l. Справедливый (гет)

Лесных разбойников было около двадцати. Все они не обладали военными и бойцовскими навыками, которые соответствовали бы мастерству Тима или Сьюзен, но их количество и отсутствие нормального оружия взяли свое, и в конце концов посетителей этой «берлоги» связали и отвели в вырытое подземелье, видимо, как раз для таких случаев.

— Быстро перевязать им руки, и через час чтобы выбили из них, кто они такие и что им нужно! — скомандовал один из разбойников с волосами, заплетенными в хвост до лопаток, и выбритыми висками. Его глаза были будто бы накрашены тушью или просто подведены чем-то, что придавало ему, с какой-то стороны, более устрашающий вид, а с какой-то — наоборот забавный и очень даже смешной.

Неловкость и тупость многих из этих лесных недоумков вместо страха вызывали хохот.

— Слышал? Давай, вперед! А то сейчас проткну, как курицу, — подталкивал один, с кинжалом, Тима за спину.

— Как твою родственницу, что ли? — поинтересовался Тим, покосившись на своего «тюремщика».

— Заткнись! Закрой рот! — взорвался тогда разбойник своим писклявым голосом после того, как взрыв хохота произошел между его собственными товарищами.

— Да я-то молчу. Я не шизофреник — с птицами разговаривать.

— Да молчи ты, — улыбающаяся Сьюзен толкнула его локтем в ребро. — А то ведь правда что-нибудь да сделают.

— Эй, она права, — продолжил толкать Тима вперед обладатель писклявого голоса.

— Ох уж эта женская солидарность… — протянул Тим и, получив еще долю принадлежащих ему оваций от других разбойников и сильный толчок в плечо, наконец прошел по лестнице в темницу, где заперли их со Сьюзен.

— Через час я выбью из тебя всю правду. Хорошо смеется тот, кто смеется последним, — высказался, часто дыша от злости, тюремщик и долго-долго сверлил Тима недовольным и угрожающим взглядом. Вернее, пытался так это сделать.

— Обычно смеются последними глупцы, ведь до них последних доходят шутки.

Сьюзен снова пыталась не смеяться, но у нее это плохо выходило. Сейчас никто не чувствовал особого напряжения, ведь королева понимала, что от таких недоумков сбежать можно будет легко. Они же совершенно не предусмотрительны и нисколько не страшны. Так казалось на первый взгляд.

Не найдя, что ответить, обладатель писклявого голоса смущенно покинул темницу, пройдя ближе к свету, хоть ему и стыдно было показаться товарищам после того, как его только что обсмеяли и опозорили. Он понимал: это надолго.

— Ты что, совсем самоубийца? — высказалась Сьюзен после того, как их оставили одних.

— А что я сказал?

— Ты же понимаешь, что они ненормальные. Хоть и тупые, но всё-таки безрассудные и опасные. Мало ли что они могли сделать. Пожалуйста, если мы еще когда-нибудь окажемся в таких ситуациях, просто иди молча, — Великодушная королева недовольно надула и без того пухлые губы.

— Не бойся, с тобой бы они ничего не сделали.

— Дурак! Я-то за тебя испугалась. Казалось, что вот-вот этот писклявый проткнет тебя чем-нибудь.

Тим повернулся к Сьюзен с заискивающе-удивленным взглядом и усмехнулся своим мыслям. Так значит, она за него волновалась? Вот как…

— Даже та-а-ак, — протянул Тим. — Не ожидал. Видимо, всё-таки наименование «Великодушная» было дано тебе не просто так. В очередной раз убедился, что только это слово подходит к тебе, как никакое другое, — в его голосе звучали радостно-насмешливые нотки. Но ни одно слово не было ложью.

