Ликорис (гет)

Завтрак прошёл неспешно под разговоры ни о чём: Эма болтала о своих планах встретиться с подругами из школы, Такемичи рассказывала дедушке Мансаку о школе и своей учёбе, а Майки непривычно тихо и покладисто елозил в тарелке. Дед странно поглядывал на него, явно удивлённый непривычной тишиной со стороны внука.

Девушка незаметно нащупала руку Майки под столом и сжала её. Майки, едва заметно вздрогнув, с небольшой улыбкой переплёл их пальцы, большим пальцем выводя круги по её коже.

По спине прошлись приятные мурашки.

После завтрака Ханагаки засобиралась домой, и Мансаку напихал ей в руки пакеты с едой. Девушка аж растерялась — обычно это она всех кормила. Но забота была приятна, её тепло согревало.

— Спасибо большое за всё, — искренне улыбнулась Такемичи, и на щеках её выступил румянец. Она порывисто обняла деда Сано. Тот посмеялся и похлопал её по спине.

— Иди-иди, внученька. И возвращайся, когда захочешь. Мы будем рады видеть тебя, — Мансаку говорил это не из вежливости, а искренне — это было очевидно. Более того, он счастливо улыбался и подталкивал её к ждущему Майки.

Такемичи ощутила внутри ком счастья. Горели глаза, но она пыталась сдержаться, чтобы не заплакать.

— Обязательно, — пообещала, чудь дрожа от счастья. Их с Майки тропинки жизни наконец-то практически сплелись в одну широкую дорогую, а раз так, девушка обязательно станет частым гостем в чужом доме.

— Напиши мне попозже, — помахала на прощание Эма, немного разбивая атмосферу момента. Такемичи чуть качнула головой, мол, Эма-Эма, но затем кивнула:

— Окей.

— Да хорош уже, не навсегда прощаетесь, — фыркнул где-то позади Майки, который уже выкатил мотоцикл на дорогу. — Такемучи, иди уже сюда.

Ханагаки закатила глаза, помахала на прощание Эме и деду Сано и, нацепив шлем, который ей протянул Майки, села позади парня, обхватывая его руками поперёк талии. Движение было привычным, однако тот вздрогнул.

Такемичи приподняла бровь. Засмущался?

Отчего-то захотелось рассмеяться, но девушка сдержалась, понимая, что это может обидеть Майки. В конце концов тот впервые разделил с кем-то — со своей возлюбленной, между прочим! — столь интимный момент. Вполне естественно, что теперь он будет смущаться. Такемичи и сама смущалась после своего первого раза.

Решив, что пока провоцировать Сано не стоит (для этого она найдёт время чуть позже), девушка как ни в чём не бывало отдала команду стартовать. Майки, опомнившись, сперва на секунду напрягся, а потом привычными движениями завёл мотор. Мотоцикл сорвался с места, стремительно набирая скорость, а Такемичи сильнее прижалась к чужой спине.

Светлые волосы Майки трепались из-за сильного ветра, уже привычно попадая Ханагаки но в нос, то в рот. Девушка даже не пыталась убрать их — знала, что бесполезно. А потому лишь привычно терпела неудобство.

Стоя на перекрёстке в ожидании зелёного света светофора, Такемичи оглядывалась по сторонам. Дневной Токио был многолюдным: некоторые ещё не отошли от вчерашних празднований, другие — шли на новые. Жизнь продолжалась, кипела. И казалось, что никто не догадывался, что буквально вчера ночью был решён конфликт между двумя сильнейшими бандами Токио. Никто не знал, что теперь этот район негласно принадлежит Токийской Свастике.

Девушка даже подивилась: такое крупное событие для одних и такая мелочь для других. Хотя какая мелочь? Эти люди даже не догадывались о произошедшем…

Внезапно Такемичи заприметила знакомую фигуру. Сперва девушка подумала, что обозналась, но, чуть вытянувшись влево, чтобы лобовое стекло стоящей сбоку машины не закрывало обзор, поняла, что всё же не показалось: на перекрёстке стоял Коконой. На удивление, на его лице не осталось ни следа от вчерашней драки: ровный тон лица, всё те же чуть подведённые глаза. Только лицо вроде бы припухло…

Такемичи мгновенно поняла: замазал все синяки, оставленные Баджи, тоналкой. В принципе, Эма сделала ей почти то же самое.

Тут Коконой чуть скосил глаза, и их взгляды встретились. Поначалу Ханагаки подумала, что её не узнали: она всё же в шлеме, а тот закрывал лицо. Но затем Коконой пробежался глазами по мотоциклу, одежде Майки и её собственной, а потом боднул кого-то справа локтём. Этот «кто-то» вышел вперёд, и девушка увидела Инуи. А вот он свои синяки уже не скрывал. Да и сложно скрыть перевязанную голову.

