Идеальная пара (гет)

Всего один трек к главе:

Junior Walker & The All Stars — Cleo's Mood

У судьбы нет причин без причины сводить посторонних.

Коко Шанель

Я всё всегда держал в своей жизни под контролем. Вернее, всё шло так, как было удобно или выгодно мне. Не то чтобы я был расчётливым или чрезмерно прагматичным, просто всё само собой складывалось, а я брал от жизни всё, что только мог. Но я абсолютно не планировал того, что случилось в палате. Меня как будто ударило током или мощнейшим заклятием Конфундус — иного объяснения тому, что произошло, у меня просто не было. И чёрт бы побрал Бродягу. Не надо было меня подбивать на пари, которое теперь не даёт мне спокойно жить и наслаждаться вечерами с красотками. Впрочем, в больнице бы у меня ничего не получилось, так что я после ухода Эванс немного посетовал на обстоятельства и вскоре крепко уснул.

На следующее утро я чувствовал себя гораздо лучше. Убедил в этом навестившего меня Сириуса, и мы вдвоём принялись упрашивать всё отделение отпустить меня домой. Решающим в нашу пользу стали даже не глаза-блюдца моего друга, а то, что в Мунго и без меня было навалом пациентов, так что, вручив мне список зелий и наказав держаться режима, меня спровадили из палаты уже в обед. Сидя в кафе в центре Лондона, мы с Сириусом болтали о всякой ерунде. Я же поведал ему обо всём, что произошло со мной меньше чем за сутки. Друг выглядел поражённым и довольным одновременно, и я понимал, что за мысли водились в его голове.

— Сохатый, с тебя не убудет, а Эванс будет приятно, — подмигнул Блэк, заказав капучино.

— Я смотрю, тебе напрочь отрубило голову за ночь, — фыркнул я и отобрал у Сириуса пирожное. От такой наглости он спрятал от меня подальше вилку, но я был не лыком шит и принялся поедать пирожное руками. — Во-первых, мне это ни к чему. Во-вторых, если ты не забыл, она мутит с недоумком Гейтом.

— Не помню, чтобы тебя это когда-либо останавливало, — усмехнулся друг и отпил горячий кофе. — Помнится, на седьмом курсе ты неплохо повеселился с Софи Николс, которая была без пяти минут помолвлена.

— За своими девушками надо смотреть в оба, — как ни в чем не бывало ответил я. — Она сама на меня прыгнула.

— Ну да, ну да.

— Не веришь, что ли?

Лицо Сириуса напоминало мне выражение лица Лунатика, когда тот пытался призвать кого-либо быть более благоразумным. Но из этого, как видите, не особо что-то получилось.

Бродяга решил сменить направление беседы.

— И всё же. Я не могу взять в толк, с чего бы у тебя вдруг появилась такая реакция на Эванс.

— Сириус, — я смотрел на него как на последнего недоумка, в душе желая прописать лоу кик, — ты давно её видел? Она одевается чёрт знает во что, ведёт себя как святоша, даже пахнет как бабулька! Неужели ты так плохо ко мне относишься? Сам-то не с самой последней девушкой встречаешься.

— Друг мой, я думаю, что, если моя Марлин и Лили дружат, значит у Эванс не всё так плохо. Судя по рассказам Марлс, Лили нормальная девчонка.

— Может, мы переключимся на кого-то другого? Это выше моих сил.

Я страдальчески возвёл руки к небесам и сделал самое скорбное выражение лица в моем арсенале.

— Да пожалуйста, — отмахнулся Блэк, недоверчиво глядя на меня. — Но я всё же думаю, что тут что-то нечисто.

Мое появление на вечерней тренировке вызвало небывалый ажиотаж и большое потрясение команды и тренерского штаба. Никто из этих придурков даже не поинтересовался, жив я или мёртв, пока я лечился от проклятия в Мунго. Товарищи по команде смотрели на меня как на Мерлина во плоти. Уоллсон, конечно же, был недоволен моим появлением. Но всё изменило одно событие, которое произошло внезапно, но своевременно.

