Принцип неравного возмездия (джен)

У Лесли звенело в ушах. Он сделал несколько судорожных вздохов и закашлялся. В воздухе висели пыль и каменная крошка, а дым был таким густым, что Лесли не мог разглядеть противоположную стену. Но он был жив. Жив! И более того, кажется, он оказался единственным оставшимся в сознании. Лесли оглянулся. Пол был усеян неподвижными телами. Некоторые из этих тел тихо стонали.

Лесли потрогал свое лицо, под пальцами он почувствовал кровь. Его посекло осколками. Что произошло? Взорвалась не бочка. Нет, будь это она, стонать в зале было бы некому. Тогда… Не важно. Это был его шанс! С минуты на минуту сюда явятся стражники, но Лесли совсем не обязан их дожидаться. Сейчас в этом просто не было нужны. Он может сбежать. Уйти по подземной реке. Никто из «братьев» не сможет его остановить, даже Подколод. Нужно действовать быстро!

Взгляд Лесли упал на осколки на полу, мелкие молочно-белые крупинки — вот и все, что осталось от разработанного Лесли Концентратора. Видимо, именно перегрузка Концентратора и послужила причиной взрыва. Почему? Это было теперь не так уж важно, и точно не было проблемой Лесли.

Лежащие вокруг тела застонали громче — они приходили в себя. Лесли не собирался ждать, пока все они очухаются. Он поднялся на ноги. Вот так. Отсюда до дыры в подземелье рукой подать, он…

— Лесли!

Хриплый крик принадлежал Рудоспуску. Гном медленно, опираясь на свою секиру, поднимался на ноги. Получилось у него не с первого раза.

«Его контузило. Он совсем слаб. Я смогу убежать от него», — лихорадочно соображал Лесли.

Послышался негромкий лязг металла о каменный пол. Не тот лязг, что могло бы издать оружие, нет этот звук был глуше и не должен был звучать настолько угрожающе, но у Лесли все равно перехватило дыхание. Он скосил глаза немного влево и увидел, как командор Ваймс медленно перекатился на бок.

«Это доспехи. Просто доспехи царапнули по полу, — пытался успокоить себя Лесли. — Он даже еще не очухался до конца. Надо бежать».

Несмотря на все уговоры, тело отказалось ему подчиниться. Ноги буквально примёрзли к полу. Словно завороженный, Лесли наблюдал, как командор открывает глаза.

Комната была полна дыма, но Лесли все равно увидел…

Зрачки командора дрогнули и расплылись, как чернильное пятно. Сквозь единое мгновение и вечность на Лесли смотрела сама Призывающая Тьма. Смотрела и знала, что именно Лесли пытался надеть на нее хомут.

Лесли жалобно хныкнул, он готов был обмочиться от ужаса. Этими глазами на него взирала не просто смерть, это было что-то намного более жуткое.

«Я не хотел. Не хотел. Не хотел».

Чей-то крик вывел Лесли из оцепенения и тем самым спас ему жизнь. Вернее, отсрочил гибель. Лесли бросился бежать, не думая ни о чем и не оглядываясь. Он промчался по залу, свернул в соседний коридор и спрыгнул в дыру, почти не сбрасывая скорость. Пальцы ухватили грубый канат веревочной лестницы. Скорее-скорее-скорее! Ужас подхлестывал неуклюжее тело. У него совсем не было времени!

Позади послышались шум и крики. Какой-то частью сознания Лесли узнал голос Рудоспуска, очень скоро оборвавшийся. Потом шума стало еще больше. К крикам и хрипам прибавился звон мечей и новые голоса, похоже, стражники присоединились к общему безумию.

Ноги Лесли соскользнули, и остаток пути вниз он проделал, скользя на одних только руках. Веревка до крови стерла ладони.

Тьма убьет всех, даже стражников, если те попытаются ей помешать. Лесли рухнул на каменный пол, как мешок с песком. У него не было плана, лишь животный ужас, подстегивающий его бежать вперед. Пока он бежит — он жив. Вперед к лодкам!

К лодке. Посудина оказалась единственной. Лесли не тратил время на раздумья, куда подевалась вторая. Он трясущимися руками отвязал канат, запрыгнул внутрь и оттолкнулся от берега веслом.

Вперед-вперед-вперед!

Слабое течение подхватило лодку и понесло ее дальше в глубину туннеля. Лесли греб и греб, пока наконец не выбился из сил и не упустил весло в ледяную воду. У него не было с собой карты, составленной гномами Рудоспуска, он мог лишь примерно догадываться, куда ведут подземные пути.

Лесли опустился на дно лодки, прижал к груди старый масляный фонарь и зарыдал.

* * *

Мир вокруг вращался и покачивался, не давая сознанию сосредоточиться на положенных для него вещах вроде осознания окружающей реальности.

«Проклятье», — выругался Ваймс, выдавив из себя первую за несколько минут внятную мысль.

Мысль была не слишком радостной, но она дала Ваймсу некую точку опоры, ухватившись за которую, ему удалось остановить чертову качку. Ваймс поднялся на ноги.

Зал был пуст. Сквозь неясную серую рябь воздуха Ваймс видел стены, видел мебель и разбитые окна, видел… Осколки оконного стекла, повисшие в воздухе. Но не видел никого из сектантов или заложников, живых или мертвых.

Он сделал несколько неуверенных шагов вперед и коснулся одного из осколков пальцем. Раздался низкий звон, отдавшийся эхом где-то в Ваймсовых кишках, но сам осколок и не подумал сдвинуться с места. Волшебники. Вечно у них все идет не по плану. Все эти накладки со временем и пространством. И что теперь прикажете делать?

За спиной Ваймса раздалось покашливание, которое можно было бы назвать вежливым, если бы похоронный колокол вдруг попытался проявить капельку такта. Ваймс медленно обернулся. Всего в нескольких шагах от него стояла высокая костлявая фигура в черном балахоне. Несколько мгновений Ваймс и Смерть тупо таращились друг на друга.

— Что? Вот и все?

Ваймс еще раз оглядел зал, казавшийся зыбким отражением себя реального. Он и прежде встречал Смерть, и не единожды, но никогда еще они не виделись в таком причудливом антураже. Неужели именно так все и происходит?

— Я думал, все произойдет как-то иначе, — с легкой обидой в голосе закончил Ваймс.

Как-то нелепо все получилось. Вернее, сумбурно. Ваймс всегда осознавал, что не умрет своим Смертью, лежа на мягких простынях, но все же… Он должен был сделать еще многое. И вообще, разве ему не положено было ощущать умиротворение или видеть какой-то там яркий свет? Или дело в том, что свою последнюю работу он так и не закончил? Что стало с заложниками?

— ВСЕ И ПРОИЗОЙДЕТ ИНАЧЕ.

Ваймс прищурился.

— Ты… Хочешь сказать, что я не умер?

Смерть выудил откуда-то из складок своих одеяний простенькие песочные часы и постучал по ним костяным пальцем. Песок определенно продолжал сыпаться, хотя и был угольно-черным.

— НЕТ.

— И я не нахожусь на грани… тебя?

— НЕТ, ТВОЕ ТЕЛО ОПРЕДЕЛЕННО ЖИВО.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Я ЗДЕСЬ ЗА ДРУГИМИ.

Ваймс открыл было рот, чтобы задать еще один вопрос, но он застрял у него в глотке.

«Мое тело определенно живо?»

Волна запоздалого осознания накрыла Ваймса с головой. В памяти всплыли слова Парадигмуса: «…останется внутри, что бы ни случилось».

Тьма. Останется внутри.

— Мне нужно вернуться! — Ваймс метнулся вперед и ухватил Смерть за костлявую руку. — Немедленно!

— БОЮСЬ, ЭТО НЕ В МОЕЙ ВЛАСТИ, — Смерть выглядел немного растерянным. Возможно, обычно покойники, с которыми ему приходится общаться, ведут себя сдержанней.

— А в чьей? — у Ваймса не было времени на приличия.

Смерть задумался. Синие огоньки на дне его глазниц немного поблекли.

— БОГИ МОГЛИ БЫ ВМЕШАТЬСЯ, БУДЬ ТЫ ИХ ПРОРОКОМ, ИЛИ…

— Но я даже не молился никогда никому из них! Все это… — Ваймс лихорадочно искал хотя бы тень соломинки, за которую он мог ухватиться. — Должен быть другой способ! Всегда есть другой способ!

— ПОДОБНОЕ НЕ СЛУЧАЛОСЬ УЖЕ ОЧЕНЬ ДАВНО…

— Но случалось, верно? Кто-то попадал в похожую ситуацию. Как он вышел из нее?!

— НИКАК, — ответ Смерти упал на хрупкую надежду Ваймса, как первый ком земли на гроб. — ЕГО ДУША РАСТВОРИЛАСЬ В МИРОВОМ ЭФИРЕ ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК ЕГО ТЕЛО ВСТРЕТИЛО ОКОНЧАТЕЛЬНОГО МЕНЯ. КОГДА Я ВИДЕЛ ЕГО В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ, БЕДНЯГА БЫЛ ПРОСТО СКРИПОМ ПОЛОВИЦЫ У ВХОДА В СВОЙ ДОМ.

— Нет. Нет, черт побери! Ты не представляешь, что может натворить Тьма, находясь в моем теле!

— Я ОЧЕНЬ ХОРОШО ПРЕДСТАВЛЯЮ, — Смерть вежливо, но непреклонно отцепил руку Ваймса от своей. — ПРОСТИ, У МЕНЯ МНОГО РАБОТЫ.

