Грязнокровки (джен)

.

Глядя со стороны, Том не мог не признать — идеология была выстроена верно. Гоблины многого не знали. Например, предположение о том, что домовикам приказали не рассказывать условий попаданий в рабство потомству, принадлежало исключительно Тому.

Кто-то придумал про места силы, кто-то даже написал книгу — мол, домовые эльфы — духи домов и при изгнании из них теряют часть своей души. И именно это говорили мамы-эльфихи детям-эльфятам. А дети слушали и верили. И волшебники верили. Кажется, даже сами позабыли о ложности этих фактов. Слово действительно было могучим оружием, которое вершило историю.

Том глядел на приютских взрослых, на нянюшек, которым было плевать на порки миссис Коул, которые сами не гнушались пихнуть сироту кулаком под ребро, и люди казались ему ужасными.

Раньше он гордился тем, что он волшебник — особенный, не такой, как «магглы».

Он глядел на волшебников, которые каких только поводов не находили, чтобы поиздеваться даже над себе подобными, а уж тем более — над эльфами, загнанными в рабство. И то, что никто об этом не думал, не стыдился быть сопричастным, делало волшебников такими же мерзкими натуре Тома, какими были люди. Он не хотел быть мерзким.

— Спасибо, мистер Кровняк, — на стол перед гоблином опустился тяжелый томик.

Счетовод ухмыльнулся, хотя этому действию больше подходил глагол «ощерился».

— Понравилось?

— Ну так, — Том повел плечом встречая взгляд Кровняка, — это правда про реликвии?

— Это наша история, мальчик, — Кровняк провел узловатыми пальцами по обложке тома, — ты человек, ты можешь не верить. Ведь вашу историю писали тоже люди.

— А если я хочу помочь? Вы мне поможете?

— Мистер Реддл, — скучным тоном произнес Кровняк, — я, конечно, видел добровольцев, кто жаждали изменить ось вращения планеты и правила жизни волшебников. Но обычно их идеализм пропадает через пару лет. Растите, мистер Реддл, и тоже забудете о своих интересах. До свидания.

Кровняк опустил взгляд к книге, а Том лишь бессильно сжал кулаки. Он что-нибудь придумает, что-нибудь придумает. Он докажет гоблинам, что они в нем ошибаются. Что он не такой, как прочие волшебники. Что он — особенный.