Не успел я прийти на тренировку, как из штаба прибежал О’Коннор, помощник Уоллсона, на стадион и в приказном порядке сказал всем немедленно явиться в кабинет главного тренера. Даже Уоллсон был крайне озадачен, ведь это был его кабинет. Все поплелись в назначенное место и уже спустя пару минут поняли, что произошло: владельцы команды прибыли к нам для разбирательств. Агент, который дал мне путёвку в профессиональный квиддич, бодро поприветствовал меня. Мне нравился этот мужик: он всегда говорил всё как есть, был профессионалом своего дела. С его лёгкой руки я и ещё два человека оказались в Паддлмир Юнайтед, за что я был ему весьма признателен. Командой владели двое влиятельных джентельменов, фамилии которых я, признаюсь, всё никак не мог узнать. Один был крупным, невысокого роста, на вид лет шестидесяти, с короткими седыми волосами и проницательным, но хватким взглядом. Второй был высоким и худым, с едва заметной плешью на голове, которую он умело скрывал; выглядел он более расслабленно, чем первый, да и моложе лет на десять. Эти двое мужчин попросили всех членов команды, а также тренерский штаб занять места так, чтобы всех было видно. Когда мы всей толпой сели, — кто на стул, кто на пол, — они принялись нас чихвостить что было мочи. Я их понимал: двое членов команды, к тому же ловцов, один за другим прокляты во время крупного турнира. Я подумал о том, что очень вовремя слинял из Мунго, иначе бы пропустил это зрелище. Ни мне, ни Ричарду не досталось, даже после того, как Уоллсон наговорил в мой адрес много гадостей. Его словесный понос остановил агент, мистер Честертон:

— Мистер Уоллсон! Попрошу проявить уважение ко всем членам команды. Я сам привёл мистера Поттера в нашу команду. Если вы сомневаетесь в нём, то, стало быть, вы сомневаетесь и в моей компетенции?

Уоллсон замямлил что-то нечленораздельное, выглядел он очень жалко.

— Нет, ну что вы… Просто… Такие обстоятельства… Ну вы понимаете…

— Не понимаю, — отрезал агент. — Впредь думайте, прежде чем кого-то обвинять. — Он обернулся к остальным членам команды и громко сказал: — Хочу ещё раз напомнить всем вам о презумпции невиновности. Какими бы ни были обстоятельства, никто не в праве обвинять другого без доказательств. Всем ясно?

Ответом послужили кивки. Слово взял мистер Нортон, седовласый владелец-спонсор команды.

— Дорогие друзья. Я намерен сообщить, что мы проводим проверку по случаю двух неприятных инцидентов, чуть не стоивших двум членам команды жизни, а всем нам — участия в Кубке квиддича. Нам удалось уговорить комитет перенести ближайшую игру на четвёртое января. Но зло не должно оставаться безнаказанным. Мракоборческий центр уже вовсю занимается этим делом.

— А как быть с тренировками? — подал голос О'Коннор. — Будут ли какие-то изменения?

— Нет, всё будет проходить в штатном режиме, — ответил второй спонсор, мистер Дэвис. — Попрошу всех вас не разводить панику и быть предельно бдительными. Если кто-то что-то узнает или заметит, немедленно сообщайте нам.

— Также у нас есть ещё кое-какая информация. Отныне все члены команды и тренерский штаб будут находиться под нашим неусыпным контролем, — жёстко проговорил Нортон и предоставил слово агенту команды.

— Я буду лично контролировать занятия и тренерские решения, — сказал он. Я видел в его словах слабую надежду на то, что диктатура ненормального тренера отныне может быть устранена, а мои попытки вытащить команду не останутся незамеченными. — Для того, чтобы войти в основной состав на следующую игру, вам нужно будет максимально выложиться на предстоящих тренировках и показать, что вы хотите быть в основном составе.

Да! Наконец-то!

Теперь у меня и у Гейта изначально будут равные условия, ведь отныне отбор в основной состав будет проводиться не по желанию Уоллсона, а по качествам и техничности игроков, которые не смогут не заметить агент и наши спонсоры. Я праздновал победу, в то время как Гейт существенно напрягся. Зато теперь никто не скажет мне, что я его подсиживаю. Я просто буду работать. А до этого блинолицего недоумка мне впредь нет никакого дела.

