Агент 0017 (джен)

— Итак, — агент 0017 вышел вперед перед собравшимися клетками иммунной системы, — с этого дня объявляется военное положение. Оно будет сохраняться до тех пор, пока опухолевая угроза не будет полностью истреблена. Со своей стороны обещаю сделать все возможное, чтобы предотвратить нежелательные последствия как можно быстрее. Необходимо ужесточить меры борьбы и контроля…

— Ну все, понеслось… — пробухтела себе под нос NK, которой это собрание в известной степени докучало. Она бы предпочла не стоять здесь, слушая этого болвана, а уже перейти к делу, то есть отправиться, чтобы хорошенько отметелить дефектных ублюдков. Судя по всему, многие из окружающих ее клеток были того же мнения. Особенно капитан Т-киллеров, который стоял, нервно сжимая кулаки, и грозно хмурился.

Она постояла еще немного и послушала речь агента, впрочем, не сильно надеясь услышать что-либо стоящее. Однако тот закончил свой спич изрядно торжественным заявлением о том, что с гордостью и всей ответственностью принимает командование на себя. Задумавшаяся о своем NK даже очнулась от такого заявления. Она покосилась в сторону капитана и, протиснувшись к нему, толкнула в бок локтем, всем своим видом говоря: «Ну а что я тебе говорила?» Тот встрепенулся, глядя на нее с некоторым недоумением, потом посмотрел на первого Т-хелпера, стоявшего вместе со вторым позади выступавшего перед публикой агента. Лицо того было столь мрачно, что капитан ощутил неподдельную тревогу. Сейчас он осознал, что NK была совершенно права. Зря он ей не поверил…

* * *

После того, как агент стал главнокомандующим, полетели не только шапки, но и головы. Некоторые сотрудники оказались под следствием, некоторые были отстранены, разжалованы, уволены, а то и элиминированы. Дело регуляторной клетки, которое, как утверждал агент, было передано в высшие инстанции, временно зависло. Она так и находилась в заключении, впрочем, ни на что не жалуясь.

Агент и его верные подчиненные тем временем отличались на службе сами и беспощадно гоняли других. Особенно доставалось нейтрофилам. Т-хелпер-17 имел на них такую особенную власть, какой не было у других. И никаких возражений по этому поводу он даже слушать не хотел. Пускай, нейтрофильская дивизия не нуждается в его непосредственном руководстве, но на военном положении они все обязаны ему подчиняться, и точка.

— Все, я больше не могу, — U-4989 растянулся прямо на земле. — Я уже ног не чувствую от усталости, а уж кушать хочется так, что кажется, что сейчас концы отдам! — ныл он и мял урчащий живот.

— Сейчас бы в горячую ванну, — подхватил U-2048 и развалился рядом.

— А потом вздремнуть, — поддержал разговор U-2626 и зевнул.

«Было бы здорово побеседовать с Красненькой, — подумал U-1146. — После разговора с ней все бы не казалось таким мрачным».

— Да что эти лимфоциты о себе думают? — возмутился U-4989. — Они тут прямо самые главные, что ли? Делали бы свою работу и нам не мешали!

— Да уж. Между прочим, мы вообще не специализируемся на борьбе с опухолью, вот и разбирались бы с ней сами, — добавил U-2048.

— Можно подумать, их для этого недостаточно, — округлил глазки U-4989.

— Возможно, командующий опасается, что из-за повреждения тканей могут быть серьезные последствия в случае инфицирования, вот и хочет ужесточить надзор, — предположил U-2626. — А ты как думаешь? — обратился он к U-1146.

Тот оторвался от мыслей о Красненькой и несколько рассеянно ответил:

— Надеюсь, что это так.

— В каком смысле? — не понял U-4989 и уставился на него вместе с остальными. — Разве может быть другая причина нас так гонять?

— Ну… я… — замялся U-1146, не зная, как поточнее выразить мысль на сей счет.

— Тебе что-то известно, — U-4989 не спрашивал, он утверждал. Он и U-2048 с U-2626 знали его как облупленного, так что, не сговариваясь, тут же облепили его, хором завив: «Давай колись».

