Хроники Колыбели (джен)

Некрытый переход между двумя отделениями больше походил на длинную, продуваемую со всех сторон клетку. По дальней стороне стелился туман, не давая разглядеть ни одной детали, что позволяло фантазии разгуляться по полной.

Прислонившись лицом к прутьям, я силилась разглядеть на улице хоть что-то, кроме неба, луны и высокой стены в нескольких футах. Но все застилал туман.

Я подумала, что в этом месте изломанные фигуры зомби были бы очень к месту.

— Больше похоже, что это строили для хищных зверей, а не людей, — сказала я, передергивая плечами.

Гаррет рассеянно кивнул, копаясь отмычками в замке.

— Это ты еще пациентов не видела.

— В каком смысле?

— Ну… у них знаешь, на голове и руках такие… штуковины… решетчатые. Ума не приложу, зачем они были нужны, но в целом сослужили неплохую службу.

Я недоуменно взглянула на его спину.

— Гаррет?

— Когда один до меня добрался, эти решетки не дали ему меня, э-э-э… съесть.

— Ну, ты ведь их всех убил…

— Не уверен.

— Га-аррет!

Раздался щелчок открытого замка и тихий скрип.

Я вздрогнула.

В этом переходе, как только мы вступили внутрь, закончились все звуки. Здесь никто не вздыхал, ни кричал и не плакал. Словно Колыбель была не властна над этим местом.

— В Белом Зале я не открыл одну из палат, потому что там кто-то был, — пояснил Гаррет, поднимаясь. — Но я сомневаюсь, что эти парни сумели изобрести отмычки за годы заточения. Идем. И не забывай про ведьму.

Как же тут забыть? Арбалет давно был заряжен, но с появлением электричества мне больше не нужно было держать шар света, лишая себя преимущества магической атаки. Если мы ее не провороним, то сможем уничтожить опасность на расстоянии.

Мы вошли внутрь, осторожно ступая по грязному каменному полу — Гаррет впереди, а я сразу после него.

Небольшая комната с двумя проемами без дверей и камин, больше здесь ничего не было. Следом еще одна такая же, и дальше за ней…

— Регистратура, — негромко сказал Гаррет. — Там были ящички под стойкой, давай глянем, не уничтожил ли их огонь.

Комната была огромной, полукруглой, освещенной несколькими простыми люстрами. И она была пуста. Стараясь не наступать на металлическую решетку, прикрывающую слив, мы вышли на середину. По краям виднелись две железные двери, за каждой из которых горел яркий электрический свет. Гаррет чему-то кивнул, вглядевшись туда, обвел взглядом пространство и остановился на большом проеме с лестницей. Рядом на стене висела металлическая табличка, но я не смогла разглядеть, что там написано.

— Когда я туда забрался, увидел на столах несколько больших драгоценных камней… Так увлекся, что не заметил подкравшегося ко мне кадавра.

Он шептал, растягивая губы в насмешливую и злую улыбку.

— Я никогда так не орал от испуга, Энни. Думал, что сердце остановится прямо там на радость всем обитателям. И никогда так быстро не бегал, пожалуй…

Я подавила смешок, представляя себе бегущего и орущего Гаррета.

— Смейся, — возразил он, заметив. — Это самое смешное событие, здесь произошедшее, уверен.

На этот раз смеяться не хотелось.

Я с трудом перепрыгнула высокую стойку и попала в небольшой темный закуток.

На столешнице лежала раскрытая книга и листок.

«Доктор Ханскомб,

Сегодня умер еще один пациент. Во время тепловых процедур больных нельзя оставлять без присмотра...»

Я отбросила его, потеряв интерес и подтянула пальцами книгу, вчитываясь в выцветшие строки:

«Список пациентов Белого зала.

Пациент N 1 — камера 1 (изолятор). Носит восковую маску, скрывая свое изуродованное лицо. Содержится в изоляторе. Отзывается на кличку Король Никто. Хитер и опасен.

Пациент N 2 — камера 2. Разрешено пользоваться тупыми ножами и вилками. Посещение Столовой только под надзором персонала.