После того, как собрание закончилось, я, улыбаясь до ушей, отправился гулять по вечернему Лондону. Магазины уже закрывались перед большим праздником, но я успел зайти в несколько бутиков на Бонд-стрит и купить подарки друзьям на Рождество. Я собирался отмечать его у Лунатика дома. Хвост и даже Сириус обещали присоединиться, поэтому три красиво завёрнутых коробочки преспокойно лежали у меня в красивом пакете. Мимо меня пробежали двое детей-маглов. Улыбающаяся девочка убегала от мальчика с криками: «Ты невыносимый балбес, Ник! Я не буду с тобой играть!» Мальчик же смеялся и продолжал догонять свою подругу: «Ты так говоришь, потому что я тебе нравлюсь». Молодец, пацан! С девчонками именно так и нужно разговаривать. Они очень любят вредничать и путать нас своими «да», которые значат «нет», и «нет», означающими «да». Мне почему-то подумалось, что я забыл купить ещё один подарок, и я завернул в бутик.

Вы только не подумайте, что я чёрствый, как сухарь. В моей недолгой, но яркой жизни было много девчонок, девушек. Но я редко кому-то что-то дарил. Мне не жалко денег — чего-чего, а их у меня предостаточно, благодаря моим покойным родителям и хорошей работе. Я никогда не жалел денег для своей семьи, Мародёров. Как-то даже выручил третьекурсника, когда ему не хватало парочки галлеонов для подарка девушке. Просто для меня подарок — это что-то личное. Когда ты знаешь человека и хочешь доставить ему радость. А поскольку длительных отношений у меня толком не было, то подарить что-то кому-то я не успевал, да и, признаюсь, не хотел. Но почему-то именно сегодня мне было жаль Эванс. Всё же её стараниями я пошёл на поправку и избежал страшной участи. Она проявила себя профессионально, несмотря на мои подначивания и стёб. Мне захотелось сделать ей маленький подарок. Ерунда, кончено, но эта вещь могла бы помочь ей стать увереннее, чего ей не хватало. Видите? Я не такой уж и законченный кретин и чурбан.

Адрес Эванс я узнал в Мунго. Оставил коробочку прямо перед дверью небольшого дома. Я стучал, но никто мне не открыл. Видимо, Лили не было дома. Тогда я зашёл за угол и стал ждать. Мне была интересна её реакция. Наконец, через полчаса она появилась перед дверью. Эванс удивленно осмотрела коробку и вошла в дом. Подойдя к окну, я увидел, как она сбросила верхнюю одежду и принялась распаковывать подарок. Вы бы видели её выражение лица! Казалось, что она вела жизнь самого затюканного домашнего эльфа, которому отродясь ничего не дарили. Её глаза светились, как прожекторы, а улыбка не исчезала с лица. Она с осторожностью рассматривала подарок, пытаясь найти хоть какую-то отсылку к отправителю. Я решил не подписываться, поскольку тогда она точно бы выкинула этот подарок, хоть он сделан и от души. Сириус был бы горд мной. Видимо, дело было не только в моей душевной доброте, но и в пари тоже. Ощутив приятное чувство, я отпрянул от окна и аппарировал домой.

На следующий день мы с Хвостом сидели у Лунатика дома и играли в шарады. Люпин обожал интеллектуальные игры, я тоже был не прочь размять свой заржавевший мозг. Втроём мы сражались за титул «короля Рождества». К обеду подоспел Сириус, успевший побывать в гостях у родителей Марлин. Мы все обменялись подарками, и шарады начали набирать новый оборот.

— Кстати, Сириус, — между делом сказал я, деловито погрозив ему пальцем, — тебе придется поставить мне памятник.

— Это за какие заслуги? — поинтересовался рассмеявшийся Бродяга. — Неужели ты нашёл девушку?

Хвост и Лунатик выжидающе смотрели на нас, требуя объяснений. После того, как Сириус им пересказал о случившемся пари и о моих «любовных полежаниях», Лунатик сказал, что солидарен с мнением Сириуса, особенно в том, что мне необходимо остепениться.

— И всё же, — вернулся к прерванному диалогу Бродяга, — за что я должен ставить тебе памятник?

— Я сделал подарок Эванс.

Повисла гробовая тишина.

— Ты?! — разом ахнули Мародёры.

— Эванс? — пискнул Питер.

— Ну да, вчера купил и оставил под её дверью, — спокойно пояснил я.

Удивлённые лица друзей вызвали во мне приступ истерического смеха.

— Ну чего вы так уставились?

— Просто я думал, что ты и пальцем о палец для неё не ударишь, — наконец пояснил Блэк.

— Как видишь, я всё-таки не такой уж и бессовестный и конченый.

