественным животным. У Гермионы сразу всплыл в сознании разговор с Хагридом об убитом единороге.

— Ну нахер, не буду спускаться, — прошептала она, опасаясь, что тот незнакомец выпрыгнет из темноты, как только она коснётся земли.

Поэтому слизеринке не осталось ничего путного, кроме как обосноваться на ветке, словно какой-то птичке на жёрдочке, и ждать пока её спасут. Или хотя бы начала рассвета. Солнечные лучи проникали в лес с трудом, но днём хотя бы будет не так страшно, да и большинство тварей уснут.

* * *

Гермиона не могла окончательно прийти в себя, но уже слышала чьи-то голоса. Они сразу показались ей знакомыми.

— Как раз вовремя, Хагрид. Положи её сюда и свяжи.

— Директор… это уже…

— Молчать! Делай, что велено.

— Слушай босса, а то вылетишь отсюда как пробка из бутылки, — послышался вдалеке третий голос.

Тело Гермионы положили на кушетку: руки, ноги и шею сковали толстыми ремнями.

— А теперь убирайся, ничтожество, — рявкнул Дамблдор. — И попробуй только проболтаться. Я вырву тебе язык и упеку в Азкабан быстрее, чем ты решишься предать меня.

Тяжёлые шаги полувеликана начали удаляться, и вскоре комната, в которой лежала Гермиона, погрузилась в тишину. Её прерывали только резкие металлические звуки и чавканье пилы где-то в стороне. Грейнджер осторожно открыла глаза.

— Наконец-то, — кивнул сам себе Альбус и склонился над слизеринкой. — А я-то думал, что перестарался со снотворным.

— Где я? — Гермиона повернула голову в сторону чавкающей пилы. В углу комнаты сидел Филч и разделывал мёртвого единорога. — Я была в лесу…

— Мы с Хагридом нашли тебя первыми.

— Что тут происходит?

— Глупая девочка, — Альбус стиснул её подбородок пальцами и повернул к себе. — Всякий бы догадался, что так выглядит Смерть.

— Ей, наверное, жутко интересно, босс, — бросил Филч, отрывая у единорога рог.

— Ещё бы, — улыбнулся Дамблдор, — ведь здесь творится история. И вы, мисс Грейнджер, поможете толкнуть магическую науку вперёд. Чем не повод, чтобы умереть?

— Вы безумны.

— Ты прям как Минерва, — отмахнулся он и отошёл к толу. — Ей вдруг разонравился наш эксперимент. Жаль, а я хотел поставить её имя рядом с нашими.

— Женщины, — подпевал Филч.

— Наверное ты прав, мой друг. МакГонагалл она чем-то приглянулась?

— С таким магическим потенциалом? Неудивительно.

— Вы меня не отпустите? — наконец выдавила из себя Гермиона.

— Вы знаете, что это, мисс Грейнджер? — Альбус показал на сложный металлический механизм.

Гермиона повернула голову по направлению его жеста. Комната было плохо освещена, но устройство рассмотреть удалось.

— Оно ищет способных к магии.

— Десять очков Слизерину. В момент, когда ребёнок впервые использует магию, он тут же записывается. Отличная вещь, чтобы искать маглорождённых, ведь чистокровные и полукровки обычно и так в реестре. О чём я?

— Потенциал, — подсказал Филч.

— Точно. Он ещё сразу показывает, на кого стоит обратить внимание, а кто и выеденного яйца не стоит. Вы, мисс Грейнджер, неогранённый алмаз и поэтому отлично подходите для эксперимента.

— Эксперимент?

— Который изменит наш мир. Что-то я разболтался, как будто злодей, рассказывающий все свои планы перед финальным сражением.

Это был сон, слишком нереалистично вёл себя Дамблдор. К тому же Гермиона чувствовала, что она точно лежит не на ровной кушетке, а во всё её тело упираются неровности.

— Мне любопытно. Человек же может попросить о предсмертном желании?