Смерть поудобнее перехватил рукоять косы и растворился в воздухе, оставив Ваймса наедине с ужасом осознания.

Много работы. Здесь.

«Нет. Нет, так не пойдет! — оскалился Ваймс. — Что может Смерть знать о подобных вещах? Спасение жизней и надежда — немного не его профиль. Парадигмус! Он мог бы помочь!»

Ваймс сорвался с места. Вся комната пошла рябью, словно поверхность озера, потревоженная брошенным камнем. Сам воздух стал плотным, как вода. Но по сравнению с прочим это казалось мелочью.

Ваймс метнулся к разбитому окну, по пути напоровшись на несколько зависших в воздухе осколков. Осколки чиркнули по коже, раздалось уже знакомое гудение, но из ранок не выступило ни капли крови. Ваймс прыгнул. Он падал долго, значительно дольше, чем должен был, а растущие под окном кусты вовсе не смягчили его приземления. Они не примялись и не зашуршали, лишь издали тот же мерзкий гул. С другой стороны — больно тоже не было. Для настоящей боли нужно тело, которое кое-кто без спросу взял в аренду. Но это ненадолго, уж Ваймс об этом позаботится!

Он обежал здание больницы, и метнулся туда, где еще совсем недавно стояло оцепление.

«Никого».

Этот причудливый зыбкий мир был пуст. Да, здесь стояли дома и горели фонари, над крышами возвышались клик-башни, на дорогах замерли кареты и телеги, кое-где виднелись даже кучи мусора, но на улицах не было видно ни единого человека, ни один голубь не сидел на крышах домов, ни одна лошадь не стучала копытами по мостовой.

Ваймс замер. Он до последнего верил, что застанет волшебника здесь. Да, пусть он был сейчас просто бродячим духом, но волшебники… Они ведь должны уметь видеть подобное.

Ваймс попытался собраться с мыслями. Открывающиеся перспективы были слишком мрачными, но он не мог позволить себе опустить руки. Он мог попытаться дождаться Парадигмуса у того дома, он мог отправится в Незримый Университет. Да, именно так ему и следовало поступить.

Путь был неблизкий, но Ваймс спешил, как мог. Вскоре он заметил, что мир вокруг как-то меняется, будто размывается на самых краях. Сперва Ваймс не придал этому большого значения, пока ноги не донесли его до Псевдополис Ярда. Здесь он понял, что что именно было не так. Очень серьезно не так.

Ваймс остановился. Он видел здание с синими фонарями, видел табличку над входом, но он не видел зданий по соседству. Ваймс зажмурился на мгновение, и, когда он снова открыл глаза, все вернулось на круги своя. Дома Костяшечного переулка снова маячили чуть позади.

Он вспомнил о них. Он вспомнил — и они появились.

«Да чтоб меня…»

Ваймс снова прибавил шагу.

Призывающая Тьма сейчас была где-то там, в реальном мире. И она носила тело Ваймса, как костюм. С его лицом она могла проникнуть почти куда угодно. Сколько бед она успеет натворить, прежде чем ее остановят? Моркоу и остальные, что с ними сейчас? Как быстро они поймут, что именно произошло?

Ваймс влетел на крыльцо арендуемого Парадигмусом дома и забарабанил в дверь, точнее, попытался. При первом же ударе его кулак утонул в глубине древесины. Ваймс отдернул руку. Он не задумывался о двери — и она почти перестала существовать? Но это же просто нелепо! Было бы нелепо, не находись он сейчас в том положении, в котором он, к его ужасу, находился.

Ваймс снова протянул руку. В этот раз дверь ощутилась под пальцами вполне обыденно — чуть теплая полированная древесина и только. Ваймс попытался постучать, но дверь протестующе загудела. Этот чертов гул, он сбивал с толку, казалось, все окружающее противится любым действиям Ваймса. Он не мог постучать в дверь, и не мог открыть ее. Что ему оставалось?

«Так, думай о той комнате. Ты помнишь ее, у тебя была уйма времени, чтобы все хорошенько рассмотреть».

Ваймс закрыл глаза и вспомнил, как выглядел дом изнутри. Причудливую вешалку для шляп в коридоре и лестницу на второй этаж с изогнутыми перилами, а потом он шагнул вперед.

Ощущения были те еще. Будто Ваймс нырнул лицом в густой кисель. Но, кажется, все сработало. Ваймс открыл глаза. Да, сработало — он стоял в уже знакомой прихожей. Что ж, из него получился не самый неумелый призрак.

Ваймс поднялся по лестнице на второй этаж. Он был здесь, он помнил полупустую комнату и нераспакованные чемоданы, но сейчас кто-то разбросал эти чемоданы по комнате. Некоторые валялись, раззявив открытые крышки, то тут, то там на полу лежали вытащенные вещи. Можно было бы подумать, что в комнате произошел спешный обыск, вот только последствия этого обыска были уж слишком избирательны. Все магические приспособления остались аккуратно стоять на своих местах, по полу были разбросаны только вещи. Совсем не магические вещи. Ваймс двинулся дальше. В ванной комнате он обнаружил ножницы и бритву, брошенную прямо в раковину. Волшебники так гордятся своими бородами.

«Он сбежал! Ублюдок понял, что напортачил, и решил сбежать!» — Ваймс в ярости ударил кулаком по зеркалу. От порожденного этим ударом звука все естество Ваймса скрутило судорогой. У него больше не было тела, чтобы чувствовать боль, и не осталось ушей, чтобы слышать, но он все равно каким-то образом ощущал эти отвратительные вибрации.

Когда вибрации утихли, и Ваймс снова поднял взгляд, то ни зеркала, ни раковины уже не увидел. Они просто исчезли. Ваймс моргнул, но ничего не изменилось, ванная по-прежнему оставалась пуста. Он попытался вспомнить, как выглядело зеркало, но это тоже не помогло. Медленно пятясь, Ваймс отступил обратно в комнату. От разбросанных чемоданов не осталось и следа. Дом был полностью пуст, даже обои стали мутно-однотонными, хотя они абсолютно точно были золотистыми в мелкий дурацкий цветочек. Ваймс выглянул в окно и едва смог различить шпиль башни Искусств, утопающий в серой дымке. Окружающий мир просто таял, как кусок сахара в холодном чае. Неужели у него настолько мало времени?

Ваймс одним прыжком преодолел лестничный проем и вырвался на улицу через ставшую полупрозрачной дверь. Он бежал, как никогда прежде не бегал. Потому что еще никогда прежде реальность не норовила рассыпаться у него под пальцами, черт побери! Он бывал в различных передрягах, но эта была особенной. Внутреннее чутье ясно давало понять, что она имеет все шансы стать последней.

Может, он просто бредит. Может, лежит сейчас в отключке.

Ворота Незримого Университета приближались, а окружающий воздух становился все гуще и гуще.

Может, его просто сильно приложило головой при взрыве, и Игорь сейчас пытается собрать его мозги обратно в череп. Может, это просто результат действия лекарств. Может, скоро он очнется в лазарете. Наверняка сейчас это случится, вот-вот.

Пальцы Ваймса сжались на решетке ворот.

«Вот-вот».

Удар был чертовски мощным. Ваймса отбросило на несколько футов назад и ударило о все еще остававшиеся реальными (насколько тут вообще было уместно это слово) камни мостовой. Ворота раскалились докрасна и гудели, гудели, гудели.

Ваймс схватился за голову, пытаясь зажать уши руками, но звук проникал отовсюду. Он просто сводил с ума, ломал внутри что-то очень важное.

Тебя здесь нет.

Тебя не существует.

Ваймс не знал, сколько длилась эта пытка, но когда вибрации немного утихли, и он сумел подняться на ноги, весь его мир ограничивался незримым кругом в несколько десятков футов диаметром. Все за гранью этого круга растворялось в серой призрачной дымке.

Ваймс сделал осторожный шаг в сторону, круг стал ровно на один шаг уже.

Нет. Он помнил. Он знал. Его город был здесь, он не мог так просто исчезнуть!

Ваймс зажмурился и представил себе Саторскую площадь, какой он ее знал. Форму булыжников, здание Университета, магазинчик магических товаров на другой стороне. Все до мельчайших трещинок в кирпичах. Он открыл глаза.

Круг вернул ему этот шаг, но не больше.

Ваймс медленно досчитал до десяти и сделал еще один шаг, и все повторилось снова.

Ваймс двигался вперед небольшими шагами. Каждый из них он покупал у своей памяти ценой невероятных усилий. Гул и вибрации больше не прекращались.

Тебя нет.

На Персиковопирожной это все же произошло — он ошибся. Тот булыжник с выемкой по центру, похожей на раздавленную мышь, он должен был быть на два шага дальше. Круг, очерчивающий последние границы существования Ваймса, сжался до жалких двадцати футов.

Ваймс медленно осел на мостовую. Мир пытался стереть его, словно меловой рисунок с доски. Эти звуки, они мешали думать, мешали сосредоточиться. Он еще мог двигаться дальше, но как далеко он способен будет уйти?

Ваймс чувствовал себя абсолютно беспомощным. Его пальцы слепо гладили неровные камни улицы.

Где-то в городе могли происходить очень дурные вещи, наверняка проливалась кровь, а он никак не мог этому помешать.

Где-то там Призывающая Тьма в его теле творила свой страшный суд, а он никак не мог остановить ее.

Где-то там далеко, намного дальше всех этих жутких дел, юный Сэм наверняка листал свою книжку с картинками. Неужели Ваймс больше никогда не почитает ему на ночь?