— Великодушие здесь ни при чем, — Сьюзен недовольно сложила руки, дотянулась ладонью до глаз и прикрылась ей. — За эти дни ты стал мне… В общем, очень дорог, — на секунду она прервалась, решаясь на что-то. Когда он успел начать что-то для нее значить, она и сама не понимала, но нисколько не жалела. К Тиму тянуло невидимым магнитом, и этот факт было трудно отрицать, даже если очень хочется. — И еще, почему всё-таки на твоем платочке буква «Д»? — вопрос интересный, и тайну хотелось разгадать.

— С чего это ты вдруг интересуешься? — уголок губ опять довольно приподнялся, и дьявольски сексуальная скула — опять же, по мнению Сьюзен — выделилась еще больше.

— Ну, раз уж мы можем умереть сейчас в логове этих недоумков, то можно было бы и исповедоваться, — на этот раз усмехалась уже Сьюзен, отчего казалась еще красивее. — Я хочу это знать, Тим, — королевский тон не терпел возражений.

Тим откинулся головой на стенку и испустил тяжелый вздох. Не надо было глядеть на Сьюзен, чтобы понять, что она настойчиво ждет ответа. Рассказать ли ей тайну? Нужно ли? Она ведь — враг… Что же он делает?..

— Тим?.. — неуверенно позвала Сьюзен.

— Джейсон, — глубоко вздохнул он и откинул голову, прижав её к стене.

— Что?

— Мое настоящее имя — Джейсон Кэмбел. А этот кусок ткани — единственное, что у меня осталось от родной семьи, — Джейсон несколько секунд смотрел на Сьюзен, обдумывая: нужно ли ей еще что-нибудь говорить? Ведь, насколько он был осведомлен, именно семья Певенси была повинна в том, что, кроме сестры, у него никого не осталось. Но сейчас, рядом с одной из этих королей и королев, он уже не был в этом уверен.

— Прости… Я не стала бы расспрашивать, если бы знала, что для тебя это так болезненно, — Великодушная королева положила голову на слегка открытую из-за незастегнутых пуговиц рубашку Джейсона, придвинувшись к нему поближе.

Удивительно, как какие-то мелочи иногда могут повлиять на судьбу человека и полностью изменить его мировоззрение. Иногда достаточно понаблюдать за пушинкой одуванчика, чтобы познать какую-либо святую истину и поражаться: почему я раньше не думал об этом? Достаточно иногда одного поступка или незначительного жеста человека, чтобы из снедаемой ненависти проникнуться к нему симпатией. Жажда мести и мечты о лучшей доле всю жизнь вела Джейсона, давали ему силы и цель. А сейчас всё это вмиг разрушилось. Почему он вообще начал думать, что именно Певенси позволили случиться с ним то, что случилось? Откуда он вообще взял эти выводы? Потому что ему говорила это Джадис? Всё так запутанно. Да, они ушли куда-то и бросили Нарнию на растерзание тельмаринам. Из-за приказа Мираза погибла семья Джейсона и Кэрол, а они оказались в рабстве. Но ведь Певенси не виноваты, что исчезли…

Джейсон почувствовал, будто веревка, не дающая двигаться его рукам, ослабела, и он даже может заставить шевелить запястьем. Джейсон — так теперь будем его называть — внимательно изучил узел и понял, что эти недоумки не затянули его как следует, и начал перебирать пальцами, растягивая завязь, и в конце концов освободился. Одной рукой он начал гладить Сьюзен по густым и шелковистым голосам, отчего она в наслаждении растянула губы в улыбке и закрыла глаза. А потом, что-то осознав, вскочила.

— Как… Как ты это сделал? — приподняла она бровь в недоумении.

— Ты же сама говорила — они глупые, — пожал плечами Джейсон и помог освободить руки королеве.

— Ну и как будем отсюда выбираться?

Оба тщательно осмотрелись по сторонам. Они находились в подземной темнице, которая лишь внутри была обделана камнем, а за ним — лишь сырая земля, которая сыпалась через все щели. Решетчатая дверь была сплошь уделана частыми прутьями, через которые было нереально просунуть даже руку. А единственное, что освещало помещение, — деревянный факел.