На удивление, Инуи не обозлился и не осклабился, а приветливо улыбнулся и помахал рукой, будто вчерашней драки и не было. Такемичи разинула рот от удивления, но ответить не успела: загорелся зелёный, и Майки вдавил газу. Мотоцикл вновь помчался по улицам Токио, оставляя двух Драконов позади.

Вот так встреча.

Через десять минут наконец-то показался знакомый район, и девушка тут же замечталась о том, как придёт домой, скинет с себя куртку с ботинками, переоденется в домашнее, бросит грязную одежду в стиралку и… Нет, не сядет смотреть дорамы, играть с котом или читать книгу.

А поговорит с Майки.

Разговор с Майки… Такемичи вздохнула. Пожалуй, это будет самым тяжёлым испытанием для неё.

Мотоцикл затормозил у калитки, и Такемичи слезла с пассажирского сидения, после чего открыла его и достала пакеты с едой от Мансаку.

— Есть лишние полчасика? — как бы невзначай спросила девушка, смотря, как юноша снял шлем, тряхнув головой. Волосы у него теперь торчали во все стороны, стоило пригладить их.

— Хотел к Дракену заехать, — пожал плечами Майки. — Потом встреча банды вечером.

— Значит, есть, — кивнула девушка. — Идём поможешь в холодильник запихнуть.

Сано послушно припарковал мотоцикл, убрал оба шлема под заднее сидение, взял сумки с едой и отправился за Такемичи к крыльцу. Вот только там их ждал сюрприз: перевязанная яркой лентой коробка в подарочной бумаге.

Ханагаки нахмурилась. Подарок напомнил ей о том неизвестном поклоннике, который долгое время после её возвращения в прошлое оставлял её на крыльце цветы с записками.

Со вздохом она подальше откинула лазящее беспокойство. Потом подняла коробку и чуть потрясла её. Раздалось тихое постукивание: внутри что-то было.

Вздохнув, девушка взяла коробку подмышку, достала ключи и отперла дверь. Из дома повеяло теплом, что показалось странным.

— Неужто оставила кондиционер работать? Хотя вроде проверяла всю технику перед выходом… — пробормотала себе под нос Такемичи, а затем чуть громче произнесла: — Ладно, заходи, ставь пакеты сюда.

Майки молча повиновался, сделал шаг вперёд, но тут же столкнулся с застывшей в дверях девушкой.

— Всё в порядке? — спросил он.

— Д-да? Наверное… — произнесла она, оглядывая гостиную.

Вроде всё было в порядке, но…

Осенние сапоги, которые до этого стояли ровно, упали. Жёлтая куртка висела не на своём месте. И если в случае сапог девушка ещё подумать на Шачи, который всю ночь должен был осваиваться в новом доме, то вот куртка… Это она вчера перевесила её перед выходом?

Такемичи настороженно огляделась, но затем, небрежно махнув рукой, прошла внутрь, разуваясь. Она привычно прошла на кухню, тут же выгружая контейнеры с едой в холодильник. Коробка с подарком осталась на тумбочке рядом с микроволновкой. А затем девушка отправилась в ванную на втором этаже, где уже слышался шум воды. Присоединившись к Майки, Такемичи игриво пихнула его в бок.

— Вы занимаете много места, месье.

— Ах, прошу простить. Видите ли, я немного располнел в последнее время, — весело отозвался Сано, подмигивая.

— Боюсь, вам стоит сесть на диету.

— Боюсь, моя девушка этого не оценит, — в тон ей отозвался парень. А затем театрально вздохнул: — Ах, она ведь так старается, когда готовит свою самую вкусную во всём мире еду!

— Думаю, она поймёт. Иначе у вас ужасная девушка, — наигранно-обеспокоенным голосом заметила Такемичи, выключая кран и отнимая у Майки полотенце для рук. Тот позволил отобрать его, но воспользовался хитростью, перехватил девушку за запястья и потянул на себя, заключая в объятия.

— А я думаю, что она у меня самая прекрасная, — прошептал парень, а затем коснулся чужих губ в лёгком, но быстром поцелуе. — И я надеюсь, что она поделится со мной газировкой из холодильника! — И, рассмеявшись, отпустил девушку, буквально вылетая из ванной.

Такемичи зарумянилась, а затем в притворном гневе крикнула ему в спину:

— Вот ведь нахал! — но на самом деле её сердце трепетало от всех этих бытовых нежностей.