Ваймс рывком поднялся на ноги. Он будет идти вперед. Пусть весь мир вокруг продолжает сжиматься и пропадать. Пусть во временем он станет крошечным, как песчинка. Он будет идти вперед. Пусть скоро сам Ваймс станет лишь скрипом дверных петель и шорохом в темноте, но пока этот миг не настал — он будет идти вперед.

Шаг. Еще один.

Камни под его ногами. Ваймс смотрел на них неотрывно, концентрируя все остатки воли на том, чтобы заставить эти камни быть.

Шаг. Пусть небольшой.

Круг продолжал неторопливо сжиматься. Но камни еще существовали, улица все еще вела Ваймса вперед.

Шаг.

Камни. Обшарпанные тысячами ног до потрясающей гладкости. Камни с буграми и трещинами. Булыжники с глубокими выемками-колеями, оставленными сотнями и сотнями проехавших телег. Камни, по которым неторопливо трусил грязный ободранный кот.

Кот?!

Ваймс замер, не веря своим глазам. Угасающий мир, должно быть, издевался над ним? Или сознание Ваймса окончательно помутилось? Кот издал низкое протяжное «мяо-о-о», глядя Ваймсу прямо в глаза.

Он был настоящим! Насколько только можно было быть настоящим в этом тающем мире.

— К-кис… Кис-кис, — хрипло прошептал Ваймс, сам испугавшись звука собственного голоса. Будь он котом, он наверняка бы бросился наутек, едва услышав эти хриплые скрежетания.

К счастью, кот, внешность которого можно было описать единственным словом «помоечный», оказался не робкого десятка. Он одарил Ваймса недоуменным взглядом и неспешно потрусил дальше.

— Стой! Стой, не двигайся! — Ваймс сделал неловкий шаг, и окружающая его реальность уменьшилась еще на полфута. — В смысле, кис-кис…. Иди сюда…

Но кот скрылся за углом ближайшего дома (уже начинавшего немного подрагивать, норовя вот-вот раствориться в небытии). Ваймс сжал зубы и принялся выжимать из своего сознания последние соки.

Шаг и еще один.

Он знал Анк-Морпорк, он помнил каждый его переулочек, он все еще мог заставить их существовать. И теперь у него появилась конкретная цель. Пусть этой целью и был шелудивый грязный кот. Этот хвостатый шельмец был настоящим. Ваймс готов был поставить на это что угодно. Возможно, кот нашел какую-то дыру — лаз обратно в обычный мир и теперь преспокойно шлялся туда-сюда. Кошки ведь мистические животные, верно? Нужно было за ним проследить!

Ваймс достиг угла дома и заглянул за него, насколько позволяли тающие границы.

— Поберегись-ка! Поберегись! — прямо на Ваймса катилась обшарпанная дребезжащая тачка старьевщика. Он едва успел отскочить в сторону.

— Вот спасибочки, господин хороший, — сгорбленный, одетый в обноски старик приподнял свой залатанный цилиндр, приветствуя Ваймса. — Добрейший вечерочек вам.

Не дожидаясь ответа, старьевщик как ни в чем не бывало покатил свою тележку дальше.

Он был настоящим. Он был настоящим, и он видел Ваймса!

— Стой! Погоди! — Ваймс бросился вслед за стариком со всей скоростью, на которую был сейчас способен. — Да постой же ты!

— Так я и стою, господин хороший. Уж очень давно стою, — бросил старик через плечо, даже и не думая останавливаться.

— Да ты же… — Ваймс едва не сбился с шага и не потерял еще кроху оставшейся у него реальности. — Зачем говорить, что ты стоишь, если ты продолжаешь двигаться вперед?

Ваймс осекся. Гул исчез. Едва он сумел догнать старика, чертовы вибрации прекратились. Мир вокруг медленно начинал проявляться. Да, всего лишь до изначальных размеров того незримого круга, но все же. Сейчас это расстояние казалось Ваймсу огромным. Он оглянулся — окружающее медленно возрождалось из небытия. Вот вернулись ближайшие дома с темно-красными крышами, вот уже стала видна малая клик-башня на другой стороне улицы…

— Да, я двигаюсь вперед, — ответил бархатный девичий голос. — Сейчас даже быстрее, чем прежде.

Ваймс резко обернулся. Старьевщик исчез, будто его и не было, в паре футов от Ваймса чинно стучала по мостовой каблучками юная леди, чья профессия не вызывала никаких сомнений.

— В этом есть и твоя заслуга, — белошвейка лукаво улыбнулась.

Кажется, Ваймс и вправду двинулся рассудком. Люди не исчезают просто так и не оставляют кого-то другого договаривать за себя фразы. По крайней мере, не настолько буквальным образом. Хотя, обычно и двери не становятся жидкими, словно кисель, и битое стекло не зависает в воздухе.

— Кто ты вообще… такая?

Белошвейка наконец-то остановилась и, обернувшись к Ваймсу, звонко рассмеялась. Ее фигура вдруг дрогнула, пошла рябью и поплыла в стороны, образуя новый силуэт.

Этот новый субъект был… королем. По крайней мере основные атрибуты присутствовали: корона, дурностаевая мантия, гордая «я лучше всех вас тут» осанка и высокомерный взгляд. Король не был каким-то конкретным королем, он скорее воплощал в себе образ. Хотя его нос, да, нос был Ваймсу знаком.

— А кто ты?! — вопросил король.

Ладно. Кем бы или чем бы ни был встреченный незнакомец, но он словно издевался над Ваймсом.

— Человек, оказавшийся в чертовски затруднительном положении, — огрызнулся Ваймс.

Наверное вести себя с этим «кем-то» подобным образом было неразумно, но сейчас Ваймс просто не сдержался. Может, виной тому дурная наследственность?

Фигура короля дрогнула и перетекла в новый образ. На этот раз это оказался невысокий тип со скользким бегающим взглядом. Наметанный глаз Ваймса без труда заметил спрятанные в рукаве отмычки.

— Да к-кто ты? — чуть заикаясь, уточнил вор.

— Меня зовут Сэм Ваймс…

Это определенно была какая-то игра, в правилах которой Ваймс не разобрался.

По фигуре снова прошла рябь.

— Э-эй, да кто жэ ты, дорого-о-ой? — гортанно полу-спросил полу-пропел клачасткий купец. — Отвэть же сэрдцэм!

— Я… Я стражник!

Раздался басистый раскатистый хохот — теперь перед Ваймсом стоял волшебник.

— Что ж, отвечая на твой вопрос, — волшебник похлопал Ваймса по плечу и кивком указал следовать за ним, — я твой старый знакомец, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении.

Они снова двинулись вперед. Ваймс посмотрел на своего «старого знакомца», все еще не понимая до конца, что происходит. Но шум не вернулся, и Ваймсу больше не было нужды держать в памяти каждый камень только для того, чтобы не раствориться в пустоте. Пожалуй, это уже само по себе было очень неплохо.

— Я не припомню, чтобы у меня были подобные знакомые, — осторожно заметил Ваймс. Он вспомнил о словах Смерти. — Ты какой-то дух или бог?

— О нет, я не бог, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, — отозвался шагающий рядом жрец (который не был жрецом какого-либо конкретного божества, он просто выглядел так, что только взглянув на него любой карапуз сказал бы — глядите — это же жрец). — Хотя я и повидал взлеты и падения многих из них.

Ваймс окончательно запутался, но, чтобы поддержать беседу, все же спросил:

— Да?

— Конечно, милок, — старушка-цветочница лучезарно ему улыбнулась. Ваймсу даже показалось, что морщины на ее подбородке сложились во что-то типа хризантемы. — Скажи-ка, сколько шагов от здания Ночной Стражи на Паточной до угла с Пока-Бочковой, а?

— Триста семьдесят шесть, — почти не раздумывая, ответил Ваймс. Это был самый первый маршрут, на котором он впервые решился посчитать шаги во время патруля. Воспоминание было незначительным, но намертво въелось ему в подкорку. — Хотя, когда я посчитал в самый первый раз, то насчитал всего триста пятьдесят восемь. Но тогда я еще не научился ходить Правильно.

— Ты знаешь, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, когда-то их и правда было триста пятьдесят восемь, — пророкотал шедший рядом Голем. — Правда, это было пять столетий назад, еще до Оффльского Анкотрясения, да и Пока-Бочковая тогда называлась иначе. Это был неспокойный год. Мне по нраву такие.

Вайм шел, тупо глядя перед собой. Его собеседнику нравилось говорить загадками и недомолвками, но Ваймс слишком вымотался, чтобы достойно ответить ему. В голову лезли предположения одно абсурднее другого. Одно, самое нелепое, Ваймс все же схватил за хвост.

— Ты… ты Город?

Фигура идущего рядом голема снова изменилась, послышался стук каменных ладоней — это огромный тролль радостно аплодировал Ваймсу.

— Дык, иногда самое чудное предположение бывает верным, а? — радостно спросил тролль. — Енто я тоже люблю!

Но это же невозможно! Город — это просто город, он не может… Но он мог, и в глубине души Ваймс всегда знал об этом. Он и сам порой относился к Анк-Морпорку, как к живому существу. Оказалось, в некотором роде таким он и был. Был всеми ими: торговцами, жуликами, королями. Он состоял из тысячи тысяч лиц и воплощал их все. Просто увидеть город так… таким было очень неожиданно.

— Ты можешь помочь мне?

— Я никому не помогаю, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, — холодно ответил наемный убийца. — Я ведь не добрая фея.

Тонкие губы искривились в подобии улыбки.

— Но я могу дать тебе шанс.