— Ты хорошо в темноте видишь? — спросила Сьюзен, задумавшись.

— Ну да, если привыкнуть. А что?

— Отлично. А теперь закрой ладонью левый глаз, — только королева сказала это, как огонь на факеле погас от её легкого дуновения. Осталось только подождать тюремщиков.

Сьюзен и Джейсон стояли около двери, прижавшись к стене, когда насвистывающий мелодию разбойник начал подходить, крутя на пальце неприятно звенящие ржавые ключи. Он непонимающе всматривался в темноту, видимо, решив, что факел потух сам по себе, открыл темницу и тут же получил сильный удар локтем по носу, а потом в сонную артерию, и «отключился». Сьюзен взяла связку ключей, и они с Джейсоном мигом побежали наверх, стараясь ступать как можно тише. Поднявшись, оба обнаружили пятерых разбойников, которые оглушающе громко храпели, пуская слюну.

— Фу, какая мерзость, — поворотила нос Великодушная королева и аккуратно забрала лук, криво висящий на крючке в стене. Джейсон приобрел меч с красивыми желто-черными ножами. — Идем!

— Сейчас. Только мед заберу. Мы же за ним пришли, — Джейсон вытащил из шкафчика баночку, и оба пошли дальше.

— Лови их! — крикнул разбойник, который только что вошел в берлогу, и все остальные проснулись.

Но они даже не успели ничего сообразить, как Сьюзен перестреляла всех недавно спавших, а Джейсон расправился с пришедшими. Логово теперь было усыпано трупами лесных грабителей, и, посовещавшись, Великодушная королева всё же согласилась с Кэмбелом в том, что пусть здесь они и остаются.

— Славная вышла битва, — вынес вердикт Джейсон, убирая меч в ножны.

— И стараться не нужно было, — подтвердила Сьюзен, сдувая с лука пылинку и убирая его в колчан к стрелам.

Далее они шли и болтали, как старые друзья, о разных вещах. Джейсон часто смешил Сьюзен, рассказывая забавные истории или просто остря на какие-либо темы. Так хорошо им обоим давно не было. Это маленькое приключение стало для них очень даже неплохим развлечением и отличным шансом узнать друг друга поближе. Вскоре они подошли к бурлящему мелководному ручью. Сьюзен села на колени, ладонями собирая горную воду, чтобы утолить жажду и умыться, а Джейсон увидел красные, растущие на кусте ягоды. Он взял одну и, убедившись, что она не ядовита, раздавил её в руке, а потом набрал еще себе в карман. Джейсон подошел к Сьюзен и присел рядом.

— У тебя что-то на носу, — присмотрелся он к Великодушной королеве, а потом измазал её нос ягодой, притворившись, что хочет что-то смахнуть.

— Ах ты обманщик! — возмутилась Сьюзен и плеснула струей воды в Джейсона, который закрылся от нее руками.

— Война — значит война, — согласился Кэмбел и плеснул в Сьюзен водой, только в более крупном объеме.

Сьюзен завизжала и решила мстить: она активно работала руками, забрызгивая Джейсона с головы до ног. Они резвились очень долго, постепенно замерзая. Вскоре оба смеющихся были совсем мокрыми, с обычно слегка волнистых волос Кэмбела теперь стекали капли, ведь они оба уже почти что до голени находили в воде. Джейсон даже упал туда полностью на камни. Вскоре оба выбрались из реки, весьма довольные. Но Сьюзен всё-таки решила добить противника и брызнуть в него в последний раз, а потом Джейсон подхватил её на руки и уже было понес к траве, чтобы она успокоилась, но та стала бороться, и, в конце концов, оба упали. В итоге королева оказалась прямо на его теле. Они уже касались носами, и лишь сантиметр отделял их губы. Сьюзен перестала улыбаться и засмотрелась на его практически черные глаза, и, разомкнув губы, нежно положила ладонь на его щеку.

