До самой смерти (гет)

«Сегодня был прекрасный день, ару», — размышлял Китай, плетясь по вымощенной бурым камнем дороге, туда, где приветливо качались красные фонарики у входа в бар. Ван посещал это заведение уже на протяжении двух веков и тщательно следил, чтобы качество рисового алкоголя не падало. Нельзя сказать, что Китай сильно любил выпить — но иногда хотелось утопить проблемы в бутылке с мутной или золотистой жидкостью.

Предвкушая то, как пустыня в горле оросится опьяняющей влагой, Ван зашагал бодрей, подтянул лямки своей корзинки — мало ли, панда выпадет, и, вообще, пребывал в самом хорошем расположении духа. Даже начал напевать под нос незатейливую, но красивую песенку.

— Как я сегодня славно потрудился, ару! Давай, сегодня я буду байцзиу, — выпалил Китай, отодвигая циновку, закрывавшую дверной проём, и поднял глаза на бармена. Сегодня, к счастью, было пусто. Чёрные столики матово сияли чистотой, а традиционная музыка не заглушалась звуками инородной речи.

Вздохнув и лениво потянувшись, Ван опустился на ближайшее креслице из ротанга, бросил на пол корзинку и, выудив оттуда панду, ласково потёрся носом о мягкий плюш.

«Какое же ты чудо, ару. Жалко, что вас в природе всё меньше и меньше», — гладя искусственный мех, Китай покачивал ногой в такт движениям ладони. А уж когда принесли заказ, Ван, дружелюбно улыбнувшись и сунув в ладонь молодому китайцу пару цзяо на чаевые, совершенно расслабился и стал потягивать прохладное спиртное. Да что потягивать — опрокидывать стопки одна за одной, ведь байтьоу — не сивуха какая-нибудь. Тем неожиданней оказался хриплый отзвук голоса, донёсшийся откуда-то со стороны стойки:

— Ещё…Пожалуйста.

Сначала Ван не поверил своим ушам, а потом, окинув угол рассеянным взглядом, с разочарованным вздохом убедился, что не ослышался. Эту широкую спину в чёрной куртке и прикрытую ветхим, размочаленным на концах шарфом трудно не узнать. Вот только что забыл Брагинский на его, Вана Яо, законной территории?..

—Nin hao, Eluosi, ару, — кинул Китай, забираясь на высокий стул рядом с Россией. Любопытство так и подмывало, несмотря на то, что русский ему казался не самым дружелюбным субъектом и простым в общении. Кое-что за Вана уже решал демон Алкоголь.

—Кит..ай? — почти прошептал Иван, с трудом поворачиваясь к собеседнику. Давно китаец не видел северного соседа таким «синим», да и смотрел на него Брагинский как-то…Жалобно.

—Какого чёрта?! Откуда ты здесь, ару?— возмутился Китай, жестом показывая бармену, чтобы принёс ещё стаканчик.

Россия не ответил. Фиалковые глаза потемнели, а малозаметная искорка интереса погасла, так и не успевши разгореться. Потянувшись к бокалу, Иван сделал большой глоток и, не морщась, проглотил. Вековой опыт пития никуда не делся. Проведя ладонью по шершавой и грозящей занозами столешнице, Брагинский отвел очи в сторону, стараясь не обнаруживать своих эмоций. Однако Россия в душе желал, чтобы Китай спросил его.

—Что-то произошло? На последних собраниях ты был сам не свой: не говорил совершенно, игнорировал страны, когда те обращались к тебе, не улыбаешься… — Ван Яо знал, о чём говорил.

«Мысль материальна», — пронеслась по мозгу смутная тень, а сам Иван лишь пробурчал, сдувая с носа набежавшую каплю пота:

—Да так..Ничего…Кол-Кол…

От жара и количества выпитого становилось дурно, а навыки обмана и фантазия сегодня ему отказывали в помощи.

—Знаем мы ваше ничего, ару. Ты не бойся, я никому не выдам — надо больно… Рассказывай, смотреть на тебя тошно, ару, — хмыкнул Китай и, принюхавшись к содержимому своего бокала, посмотрел на стеллаж за спиной бармена, очевидно, выискивая там склянку со змеиной кровью. Вану нравились эксперименты с напитками.

—Плохи дела, узкоглазый…— Россия недовольно покосился на опустевший стакан и, сжав в кулаке, собирался, было, отправить его в последний полёт до стены, но цепкие пальцы Китая быстро перехватили медвежью лапу:

—Не оскорбляй. Я тебе помочь хочу. Вроде бы взрослый, а мозгов как у… — начал нагреваться Ван, привычно насупившись и скрестив руки на груди.

—Остудись..Чайник… — усмехнулся Иван, оставив стекляшку в покое. — В общем, всё началось во время одной поездки…

Россия постарался как можно более кратко изложить историю, свой план и то, что уже было сделано. Правда, некоторые детали он, всё же, утаил: дружба дружбой, но скелеты в шкафу пусть остаются, поломаются кости, если их вытащить. Китай слушал внимательно, не перебивая, да качал неодобрительно головой. От русского можно ожидать многого, но такое было чересчур даже для него.

—..И что..Что мне делать, Китай? — Россия почти кричал от той тоски, что засела в груди, разливаясь по венам. Или тому виной некачественное пойло, отдававшее химией за версту…

— Как у вас говорят, ару, сам кашу заварил, сам и расхлёбывай. Наивный ты: войны выигрываешь, из проблем выпутываешься, выскальзываешь, как уж из силков, а с девушками обращаться не умеешь.

— Но я думал, что она сломается в первую же неделю… Сбежит… Кто знал, что уже два месяца терпеть сможет. Не в силах я продолжать более… Мучаю, а у самого сердце кровью обливается… Жалко мне её бесконечно, будто себя терзаю… Тяжёлую роль себе взял, думал, это выход, только душу себе и ей кромсаю…

—Тут уж как знаешь, — Ван облокотился на стойку и положил голову от накатившей сонливости. — С детства знаю семейку вашу, Наталья — девушка упрямая и гордая, от своей цели не отступится, без веских причин на то. Вот только, боюсь, перегнул ты палку, Брагинский…

— Разбитого зеркала не склеишь, — просипел Иван, подперев щёки ладонями, отчего лицо приняло немного неестественное выражение.

—…Лучше стой до конца. Не стоит с пути сворачивать, кривая выведет, куда надо… Не зря ж в Дао заветы есть.. — Китай начал что-то бубнить, но Россия, не дослушав, соскользнул со стула и, потуже затянув шарф, заплетающейся походкой направился к выходу. На крики бармена, требующего оплаты, даже не обернулся, оставив на первом попавшемся столике гору мятых бумажек и тусклой мелочи.

—Странный, ару… — выдохнул Китай и, вздохнув, просунул руки под голову. Ничего, пару часов можно и на стойке поспать.