— Шанс? Шанс на что?

— А уж это от тебя зависит, — отозвался идущий рядом гном. Он отряхнул руки от каменной муки и подмигнул Ваймсу. — И кстати, мы уже пришли!

Ваймс оглянулся.

— Это ведь дворец патриция.

— Это — твой шанс, — ответило странное многоголосье. — Ступай или оставайся, выбор за тобой.

Перед Ваймсом стоял стражник, фигура его шла рябью, постоянно меняясь. Стражник был и высоким, и коренастым, он был и человеком, и троллем, и гномом, и всеми, кого Ваймс мог припомнить одновременно.

— Я его не упущу!

Рука Ваймса дернулась почти инстинктивно. Они с Городом отсалютовали друг другу. А потом Ваймс повернулся и зашагал по ступеням вверх.

Ваймс отходил все дальше, но гул не возвращался, а мир больше не норовил раскрошиться от любого неосторожного движения. Напротив, чем дальше Ваймс шел — тем четче проявлялись детали. Когда он остановился у парадных дверей, то понял, что миру возвращаются былые краски. Ваймс обернулся через плечо — Город все еще стоял у основания лестницы в обличье беспризорного мальчишки.

— Эй, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, — хихикнул Город, — на самом деле я тоже вас люблю!

Едва выкрикнув это, Город дал стрекача и растворился… Сам в себе, наверное.

Парадные двери распахнулись, словно приглашая войти. И Ваймса, черт побери, не нужно было просить дважды. Почти бегом он добрался до главной лестницы и в три прыжка преодолел первый пролет. Что-то здесь было Настоящим. Что-то заставляло небытие отступить, разжать свои когти и выпустить Ваймса на волю. Могло ли это «что-то» стать для Ваймса мостиком в реальный мир? Пожалуй, шанс на это был, а если так, то Ваймс не имел права упустить его.

Окружающее окончательно наполнялось цветами, отличными от прежней дымно-серой палитры, Ваймс даже начал различать человеческие силуэты. Пока они выглядели лишь смутными прозрачными тенями, но чем ближе Ваймс подходил к свой цели, тем яснее и четче они становились. Что это было? Чутье вело Ваймса привычным маршрутом. Чем бы ни был этот шанс, но находился он… в кабинете патриция.

«А этот шанс — большой шутник».

Ваймс не удивился бы, находись его спасение где-то в стенах Университета (все же, волшебники были большими мастаками в деле всяческой неразберихи). Или в давно знакомом саду камней (ведь Метельщик и его коллеги умели скручивать время, как какой-нибудь моток ниток. Они могли бы зашвырнуть Ваймса в момент, когда он еще мог бы не допустить трагедии). Или, на худой конец, в старой, увешанной чучелами птиц, комнатке полубезумной гадалки. Но кабинет Ветинари? Вот это было действительно странно.

Двери Продолговатого кабинета распахнулись, и из полумрака вышел Моркоу. Не безликая тень, а сам капитан Железобетонссон собственной персоной! Хотя выглядел он не лучшим образом. Ваймс никогда еще не видел Моркоу таким печальным.

«Если они каким-то образом поняли, что именно произошло, то они считают, что я… Что меня больше нет?»

Ваймс шагнул Моркоу навстречу. Если весь мир вокруг снова обрастает плотью и кровью, может быть, Ваймс сможет до него докричаться? Сможет подать хоть какой-то знак?

— Моркоу, я здесь! Я…

Моркоу ничего не услышал. Он вздохнул, надел шлем и решительно зашагал вперед прямо сквозь Ваймса. Ощущения были не из приятных, будто теплый поток воздуха бесцеремонно перетормошил все Ваймсовы внутренности.

Итак, его все еще не было видно и слышно, но цель была рядом. Ваймс чувствовал ее, как некую точку притяжения. И он должен был ее нащупать, сейчас же! Ваймс проскочил внутрь кабинета, прежде, чем двери успели закрыться.

«Ближе».

Ваймс даже закрыл глаза, полностью сосредотачиваясь на причудливом ощущении. Его тянуло вперед, как магнитом.

Чуть правее, еще семь, нет, восемь шагов вперед. Реальность уже билась у Ваймса под кожей. Странно, у него сейчас не было тела, а значит, и кожи, но он совершенно четко ощущал неспешно-ровную пульсацию сердца.

«Вот оно! — Ваймс протянул руку чтобы коснуться того, что его так настойчиво к себе тянуло.

«Ветинари!»

Ваймс отдернул руку от груди патриция, будто она была сделана из раскаленного металла. Это его сердцебиение он чувствовал, как собственное? Ветинари был той самой зовущей его силой? Какого черта? Что? Почему?!

Патриций сидел за своим столом, холодный и собранный, как змея перед броском. В руке он держал небольшой листок бумаги, исписанный мелким почерком, но взгляд Ветинари был устремлен куда-то поверх строк и абсолютно пуст.

Ваймс поежился и отошел на несколько шагов назад. Взгляд Ветинари не изменился.

— Сэр? — с робкой надеждой произнес Ваймс.

Ничего не произошло. Тогда Ваймс решился на невиданную дерзость, он снова подошел ближе и, чувствуя себя глупо и неловко, помахал рукой у патриция перед носом. Ничего не изменилось.

Нет. Ветинари его не видел. Он каким-то неведомым образом был якорем, удерживающим Ваймса от растворения в небытии, но самого Ваймса он не видел и не слышал.

«Проклятье, — Ваймс устало оперся на поверхность стола. — Должен быть какой-то способ. Думай! Думай!»

В дверь постучали. Это был образцовый, крайне вежливый и тактичный звук.

— Да, — коротко произнес Ветинари, выходя из своего жутковатого оцепенения, — заходи, Стукпостук.

Секретарь серой тенью скользнул в кабинет. На его подносе покоились сменная чернильница и специальный выпуск Таймс. Ваймс успел выцепить часть заголовка «КРОВАВАЯ ЖА…», прежде чем газета легла патрицию на стол. Ветинари ее даже не коснулся.

— Господин де Словв был непривычно осторожен в своих заявлениях, — как бы невзначай заметил Стукпостук, заменяя чернильницу и подкладывая в лоток для бумаг новые чистые листы. — Смею предположить, милорд, никто не понимает, что на самом деле происходит.

— Он больше не пытается чинить препятствия работе Стражи?

— Нет, милорд. Говорят, что после общения с сержантом Ангвой он немного поумерил свой пыл, хотя я все же осмелюсь утверждать, что главная причина лежит в его беседе с капитаном Железобетонссоном.

— Капитан, — Ветинари чуть склонил голову. — На его плечи и раньше ложилось управление всей Городской Стражей, но в этот раз дело приняло весьма скверный оборот.

— Я уверен, что капитан Железобетонссон справится, милорд. И он непременно отыщет командора, его… — секретарь замялся.

— Оболочку, — не меняя интонации закончил Ветинари.

Патриций замер, размышляя о чем-то. О чем он думал? Какие мысли, какие шестеренки крутились у него в голове? Ваймс не знал. Он видел лишь ничего не выражающий взгляд, да осторожное движение пальцев, бездумно поглаживающих какой-то предмет, лежавший на столе. Ваймс не сразу понял, что это было. Ему пришлось повернуть голову под невероятным углом, чтобы как следует разглядеть.

Это был его значок. Оплавленный и деформированный почти до неузнаваемости, но это был его значок!

— Ты прав, Стукпостук, капитан Моркоу сделает все, чтобы найти ее. И не только он. Для многих происходящее стало чем-то большим, нежели делом об опасном культе, массовом убийстве и даже большим, чем дело о древней квази-демонической сущности. Оно стало… личным.

Секретарь деликатно промолчал, а вот на Ваймса нахлынула волна ужаса и гнева. Массовое убийство? Где? Сколько? Есть ли жертвы среди горожан? Сколько он пропустил, черт побери?!

— Я получил ответ от Аркканцлера Чудакулли. Он все же сможет выделить людей для отслеживания промагической активности в городе.

— Остается надеяться, что эти люди лучше знают свое дело.

Ваймс почувствовал неприятный холодок. Патриций не сказал ничего особенного, он не повысил голос, но от интонаций, с которыми была произнесена последняя фраза, вдруг повеяло старыми байками о яме со скорпионами, или еще чем похуже.

Секретарь наверняка тоже это почувствовал, но, ведомый долгом, продолжил:

— Также господин Брод уточняет, в сложившейся ситуации, требуется ли помощь его людей?

Брод. Это имя всегда заставляло Ваймса насторожиться. Господин Брод был главой Особого отдела, говоря простым языком — он заправлял шпионами. Официальными, если так можно выразиться, шпионами Анк-Морпорка, занимавшимися, в основном, «внутренними делами». Сам факт существования господина Брода и его людей наводил на Ваймса неприятные ассоциации. Конечно, времена изменились, люди Брода могли сколько угодно выслушивать и вынюхивать, но право на действие все равно принадлежало Городской Страже. Ваймс готов был стоять за это до конца. И при всей своей нелюбви к бумажной работе, рапорты особистов, ежедневно ложившиеся ему на стол, он вычитывал до последней запятой, готовый придраться к чему угодно. Как несложно было догадаться, отношения между Ваймсом и Бродом сложились напряженные. Брод считал, что Ваймс вставляет ему палки в колеса, а Ваймс считал Брода попеременно то жутким пережитком прошлого, от которого давно следовало бы избавиться, то «игрушечным шпионом», простой ширмой, которую можно было при необходимости продемонстрировать на мировой арене, в то время, как другие выполняли настоящую работу. Хотя после случая с де Рутом и его попыткой переворота, прохлопав которую, Брод показал себя не только плохим шпионом, но и бездарным близоруким начальником, господин главный Особист заметно подрастерял значительную часть своего гонора, больше всего боясь не столько за свое место, сколько за свою шкуру.