Джейсон, уже было сжимающий руки на её талии и прикрывающий глаза, вспомнил о чем-то важном. Чувство вины давило на него со страшной силой, и он не хотел пользоваться случаем, поэтому он оттолкнул от себя Сьюзен, к её большому огорчению, и сел на траву, мигом снова начиная что-то рассказывать, чтобы сгладить произошедшее.

Джейсон всё время держался за ладонь правой руки, пока говорил, что не ускользнуло от внимания Сьюзен.

— Что там у тебя? — спросила она.

— Ничего, — отнекивался Кэмбел.

— Покажи, — в повелительном тоне приказывала Великодушная королева и взяла его руку в свою. Там зияла длинная кровоточащая царапина, распластавшаяся по всей по-мужски крупной ладони.

— Об камень поцарапался, — отвернулся Джейсон, пытаясь убрать руку, но Сьюзен ему не позволила. Она отрезала кусок от юбки своего ночного платья и начала перевязывать рану. Обычно она очень трепетно относилась к одежде, и малейшее её повреждение повергало её в бешенство, но сейчас Сьюзен будто забыла об этом. Уже вечерело, и они решили, что пора бы двигаться домой. Родные наверняка уже волнуются и теряются в догадках, вымышляя всё самое невозможное и выдвигая самые смелые и сумасшедшие предположения.

— Не боишься, что нас увидит Каспиан? — опять начал усмехаться Джейсон, когда они уже подошли к Кэр-Паравалю.

— Почему я должна бояться? — изумилась Сьюзен, которая уже совсем забыла о Каспиане. От утренней скорби не осталось ни малейшего следа.

— Вот и не нужно этого делать. А сейчас иди-ка спать, ты ведь даже не сомкнула глаз сегодня, — заботливо произнес Джейсон.

— А ты проводишь меня до комнаты? — поинтересовалась Сьюзен, включив всё свое женское обаяние и режим просящих глаз.

— Вообще-то мне нужно было зайти к Кэрол и поговорить с ней, а потом занести вот этот мед на кухню, а еще…

— Ну пожалуйста, — заныла Великодушная королева и положила руки на грудь Джейсону. Ей не хотелось прощаться с ним как можно дольше.

— А что мне за это будет? — вновь уголок губ поднялся, искрив их в усмешке.

— Эм, слово спасибо? — флиртуя, приподняла Сьюзен идеально ровные брови.

Кэмбел закатил глаза, но не смог устоять перед просьбами. Он пошел за Сьюзен следом, но ей всё равно не хватало того, что Джейсон и так заполнил собой весь её день. К тому же, она пришла в Кэр-Параваль еще и в пижаме.

— Спасибо тебе, — поблагодарила она Джейсона уже у двери в комнату.

— За что?

— Да за всё, — Сьюзен встала на носочки и, следуя порыву сердца и души, поцеловала Джейсона в скулу, а потом вошла в покои и довольно завизжала в подушку, чтобы никто её не услышал. Она обнимала плюшевого ягненка, представляя, что это Джейсон. Её одолевало какое-то непонятное ей чувство восторга от этого дня, от сегодняшних событий и от одного человека… Великодушная королева в непонятном ей приступе сжала руки в кулаки и немного трясла ими, закусив губу. Происходило с ней что-то невероятное. Остается надеяться, что завтра она увидит Джейсона снова.

* * *

И всё-таки Джейсон не зря спросил у Сьюзен, не боится ли она того, что Каспиан их увидит. Ведь в тот момент он смотрел на улицу из большого окна своего кабинета и размышлял. Ревность, негодование, злость… Всё это смешалось в Каспиане воедино. А еще страх — страх перед своими чувствами, перед неизвестностью, перед тем, что кто-то разгадает его мысли.