До того, как поднимутся воды (Before the Water Rises) (джен)

Два дня до наводнения, и чувство стремительно приближающегося конца потихоньку начинает охватывать всех. Даже те люди, которые тихо (а иногда и не очень тихо) называли Махлу и двух ее чужеземцев сумасшедшими, не могут игнорировать темные тучи, сгущающиеся на западе, или тот факт, что падающие вниз капли воды слишком холодны для весенних дождей.

— Ничто не может возникнуть из ничего, — говорит Азирафаэль Кроули вскоре после полудня. — Ответственным за Потоп назначили ангела Паревьеля, и наши уже несколько месяцев собирают для него воду. В прошлый раз, когда я поднимался туда, они говорили, что сами не знают, как долго смогут удерживать всю эту воду, прежде чем она упадет.

Кроули что-то ворчит в ответ, связывая последнюю охапку тростника и передавая ее крепкому подростку — отнести на берег. Он оглядывается в поисках следующей, явно озадаченный тем, что тростника больше нигде не видно.

— Кроули, мы закончили с этой партией, — говорит Азирафаэль, и демон только кивает.

— Прекрасно.

Азирафаэль с некоторым испугом наблюдает, как Кроули направляется к следующему участку работы, опустив голову и шаркая по земле ногами. Ангел хмурится, напряженно покусывая нижнюю губу. Он уже дважды предлагал демону остановиться, чтобы отдохнуть, и оба раза получал рассеянное шипение в ответ на свою заботу.

Подождите. Интересно, а если бы...

— О... О Боже! — вскрикивает он, опрокидываясь на спину. Возможно, это самое неубедительное падение в мире, но Кроули, стоявший к нему спиной, этого не видит. Когда он оборачивается, Азирафаэль уже лежит на земле, осторожно тыча пальцем в совершенно невредимую лодыжку. Демон мгновенно оказывается рядом с Азирафаэлем и наклоняется, чтобы осмотреть повреждения.

— Ах, ангел, я же говорил тебе быть осторожнее, здесь из земли повсюду торчат корни...

— Не волнуйся, дорогой! Я думаю, все в полном порядке, — довольно честно отвечает Азирафаэль. — Только, может быть, ты поможешь мне добраться до дерева, чтобы я мог убедиться наверняка?

— Тебе действительно следует отдохнуть, — вздыхает Кроули и протягивает Азирафаэлю руку. Азирафаэль принимает ее не задумываясь, а затем моргает, едва сдерживаясь, чтобы не отпрянуть назад.

— Да ты же холодный как лед, — удивленно говорит он. — Что случилось?

Кроули раздраженно ворчит, но не отстраняется. Азирафаэль вспоминает о необходимости прихрамывать в последний момент, когда (с помощью демона, конечно) уже почти добрался до ближайшего дерева. Кроули помогает ему сесть на траву и сам усаживается рядом.

— Не забывай, что я в основном змея. Холодная кровь, а солнце прячется сегодня весь день. Не думаю, что ты знаешь, как долго оно собирается это делать.

— Сорок дней и сорок ночей, если верить доске, которую они поставили, — рассеянно отвечает Азирафаэль.

— Доске?

— О, это Гавриил придумал. Длинная полоска бумаги с отметками на ней, и каждый день мы перемещаем маленький бумажный ковчег на одну отметку ближе к концу⁽¹⁾.

— А что потом?

— Я думаю, что мы должны будем испытать чувство выполненного долга. Я и сам это не вполне понимаю...

Азирафаэль вдруг осознает, что все это время он растирал руки Кроули, пытаясь вернуть им хотя бы немного тепла. Он почти останавливается, но вовремя замечает, что взгляд Кроули расфокусировался, плечи опустились от ушей, к которым были прижаты ранее, а голова слегка запрокинулась. Это все-таки выглядит лучше, чем то, каким замерзшим и несчастным он был до попыток Азирафаэля его согреть, поэтому ангел продолжает свои растирания, с нажимом проводя руками от ладоней Кроули к его запястьям, а затем к плечам, быстро разминая и их. Демон холодный весь, и Азирафаэль неодобрительно фыркает.