— Он не обращался к капитану Железобетонссону? — уточнил Ветинари.

— Не думаю, милорд.

Пальцы Ветинари замерли над значком.

— Инициатива господина Брода весьма похвальна. Однако, стоит напомнить ему, что его отдел все еще подотчетен Городской Страже. Я настоятельно рекомендую господину Броду соблюдать протокол и обратиться напрямую к капитану Железобетонссону, исполняющему обязанности командора. Во избежание… недопонимания.

Ветинари не угрожал, он просто ставил в известность, но этот холодный тон звучал весомее любых угроз. Ваймс вдруг понял, что он никогда не видел Ветинари таким… Напряженным? Разозленным? Разочарованным? Ни одно из этих слов не отражало состояние патриция верно, и от этого было не по себе.

— Милорд, могу ли я…

— Спасибо, Стукпостук, ты можешь быть свободен.

По лицу Стукпостука было видно, что он хотел спросить что-то еще, но в короткой внутренней борьбе тревоги с субординацией победила последняя. Коротко кивнув, он покинул Продолговатый кабинет.

Ваймс остался наедине с патрицием, который даже не подозревал о его присутствии. Смешно, должно быть, немногие могли подобным похвастаться. Ладно, это могло бы быть смешно, если бы не было так чудовищно печально.

Спящий в корзинке Шалопай тихонько взвизгнул, не открывая глаз. Собакам ведь тоже могут сниться кошмары? Наверняка. Они снятся всем. Прямо сейчас Ваймсу больше всего на свете хотелось, чтобы происходящее с ним тоже оказалось просто дурным сном, от которого можно проснуться.

Ветинари потер веки, жест был усталым и каким-то очень человеческим.

«В городе творится черте что, тебе ведь не привыкать к такому, верно?»

Ваймс обошел стол, надеясь хотя бы частично разобрать, что напечатали в Таймс. Да, газета была сложена пополам, и статью целиком прочитать было невозможно, но Ваймс был согласен сейчас на любые крохи информации.

Тем временем патриций взялся за перо. Ваймс не собирался подсматривать, шпионить было совсем не в его натуре. Взгляд сам собой скользнул по строкам, написанным мелким аккуратным почерком, и уже возвращался к статье, когда мозг врубил все возможные сигналы тревоги. Ваймс снова посмотрел на эти строки и оцепенел.

«…новости о кончине вашего мужа и выразить соболезнования от лица города и себя лично. Преждевременная трагическая утрата сэра Сэмюэля…»

Ветинари быстрым движением скомкал недописанное письмо. Бумага жалобно хрустнула в его пальцах.

Ветинари думает, что с ним покончено. Он напишет новое письмо, а значит, и Сибилла, и юный Сэм… Они тоже будут думать, что его больше нет.

Ваймс закричал от бессилия. Он здесь! Он здесь, черт побери! Он должен был что-то сделать! Немедленно!

Он ведь был призраком? Не совсем, конечно, но чем-то вроде. Как призраки дают живым знать о себе? Иногда они являются им в темных коридорах или воют по ночам, или… трясут мебель и двигают предметы. Надо было попробовать. Сосредоточиться на чем-то небольшом для начала. Взгляд Ваймса упал на наполненную чернильницу на столе у Ветинари. Должна подойти.

Ваймс толкнул чернильницу, но рука прошла сквозь нее, не встретив никакого сопротивления.

«Ладно, это не так просто, как могло бы показаться».

Ваймс собрал всю свою волю и воображение в кулак и попытался снова. Чернильница стала осязаемой, но не подумала шелохнуться. С тем же успехом можно было пытаться сдвинуть городскую стену. Ваймс налег что есть сил.

«Давай же! Давай!»

Заставить чернильницу дрогнуть, пролить хоть каплю содержимого. Дать о себе знать.

Послышалось звонкое «тяф». Проснувшийся Шалопай сладко потянулся в своей корзинке. Ваймс не обратил на него внимания, целиком сосредоточившись на проклятой упрямой чернильнице. Ничего не получалось. Может, стоило попытать счастья с чем-то другим? Сбросить с полок парочку книг?

Ваймс уже приготовился к нешуточной войне с книжным шкафом, когда раздалось повторное «тяф», на этот раз намного более звонкое. Ваймс обернулся. Шалопай посмотрел на него (или просто в его сторону) и радостно завилял хвостом. Это могло быть простым совпадением. Ваймс замер, боясь спугнуть хрупкую надежду.

«Да или нет?»

Ветинари опустил руку, чтобы почесать проснувшегося мопса за ушами, но тот просеменил мимо протянутой руки, явно направляясь в сторону Ваймса. Подбежав почти вплотную, господин Председатель снова тявкнул и завилял своим скрюченным хвостом с утроенной силой.

«Эй, малыш, ты меня видишь?»

Шалопай издал очередное «тяф» и уселся ровно туда, где находилась Ваймсова правая нога.

«Да!»

Ваймс расхохотался от облегчения. Если подумать, то повод для радости был ничтожным. Много проку в том, что его видит пучеглазая собака? Но Ваймс просто не мог остановиться. Он все хохотал, хохотал и хохотал, пока не уперся взглядом в пристальный взгляд Ветинари.

— Сэр?

Ваймс готов был поклясться, что Ветинари смотрит ему прямо в глаза. Патриций поднялся из-за стола.

— Сэр, я понятия не имею, что происходит, но…

Ветинари шел вперед, не сводя с Ваймса странного взгляда.

— Что бы там ни произошло, я выбрался. Я здесь. И мне чертовски нужна помощь, ведь кроме вас и пса меня никто…

Тонкие бледные пальцы прошли сквозь грудь Ваймса и схватили пустоту.

— … не видит.

Нет. Ветинари его не видел и не слышал. Он просто смотрел куда-то на уровне его глаз. Может быть, просто по привычке. Ваймсом овладело отчаяние. Ему неоткуда было ждать помощи, а единственной живой душой, обратившей на него внимание, была собака.

Ветинари прошел мимо, слегка задев невидимого Ваймса локтем. Похоже, сам патриций не заметил этого соприкосновения, но вот на Ваймса обрушилась целая лавина ощущений. В один миг он почувствовал жару, наполненную тысячами запахов и звуков. Здесь были и запах собачьей шерсти, и аромат горячего воска, и остаточный шлейф полироли для доспехов. Их было безумно много, Ваймс не успел различить и половины. К запахам примешивались звуки: часто стучащееся сердечко Шалопая, несколько учащенно бьющихся человеческих сердец где-то за стенами Продолговатого кабинета. Ваймс едва не оглох от такого многообразия, а ведь соприкосновение длилось всего мгновение. Неужели именно так Ветинари сейчас ощущает мир вокруг?

Послышался негромкий щелчок, и потайная дверь мягко отъехала в сторону. Спустя еще несколько секунд в кабинет проскользнул уже знакомый Ваймсу «кучер». Он коротко поклонился Ветинари и замер в нескольких шагах от рабочего стола, не произнеся ни слова.

— Господин Парадигмус, уже покинул город? — не оборачиваясь спросил Ветинари.

— Да, милорд. После того, как Росс спугнул его в порту, господин Парадигмус покинул город верхом. Но учитывая, как дурно была подкована его лошадь, — «кучер» тихонько фыркнул, — далеко он не уехал.

— В таком случае, вас не затруднит сообщить господину Парадигмусу, что у него назначена встреча со мной. Прямо сейчас.

«Кучер» понимающе кивнул и растворился в темноте коридора прежде, чем пришедшая в движение потайная дверь успела закрыться.

Обычные посетители не приходят с черного хода, не так ли? Все знали, или, по крайне мере, говорили, что знали — у Ветинари есть «свои люди». Одни называли их Темными Клерками, другие агентами, но суть от этого не менялась. Это были те, кто выполнял для патриция «особую работу». Ваймс почти никогда не сталкивался с Темными Клерками напрямую, хотя и знал об их существовании. В этом не было ничего удивительного, ведь сам Ваймс всегда предпочитал действовать в несколько ином правовом поле. Темные Клерки были чем-то вроде необходимого зла, помогающего поддерживать систему в рабочем состоянии, не требуя при этом многочисленных кровавых жертв. Именно поэтому Ваймс с трудом, но научился мириться с их существованием, как смирился с господином Бродом.

Прямо сейчас Ваймс и сам чувствовал себя шпионом поневоле, подглядывающим за Ветинари в замочную скважину. Это было странно.

Патриций медленно обошел кабинет и вернулся к своему рабочему столу. Осторожно, двумя пальцами, он поднял оплавившийся покореженный значок и зажал его в руке. Голубые глаза еще раз внимательно осмотрели комнату, ни на миг не остановившись на Ваймсе.

Он ведь понял? Он догадался? Конечно, по лицу Ветинари никогда нельзя было сказать наверняка, но ведь тот факт, что он послал за Парадигмусом, не мог быть простым совпадением, верно? Ветинари убрал значок в один из ящиков стола и, как ни в чем не бывало, принялся за работу. Ваймс больше не стал заглядывать патрицию через плечо. Он просто бесцельно слонялся от стены к стене, иногда отмечая, что стопка записок, писем и каких-то бумаг, которые Ваймсу не удавалось распознать с расстояния, неуклонно росла.