Пациент N 3 — Имущество — свеча. Страдает нарколепсией. Во время приступов болезни спускается в Морг...»

Ага, кажется, это наш товарищ… Я опустилась на колени и начала быстро открывать железные ящички. Кое-какие бумаги действительно обуглились, но не так страшно, как я боялась. Читать было можно. Тонкая тетрадь — грязно-серая с черными, рассыпавшимися краями нашлась в пятом ящичке.

Я быстро пролистала ее, замечая уже знакомый почерк доктора Петтихью, но…

Гаррет склонился надо мной, читая вслед.

— Симптомы-симптомы, поведение… заберем с собой. Некогда сейчас читать.

— Но ничего про лечение.

Он поглядел на меня, словно на дурочку, и нервно фыркнул.

— Если болезнь редкая, все важные документы хранятся где-то в более укромном месте.

Знать бы, где находятся кабинеты врачей…

Я затолкала в сумку тетрадь и поглядела на него.

— Ты знаешь местную топографию, так и думай сам…

Он кивнул, морщась, словно пытаясь вспомнить, а я насторожилась. Что-то здесь было не то, что-то лишнее. Лишнее, помимо звуков Колыбели, которые здесь пронизывали воздух едва слышным воем и вздохами. Что-то выбивалось из общего фона неправдоподобностью.

Я прислушалась.

Тик-так.

Тик-так.

Часы!

Идут!

— Гаррет? Ты слышишь, как тикают часы? — тихо спросила я.

Он машинально кивнул, все еще хмурясь.

Часы, меня поразившие, висели на противоположной стене — обгоревшие так, что не видно было даже циферблата. Тиканье вплеталось в воздух, не видя препятствий, дразнило слух нервным ожиданием.

— Не понимаешь? Гаррет, прошло полвека, а у них до сих пор не кончился завод.

— Ну да. А это здание построено из камней, и однако живее нас с тобой.

Ну, с этим бы я поспорила…

— И еще сами по себе хлопают двери, поднимаются сгоревшие мертвецы. Нашла чему удивляться.

— Но это ведь техника, — не согласилась я.

Он отмахнулся.

— Пошли, осмотрим Аудиторию Лоботомии и спустимся в Морг. Больше здесь ничего нет — столовая, коридоры, помещения для процедур, пара гостиных и палаты пациентов.

Я замерла. Как так может быть?

— И это вся Колыбель? А второй этаж?

Он поманил меня в коридор, начинавшийся прямо за стойкой регистрации.

Мы тихо вышли, до боли в глазах всматриваясь в пустое пространство, неуютно освещенное ярким светом.

— Он завален, — пояснил Гаррет. — И там старые детские спальни, они общие, а потому небезопасны. Какой идиот станет селить буйных в общие комнаты без дверей?

Он нахмурился, и я поняла, что это была не самая приятная для него тема.

Мы медленно продвигались по коридору, осматриваясь, но ничего не находя. А Колыбель вздыхала за нашими спинами, стонала тысячами давно покойных голосов, смеялась пронзительным скулежом, перемешиваясь с треском ламп.

Здесь было не так страшно, как за зарешеченным коридором. Почему — я не знала, но догадка, подсказанная тихим шепотом Колыбели, вязла в мыслях.

Здесь ты не одна. И дело не в Гаррете — здесь есть реальная опасность. Гораздо забавнее чуть разжать щупальца страха и дать мертвым поохотится за жертвами.

Мы прошли мимо двери в регистратуру и свернули влево. Коридор заканчивался проемом с точно такой же железной дверью.

«Аудитория Лоботомии».

Туда, куда нам было нужно.

Я порадовалась, что нам не пришлось долго петлять каменным венам здания, но тут же остановилась, когда мои шаги гулко зазвучали по металлической поверхности.

Пришлось красться, чтобы ненароком не привлечь на свою голову бродящую где-то ведьму.

Я надеялась, что мы ее не встретим, раз уж мы собирались посетить здесь всего два места. Гаррет опередил меня на пару шагов, когда до нас донесся едва слышный голос, повторявший мое имя.