— Боже мой, ты давно уже должен был уйти, да? — Неожиданно он понимает, что это так и есть. Кроули кивает, еле заметно вздохнув.

— Ну да. Я уже давно должен был уйти.

Азирафаэль подавляет непривычные угрызения совести, отказываясь удивляться, почему он вообще их чувствует.

— О. Я полагаю, что ты все еще можешь это сделать...

— Нет, теперь я уже подписался на это дело. Хочу посмотреть, что из этого выйдет. Если… ну, ты понимаешь.

Если мы что-то и изменим. Азирафаэль тоже не произносит этого вслух.

— И вообще, ты же без меня пропадешь, — говорит Кроули чуть веселее. — Как твоя нога, ангел?

Прежде чем Азирафаэль успевает ответить, Кроули наклоняется и сжимает пальцами его лодыжку. Его прикосновение оказывается нежным и прощупывающим. Боли, конечно, нет, но осторожные пальцы демона посылают яркую искру странного ощущения по всему телу Азирафаэля: что-то вроде щекотки, что-то такое, что заставляет его слегка задохнуться. Кроули хмурится.

— Хм. А здесь тоже болит?

Рука Кроули перемещается с лодыжки на икру, и Азирафаэлю приходится с трудом сглотнуть, прежде чем решиться заговорить.

— Нет, совсем не больно, — говорит он, гадая, почему от прохладных рук Кроули ему становится жарко. В нижней части живота возникает напряжение, которого раньше не было, ощущение какой-то неустойчивости, несмотря на то что он сидит на земле. Его плечи зудят, как будто крылья стремятся выйти наружу для дополнительного равновесия.

— Ты уверен? Это плохая идея — оставить все как есть. Может привести к разного рода проблемам в будущем.

Теперь Кроули сидит так близко к нему, что Азирафаэль может протянуть руку и коснуться пряди длинных волос демона. Она так соблазнительно свисает с плеча Кроули, такая красивая и рыжая, и Азирафаэлю всегда казалось, что она выглядит такой мягкой...

— Ангел?

— Гм?

Азирафаэль встречается взглядом с Кроули и понимает, что этот отдых, должно быть, тоже пошел тому на пользу, потому что его щеки заливает румянец, а глаза кажутся ярче, скорее золотыми, чем желтыми⁽²⁾.

— Ангел, — говорит Кроули, с трудом сглотнув. — С тобой все в порядке? Ты выглядишь... немного... Хм. На взводе.

«А ты выглядишь особенным, — молчит в ответ Азирафаэль. — Ты исключителен и прекрасен. Я никогда раньше не видел ничего подобного тебе...»

Рука Кроули поднимается достаточно медленно и неуверенно, и Азирафаэль мог бы отшатнуться, если бы захотел. У него нет абсолютно никакого желания делать это. Демон прижимает прохладную ладонь к щеке Азирафаэля, и тот подается навстречу, почти закрыв глаза, прежде чем опомниться.

Голос Кроули тороплив и сбивчив, он словно тоже не совсем в себе:

— А ты горячий... Разве ангелы вырабатывают тепло? Это нормально... для вас? Нет, я не помню...

Азирафаэль открывает рот, и сам толком не понимая, что собирается делать или говорить, и невозможно предсказать, чем бы все это могло закончиться, но тут громовой удар раскалывает небо.

«Наводнение, — приходит в голову Азирафаэля первая мысль, и он в панике вскакивает на ноги. Оно пришло, мы просчитались, о, почему я не присмотрелся повнимательнее к этой проклятой доске...»

Затем он слышит, как внизу на берегу кричат люди, а потом раздается гулкий и, к несчастью, хорошо знакомый голос.