Она так скучала по этому уюту с Майки.

Перед тем, как пойти вниз, девушка проверила лоток. В одном месте наполнитель скомкался, значит, Шачи не испытал особого стресса от переезда и сходил куда надо, а не на ковёр. Уже радовало.

Сам Шачи нашёлся в коробке из-под когтеточки: он спал, положив голову на передние лапы.

Такемичи спустилась на первый этаж. Майки уже сидел на диване в гостиной, щёлкая каналами на телевизоре, а путь девушки лежал на кухню. Там она вновь открыла холодильник, достала колу и налила в два стакана.

Взгляд невольно упал на подарок. Девушка закусила щёку изнутри и, обернувшись к двери на кухню и поняв, что Майки пока не ищет её, потянула за ленточку, развязывая.

Внутри оказались две других коробки. В первой лежал парфюм, которым Такемичи пользовалась в том невозможном прошлом — его ей тогда подарил Кисаки. Во второй лежала пара очень милых автоматических мыльниц в виде кошек. Одна, судя по надписи, просто для жидкого мыла. Вторая — для гель-душа, и крепилась она непосредственно на стену в ванной. Наконец, на дне оказалась небольшая карточка.

«Я знаю, что обещал ничего не дарить. Но Рождество же может быть исключением из правил?

Хотелось подарить тебе что-то полезное, но с фантазией совсем туго. Поэтому пусть эти милые мыльницы поднимут тебе настроение.

А что касается парфюма, я просто не мог пройти мимо. Если бы запах мог охарактеризовать человека, то этот был бы про тебя.

Твой друг,

Кисаки Тетта».

Такемичи чуть улыбнулась и перевернула карточку, но на обороте ничего не было. Значит, на этом послание заканчивалось.

Сюрприз был внезапным, но довольно милым. Но Ханагаки не могла принять его: он давал Кисаки надежду. Убрав и карточку, и мыльницы, и духи обратно в коробку, девушка кое-как перевязала её и отставила в сторону. При встрече она обязательно вернёт подарки.

Подхватив стаканы с колой, Такемичи направилась в гостиную, где Майки уже определился с выбором и включил американский фильм про гонки. Девушка хмыкнула: ну кто бы сомневался. Все в Тосве знали о любви Майки к боевикам.

— Спасибо. — Парень приподнял стакан с колой в знак благодарности. — Так что случилось?

Ханагаки потянулась к пульту и выключила телевизор. Майки тоскливо скосил глаза на потухший экран, а потом перевёл взгляд на девушку. Подобрался и сел ровнее — сразу понял, что разговор будет непростой. Хоть и не представлял, насколько.

Такемичи набрала побольше воздуха в грудь, думая, с чего бы начать. Она уже очень давно откладывала этот разговор, больше тянуть нельзя. Баджи, Чифую и Хината уже знают. Пора бы и Майки узнать. Тем более что у девушки уже не было сил и дальше хранить все эти тайны.

— Сперва… Позволишь представиться? — немного неловко спросила она. Сано приподнял брови в удивлении, но затем кивнул. — Отлично. Меня зовут Такемичи Ханагаки, мне двадцать семь лет и полгода назад я умерла и перенеслась на двенадцать лет в прошлое.

— А-а-а, — протянул Майки. Он не выглядел впечатлённым. Девушка поняла: не поверил. За шутку не посчитал, но явно подумал, что таким образом она попыталась презентовать ему начало какого-нибудь фанфика или даже целой книги.

— Я серьёзно, — стальным тоном произнесла девушка.

— Да я понял… — пожал плечами Сано, склонив голову к правому плечу. — И что было дальше?

Такемичи вздохнула в который раз за утро. Да уж, разговор будет более чем тяжёлым.

— Хорошо. Позволь мне пойти с козырей. — Она подняла ноги на диван и повернулась к парню, левым боком облокачиваясь на спинку. — Третье августа две тысячи шестого года — Кен Рюгуджи умирает в драке между Тосвой и Мёбиусом. Лидер Тосвы не в силах справиться с эмоциями, Мёбиус побеждает и проглатывает Тосву. Но при этом во главе остаётся Сано Манджиро. — Майки сжал руки в кулаки и нахмурился, странным взглядом смотря на Такемичи. А та продолжила: — Тридцать первое октября две тысячи шестого года. Происходит стычка между поглощённой Тосвой и Вальхаллой, в ходе которой Кейске Баджи умирает от рук Ханемии Казуторы. Сано Манджиро в попытке отомстить за лучшего друга совершает своё первое убийство. Вальхалла побеждает Тосву и поглощает её. Это день получает название «Кровавый Хэллоуин». Сано Манджиро вновь становится лидером объединённых банд. Двадцать второе февраля две тысячи седьмого года. Эма Сано умирает от рук сбрендившего мотоциклиста, который бьёт её стальной битой по затылку. И, наконец, третье мая две тысячи семнадцатого года. Спустя девять лет разлуки Сано Манджиро выстреливает себе в голову и умирает прямо у меня на руках.