И U-1146 рассказал им о том странном бое с вернувшейся раковой клеткой, еще более странном разговоре с агентом и его заинтересованности ходом боя вообще и регуляторной клеткой в частности.

— Я слышал, что она сидит в ожидании приговора, — сказал U-2048.

— В то, что она виновата в нынешней ситуации, я никогда не поверю, — помотал головой U-4989. — Чтобы клетка иммунной системы была заодно с раковыми, такого просто не может быть. Это просто чушь какая-то!

— Я полагаю, ее обманули, — сказал U-1146, задумчиво глядя в землю. — Но кто и как? А главное, зачем?

— Да брось, ну кто в здравом уме и твердой памяти потащится воскрешать раковую клетку? — не унимался 4989. — Да как ее вообще воскресить можно было?

— NK говорила мне, что данные по всем уничтоженным клеткам хранятся в особом архиве, — припомнил U-1146. — Там подробно прописан генетический код, на основе которого можно клонировать точно такую же клетку. Достаточно воспользоваться аппаратом, который используют для деления и вставить в него этот код.

— Она взяла код из архива и вставила его в аппарат? — уточнил U-2048.

— В здравом уме и твердой памяти? — усомнился U-2626.

— И ее никто не заставлял? — спросил U-4989.

— Не знаю, — признался U-1146. — Это слишком все странно. Странно было и то, что раковая клетка помнила все, что случилось до этого. А это совсем уж невероятно… если это всего лишь копия…

U-1146 замолчал и задумался. В это совсем уж не верилось, но его ощущение было таково, что в том последнем бою они встретили оригинал. Ну не мог воссозданный клон ничего такого помнить. Или ему кто-то как-то все напомнил?

— Ладненько, не будем гадать, — махнул рукой U-4989. — Давайте лучше поедим.

* * *

Агент продолжал беспощадно гонять всех. Он и его помощники все больше захватывали власть, наглели и злоупотребляли полномочиями, убивая ни в чем неповинные клетки, якобы тоже уличенные в сговоре. Терпеть нынешнее положение становилось все труднее, а тут еще начался суд над регуляторной клеткой.

О, оба Т-хелпера сделали все возможное и невозможное, чтобы ее отстоять! Но судьи были непреклонны, и агенту (который накануне суда вновь подло предлагал первому сотрудничать и походатайствовать о регуляторной клетке) удалось добиться для нее смертной казни. Вся клеточная общественность возмущенно гудела, Т-хелперы требовали пересмотра дела и готовы были взять всю ответственность на себя. Но все было напрасно: приговор обжалованию не подлежал.

Все были глубоко потрясены. Первого Т-хелпера снедало желание биться головой об стену от бессилия. Он не понимал, что за кошмар вообще происходит и как же так вышло, что они все дошли до этого? Во всем этом чувствовалась какая-то чудовищная несправедливость, ведь они все верой и правдой служили во благо организма, работали, не покладая рук, рисковали своими жизнями… Нет, никто из них не заслуживал такого обращения.

Т-хелпер сходил с ума, не зная, что еще можно предпринять. Агент, словно бы издеваясь, спросил его, что он по поводу всего этого думает.

— Вы ведь понимаете, что она из-за вас пострадала? — задал он вопрос, глядя ему прямо в глаза. Затем выложил перед ним ту самую папку, которую для него утащил дендроцит (и которую потом кое-как вернул на место). — Еще не поздно во всем сознаться, — убеждал он.

— Мне не в чем сознаваться.

— Ну ведь это вы подписали бумаги, вы дали добро на воскрешение раковой клетки.

— Это недоразумение.

— Недоразумение? Помилуйте, как такое можно списать на недоразумение? — притворно удивился агент. Заинтересованный в том, чтобы подсидеть Т-хелпера, он пока еще не знал, каким именно способом ему удастся от него избавиться, так что действовал всеми доступными средствами сразу. Не получилось уговорить? Попробует надавить на его совесть. Он ведь прекрасно знал, что Т-хелпер видел бумаги. Да он специально их оставил на видном месте, чтобы тот с ними ознакомился, вспомнил, как дело было, и ощутил свою вину. — Это ведь из-за вас началась вся эта заваруха.