За окнами лениво заворчал гром. Где-то в отдалении за городом собиралась большая гроза. После продолжительной жары ненастье обещало быть весьма впечатляющим, но все равно оно в подметки не годилось невидимым тучам, клубившимся сейчас под потолком Продолговатого кабинета. С одной стороны, Ваймс был бы очень рад увидеть наконец Парадигмуса и задать ему пару вопросов, с другой, его начали терзать смутные сомнения относительно дальнейшей судьбы волшебника, если тот не сумеет помочь. Почему Парадигмус сбежал? Он был как-то замешан в произошедшем? Нет, маловероятно. Он допустил ошибку и испугался? Это больше походило на правду. Сбежать от Ветинари. Нет, Ваймс предполагал, что теоретически это возможно. С помощью каких-то магических штук, например. Или, если уж хотелось действовать наверняка, можно было попытаться спрятаться где-то во времени, когда Ветинари еще не родился. Но бежать от него просто так, на лошади, не имея никакого плана? Видимо, профессор Парадигмус перепугался настолько, что совершенно перестал думать головой.

Ветинари поднял глаза от письма и будто бы прислушался. Прошло какое-то время, прежде чем двери Продолговатого кабинета открылись, и двое высоких широкоплечих господ втащили внутрь почти не сопротивляющегося беглеца. Это был Парадигмус, и выглядел он препоганейше. Всклокоченная, неровно остриженная шевелюра стояла дыбом то ли после недавней погони, то ли просто от ужаса. Бороды, прежде придававшей волшебнику возраста и солидности, тоже больше не было. На патриция таращилось круглое, молодое и до чертиков перепуганное лицо. На грязной, разорванной у ворота рубахе виднелось пятно крови. Ваймс нахмурился.

— Доброй ночи, господин Парадигмус. Надеюсь, прогулка за стенами города пошла вам на пользу.

Клерки усадили Парадигмуса на стул для посетителей (хотя со стороны могло показаться, что они просто сбросили на стул мешок с картошкой) и отошли на несколько шагов. Волшебник вжался в спинку, не сводя с патриция затравленного взгляда. Ваймс присмотрелся внимательней. Нет, Парадигмус не был ранен. Скорее всего, кровь на его рубашке принадлежала лошади.

— Вижу, вы решили не тревожить своих коллег из Университета и воспользовались более традиционными средствами передвижения.

— Я… — начал было Парадигмус, но под взглядом Ветинари все заготовленные оправдания отказались покидать его рот, волшебник просто беззвучно хлопал губами, как выброшенная на берег рыба.

— Тем не менее, я вынужден с прискорбием отметить, что вы проигнорировали мое первое приглашение, и предпочли поездку верхом умению держать ответ за свои промахи.

Ветинари дал знак, и клерки покинули кабинет. В любом ином случае отсутствие здоровых неразговорчивых ребят за спиной должно было немного успокоить попавшего в затруднительное положение человека, но именно в эту секунду Парадигмус осознавал, что он остался с патрицием наедине.

Ветинари молча откинулся на спинку своего стула и сложил ладони домиком. Указательные пальцы тихонько постукивали друг о друга.

«Тук-тук-тук».

Ветинари задумчиво наблюдал за Парадигмусом, полуприкрыв глаза.

«Тук-тук-тук».

С каждым новым «тук» голова волшебника все глубже втягивалась в плечи.

«Тук-тук-тук».

Это начинало походить на изощренную пытку, хотя Ваймс прекрасно понимал, что делает Ветинари. Он и сам частенько прибегал к этому приему. Заставь человека нервничать, и он просто не сможет тебе соврать. Доведи до нужной кондиции — и он расскажет тебе все, даже то, о чем он совсем не знал или, вернее, думал, что не знал.

«Тук…»

Парадигмуса, наконец, прорвало.

— Я действительно был уверен! Все было сделано правильно! Взадвращательный элемент сработал! — голос Парадигмуса сорвался. — В этом-то и оказалась загвоздка…

— Очень большая загвоздка, господин Парадигмус.

Парадигмус нервно сглотнул.

— Но я не знал, даже представить себе не мог! Эта видоизмененная формула и сила… Тот, кто ставил гарпун, влил туда столько энергии, что это просто перегрузило все к чертям! Это было нелепо, чистое самоубийство! Никому в голову не должно было такое прийти! Я и подумать не мог… Предотвратить подобное…

— Занятно, — прервал нелепую исповедь Ветинари, — мне казалось, что ваша главная задача и состояла как раз в том, чтобы думать и предотвращать.

Кабинет осветила вспышка молнии, на миг Ваймсу показалось, что в ее неверном свете глаза Ветинари вспыхнули алым.

— Меня трудно назвать религиозным… вампиром, господин Парадигмус, — Ветинари поднялся со стула и направился к застывшему в ужасе волшебнику. Движения патриция были подчеркнуто неторопливы. — Но некоторые вещи я нахожу довольно занятными. Взять к примеру саму идею платы за грехи…

Ветинари остановился позади Парадигмуса, положив правую руку на спинку стула, на котором тот сидел.

— К слову, одним из самых страшных грехов лично я всегда считал некомпетентность.

Полированное дерево слабо хрустнуло. Парадигмус задрожал так сильно, что стул начал выстукивать мелкую дробь по полу.

Ваймса прорвало. Он шагнул вперед инстинктивно, не задумываясь о своих действиях, и положил ладонь Ветинари на плечо. Дикая симфония звуков и запахов вновь накрыла его с головой. Сердце волшебника заходилось в истерической чечетке, он него пахло лошадиным потом и кровью, но намного сильнее — страхом и сожалением. Ваймс отдернул руку, но перед этим все же успел почувствовать, как напрягшиеся мышцы Ветинари немного расслабились. Патриций вздохнул.

— Впрочем, я также верю и во второй шанс. Пусть даже он выпадает один раз на миллион.

Парадигмус закашлялся (все же, задерживать дыхание на столь долгий срок — это вам не шутки).

— Второй шанс?

— Да, — ответил Ветинари как ни в чем не бывало, — шанс исправить вашу ошибку и вернуть нашего дорогого командора. К слову, вы можете уже приступать…

Лицо Парадигмуса странно вытянулось. Его брови то опускались, то поднимались, отображая всю нелегкую работу мысли.

— Милорд, боюсь, это невозможно… — эти слова дались Парадигмусу очень нелегко. — Даже если нам удастся захватить Сосуд… Душа командора скорее всего… Ее уже не существует…

Последнюю фразу волшебник произнес так тихо, что Ваймсу едва удалось расслышать ее.

— Это ваше мнение как эксперта? — невозмутимо уточнил Ветинари. — Потому что у меня есть все основания полагать, что душа командора находится в этой комнате прямо сейчас.

«Да! — Ваймс едва сдержался, чтобы снова не захохотать. — Вот он, шанс, о котором говорил Город! Да здравствует патриций! Какие бы темные шестеренки не крутились в его вампирской голове, он понял! Не увидел, не почувствовал — пришел к умозаключению».

— Но, как? Откуда?

— Скажем так, — Ветинари подхватил на руки суетящегося у его ног Шалопая, — у меня есть мнение стороннего независимого эксперта.

Ветинари почесал пса между ушами, тот блаженно закатил глаза.

Парадигмус вскочил со стула, влекомый не столько энтузиазмом, сколько чувством самосохранения. Он сделал несколько неуверенных шагов вперед и замер, глядя по сторонам. Ваймс попытался схватить волшебника под локоть.

— Ты видишь меня? Черт, ты же должен меня видеть!

Взгляд Парадигмуса слепо прошел сквозь Ваймса.

— Ты же волшебник, черт тебя побери!

Парадигмус закрыл глаза, руки его дрожали.

«Он ничего не сможет сделать. Думает, что не сможет, — понял Ваймс. — Поэтому он так испуган».

Ваймс привык считать волшебников чудаками, но чудаками весьма могущественными. Они жонглировали основами мироздания, как подвыпивший дядюшка пустыми бутылками. Даже если что-то порой выходило из-под контроля, волшебники всегда оставались в белом, вернее, в красном. Они как ни в чем не бывало собирали осколки, а потом создавали из них что-то еще более безумное, чем прежде. Парадигмус был молод, но он все равно был одним из этих могущественных чудаков, так почему же он сейчас дрожал от страха? Разве не мог он взмахом руки раствориться в воздухе или превратить любого из людей Ветинари в гусениц?

Видимо, не мог.

«Ты просто книжный червь, не так ли? Ты, может, проштудировал большую часть Библиотеки и узнал почти все обо всем, но никогда прежде не оказывался в самой гуще событий. А теперь ты окончательно растерялся».

Парадигмус дышал так неровно и часто, что рисковал с минуты на минуту свалиться в обморок.

«Неужели ты изучал древнее зло и способы защиты от него, надеясь, что никогда не придется сталкиваться с ним лицом к лицу? Давай же, соберись! На кону стоит кое-что поважнее меня и тебя!»

По щеке Парадигмуса прокатилась одинокая слеза.

— Я не могу, — тихо произнес он. — Не умею.

Ветинари ничего не ответил. Он стоял у окна, глядя на город. Очередная вспышка молнии выхватила из темноты его мрачный силуэт.

— Может, лучше будет обратиться к профессору Икс? Его познания в этом…

Громовой раскат догнал молнию, стекла в окнах жалобно задребезжали. Гроза приближалась.

— Что со мной будет? Меня… Меня…

— Вас? — Ветинари отвернулся от окна, по его губам скользнула тень улыбки. — Что вы, я бы не посмел… гневить духов.