— Что ты такое… — отодвинувшись от девушки, выдохнул парень, вцепившись пальцами в обивку дивана. Его воротило от одной только мысли о смерти друзей и сестры.

Не верил.

— Будущее, — отрезала Такемичи, понимая, что должна продолжать говорить более чётко. — Во всяком случае, первое из них. То, с которого всё и началось.

— Я не понимаю, — растерянно признался Майки. — Это очень неприятная шутка.

— Это и не шутка, Манджиро-кун, — отозвалась Такемичи, подобралась ближе к парню и взяла его за руку. — Я пришла из будущего. Каждый раз, как я что-то меняла в прошлом, что-то предотвращала или как-то отклонялась от изначального хода событий — например, спасала Дракена или Баджи — мне в голову загружались обрывки воспоминаний из нового, уже переписанного будущего. Например, после спасения Дракена и того, как мы начали встречаться, мне приснился мой первый кошмар с этими воспоминаниями. Второй был после спасения Баджи. Думаю, что третий уже на подходе. — Она отвела взгляд, а затем вновь посмотрела Майки прямо в глаза. — Прошу, поверь мне, Майки-кун.

Тот выдохнул сквозь сжатые зубы. Прошёлся внимательным взглядом по Такемичи, потом посмотрел куда-то в сторону, а затем устало спросил:

— Что было в этих кошмарах?

Девушка поджала губы.

— Ты убивал себя. Каждый раз. У меня на глазах. А в последний раз ты попросил меня сделать это, но я… Я не смогла. Вместо меня выстрелил Хаккай-кун.

Сано молчал. Долго.

— С-с-сука, — наконец-то тяжело процедил он, выцепив руку из её хватки. — Вот же… сука. Кто-то ещё в курсе?

Он цепким взглядом смотрел на неё.

— Баджи-кун, Чифую-кун и Хината-чан.

Парень вскинулся, непонимающе и даже несколько уязвлённо смотря на Такемичи:

— Ты рассказала им, но не рассказала… мне?

— Первыми узнали Баджи-кун и Хината-чан, — будто оправдываясь, произнесла девушка. — Это произошло незадолго до Кровавого Хэллоуина. Мне нужна была команда, союзники, которые помогли бы. В одиночку у меня мало что получилось бы.

— Но ты не попросила меня! Почему? Почему они, а не я? Я бы помог! — разозлился Майки, повышая тон и вскакивая с места и начиная ходить туда-сюда перед диваном. — Я думал, у нас любовь, доверие. Я доверял тебе. А ты скрыла это от меня! Какого чёрта, Такемичи?

Ханагаки подавилась воздухом. Он назвал её «Такемичи». Не «Такемучи». «Такемичи». Это было показателем. Сано был вне себя от гнева. И он собирался поссориться по-крупному.

«Ну вот вам и Рождество» , — устало и печально подумала девушка, чувствуя, что и сама начинает закипать.

— Потому что я знаю твою помощь, Майки-кун, — твёрдо ответила Ханагаки, сжимая руки в кулаки и медленно поднимаясь с дивана. — Ты бы не позволил мне лезть в это. Ты бы отослал меня куда подальше, в другую префектуру или в другую страну, лишь бы я была в безопасности. А я этого не хотела!

— Да с чего ты так уверена, что я тебя отослал бы? — взбеленился парень.

— Да потому что ты уже это делал! — крикнула в ответ Такемичи, и её сердце резанула обида. Она резко вспомнила прощание с Майки, когда он сажал её на поезд, который увезёт к матери в другую префектуру. А ещё — его редкие отстранённые сообщения на почте. А ещё — то, как они постепенно прекращали общение. А ещё — как он перестал отвечать на звонки и остальным из Тосвы запретил даже думать о том, чтобы связаться с девушкой. Голос Такемичи внезапно стал слабым, плаксивым, с надрывом. — Потому что ты уже отталкивал меня, думая, что защищаешь. Ты уже несколько раз обрывал со мной все связи. А потом появлялся через десять лет, чтобы я посмотрела на то, как ты вновь засаживаешь себе пулю в лоб.

Щёки девушки стали мокрыми, и она вытерла их. Опять начала плакать. Она обессиленно опустилась на диван.