— Энни!

— Что это? — зашептала я, ощущая, как по венам течет страх.

Сердце забилось, ударяясь о грудную клетку.

Голос показался знакомым, но был слишком далеким, чтобы я смогла его опознать.

— Не знаю, — сказал побледневший Гаррет.

Его глаза забегали, ища источник звука, но Аудитория Лоботомии была пуста.

— Энни!

— Откуда оно знает мои имя? — в шепоте появились легкие истеричные нотки.

Гаррет еще раз осмотрелся, а потом схватил меня за плечи.

— Не слушай и не думай, помнишь? Мы ищем бумаги, а не ответы на абсурдные вопросы. Пошли.

Я кивнула, и мы двинулись.

Это было странное место. Полукруглый кабинет, а вместо стен проемы, в одном из которых стояло кресло с цепями.

Вероятно, именно в него усаживали несчастных пациентов…

— Энни!

Заткнись-заткнись-заткнись!

Гаррет шарил по ящикам столов, быстро вскрывая их отмычками, просматривал бумаги, отбрасывал их, морщась, и нервно оглядывался по сторонам.

А я зачарованно пялилась на кресло, невольно представляя, как на моих руках защелкиваются старые кандалы, голову обхватывает обруч, лишая движения, как к глазу тянется блестящий инструмент, а я не могу двинуться, не могу закричать, только молить про себя:

Нет-нет-нет. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, только не я!

Меня замутило, и я согнулась, тяжело дыша. Сердце колотилось что есть мочи, гнало по венам отравленную ужасом кровь, стучало в висках звонкими ударами молота.

Нет-нет-нет, ты опять? Не думай, лучше помоги Гаррету…

— Энни!

— Энни! Что с тобой?

Он опустил на плечо руку и наклонился, заглядывая в лицо. Гаррет казался обеспокоенным.

— Они вставляли эту штуковину прямо в глаз, — прошептала я, не в силах отогнать видение. — Прямо в глаз, Гаррет. А они не могли даже пошевелиться, только наблюдать, как эти… врачи лишают их себя. Единственное, что у них осталось.

Он промолчал.

— Почему это допустили?

Дурацкий вопрос. Но несправедливость даже спустя столько лет жгла чувства, всплывала в голове яркими картинками. Как остальные собирались, наблюдали — безучастно к пациенту, но со жгучим любопытством к самому процессу. Наблюдали, как обрывалось сознание, измученное болезнями и страхом, как от человека с прошлым, с историей, оставалась одна оболочка, не способная больше принять ни одного решения.

Из глаз потекли слезы, я задыхалась, опускаясь на пол.

В чувство меня привел сильный удар по лицу. Голова мотнулась, и я отшатнулась от Гаррета.

— Успокойся, — хладнокровно сказал он.

Чужой голос, выкрикивающий мое имя, затих, оставляя нас наедине с Колыбелью.

— Здесь ничего нет. Идем в Морг, найдем золото и попытаемся прорваться в Башню Персонала.

* * *

В Морге мне стало легче, и я почувствовала стыд перед Гарретом.

— Извини, — чуть приглушенно сказала я, спускаясь вслед за ним по отвесной лестнице. — Мне не следовало…

Что именно мне не следовало, я так и не смогла сформулировать. Представлять? Проникаться? Отпускать свои эмоции?

Но Гаррет все понял и хмыкнул где-то внизу.

Спуск кончился, и мы вышли на небольшую промежуточную площадку с лифтом. По бокам от нее уходили вниз две полукруглые лестницы.

Я осторожно выглянула.

Огромное, холодное помещение Морга терялось где-то в темноте. Две небольших люстры, висевшие прямо над разделочным столом, не могли продраться сквозь тьму малой мощностью и противно моргали.

— Мы здесь не одни, — прошептал на ухо Гаррет.

Я заозиралась по сторонам, но глаза, привыкшие к свету, плохо помогали. Пришлось скрыть нас обоих заклятием и прижаться к стене в углу, чтобы ненароком не стать приманкой для… кого-то. Вероятно ведьмы. Мертвой ведьмы, уж это сомнений не вызывало. Что бы здесь ни находилось, оно было давно и бесповоротно мертво.