— И что ты ей подарил? — уточнил Лунатик, придя в себя и отодвинув в сторону глинтвейн.

— Я купил ей духи. Ну, знаете, Шанель. Там набор продавался: мыло и аромат. Решил ей прикупить, чтобы пользовалась нормальным парфюмом.

Люпин отсалютовал мне и улыбнулся. Питер поражённо икнул.

— Я думал, ты никогда до этого не додумаешься… — сокрушённо произнёс Сириус, повернувшись ко мне лицом. — Поэтому я решил взять бразды в свои руки и помочь развитию событий.

Меня будто ледяной водой облили. С каких пор мой лучший друг заделался заправской свахой?

— И что же ты сделал? — настороженно спросил я.

— После нашей вчерашней встречи я отправился в универмаг Харви Николс и прикупил там одну вещичку для Эванс. Сегодня утром отправил ей с сипухой.

— А что там было внутри? — озвучил мой вопрос Питер. — Тоже духи?

— Нет, Хвост. Купил для неё шарф. Я не стал подписывать, от кого. Пусть это будет интригой. Я надеюсь, она смекнет, что это от тебя.

— Во-первых, не от меня, а от тебя, — ответил я, недобро глядя на друга. — Во-вторых, я свою посылку тоже не подписал, чтобы она подарком пользовалась, а не выбрасывала его. А в-третьих, мистер сводник, в следующий раз, вместо того, чтобы вмешиваться, лучше бы ты посоветовался со мной.

Сириус лишь отмахнулся от моих слов, как от назойливой мухи.

— Зато она будет думать, что у неё очень заботливый тайный поклонник.

— Ей хоть понравился шарф? — вклинился Лунатик.

— Это мы узнаем, когда её увидим, — ответил довольный Бродяга. Он вновь повернулся ко мне: — Скажи, как она отреагировала на твой подарок?

— Она была на седьмом небе от счастья, — усмехнулся я. — Радовалась как ребёнок.

— Видишь, делать добрые дела — это приятно всем, кто в этом участвует. Теперь Эванс будет меньше бурчать и, может, станет лучше к тебе относиться.

Я лишь закатил глаза, улыбаясь, не удосужившись прокомментировать сказанное.

— Тебе, друг мой рогатый, нужно быть сдержаннее и воспитаннее в её присутствии, а то ведёшь себя как последний горный козёл. Не мне тебя учить, как ухаживать за дамами, так что вперёд, Сохатый!

На следующий день мы договорились с Сириусом пойти на «Большое ограбление поезда» с моим любимым актером Шоном Коннери. Многие чистокровные и понятия не имеют, что такое «кинотеатр», а я, живя в Годриковой впадине, знал многое, что было связано с миром маглов. Я считал их самыми настоящими волшебниками. Кино же приводило меня в особый восторг, тем более в подобном жанре. Сириус прихватил с собой Марлин, а я был в гордом одиночестве. Уже на выходе из зала я приметил знакомую рыжую макушку. Марлин окликнула подругу, и Эванс поздоровалась с нами. Я нарочно встал поближе к ней, чтобы узнать, воспользовалась ли она моим подарком или нет. Я услышал знакомые нотки и с удивлением отметил, что парфюм ей как нельзя больше подошёл. Она оборачивала шею зелёным шарфом, судя по всему, тем самым, что прислал ей якобы от меня Сириус. Надо отдать должное, мой друг угадал с подарком, он выгодно подчёркивал её глаза и рыжие пряди. Бродяга предложил всем пройтись до бара, и мы отправились в хорошо знакомый Гамильтон.

Я решил придерживаться хорошо известной мужской тактики: не лезть, быть слегка отрешённым, не проявлять особого интереса к женской персоне, но при этом наблюдать. В течение всего вечера я то и дело замечал взгляды Лили, пытаясь понять, чем был удостоен такой чести. Гейт вёл себя как картонный мужлан, даже не мог нормально поухаживать за девушкой. Я заметил, что шарф Лили упал на пол, но Гейт этого явно не видел. И, когда последний свалил с глаз моих долой, я поднял шарф и протянул Эванс. Она как-то неловко опустила глаза, стараясь не встречаться со мной взглядом, будто это не она сверлила меня полвечера зелёными глазищами. Сириус и Марлин ушли на танцпол, мы остались вдвоём сидеть за столом. Наконец, решив развеять скуку и присмотреть какую-нибудь девушку, я пригласил Эванс потанцевать. Она тупила и терялась, даже использовала Гейта как аргумент в пользу того, чтобы никуда со мной не идти. Когда я сказал ей, что это всего лишь танец, такой способ времяпровождения, она, к моему удивлению, приняла приглашение. Мы пошли на танцпол.