Т-хелпер хотел начать с ним спорить, но вдруг осознал, что это совершенно бесполезно. И доказывать, что бумаги он только одобрил (а откуда они взялись — базофил его знает), бессмысленно вдвойне. Агент тем временем его добивал:

— У вас есть время до завтра, чтобы подумать насчет чистосердечного признания. Это может спасти регуляторную клетку. А ее ожидает не обычная элиминация, а позорная публичная казнь, так сказать, в назидание прочим.

Т-хелпер многое бы отдал, чтобы ее спасти, тем более от позорной казни, но он не верил ни единому его слову. Он был более чем уверен, что когда тот получит, что хотел, они вместе с регуляторной клеткой окажутся на плахе, а то еще и невольно прихватят добрую половину сотрудников. Вот что она имела в виду, говоря, что иногда лучше все оставить как есть, чтобы не стало хуже.

Кое-как отвязавшись от агента, он отправился поговорить с нею. Не то, чтобы он на что-то надеялся…

Регуляторная клетка была спокойна. Любой другой на ее месте, зная, что завтра ему предстоит умереть, наверное, бился бы в истерике. Т-хелпер думал о том, что он и сам бы не перенес такого напряжения. Ее выдержке оставалось только позавидовать.

— Я знаю, что ты сделала это ради меня, — сказал он. — Это из-за моей невнимательности ты пострадала. Вернее…

— Я пострадала исключительно из-за собственной самонадеянности, — ответила регуляторная клетка. — Мне тот приказ показался странным. Я решила, что сама во всем разберусь, чтобы не отвлекать вас от важных дел. И я ошиблась. Я не смогла отличить объект от нормальной клетки и защищала его, поскольку так было указано в инструкции. Я, как и было сказано, передала пакет с одеждой и документами и собиралась понаблюдать. Даже тот факт, что NK-клетка не могла на его счет ошибиться, не смутил меня.

— Но ведь все было под контролем, вы могли уничтожить его в любой момент, — тер переносицу Т-хелпер.

— Да, это так. Но все равно это был неоправданный риск.

— И теперь это все превратили в преступный сговор, уму непостижимо! — Т-хелпер схватился руками за голову, взъерошил свои аккуратно уложенные волосы и перешел к главному, за чем, собственно, пришел: — Агент предлагает твое освобождение в обмен на мое чистосердечное признание об участии в сговоре. Пускай, это все полная чушь, но…

— Ни в коем случае, — прервала его регуляторная клетка. — Еще раз повторяю, необходимо оставить все как есть. — Она подошла к нему, положила руки на плечи и, в кои-то веки переходя на «ты», умоляюще произнесла: — Пожалуйста, обещай, что ни за что ему не уступишь и не дашь повода себя скинуть. Когда меня не станет, ты будешь нужен другим как никогда.

— Но… — хотел было возразить Т-хелпер, как она прижала палец к его губам и тихо, но очень убедительно сказала:

— То, что творит семнадцатый, приведет наш организм к гибели. Ты должен сделать все, чтобы этого не допустить. Обещай.

— Хорошо, я обещаю. Но я не могу вот так вот бросить тебя в беде.

— За меня не беспокойся, делай что должен.

— Я… да, я сделаю. — Т-хелпер нервным жестом снял очки, зажмурился и с болью в сердце продолжил разговор на еще более неприятную, но важную тему: — Тебя завтра ждет позорная казнь, — выдохнул он. — Ты не заслуживаешь такого. И если я могу… То есть если ты хочешь… уйти с достоинством… — он пытался подобрать слова, но те никак не подбирались, и вообще предлагать подобное язык не поворачивался. — Если хочешь, я сделаю это сам… сейчас… — он вернул очки на место и, чувствуя предынфарктное состояние, вцепился в край воротника так, что пальцы аж побелели.

— Спасибо за предложение, — сказала она искренне и даже улыбнулась, — но вынуждена отказаться. Иначе другие решат, что мы с тобой сообщники, и у агента с его приспешниками будет повод подкопаться к тебе, а этого нельзя допустить.

— Ты ведь не передумаешь.

— Еще раз спасибо и не волнуйся обо мне, — заверила она. — Но тебе придется быть храбрым за нас двоих, — добавила регуляторная клетка и неожиданно его поцеловала. — Глупый мальчишка…