— Конечно. Тогда я продолжу, а то меня и самого всего распирает. Я вытащу из вас магию, мисс Грейнджер.

— Такое возможно?

— Вы уже не первая подопытная, рука набита.

— Вот только никто не выживает, — добавил Филч.

— Эксперимент уже шесть раз заканчивался провалом, но я не унываю, ведь процесс совершенствуется день ото дня. Семь — отличное число.

— А кто был первым?

— Некая Миртл.

— Призрак?

— Точно. У девочки не выдержало сердце, и я её полумёртвую выбросил в одном из туалетов. Хагрид должен был её вынести из замка и закопать в Запретном лесу, но этот тупица заблудился в коридорах Хогвартса. Первый блин комом. А вот с остальными осечек не было. Знаешь, быть директором школы очень удобно, никто не заподозрит милого старца в чём-то ужасном, — Дамблдор не церемонясь поднёс какой-то аппарат к Гермионе: — Пора начинать, девочка.

* * *

Странное чувство невесомости, а потом тело парализовало болью. Гермиона лежала под деревом и корчилась. Сон наконец отступил, но закончиться он мог и на более приятной ноте. Слизеринка с трудом поднялась на ноги, держась за левый бок.

— Больше не буду читать Риту Скитер, — пытаясь забыть странный сон, пробубнила она.

К счастью для Гермионы, рассвет уже прошёл, лес преобразился. Осталось только выбрать направление и двинуться вперёд. Она, конечно, знала, что люди в лесу ходят по кругу без ориентиров, но и оставаться на одном месте совсем не хотелось. Нужно было хоть как-то разогнать кровь и в конец не окочурится.

Тут взгляд Гермионы привлёк блеск на кустах. Она подошла ближе, на ветке куста висело три серебристых волоса с гривы единорога. Слизеринка сняла их аккуратно и запихнула в карман — из них можно сделать какой-нибудь талисман. Грейнджер о таких много читала, и в изготовлении они, вроде, не были сложными. Да и лишняя порция удачи ей не повредит.

Из-за дерева появился Хагрид. Гермиона сразу вспомнила сон и посмотрела за его большую фигуру.

— Вот ты где, — улыбнулся он. — Мы тебя всей школой ищем, — Хагрид тоже заметил её взгляд. — Ты чего?

— Ты один?

— Да, но другие преподаватели где-то здесь.

— А Дамблдор?

— Не, директор присматривает за школой. Ну идём, путь не близкий. Далеко же ты забрела.

— Меня оглушили, натянули мешок на голову. Помню только, как болталась переброшенной через чью-то метлу.

— Теперь всё позади.

Гермиона в душе не согласилась с ним, ей казалось, что с каждым разом становилось только хуже.

— А ты не мог бы выстрелить чем-то в воздух, сообщить, что нашёл меня.

— Палочки то у меня нет, а твоя… — он увидел обломки в её руках и грустно кивнул. — Придётся самим выбираться. А там директор всех предупредит патронусом.

Грейнджер тяжело выдохнула. Лучше бы её нашёл кто-то из настоящих преподавателей, а не этот не умеющий держать рот на замке великан. Но, возможно, и от него будет польза. Гермиона вытащила серебристые волосы и кармана и показала лесничему.

— О… Тебе повезло, — кивнул Хагрид. — Очень трудно найти волосы единорога. Мне удавалось всего пару раз за всё время работы в Хогвартсе.

— А они ценные?

— Не очень.

— А что ты сделал со своими?

— Продал. В Лютном переулке есть одно место. Хозяин, правда, тип тот ещё, но если наладить связь, то… Постоянные клиенты у него в большом почёте.

— Расскажи, как его найти.

— Там ничего сложного, — Хагрид описал Гермионе подробный маршрут. — Ты только там будь осторожнее. Люд там всякий бродит.

— Хорошо, — за беседой Гермиона совсем забыла о ночном незнакомце, но стоило им наконец выбраться из леса, как тёмный силуэт снова всплыл в её памяти. — Хагрид?

— Да?