Поначалу я даже засомневался в том, что поступил правильно, позвав Эванс танцевать. Она типа встречалась с Гейтом, с которым мы не сговариваясь делали вид, будто не замечаем друг друга. Но мне было плевать на этого недоумка, а к Эванс я не испытывал никаких чувств. Я делал это, скорее, чтобы Сириус засчитал это в нашем пари. Я посматривал на девушек, сидевших за третьим от меня столиком. Одна брюнетка даже недвусмысленно дала мне понять, что желает познакомиться поближе, на что я лишь усмехнулся.

— Чему ты так улыбаешься? — с опаской глядя на меня, спросила Эванс.

Ах да, я ещё забыл упомянуть, что моя однокурсница, танцуя со мной, держалась от меня как можно дальше, как будто боялась, что, если она окажется слишком близко ко мне, это будет чем-то ужасным.

— Налаживаю личную жизнь, — беззлобно ответил я, памятуя о вчерашнем разговоре с Сириусом.

— И как успехи? — недоумевающий взгляд Эванс так и говорил: «А ничего, что ты танцуешь со мной, кретин?» И это меня забавляло больше, чем возможность неплохо провести вечер в компании брюнетки.

— Как всегда, у меня с этим проблем нет.

— По тебе не скажешь, — без намёка на юмор сказала Эванс. Я не понял, из чего она сделала такие выводы. И понадеялся, что она не знает о нашем с Сириусом уговоре.

— С чего ты взяла?

Она пожала плечами и, опустив взгляд, произнесла:

— У тебя глаза какие-то пустые. Так бывает у людей, у которых на душе тоскливо, но они упорно носят маску, будто у них всё в порядке.

— Очень глубокий психоанализ, Эванс. — Мне не нравилось, что она лезла ко мне в душу без разрешения. Хотя где-то в глубине души она была права. Это бесило ещё больше.

— Я серьёзно.

Я притянул её к себе, решив отвлечь от неприятной темы и заодно сделать так, чтобы она перестала шарахаться и танцевать за метр от меня. Она опешила от внезапности и во все глаза смотрела на меня. Я видел по её лицу, что ей интересно, что будет дальше, но комплексы не давали ей возможности расслабиться и получать удовольствие.

— Мой анализ заключается в том, что ты шарахаешься от мужчин как от огня, потому что тебе не хватает уверенности в себе.

Она попыталась отойти от меня, но я крепко держал её за талию.

— Скажи ещё, что я не прав.

— Тебя это не касается…

— Но ты же сделала вывод обо мне. Почему я не могу сделать ответное заключение о тебе? Это вроде как честно.

Она насупилась, что меня развеселило. Сказать ей было нечего.

— И, к твоему сведению, танцевать надо вот так, а не на расстоянии километра друг от друга.

Эванс какое-то время молчала, а затем, к моему огромному удивлению, напомнила о симпатичной брюнетке за третьим столом.

— Та девушка, — кивнув в сторону третьего столика, негромко сказала Эванс, — не сводит с тебя глаз.

— Правильно, я же красивый, — победно произнёс я.

Эванс явно не оценила моей уверенности в собственной неотразимости.

— Ты всегда такой самовлюблённый или бывают редкие минуты, когда ты ведёшь себя как нормальный человек?

— Нормальный — это какой? — мои брови приподнялись помимо моей воли. — Зажатый? Не моя проблема, что я в себе уверен, в отличие от других.

— Почему сразу «зажатый»? — не унималась однокурсница. — Просто не все кичатся своим самомнением двадцать четыре часа в сутки. Как будто только и ищешь возможности покрасоваться.

— Зачем мне возможность? Мне и так хорошо, — усмехнулся я. — Тебе нужно что-то делать с чувством юмора, а то воспринимать всё чересчур серьёзно — верная дорога к тяжкой жизни.

— И откуда у тебя такие познания?

Я уловил в голосе Эванс некоторый сарказм, что меня слегка задело. Она в упор не желала понять, что я адекватный человек, у которого всё в порядке с мозгами. Эванс видела во мне тупого богатенького мальчика, лишённого тонкой душевной организации. Я притянул её максимально близко к себе, так, что почувствовал, как чашечки её бюстгальтера упёрлись в мою грудь.