Ваймсу на миг почудилось, что эта улыбка предназначалась ему, но скорее всего он просто опять оказался на линии взгляда патриция.

— Как я уже говорил, если на нашу долю выпадает второй шанс, мы просто обязаны им воспользоваться. Считайте это работой над ошибками. Что касается духов, то нам все же будет у кого просить совета.

Парадигмус непонимающе уставился на патриция. На самом деле, Ваймс тоже сейчас таращился на него, хотя об этом не знал никто, кроме, разве что, Шалопая. В пальцах Ветинари, как по волшебству, возник маленький серебряный колокольчик.

— Вы звали, милорд? — Стукпостук возник на пороге прежде, чем звон успел затихнуть.

— Ко дворцу сейчас подошла одна небезызвестная в городе дама. Пожалуйста, проводи ее ко мне незамедлительно, после этого можешь быть свободен.

Секретарь исчез так же неслышно, как и появился (все равно успев подхватить со стола подготовленную для отправки корреспонденцию).

— Приведите себя в порядок, господин Парадигмус. Надеюсь, вы не забыли, каково это — работать в паре. Хотя это сотрудничество и может показаться вам необычным.

Ваймс обернулся на Парадигмуса, тот явно не поспевал за происходящими событиями. Только что он прощался с жизнью, и вот уже его снова пристроили к какому-то делу.

«Привыкай, это сбивает с толку только поначалу».

Парадигмус неловко пригладил волосы и снова плюхнулся на стул. В его внутреннем мире, сжавшемся до размеров обреченного ожидания, снова вспыхнул лучик надежды. Отчасти это роднило их с Ваймсом. С той лишь разницей, что Ваймса качало между отчаянием и робкой надеждой уже много часов кряду. И эта качка действительно выматывала.

Двери снова открылись, и в кабинет вплыла огромная шляпа. Вернее, это, конечно же, была женщина в шляпе, но глаза все равно продолжали твердить «Шляпа на женщине». Шляпа была огромной, украшенной длинными страусиными перьями, за ее великолепием скрывалась невысокая полная дама с крайне отрешенным выражением лица.

— Доброй ночи, госпожа Торт, — приветствовал ее Ветинари.

Госпожа Торт опустилась на предложенный секретарем стул, ее пышное платье качнулось и осело, как огромная пастила. Лицо госпожи Торт преисполнилось праведного возмущения.

— Вообще-то я медиум! Но на первый раз я прощу вам вашу грубость, молодой человек.

— Госпожа Торт? — озадаченно произнес Парадигмус. — Но она же просто гадалка. Одна из тех шарлатанок, что гадают по…

Ветинари вздохнул, терпеливо ожидая, пока Парадигмус свяжет в уме последние две реплики.

— О… Простите.

Воцарилось неловкое молчание. Насколько Ваймс знал, подобное молчание было давним спутником госпожи Торт. Ее хорошо знали в городе. Она говорила с духами, а еще давала приют вампирам, зомби и оборотням задолго до того, как это стало обыденным делом.

— Ох, прошу прощения, — госпожа Торт моргнула, будто только что проснулась. — Иногда я начинаю путаться в том, что произошло и только должно произойти.

Она подскочила со стула и сделала неловкий книксен. Платье-пастила качнулось вниз-вверх.

— Ваша милость, не могли бы вы все же задать ваш вопрос. Если вопрос не будет задан, а я на него отвечу, у беседы могут возникнуть непредсказуемые последствия.

— Разумеется, — Ветинари кивнул, — так что же вас привело сюда в столь поздний час?

— Духи, — госпожа Торт с облегчением улыбнулась. — Они не дали бы мне покоя, не исполни я их волю. Я уже готовилась ко сну, когда они явились истязать меня.

— Истязать?

— О да, они пели. И поверьте, ваша милость, почти ни у кого из них не было ни голоса, ни слуха.

— И что же они пели? — все еще с недоверием спросил Парадигмус.

— Каждый свое. Военные песни, что-то про золото, срамные частушки… — госпожа Торт тихо хихикнула, — Хотя парочка из них была забавной, но, безусловно, возмутительной.

— И чего же хотели от вас эти духи?

— Они хотели, чтобы я помогла командору Ваймсу, оказавшемуся в весьма скверном положении…

* * *

Грозовые тучи уже клубились над городом. Это можно было скорее почувствовать, чем увидеть. Ни единой капли еще не пролилось на булыжники мостовой, но давящая на уши тишина говорила сама за себя. Что-то должно было вот-вот случиться, и это «что-то» обещало быть весьма грозным во всех смыслах.

Двум людям, притаившимся на крыше одного из домов по Островысказывательной, ночь и ненастье могли бы сыграть на руку. По крайней мере, ночь — в ней был стиль, а стиль Гильдия Убийц высоко ценила.

Младший носил фамилию Жжалс, он приходился внуком небезызвестному в гильдии лорду Жжалсу, и прямо сейчас должен был свершить то, чем славилась его семья уже не одно поколение. Убийство, разумеется, по-своему изящное и непременно безупречно произведенное, причастило бы его в семейному делу и открыло бы перед ним двери в будущее.

На самом деле, юный Жжалс совсем не горел желанием перенимать семейную эстафету. Он находил убийство невероятно… отталкивающим занятием. Считать так было намного привлекательнее, чем признаться самому себе, что он попросту боялся смотреть в глаза тому, чью жизнь должен был оборвать. Надеясь хоть как-то обойти свое неприятие убийства, он обратился к изучению ядов (применение которых допускалось в Гильдии, хотя и не являлось предпочтительным). Яд выгодно отличался от кинжала, ведь он позволял максимально дистанцироваться от жертвы, в большинстве случаев, по крайней мере. Увы, изыскания закончились, когда юный Жжалс подобрал противоядия для всех применяемых гильдией ядов и даже начал собственные разработки, и прознавший об этом отец приказал ему немедля бросить эти «дамские штучки» или навсегда распрощаться с наследством.

Многие достойные юноши получали образование в гильдии Убийц, хотя немногим из них предстояло в конечном итоге «одеться в черное». Жжалс отдал бы многое за то, чтобы никогда не стать одним из них, но перспектива оказаться на улице без единого пенса в кармане его тоже совсем не привлекала.

В конечном итоге для экзамена он выбрал арбалет. До какого-то момента это казалось неплохой идеей. Наконечник стрелы, пусть и с натяжкой, подходил под определение «холодной стали», но не обязывал его находиться непосредственно перед жертвой. Но как только Жжалс, под покровом ночи, оказался на еще не остывшей от дневной жаре крыше, вся уверенность испарилась без следа.

— Сосредоточься, — прошептал господин Фос, исполнивший роль наблюдателя и экзаменатора (хотя сам Жжалс без стеснения называл его Надзирателем, правда, только за глаза). — Но не затягивай слишком, иначе старик умрет сам, так и не дождавшись твоего внимания.

Фос тихо фыркнул собственной совершенно не смешной шутке.

— Не забывай, что тебя ждет, если ты провалишь все и в этот раз.

«А может и черт с ним, с этим наследством?» — горестно подумал Жжалс, глядя в распахнутое окно дома напротив на свою Цель.

Просто «Цель», именно. Жжалсу, разумеется, было известно имя несчастного старика, чья долгая жизнь так раздражала его родственников, но он все равно предпочитал называть его просто «Цель». Это звучало профессионально и почти не страшно.

«Что я тут делаю? — пальцы казались ватными, к горлу подкатила тошнота. — Я не смогу…»

За ними кто-то наблюдал. Жжалс почувствовал это. Это не было зыбким предчувствием, скорее запоздалым осознанием, вроде ощущения, что настигает незадачливого альпиниста за пару мгновений до того, как его настигнет уже кое-что посущественней, например, лавина. Жжалс осторожно обернулся. В нескольких шагах от них за каминной трубой кто-то стоял.

— Что на этот раз? — раздраженным шепотом спросил господин Фос.

Жжалс молча (и крайне осторожно) указал пальцем на темный силуэт. Убийцы замерли, прижавшись к старой черепице, словно нашкодившие коты. Но Жжалс знал, сам не понимая, откуда, но просто знал — незваный гость прекрасно их видит. Темный силуэт шагнул вперед.

— Командор Ваймс? — в свете сверкнувшей молнии Фос все же смог различить лицо. — Что вы здесь делаете? Вы мешаете проведению экзамена, я требую…

Требования потонули в оглушительном раскате грома.

Жжалс не был знаком с командором Ваймсом лично, но если хоть половина слухов о нем оказались бы правдой, то требовать у него что-то да еще в таком тоне, было не слишком разумно. «Чертов Ваймс» определенно имел на гильдию зуб размером не меньше драконьего, но его неожиданное появление могло сорвать экзамен, а этому Жжалс был бы несказанно рад. Он даже позволил себе улыбнуться. Снова сверкнула молния.

«Глаза, — улыбка сползла с лица Жжалса, — У него их будто нет, просто черные провалы…»

Командор шагнул вперед. И тогда Жжалс принял самое мудрое, а потому не последнее решение в своей жизни — он выпустил из рук арбалет. Тот с шорохом скатился вниз и, судя по звуку, разлетелся в щепки о мостовую. За арбалетом последовал длинный фамильный кинжал. Жжалс отполз немного назад, уходя с пути командора, и поднял вверх пустые ладони. В гильдии это сочтут трусостью. Наверняка даже вышвырнут вон, если, конечно, он переживет эту ночь. Ощущение опасности настойчиво стучалось в висках.