— Помнишь, ты говорил, что кто-то убивает единорогов? Я вчера видела человека в чёрном плаще с капюшоном, он пошёл за единорогом.

Хагрид остановился и внимательно её выслушал.

— Тёмные времена настали. Убить единорога…

* * *

Они сидели за столом Когтеврана, делая всё, чтобы избавится от испепеляющего взгляда гриффиндорской кошки. Рон достал шахматы и начал расставлять фигуры. Играли они обычно по кругу, иногда присоединялся кто-то из синих. Но обычно «умники» сильно не интересовались их компанией. Да и за стол свой в какой-то момент пустили без всяких вопросов.

Гарри наклонился к столу:

— Год заканчивается… Знаете, что это значит?

— Я, может, и рада забыть, но ведь ты всё время напоминаешь, — упрекнула Грейнджер.

Поттер отмахнулся от её брюзжания и уставился на шахматную доску, где волшебные фигуры крушили друг друга на куски. Рон поначалу выигрывал, но Гермиона с каждой партией играла всё лучше. И порой с ней справляться было куда труднее, чем с рассеянным Гарри, у которого из головы не выходил философский камень.

— Предлагаю начать следить за Снейпом, — прошептал Гарри.

— Могу я, — вызвалась Гермиона.

— Тебе нельзя, ты заинтересована в его невиновности.

— Не вижу в этом ничего плохого.

— Она права, Гарри, — вмешался Рон, — ей это будет легче всего. Тем более, Снейп навряд ли что-то предпримет, пока Дамблдор в школе.

— Жду не дождусь, когда я схвачу его за руку, — улыбнулся Гарри.

— Ты? — Грейнджер остановила партию. — Заруби у себя на носу, Поттер, и ты, Уизли, мотай на ус. Без меня — никакой самодеятельности, не хватало мне ещё собирать ваши куски по третьему этажу.

Ребята переглянулись.

— Пушок не проблема… — начал Поттер, но Грейнджер его прервала.

— А потом?

— Будем импровизировать, — вставил Рон и поймал взгляды друзей. — Что? Мы всегда так делаем. Разве нет?

— Пока все ваши придумки ни к чему хорошему не привели. А сейчас вы оба дадите слово, что без меня не пойдёте…

— Втроём мы сильнее, — согласился Гарри.

— Кто-то же должен думать, — кивнул Рон.

— Чудно. Шах и мат.

— Что?!

* * *

Грейнджер как обычно подождала, пока все выйдут из кабинета и только потом подошла к декану.

— Профессор Снейп, а как-то можно остаться в Хогвартсе? — полюбопытствовала Гермиона.

Зельевар поднял на неё взгляд, но отвечать не спешил.

— Если я вернусь домой, то родители меня сюда больше не отпустят.

— Вы несовершеннолетняя, мисс Грейнджер, и всю ответственность за вас несут родители. Им виднее, как поступить в сложившейся обстоятельствах.

— Но я хочу обучаться магии, — она повысила голос, — у меня хорошо получается.

— Даже очень хорошо. Вы можете собой гордиться.

— Но вы можете выступить в роли моего опекуна. Некоторые слизеринцы…

— У этих некоторых нет родителей, мисс Грейнджер и даже они не могут остаться в Хогвартсе на лето. Это правило общее для всех и для преподавателей тоже. Скажите, кто будет за вами присматривать? А если что-то случится?

— Я…

— Нет, мисс Грейнджер. Вынужден отказать вам в вашей просьбе.

— Но вы даже не подумали.

— Тут ничего обсуждать, правила писаны для всех. И исключений не терпят.

* * *

Настал конец года. Гермиона вместе с остальными учениками сидела в большом зале и ожидала торжественную речь Дамблдора. Радоваться было особенно нечему: её факультет на последнем месте по очкам и тут слизеринцы винили её в первую очередь. Сколько с зелёных сняли баллов за попытки её убить — даже посчитать было трудно. Ещё и МакГонагалл подлила масла в огонь и оштрафовала Грейнджер за проникновение в башню Гриффиндора и оглушение Невилла. Те факты и обстоятельства, что Гарри дал ей пароль, а потом они вместе спасли философский камень, её абсолютно не заботил. А ещё Снейп не разрешил ей пожить в замке, хотя она не сильно на это надеялась. Осталось приехать домой и встретиться с суровой действительностью: прощай любимый Хогвартс.

