Свой выбор (джен)

Снейп не вмешивался в то представление, которое разворачивалось в кабинете директора Хогвартса. Да и никто не обращал на него внимания. Зельевар давно научился сливаться с обстановкой без каких-либо чар. Без этого он не стал бы одним из самых лучших шпионов. А то и самым лучшим, ведь, в отличие от многих других, он все еще был жив.

И как истинный шпион, Северус умело читал истинные эмоции людей. Даже Дамблдора, хотя тот всегда прикрывался от любого сканирования. Снейпу хватало и того, что Альбус контролировать не мог. Но, к своему удивлению, волшебник стал свидетелем тому, как Дамблдор едва контролирует мимику.

Да, тот почти ничем не выдавал истинные эмоции. Почти. И этого почти Снейпу было более чем достаточно, чтобы понять, что директор неимоверно раздражен и разочарован. И это не могло не поразить зельевара.

Но было и то, что удивляло гораздо больше. И это была сама беседа между Дамблдором и Поттером. Наблюдая за ними, Северус все больше и больше недоумевал.

Конец 1981 года для Снейпа сложился тяжело. После гибели Лили зельевар ни на что вообще не обращал внимания. Он в тот момент будто умер вслед за ней. И его не то что Гарри Поттер, его вообще ничего не интересовало. Возможно, именно поэтому Северус довольно легко перенес недолгое заточение в Азкабане — он просто не заметил его, настолько оказался погружен в себя, в свое горе.

Потом, уже в Хогвартсе, зельевар полностью ушел в работу, чтобы как-то заглушить свою боль. И его не трогало то, что происходит во внешнем мире. И уж тем более его не волновал сын Джеймса Поттера.

О мальчике в 1981-1982 писали довольно много, но лишь как о Герое магического мира, а не как о живом человеке. Он настоящий мало волновал окружающих, пытавшихся вернуться к нормальной жизни. А потому, услышав от Дамблдора, что Гарри Поттер цел и здоров, многие о нем более и не вспоминали. Говорилось ли хоть в одной статье, что директор стал его опекуном или нет, но данный факт всем казался очевидным. И всем казалось, что Великий и Светлый — идеальный опекун для Героя.

Снейпу тоже так казалось. Все эти годы зельевар был уверен, что Поттер-младший счастливо растет в каком-то тайном убежище, получая только самое лучшее. Хотя порой Северуса и удивляло, что Дамблдор весьма редко отсутствовал в школе не по делам Хогвартса, МКМ или Визенгамота. Но брюнет тут же отбрасывал сомнения в сторону, объясняя для себя все тем, что у Альбуса просто нет времени самому растить мальчика и что ребенком явно занимаются нанятые директором учителя и няньки.

Но поведение Поттера разрушало сложившуюся в воображении зельевара картину. Со стороны казалось, что мальчишка впервые общается с директором настолько близко.

«Очень странно», — подумал Северус, наблюдая за всеми участниками беседы. Чем дальше, тем больше у него возникало вопросов.

* * *

Альбус Дамблдор ворвался в свой кабинет с несвойственной внешне пожилому человеку резвостью. Его борода легким снежным облаком развевалась над плечом, колокольчики нервозно звенели, голубые глаза сияли от гнева. Пройдясь вдоль стола, волшебник взлетел по лестнице на площадку у круглого окна и замер там, судорожно вглядываясь в заснеженные кроны Запретного леса.

С утра он отправился в Лондон, провел заседание Визенгамота и озвучил пару необходимых, по его мнению, изменений в законах магической Британии. Завтра в «Пророке» как раз выйдет подготовленная им статья, после которой начнется мягкое, но неумолимое убеждение всех в необходимости проведения реформ.

Все шло прекрасно. На заседании, как и всегда, присутствовало не очень много постоянных членов Визенгамота и чиновников Министерства. Естественно, в протоколе это отражалось завуалировано, чтобы после никто не смог указать на нарушения в ходе голосования — принимать или не принимать к рассмотрению новый закон или декрет можно было лишь после голосования более половины всех членов Визенгамота, а таковых в будни и без специального уведомления не собиралось больше трети.

После достигнутых успехов Альбус решил направиться в банк и там как следует надавить на гоблинов. К его удивлению выяснилось, что маленькие работники Гринготтса завершили аудит Фонда. И без всяких промедлений проводили Дамблдора к сейфу.

Обрадованный этим, Альбус ворвался в ячейку и едва не скончался на месте, оглядев вырубленную в скале пещеру. В тусклом свете, льющемся из коридора, сейф казался пустым. Лишь несколько секунд спустя директор рассмотрел небольшую кучку золотых и серебряных монет на полу.

— Что это такое? — возмутился волшебник, едва удерживаясь от желания вытащить из кармана волшебную палочку. — Где все остальное?

Тут-то Дамблдору и объяснили, что гоблины не просто пересчитали и просмотрели все содержимое сейфа, но и распределили его по соответствующим ячейкам в банке.

— Каким еще ячейкам? — едва ли не прошипел Альбус.