Лампы затихли, загоревшись ровным, тусклым светом, и мне показалось, что я заметила внизу какое-то движение.

Гаррет указал пальцем в восточный угол, но как я не приглядывалась, ничего больше увидеть не удавалось. А он медленно вел рукой, указывая путь существа. Оно обогнуло морг по периметру, остановилось в самом центе у дальней стены и, постояв несколько минут, побрело дальше. Вскоре снова замигали лампы, затрещали, заполняя гулким звуком зал.

Существо успело сделать еще один круг, когда мои глаза привыкли к темноте и я смогла различить темный сгорбленный силуэт, на миг показавшийся в небольшом островке света.

Все-таки Гамалл. Какая ирония — быть похороненной здесь заживо и посмертно, как когда-то сама обрекла на это несчастную девочку Лорил.

Наверх к нам она не поднималась, только ходила по неправильному кругу, словно старая заведенная кукла.

Мы немного расслабились, но все равно было жутко стоять здесь и знать, что совсем рядом бродит тень одной из самых могущественных ведьм в Городе. Бродит и не находит себе покоя, не помнит ни себя, ни преступления, за которое ее сюда заточили.

«Если у нее не вышло обмануть Колыбель, то что можем сделать мы?»

— Пошумим немного? — еле слышно спросил Гаррет, и я сдержанно кивнула.

Помогая себе руками, мы встали на площадки лестниц — с разных сторон, и Гаррет с тихим щелчком снял с предохранителя арбалет. Второй щелчок сделал нас беззащитными перед ведьмой — спал скрывающий щит. Но мне нужно было помочь Гаррету огненными шарами, если первый выстрел не уничтожит Гамалл, а творить одновременно два заклятия я была не способна. Никто, впрочем, не был на это способен.

Выстрел прочертил в воздухе горящую линию и задел ошеломленную атакой ведьму. Я успела увидеть, как она вскинула руки-кости перед лицом, прежде чем огненный кристалл разорвался.

— Га-а-а…

Истлевшее, давно потерявшее всю жидкость тело вспыхнуло, с глухим звуком оторвалась голова и покатилась по полу.

Закончить имя она не успела. Но ведьма не умерла, побежала, то и дело падая на горящих ногах, пока, наконец, не потеряла способность подниматься.

— Энн!

Я что есть силы швырнула в ведьму огненный шар, и яркая вспышка ослепила в очередной раз глаза.

Больше ведьма не двигалась, но мы постояли еще немного, чтобы убедиться, что зрение не обманывает.

За спиной, потеряв верную марионетку, взвыла Колыбель, бессильно колотя по косякам дверьми где-то наверху. Потом замолкла, притаилась на время, готовя нам новую пакость.

— Идем, она больше не поднимется, — позвал меня Гаррет, и я развесила по моргу свет.

Зал был огромен и пуст, кроме разделочного стола, нескольких медицинских тележек по углам и поражавшей воображение круглой печи, ничего в нем не было.

Обугленный труп лежал, не шевелясь, и я убедила себя забыть о нем, не смотреть и не обращать на него никакого внимания. Сейчас мы здесь, чтобы добыть золото, схороненное Петтихью много лет назад, и после попытаться проникнуть в Башню Персонала.

— Вдова сказала тебе, где конкретно тайник? — дрожащим голосом спросила я.

— Да, в самом Морге, идем.

Сбоку оказалась еще одна комната, куда уверенно завел меня Гаррет, и когда свет разлился в воздухе, разгоняя многолетнюю тьму, я содрогнулась.

Внизу, под решеткой, что заменяла здесь пол, была кровь. Я не видела ее столько даже в день, когда уничтожили Книгу Памяти. Целое озерцо свежей, артериальной крови — ярко-красной.

— Очередная шутка Колыбели, — спокойно прокомментировал Гаррет. — Никогда не сворачивается и не засыхает.

Я передернула плечами и отступила на край решетки.