Господин Фос продолжал играть со смертью, все еще стоя у командора на пути. Принято было считать, что членов гильдии со Смертью связывают сугубо деловые отношения. Четко регламентированные, безукоризненно вежливые и лишенные излишних эмоций. По большей части так и было, с некоторыми исключениями, разумеется. Прямо сейчас мистер Фос являл собой одно из этих исключений — его эмоции мешали ему видеть.

В гильдии терпеть не могли Терьера Ветинари, почти у каждого нашлось бы на то по десятку разных причин, но какими бы ни были причины мистера Фоса — они не должны были стоить так дорого. В руке командора Жжалс видел обнаженный меч.

«Стражники не достают меч без особой надобности, верно? Тем более этот. Он не станет пускать его в ход… Правда ведь?» — все эти мысли пронеслись в голове Жжалса в единый миг, когда он уже прыгал вперед, увлекая Надзирателя за собой — подальше с пути человека, в глаза которого Жжалс не рискнул бы взглянуть второй раз.

Они покатились вниз, затрещала вырванная из пазов черепица. В самом конце Жжалсу удалось зацепиться за обломок водосточной трубы, который, слава всем богам, выдержал. Фос повис на карнизе рядом.

— Какого дьявола ты творишь? Ты чуть не убил нас обоих!

Жжалс не ответил. Все силы он тратил на то, чтобы не позволить вспотевшим от ужаса ладоням соскользнуть в трубы. Путь вниз был не так уж и далек, но для сломанной шеи многого и не требовалось.

Приближающиеся шаги скорее ощущались, чем слышались. Командор, нет сама погибель, не торопясь двигалась к ним. Надо было спускаться, осторожно, но как можно скорее. Почему Фос медлил?

Жжалс извернулся и посмотрел на своего экзаменатора. Фос висел на краю крыши, судорожно цепляясь за карниз, а командор стоял прямо над ним. Губы его шевелились, но раскат грома не позволил ничего расслышать. Командор все говорил и говорил, коротко и отрывисто, с каждым брошенным им словом мистер Фос все истеричней озирался и дергался, стараясь найти рукам или ногам хоть какую-то иную опору.

— Оливия Суон, Тай Пятилапкус, — гром затих где-то в отдалении, и до ушей Жжалса все же донеслось несколько слов.

Имена. Командор всего лишь перечислял имена, вот только звучали они, как удар молотка по крышке гроба. Правая рука Фоса сорвалась с карниза, но в последний миг он все же сумел удержаться, перенеся вес на левую руку. Командор наступил на готовые соскользнуть пальцы.

— И крошка Бетани…

Жжалс отчетливо услышал хруст, а следом за ним короткий крик, оборвавшийся на мостовой. Вниз он посмотреть так и не решился. Черепица потрескивала под тяжестью шагов. Командор приближался. Может, стоило рискнуть? Если прыгнуть удачно, то возможно получится отделаться только сломанными ногами, но что делать если Ваймс спустится следом? Зачем? Почему он это сделал?

Черепица хрустнула совсем рядом. Жжалс зажмурился, боясь снова встретится взглядом с черными провалами, из которых за ним наблюдала темнота. Он так и не понял, что произошло дальше. Не уловил, как в глубине той темноты, что смотрела на него, и которую он так испугался, качнулись незримые весы. Не увидел, как то, что он принял за командора Ваймса, криво усмехнулось и потеряло к нему всякий интерес. Не заметил, как оно, почуяв новый след, перепрыгнуло на соседнюю крышу с силой и ловкостью, невозможной для обычного человека. Просто, когда он снова рискнул открыть глаза, — вокруг не было ни души.

Каким-то чудом Жжалс нашел в себе силы раскачаться на руках и, прыгнув вниз, успеть ухватиться за вывеску на стене соседнего здания. Мышцы протестующе завопили, вывеска затрещала, но, к счастью, выдержала его вес. Еще один рывок, и Жжалс рухнул на мостовую, помятый и перепуганный, но все еще живой. Шевелиться совершенно не хотелось.

Первая дождевая капля, проделав намного более долгий и сложный путь вниз от самых облаков, стукнула Жжалса по лбу.

Город терпеливо ждал ненастья, и оно только начиналось.

* * *

— Это бесполезно, — обреченно вздохнул Парадигмус. — Я все еще настаиваю, что если нам нужно связаться с душой командора — нам следует обратиться к дипломированному специалисту. Профессор Икс…

— Некромантия не поможет, — возразила госпожа Торт. — Здесь нужен тонкий подход.

— Кафедра посмертных коммуникаций может…. — Парадигмус хотел было затеять очередной спор, но наткнулся на пристальный взгляд патриция. — Ладно, хорошо. Но, послушайте, вы ведь перепробовали все, но так и не смогли связаться с господином Ваймсом, если он вообще здесь.

— Я здесь, черт тебя побери!

— Он здесь, я его чувствую, — госпожа Торт была непоколебима, если не считать колышущихся юбок.

— «Чувствую», замечательно. Но на одном чувстве далеко не уедешь. Мы должны хоть как-то зафиксировать его присутствие, войти в контакт…

— Мы прибегли еще не ко всем методам. Я могу назвать вам еще как минимум пять способов сделать это, не считая Гончарного Круга.

В отличие от Ваймса, Парадигмус, кажется, даже не был озадачен.

— Но послушайте же вы, это просто невозможно! Господин Ваймс не был волшебником, а значит, он никак не мог самостоятельно поддерживать духовную целостность после того, как связь между его душой и телом была разорвана. У него бы не осталось никакого связующего звена с реальностью. Кто-то или что-то крайне важное для него могло бы удержать душу в целости, но на пару-тройку часов, не более!

— А что насчет крови? — уточнил Ветинари.

— Кровь? Да, кровь стала бы отличным вариантом, может быть, даже лучшим. Но, ваша милость, неужели у вас каким-то образом сохранился образец крови командора?

Ваймс хлопнул себя по лбу. Кровь, конечно же — в ней все дело! Но откуда? Нет, Ветинари не знал, просто не мог знать наперед. Правда ведь? Ему просто повезло? Случайно удалось убить двух зайцев одним выстрелом?

— Нет, господин Парадигмус, я не храню нигде образцы крови командора. Скажем так, иногда ответы на вопросы просто находятся внутри нас самих.

— А? — по раскрасневшемуся от спора лицу Парадигмуса промелькнула тень осознания. Лицо волшебника мгновенно побледнело, он медленно осел на стул. — А…

— Выходит, у нас в распоряжении больше времени, чем «пара-тройка часов» и все же, это время конечно, а значит, нам следует поторопиться.

Вот оно как. Значит, сердце Ветинари не просто качает по его венам Ваймсову кровь, оно отсчитывает оставшееся Ваймсу время.

— Может сработать… — не обращаясь ни к кому конкретно, пробормотала госпожа Торт. — Ваша милость, подготовьте перо и чистый лист бумаги. Если уж ваша связь с командором имеет физическую природу…

«Это звучит как-то странно».

Госпожу Торт трудно было смутить какими-то вампирскими особенностями, она провела среди нежити и нечисти долгие годы своей жизни. Большинству некромантов или натурфилософов оставалось только расплакаться от зависти.

— То он сможет войти в вас и таким образом взаимодействовать с миром живых.

«Ладно, это звучит еще страннее».

— Психография? — Парадигмус нервно сглотнул, все еще не в силах перестать таращиться на Ветинари. — Может… Может сработать.

— Закройте глаза, расслабьтесь и постарайтесь не думать ни о чем, — не обращая на него внимания, продолжила госпожа Торт.

Ее голос зазвучал невозмутимо и монотонно, если когда-то госпожа Торт и выходила из себя, то сейчас она определенно была в своей стихии, и ничто на свете не могло поколебать ее уверенности.

— Теперь вы, командор. Коснитесь руки его милости, сосредоточьтесь на биении его сердца…

«А сейчас это стало неловким на все сто».

Монолог госпожи Торт мог бы вселить в Ваймса чуть больше уверенности, если бы она не смотрела в противоположную от него сторону. Ладно, нужно было попытаться. Ваймс осторожно коснулся руки Ветинари, снова погружаясь в дикую симфонию звуков и запахов. В этом было нечто завораживающее и немного пугающее одновременно. Ваймс попробовал шевельнуть рукой. На миг ему показалось, что все получается, но тут Парадигмус снова подал голос, развеяв зарождающееся ощущение.

— Может, все же стоит обратиться к профессору Икс?

«Хватит сватать меня проклятому некроманту!» — Ваймс ударил кулаком по столу.

Ударил.

Кулаком Ветинари.

«Я только что?..»

Для бедняги Парадигмуса это стало последней каплей, узрев патриция, в гневе бьющего кулаком по столу, он просто потерял сознание.

«Да! Да! Да, черт побери!»

Это был он — тот самый шанс! Ваймсу удалось ухватить его, пусть даже за самый краешек, но что бы теперь ни случилось — он не разожмет хватку! Никто из присутствующих не мог слышать победный крик Ваймса, кроме, разве что, Шалопая, который немедля поддержал его заливистым лаем.

— Любопытно, — Ветинари медленно сжал и разжал пальцы, с интересом разглядывая свою собственную руку. — Весьма необычное ощущение.

Госпожа Торт тихонько кашлянула в кулачок.

— Да, к нему нужно привыкнуть.

Не меняясь в лице, Ветинари поднял со стола оброненное перо и обмакнул его в чернильницу.

— Что ж, Ваймс, если с демонстрацией силы покончено, не перейти ли нам к более конструктивному диалогу?