Дамболдор начал раздачу очков. Гермиона сдержанно похлопала, она была рада за ребят, ведь Гриффиндор наконец выиграл кубок школы. Ей директор ничего не присудил, это сделал её декан, когда узнал, что Гермиона разгадала его логическую загадку с зельями. Подсластил пилюлю, не более. Хотя получить очки перед всеми, а не с глазу на глаз, возможно подняло бы слизеринке настроение.

Зал взорвался криками, едва зелёные знамёна сменились на красные. Столы тут же оккупировали еда и напитки. Ученики принялись трапезничать, а Гермиона погрузилась в мысли. Она любила родителей, но если они пойдут на принцип и запрут её дома, то придётся что-то предпринять. Как назло, у неё сломалась палочка, с другой стороны, воспользоваться летом ей всё равно не получится. Министерство ревностно следит за магией несовершеннолетних, по крайней мере Гермиона об этом читала. Тогда оставалось подлить им какого-нибудь зелья. Зря что ли она лучшая на уроках профессора Снейпа?

* * *

Гермиона уставилась в окно, сейчас ей просто хотелось побыть одной. Насладиться видом замка в отдалении, пока Экспресс не увёз её прочь от магии. Но с тишиной пришлось расстаться. Гам с платформы вскоре плавно перетёк внутрь поезда и двери купе открылись. Все искали свободные места, но с ней в компании ехать желающих не нашлось. Двери закрылись.

— Можно с тобой?

Она обернулась, на пороге стояли Гарри и Рон. Гермиона им кивнула и снова уставилась на Хогвартс. Разговаривать совершенно не хотелось… Сев напротив неё, мальчишки переглянулись, решая неловко завести разговор.

— Странный год, правда? — попытался улыбнуться Рон.

— Ты правда не поедешь в Хогвартс в следующем году? — заволновался Гарри.

Слизеринцы ходили по школе словно на седьмом небе от счастья. Сначала Поттер не мог понять почему, но вскоре появились противоречивые слухи. Оказалось, кто-то подслушал разговор Грейнджер со Снейпом.

— Придётся убалтывать родителей, не знаю получится у меня или нет.

— Они не могут лишить тебя магии, — возмутился Рон.

— У меня нет палочки, им просто нужно повесить замок на дверь и всё.

— Может, так будет лучше? — В Гарри сразу впились две пары глаз. — Что? Ты чуть не умерла… Твои родители, наверное, поседели от страха.

— Я знаю, что они волнуются, это их работа, но я хочу учиться в Хогвартсе.

— И что ты собираешься предпринять? — насторожился Рон и перешёл на шёпот.

— Не знаю… Время у меня есть. Вы же будете мне писать?

Мальчики кивнули.

Хогвартс-Экспресс отошёл от станции и стал набирать скорость. Гарри, Рон и Гермиона перебрасывались короткими фразами всю дорогу. Уже в Лондоне Уизли увидел маму в окне и что-то замыслил.

— Ты можешь пожить у нас, — бросил он.

Гермиона проследила за его взглядом:

— Мои родители не согласятся, им не терпится меня запереть и никуда не пускать. Помнишь?

— Мы им не скажем…

— И как ты себе это представляешь? — не выдержал Гарри.

— Я поговорю с мамой, — Рон сорвался с места и выбежал из купе.

Гарри и Гермиона стояли на платформе с вещами и смотрели, как он пытается договориться с миссис Уизли. Платформа уже поредела, большинство детей и родителей ушло. Осунувшийся Рон, наконец, подошёл к ним.

— Не удалось, — выдохнул он.

— Ты пытался, спасибо, — они обнялись на прощание и покинули вокзал.