— Помоги, — попросил Гаррет. — Где-то в ящиках для трупов есть то ли кнопка, то ли рычаг…

Он распахнул железную дверцу первой камеры, и я заставила один из шаров залететь внутрь. Пусто. И в следующей, и последующей, а в третью Гаррет практически залез и издал полузадушенный хрип.

— Есть… отойди дальше, на всякий случай.

Внизу заскрипело, завелся какой-то механизм, и решетка начала раздвигаться в стороны, открывая лужу крови. Когда она достигла краев, снова что-то заскрежетало, и с пронзительным лязгом пол разверзся, и кровь потоком ринулась куда-то вниз.

Потом все затихло.

— И сейчас на шум сбегутся еще какие-нибудь трупы,— упавшим голосом сказала я. — Мало мы устроили взрывов, так теперь еще и это…

— Было бы кому, давно сбежались. Кадавры остались только в запертой палате. Освети-ка.

Свет нырнул во тьму, и мы увидели нечто вроде большой трубы с открытым люком.

— Канализация? В конце концов, должны же они были куда-то сливать кровь… Вопрос, конечно, откуда они ее столько брали…

— Похоже, — задумчиво согласился Гаррет. — А там может быть запасной выход на поверхность.

— Вот ты туда и лезь, — отрезала я, отгадав его ход мыслей. — А я подожду здесь и прослежу, чтобы Колыбель не захлопнула за тобой пол. Найдешь свое золото, полов… — Я осеклась. — И выяснишь, можно ли оттуда выбраться другим путем.

Он кивнул, сделав вид, что не заметил моей оговорки, и осторожно спрыгнул вниз.

Железо под его сапогами отдалось гулким эхом.

Гаррет пошатнулся, балансируя на скользком железе, взмахнул руками и обрел равновесие. Махнув мне рукой и криво улыбнувшись, он осторожно спрыгнул вниз, посветив себе перед этим огненной стрелой.

И я осталась одна.

* * *

— Энн? Что у тебя опять с глазами?

…

— Почему ты молчишь?

…

— Энн?

…

— Энн!

Линии уходили наверх с каждого камня в кладке, черные, пульсирующие, гладкие и блестящие.

— Я идиот, — злобно прошипел он и снова ударил меня по лицу.

На этот раз оказалось больнее, и я пнула его в ответ в колено.

— Незачем так орать, я смотрю. Не мешай.

Ответил он немного погодя.

— На что смотришь?

— На связи. Не мешай, я сказала.

Линии соединялись почти на самом верху лестницы в одну большую и вели дальше — выше, на первый этаж.

Это действительно то, что я думаю?

У трупа ведьмы одна из нитей слабо извивалась, оторванная от марионетки.

— И к чему они в итоге ведут — все эти связи?

Я моргнула и посмотрела на Гаррета.

— Еще раз ударишь меня, сломаю нос, — пообещала я, потирая горящую щеку.

— Какие связи? — недовольно спросил он.

— Не знаю, никогда таких не видела. Но если я думаю правильно, мы сможем найти что-то вроде… сердца Колыбели. То, что хлопает дверьми, заставляет повторяться крики давно умерших людей и прочее. Они идут от каждого камня, но не могут прикоснуться к нам. Почему?

Гаррет поморщился.

— Меня пугают твои перепады настроения, душа моя.

Колыбель призрачно захохотала.

— Это все она, — пожала я плечами. — Накатывает то одно, то другое. Понимаю, что веду себя странно, но сопротивляться трудно. Ты нашел золото?

Он кивнул и потряс сумкой.

— Тогда идем. Где Башня Персонала?

Вход в Башню Персонала начинался с простой железной лестницы в первой части Колыбели, аккурат перед клеткой-переходом. И он был плотно завален камнями так, что на разборку завала ушли бы месяцы кропотливого труда. И ни люка на потолке, ничего, что могло бы послужить запасным входом.

— Это только прихожая башни, сама она дальше, — пояснил Гаррет.

— И как мы туда проберемся? А! Снаружи! Если найти удобное место, куда сможет воткнуться веревочная стрела…

Оставался сущий пустяк — выйти на улицу.