Манджиро стоял напротив, застыв на одном месте, и глотал воздух как рыба, выброшенная на берег. Злость из его глаз улетучилась, сменяясь непониманием, сожалением, виной и лёгким отголоском обиды.

Он сделал несмелый шаг вперёд навстречу к Такемичи, а затем вновь замер, не решаясь коснуться чужих плеч. Будто внезапно задумался о том, а имел ли он вообще на это право.

— Я… — хрипло выдавил он из себя. — Я… Я правда так поступал?

— Зачем спрашиваешь, если и сам давно знаешь ответ? — с усмешкой спросила девушка, пытаясь в который раз вытереть лицо от слëз. Она знала: Майки не раз и не два думал о том, чтобы держать её подальше от банд.

Сано сел на корточки перед Такемичи и зарылся пятернёй в свои волосы, оттягивая назад чёлку и о чём-то размышляя. Видеть сосредоточенное выражение на лице Майки было странно непривычным.

— А я тот ещё козёл, — наконец, тихо произнёс парень, опуская глаза. — Там, в прошлом, в будущем, я… Я опять повёл себя эгоистично и не подумал о твоих чувствах?

— Именно, — кивнула девушка, громко шмыгнув носом.

— И я ошибся. — Она вновь кивнула. — Каждый раз ошибался. Все… Сколько получается, три, да? Все три раза ошибался. Именно поэтому ты и молчала.

— Ты прав. Я… Прости, — теребя пальцы, тихо прошептала Ханагаки. — Я знаю, что было бы правильнее и разумнее рассказать тебе всё сразу, но я побоялась, что ты вновь отошлёшь меня. А если я откажусь уйти, то ты найдёшь способ заставить. Ты всегда так делал. Поэтому я и молчала. Прости. Я просто… просто хотела помочь. Хотела, чтобы все выжили. Чтобы ты был счастлив.

Майки грустно улыбнулся и наконец-то поднял голову. В его глазах стояла непроглядная тьма. Но это была не та пугающая и холодная тьма, а мягкая, состоящая из тоски.

— Это я виноват. Ты сделала всё ради меня, банды, наших парней. Каждый раз делала. А я позволил Тосве расколоться из-за мнений о тебе. Позволил себе отпустить тебя. Несколько раз. Я болван.

— Зато мой самый любимый болван. И другой мне не нужен, — мягко произнесла Такемичи, буря лицо Майки в свои руки и нежно утирая выступившую в уголке его глаза слезу. — Я не виню тебя. Никогда не винила. Ну, может только чуть-чуть, — честно призналась она, не сдерживая усмешки на губах. — Но я всегда знала, что ты делаешь это из-за заботы обо мне. И из-за полученных травм ты не можешь иначе. Ты просто не знал другого пути, кроме как отгородить всех дорогих людей.

— Но это никогда не было выходом, да? — Сано скривил губы в угрюмой улыбке и поднял ладони к её рукам.

— Никогда, — подтвердила девушка, чувствуя, как чужие тёплые руки на плечах. — Но теперь мы найдём выход. Вместе. Обещаю.

Им предстояло многое: спасти Эму, разобраться с Кисаки, найти того, кто все эти разы покушался на жизнь Чифую и помочь Майки преодолеть давящие его изнутри чувства, чтобы потери близких не приводили к подобным последствиям.

Сделать надо было ещё многое, пугающе многое. Более того, теперь почва под ногами у Ханагаки была совсем зыбкой: девушка не знала подробностей того, что должно произойти в ближайшем будущем. Всё, что ей было известно — это дата смерти Эмы. Все надежды были на новый вещий сон.

Такемичи склонилась и оставила лёгкий поцелуй на лбу Майки. Это была её клятва. И в этот раз улыбка у Сано вышла более искренней.

— Я постараюсь не быть таким, — нелепо пообещал он, целуя её ладони. — Я больше не стану теми Майки, которых ты встречала. Ни одним из них. Ведь у меня есть ты. А у них тебя не было, так? — Такемичи слабо радостно улыбнулась и кивнула. Манджиро прикрыл глаза и продолжил: — Я не он. Не они. А ты… Поможешь мне стать ими и избежать того ужасного будущего?..

— Ради тебя и остальных я буду пытаться сделать всё возможное, — прижавшись лбом к плечу возлюбленного, прошептала она. Он смотрел на неё со странным взглядом: надеждой и отчаянием. — Неважно, сколько раз и как. Все будут живы. Мы никого не потеряем. Я выстрою наше будущее самым счастливым.

— Нашим… — заворожено повторил Майки.

— Вместе, — улыбнулась Такемичи и крепко обняла парня.