— Все письма, написанные конкретно «мистеру Гарольду Поттеру», «Гарри Поттеру», «мистеру Поттеру» и «Г. Дж. Поттеру» мы перенесли в ученический сейф данного лица, — ответил ответственный за обслуживание ячейки гоблин. — Туда же были направлены письма для «Мальчика-Который-Выжил», так как в случае с перепиской подобного именования достаточно для определения адресата. Дальше… Часть содержимого сейфа была представлена завещаниями и дарственными. Все они были оформлены по закону, а значит, распоряжаться указанным в них имуществом может лишь получатель. Никто, кроме него, не может даже вынести эти документы из сейфа, так зачем их здесь держать?

Дамблдор скрипел зубами.

— И где сейчас эти документы?

— Мы переместили их в другую ячейку. Это конфиденциальная информация, мы не можем вам ее сообщить, это затрагивает интересы другого клиента нашего банка.

— А золото?! — потребовал ответа директор. — Где остальное золото?

— Здесь осталась лишь та часть, которая была направлена для Мальчика-Который-Выжил, — ответил гоблин. — А все то, что перечислялось на конкретное имя, давно было пора перенаправить в другое место. Мы много лет не занимались этим вопросом, но теперь в отношении данного сейфа наведен порядок. Мы поздравляем вас с тем, что теперь мы сможем еще лучше обслуживать Фонд Мальчика-Который-Выжил!

Слова прозвучали для Дамблдора как издёвка. Он-то прекрасно знал, что просто «для Мальчика-Который-Выжил» денег жителями магической Британии перечисляется в десятки раз меньше, чем «Гарри Поттеру». Особенно это стало заметно в последние годы, когда до людей стало доходить, что мальчик растет и вскоре перестанет быть мальчиком. А вот Поттером быть не перестанет. И, уважая его и его подвиг, волшебники все чаще предпочитали именовать его по имени, а не по придуманному Дамблдором и подхваченному газетами прозвищу.

И вот теперь все обернулось против Альбуса. Поток золота, неизменно наполнявший карманы директора, пока он пытался добраться до богатств Поттеров, истаял до тонюсенького ручейка. Того, что нашлось на полу, не хватило для оплаты заказов, а ведь нужно было еще что-то бросить, как кость, всем тем шакалам, что крутились вокруг, иначе же разбегутся!

Постояв у окна и немного успокоившись, директор принялся обдумывать новый план. Ему любыми путями необходимо было расположить к себе Гарри и после этого таки переговорить с ним наедине. Отъезд Поттера домой спутывал Альбусу все планы. Но он все еще мог повлиять на мальчика. Просто стоило иначе осуществить задуманное.

— Я не буду отсылать подарок к Рождеству, — решил Дамблдор, спускаясь с площадки вниз. — Я пришлю его немного раньше! Первый подарок произведет впечатление больше, чем другие. И запомнится, ведь распакует его Гарри здесь!

Обдумав эту идею, Альбус кивнул собственным мыслям и направился к шкафам, довольно сказав:

— Решено!

Он распахнул дверцы, собираясь вынуть с полки мантию-невидимку, протянул руку и… наткнулся на пустоту там, где прежде ощущалась прохладная волшебная ткань. Опешив, волшебник нагнулся и недоверчиво оглядел полку. Мантии не было. Лишь темнел небольшой квадрат, не припорошенный пылью там, где она прежде лежала.

— Как? — возмущенно вскричал он, не понимая, куда могла деться столь ценная вещь, преспокойно пролежавшая на одном месте десять лет.

Выпрямившись и оглядевшись, Альбус зло цокнул языком. Когда-то он специально выбрал для хранения мантии тот шкаф, обзор на который был не доступен ни одному портрету прежних директоров. Теперь бесполезно их допрашивать, ведь последние недели Дамблдор не заглядывал внутрь и не мог точно сказать, когда пропала мантия-невидимка. Мало кто мог попасть в кабинет директора, но все же таких людей было более одного.

— А может?.. — предположил невозможное волшебник, но тут же отбросил подобную мысль. Мало того, что Гарри Поттер не мог быть настолько талантливым вором, так он банально не мог знать ничего о мантии и том, где та хранится. — Нелепо даже думать, что Гарри удалось как-то ее вытащить.

Вздохнув, Дамблдор вынул палочку и несколько раз ею взмахнул, активируя маячок, который когда-то повесил на реликвию Поттеров. Пусть пропажа и расстроила волшебника, но не так уж и сильно. Он давно привык все планировать наперед, а потому предусмотрел и такое, хотя в будущем собирался использовать чары для отслеживания перемещений Поттера по замку, а не для поиска воришки.

Перед волшебником на миг появился и мигнул голубоватый огонек, чтобы почти сразу погаснуть. Озадаченный этим, Дамблдор взмахнул палочкой еще раз, но с тем же результатом.

Несколько секунд директор стоял и пялился перед собой. Маячок не сработал. Кто-то его разрушил. А ведь Альбус считал себя самым сильным волшебником.

— Неужели Том… — пробормотал директор, припомнив, как Квиррелл подолгу крутился у горгульи и все пытался проникнуть в кабинет Дамблдора по весьма надуманным причинам. — Неужели?!