— Послушай. Я не дуралей, а обычный человек. У меня есть мозг, и, можешь не сомневаться, я им периодически думаю. Думай обо мне, что хочешь, но перестань воспринимать меня как самого последнего человека. Как видишь, жизнь нас периодически сталкивает вместе, так что я предлагаю перестать поливать друг друга сарказмом, чтобы никого не задеть. И да, мне не на всё наплевать, ясно? Если у меня богатая личная жизнь, это ещё ничего не говорит о моём характере и интеллекте.

— Я не сказала, что ты глупый, — возразила Эванс, слегка отстранившись. — Просто твоё мнение редко бывает одобрительным и объективным.

— Зато оно моё личное. Никто не обязан никому нравиться.

— Мне послышалось или ты сказал, что тебе не всё равно, что тебе или о тебе говорят?

Она смотрела на меня во все глаза. Я глубоко вздохнул и спокойно объяснил:

— На большинство людей мне… Мне всё равно. Но те, с кем я общаюсь, имеют на меня некоторое влияние. К тому же никто не отменял конструктивную критику.

Я смотрел на Эванс и понимал, что она совершенно меня не знает. У неё в голове сложился определённый образ, стереотип относительно меня, который сильно мешал нам поладить.

— Хороший аромат, — сказал я, делая вид, что не знаю, кто его подарил. — Сама выбирала?

— Нет, — порозовев, ответила Лили и улыбнулась. — Это подарок.

— От кого?

Я внимательно следил за реакцией девушки. Она была и польщена, и смущена одновременно.

— Подписано не было, но я думаю, что это Ричард.

— А вдруг это кто-то другой? — невинно спросил я. Лицо Эванс вытянулось. — Мало ли кто мог подарить.

— Больше некому, я уверена, — с некоторой грустью возразила девушка.

— Может, это тайный поклонник?

Лили усмехнулась и мотнула головой.

— Интрига — это, конечно, здорово. Но зачем прятаться?

— Ну, мало ли, — пожав плечами, ответил я. — Может, человек ещё не готов представиться. Или просто боится, что ты не приняла бы от него подарка.

— Глупости.

— Но это тоже может быть правдой.

— Я всё же думаю, это Ричард.

Я пожал плечами и заметил приближавшегося к нам Гейта. Уступив ему задумчивую Эванс, я направился к третьему столику, где меня ждала брюнетка. Познакомившись, я угостил её и её подругу коктейлем. Разговор с Эванс не шёл из головы. Может, не она одна видит мои «пустые» глаза? Я не чувствовал себя несчастным, но да, мне чего-то не хватало. Беседуя с приятной девушкой, я снова и снова мысленно возвращался к сказанному. Мой мозг поделился на две части: плюнуть на уговор с Сириусом и оторваться как следует с этой брюнеткой или же поступить как джентльмен и удалиться восвояси? Эванс то и дело следила за мной, молча топчась на одном месте с Гейтом. Почему она на меня смотрела? Почему она мне сказала сегодня такие вещи? Почему она? Кажется, во мне проснулся азарт победить в споре с Сириусом, поэтому я чмокнул брюнетку в щёку и удалился за наш столик, где уже сидели Сириус и Марлин. Друг наклонился и шёпотом спросил:

— Как всё прошло?

— Никак. Она мне заливала про то, что глаза у меня пустые. Я ей сказал, что она зажатая. Оба остались ни с чем. И, как ты уже мог заметить, я сдержал свой пыл и отвалил от той симпатичной брюнетки.

— Ну ты мощный, Сохатый, — одобрил мой поступок Блэк. — А насчёт подарка что-то узнал?

— Она думает, что это от Гейта. Сказала, что больше некому такое дарить.

Сириус потёр подбородок, но не успел ничего сказать, поскольку Эванс и Гейт вернулись за столик. Время неумолимо неслось к полуночи, и мы приняли решение расходиться по домам. Я аппарировал раньше всех, но не к себе, а к дому Эванс. Я решил укрепить её сомнения насчёт авторства подарков и оставил белую розу на её крыльце. Опасаясь быть обнаруженным, я вскоре трансгрессировал в Годрикову впадину. Вечер был странным, а разговор с Эванс никак не выходил из моей головы…