— Я НЕ ДУМАЮ, ЧТО МНЕ НУЖНО ГОВОРИТЬ «НЕ БОЙТЕСЬ» КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА Я ПОЯВЛЯЮСЬ!

— Гавриил! — выдыхает Азирафаэль. — Какого серафима?! Он же никогда не спускается! Кроули, ты должен...

Он переводит взгляд на Кроули и видит, что тот вскочил на ноги, словно пытаясь бежать, но тут же снова прижимается к дереву. Его трясет, глаза словно выцветают, делаясь бледно-желтыми, а пальцы впиваются в кору.

— Кроули, что с тобой? — взволнованно шипит Азирафаэль и замолкает, потому что видит Гавриила, двигающегося к ним по равнине, и понимает. Архангел будет рядом через несколько минут, и если найдет здесь Кроули...

Азирафаэль берет Кроули за плечи и поворачивает так, чтобы тот мог смотреть ему в глаза. Похоже, это помогает, потому что Кроули делает глубокий вдох, хватая ртом воздух, и, кажется, слегка приходит в себя. Азирафаэля он явно узнает.

— Кроули, — твердо приказывает ангел. — Змея. Прямо сейчас. Ты должен это сделать...

Раздается хлопок, и в следующий миг руки Азирафаэля оказываются заполнены двумя ярдами большой черной змеи, голова которой размером с его кулак, а мускулистое тело обвивается вокруг его предплечий.

— О! Э-э-э, пожалуйста, если можно...

Кроули воспринимает эту невнятную просьбу как намек на то, что ему следует обвиться вокруг шеи и плеч Азирафаэля, и делает это с поразительной грацией.

— Эм...

— Азирафаэль! Вот ты где!

— О! Хм. Архангел Гавриил. Какой приятный... то есть какой сюрприз, я не ожидал увидеть тебя внизу... на Земле...

Архангел хмурится, стряхивая невидимую пылинку со своей кашемировой накидки. Он почти видимо сияет, словно впитывая в себя весь доступный свет и неохотно отдавая часть его обратно.

— Я тоже рад тебя видеть. Однако я получил сообщение от Ноя, что ты уже некоторое время не возвращался на борт его ковчега.

«Надо поместить парочку сонь в его постель, — мысль, что первой приходит в голову Азирафаэля, оказывается совсем не ангельской. — Тогда и посмотрим на видовое разнообразие».

— Ну, видишь ли, этому есть очень хорошее объяснение, — бормочет он тем временем. — Я был, гм. Просто. Здесь. Искал. Да! Искал пару для этого маленького парня! То есть его самого искал! Его-то пара на ковчеге осталась...

Кроули удивленно шипит и плотнее стискивает кольца, когда Азирафаэль показывает на него Гавриилу рукой. Азирафаэль решает воспринять это в качестве поощрения.

— Этого маленького парня? — с сомнением уточняет Гавриил.

— О да. Видишь ли, он... Он был беглецом. Из ковчега. И этот вид будет ужасно важным во всей Малой Азии в ближайшие годы, просто очень, очень важным. И была бы катастрофа, если бы у нас на борту остался только один экземпляр. Представь себе, он проделал весь этот путь, хитрый маленький змей, прежде чем я наконец нашел его...

Гавриил смотрит вниз, на берег реки, где Махла и ее люди привязывают пучки тростника к широким корпусам, работая с веревками, сделанными из очищенного тростника. Это изнурительная работа, и острые края расщепленного тростника могут прорезать кожу при малейшей неосторожности.

— Что там у них происходит?

— О... э...

— Ж-ш-шилищ-щ-ща, — шипит Кроули на ухо Азирафаэлю. Его раздвоенный змеиный язык скользит по мочке уха ангела, посылая дрожь по всему телу и заставляя подкашиваться ноги.

— Жилища! — почти вскрикивает Азирафаэль и, когда Гавриил бросает на него любопытный взгляд, продолжает: — Хм. Они строят дома. Сейчас весна, так что люди в этом регионе... строят новые дома. Из тростника. Это связано с циклом нового года: новые дома на новый год.

— О. — Гавриил на мгновение задумывается. — Странно.

— Ну, это что-то вроде местного обычая, связанного с традициями, которые уходят корнями в....

— Это не твоя работа, Азирафаэль. Твоя работа оставаться на ковчеге, с праведниками. Ты ведь это знаешь, правда?

Азирафаэль, который отлично знает этот особый тон, кивает молча. На этом его функция как активного участника беседы завершена. Они переходят к той части, где он может лишь кивать и соглашаться.

— Это большая ответственность, Азирафаэль, я знаю, но я также знаю, что ты готов к ней. Тебе просто нужно сосредоточиться. Вот и всё, просто сосредоточься, и мы знаем, что ты сделаешь всё по высшему разряду. Я не собираюсь от тебя скрывать, что у нас имеются реальные ожидания по твоему поводу, но мы бы не стали на тебя рассчитывать, если бы не были уверены, что ты справишься, ты же знаешь.

Азирафаэль издает вежливый звук согласия, и Кроули слегка сжимает его руку.

— Вот же заносчивый говнюк, — шипит Кроули, и Азирафаэль едва сдерживает смех.

— Ты и на самом деле хорошо поработал, но если бы ты просто приложил немного больше усилий... может быть, перестал бы отвлекаться на разные новые штуки, которые люди делают, ну, знаешь, например, когда челюсть поднимается и опускается...

— На прием пищи?

— Да, вот это, пища. Еда. Просто, может быть, пропускай это время от времени, понимаешь? Ты становишься вроде как кругленьким. Ты ангел, и ты знаешь, чего от ангелов ожидают. Я уверен, что ты не хочешь разочаровывать нас, но и себя ты тоже не можешь разочаровать. Возлагай на себя большие надежды, как и мы.

Азирафаэль чувствует жар на щеках. Он знает, что есть определенные ожидания, и именно это делает их ожиданиями. Он не понимает только, почему Гавриилу так уж необходимо продолжать говорить об этом. А еще он не понимает, почему это всегда заставляет его чувствовать себя таким маленьким.

Он также не очень уверен в причине, по которой Кроули так крепко стискивает его плечи, но это помогает, хотя вроде бы Азирафаэлю и должно быть стыдно, что демон оказался свидетелем всего этого.

— Так что да, это все. Михаил уверена, что с тобой все будет в полном порядке, но я решил, что, может быть, если я спущусь сюда и напомню основы, это поможет тебе собраться, верно?

— О. Да, Гавриил. Ты совершенно прав, — бормочет Азирафаэль.

Гавриил ослепительно улыбается.

— Рад это слышать, приятель. Мне лучше вернуться к своим делам наверху: нужно убедиться, что Паревьель не вообразит себя примадонной, не закатит истерику и не отпустит все это слишком рано. Азирафаэль?

— Да?

— Я люблю тебя, понимаешь? Мы все любим⁽³⁾.

— Я знаю. Я тоже люблю тебя, — покорно отвечает Азирафаэль.

Архангел исчезает с громовым раскатом, и Азирафаэль испускает дрожащий вздох. Мир становится намного больше без Гавриила, но Азирафаэлю всегда требуется время, чтобы привыкнуть к нему снова. Он не задумываясь протягивает руку, чтобы погладить гладкие черные кольца, плотно обвивающие его плечи. Они такие милые, согретые его собственным теплом, такие добрые.

Раздается хлопок замещенного воздуха, и вместо змеи, обвившейся вокруг его плеч, к его спине прижимается демон, обхватив его руками так же крепко, как и змея раньше.

— Ну и говнюк, — повторяет Кроули, и Азирафаэль вздыхает.

— На самом деле это не так... — Азирафаэль чувствует необходимость объяснить. — Он просто очень правильный. Очень хороший... очень прямолинейный, знаешь ли. Он всего лишь всегда говорит то, что у него на уме, не задумываясь. Вот и все.

— Он должен думать, что говорит! — шипит Кроули. — В Аду мы такого не делаем. Мы не заставляем тебя говорить «Я люблю тебя» после того, как причинили тебе боль.

— Он не заставляет меня ничего говорить, ты просто не понимаешь, — резко обрывает его Азирафаэль, внезапно рассердившись. Такое случается с ним иногда после разговоров с Гавриилом. Он чувствует себя усталым, раздраженным и совершенно разбитым.

Он встряхивает головой, высвобождаясь из объятий Кроули. На мгновение ему кажется, что демон пытается его удержать, но потом Кроули отстраняется сам.

— Ангел...

— Я не собираюсь бросать все это, — говорит Азирафаэль. — Сейчас я отправляюсь на ковчег, но вернусь к закату, чтобы помочь высушить тростник и, возможно, связать еще несколько лодок, если там еще осталось из чего. Я... Возможно, завтра меня здесь не будет, потому что именно завтра Ной окончательно закроет ковчег. Мне нужно быть на борту, но я приду, если смогу.

Он думает, что Кроули будет протестовать, не желая оставаться один на один с последним днем, но демон только кивает.

— Я знаю, что ты сделаешь все возможное, ангел. Ты ведь знаешь, что хорошо поработал здесь, верно? Эти люди... у них появилась возможность бороться из-за того, что ты сделал.

Азирафаэль с трудом сглатывает. Почему это так больно? На секунду ему кажется, что он сейчас все-таки не выдержит и расплачется. Если бы Кроули потянулся к нему и дотронулся до его лица, как раньше, он, возможно, и сорвался бы, но это было бы уже слишком.

Вместо этого он делает несколько глубоких вдохов и выпрямляется, кивая.

— Ты уже немного согрелся? Выглядишь лучше.

— Да, ты хорош, как солнечный луч летом, — улыбается Кроули. — А твоя лодыжка?

— Моя что?

Кроули удивленно поднимает бровь.

— Твоя лодыжка. Та, которую ты повредил.

— О. Хм. Теперь она в порядке. В полном порядке.

— О Сатана, ты плохой лжец. — Улыбка Кроули гораздо теплее гаврииловской. — Ты ведь это знаешь, верно? Тебе повезло, что приходится лгать только ангелам, которые не знают тебя лучше. Не надейся, что избежишь неприятностей с тем, у кого есть два ума, чтобы оттачивать их друг о друга.

По какой-то причине это заставляет Азирафаэля рассмеяться, и ему внезапно становится легче, чем несколько мгновений назад.

— Не буду, — говорит он. — Это я так. Мне очень жаль, если...

Кроули отмахивается от него.

— Не беспокойся об этом. Возвращайся в ковчег, пока у тебя не начались новые неприятности. Увидимся вечером.

Азирафаэлю хочется сказать еще с полдюжины вещей. Но он не произносит ни одну из них, а вместо этого расправляет крылья и взмывает в небо. Он не горит желанием возвращаться в тесные пределы ковчега, к стонущим бревнам или стонущим людям, но, по крайней мере, он может там с нетерпением ждать встречи с Кроули этим вечером.

Это делает все намного проще.

1) *Здесь мы видим, как формируются некоторые паттерны, которые будут активно использоваться в течение следующих шести тысяч лет.

Вернуться к тексту

2) **Я даже не уверен, что Кроули знает, кто кого соблазняет.

Вернуться к тексту

3) * * *

Ох, Гавриил... ДА ПОШЕЛ ТЫ, Гавриил. Мне пришло в голову, что в описываемую эпоху люди более склонны к родо-племенным отношениям, ангелы — это скорее семья, а не корпорация. Надеюсь, я правильно понял и описал, что такое семейный Рай.

Вернуться к тексту