Если долго считать рациональность благом, можно проглядеть прекрасное (гет)

Мы сказали Чарли, что Карлайл разрешил нам пользоваться для занятий его библиотекой, доктор подтвердил эту легенду, так что отец не возражал. Со мной снова остались Элис и Джаспер. Я сидела на пушистом ковре в их гостиной, уперевшись подбородком в колени, и вслушиваясь в едва различимые звуки, которые издавала маленькая коробочка с динамиками на журнальном столике. Джаспер сказал, что он подключил все телефоны Калленов к какому-то каналу, чтобы все друг друга слышали. Я не слишком понимала его объяснения, но получалось, что это вроде частоты для связи по рации, только через мобильные телефоны и без риска, что к ней подключится кто-то посторонний. Каллены почти никогда ничего не говорили, чтобы не выдать себя, так что в основном слышалось эхо шепота Элис, ветер и тихие шорохи.

Талант Джаспера действовал странным образом, вводя в замешательство мою нервную систему. В моей голове снова и снова прокручивались возможные ужасные сценарии развития событий, бесконечные вопросы «а что, если?» и догадки, что может значить тот или иной шорох, доносившийся из динамиков, но при этом мое сердце не частило, ладони не потели, а голова оставалась ясной. Если обычно из-за прилива гормонов и кислорода способность думать резко возрастала, а потом угасала, блокируя все на пару секунд, защищая таким образом разум, то теперь ничего не мешало ему потонуть в жутких картинах перед глазами. Я подумала, что, возможно, так действуют транквилизаторы, но не была в этом уверена. Видимо, поняв, что эффект достигается не слишком желанный, Джаспер наслал на меня сонливость, но не успела я закрыть глаза, как поняла, что проваливаюсь в кошмар. Я потрясла головой, прогоняя сон.

— Не надо, — сказала я. — Просто не делай ничего.

— Я хотел помочь, — ответил он.

— Я понимаю. Спасибо. Но, думаю, мне стоит постараться справиться самостоятельно.

Джаспер вздохнул, и я почувствовала болезненную пульсацию в висках, когда он прекратил воздействовать на меня. Джаспер поднял руку и потер лоб. Эдвард говорил, что чужое состояние влияет на него. То есть мои страхи отравляют и его тоже. Ну, класс.

— Почему, — я подумала, что разговор мог бы меня отвлечь. — Почему эти кочевники так отличаются? Я имею в виду, встретив их на улице, я бы не приняла их за людей.

Дело было даже не в цвете глаз или бледности кожи, то, как они двигались, их мимика не были похожи на человеческие.

— Они, скорее, как раз нормальные, — сказал Джаспер, опустившись на диван с другой стороны от столика. — Отличаемся мы. Живя среди людей, мы специально учимся быть похожими на них, так же двигаться, дышать, моргать. Это специально выработанная привычка. Из-за этого мы выделяемся и другие хладные сразу замечают это и реагируют не всегда доброжелательно. Наш образ жизни не популярен.

— Эдвард говорил, что кроме вас есть только одна такая семья.

— Да, но я не об этом. Среди хладных наши попытки влиться в человеческое общество встречают в лучшем случае насмешку. Наиболее терпимые считают нас чудаками.

— А остальные?

— Остальные воспринимают это как предательство своего вида и оскорбление нашей природы. Представь, что человек решил стать членом стада овец. Натянув шкуру он жует траву на лугу… Ой, — замялся он. — Извини.

— Не извиняйся. Очень понятная аналогия.

Кивнув, Джаспер продолжил.

— А теперь добавь к этому, что такой человек запрещает другим людям резать овец в его стаде. Такое понравится не всем. Это не первые враждебные гости, которых мы встречаем, и пока мы не проигрывали. Так что ты зря изводишь себя.

— Но разве это не запрещено? Эдвард говорил, есть законы.

— Да, есть. Но они работают только если Вольтури вмешиваются до того, как конфликт разрешится, а они не любят покидать свой дом. В противном случае прав победитель, — сказал Джаспер. Он выглядел абсолютно спокойным, даже расслабленным. — А мы — сильный клан. Даже поодиночке нас одолеть непросто.

— Но… — не закончив фразу я посмотрела на Элис. Та быстро что-то говорила в трубку, шагая по перилам лестницы, как гимнастка на бревне. Она была такой маленькой.

Джаспер удивил меня, тихо засмеявшись.

— За Элис уж точно переживать не стоит, — он посмотрел на нее, нежно улыбаясь, после чего повернулся ко мне, чтобы объяснить. — Элис и Эдвард — наши лучшие бойцы. Они предвидят каждое действие противника заранее, так что победить их в поединке практически невозможно, даже превосходя числом и силой. Эмметт уже много лет пытается, — видя мои вылезшие из орбит глаза, он добавил: — У нас различие в физической силе между мужчинами и женщинами не такое, как у людей, хотя Эмметт, возможно, один из самых сильных хладных, что я встречал.

Повернувшись, Элис подмигнула мне, обнажив зубы в улыбке-оскале. Она может одолеть Эмметта? За хрупким внешним видом скрывалась огромная сила. Мне стало спокойнее, не знаю, от слов Джаспера или он снова пустил в ход свой талант, но стало не так страшно. Он говорил о своей семье, как об армии или боевом отряде, впрочем, может быть, так и есть? Значит, Эдвард — опасный противник. Если он выследит ищейку, на его стороне будет преимущество. Но все же, мне так хотелось, чтобы этого не произошло.

— И тебе не страшно? Если Элис придется драться.

— Понимаю, о чем ты. Любовь мешает нам быть объективными в таких вопросах. Сколь бы ни была велика моя уверенность в ее силе, я бы предпочел, чтобы ей не пришлось вступать в бой. Поэтому сейчас я здесь.

— И часто вам приходится защищаться от других?

— Не особенно. Многие кочевники просто проходят мимо, с некоторыми кланами мы даже поддерживаем связь. Не многие решаются напасть на нас. Сами же мы драки не ищем и атакуем только, когда семье грозит опасность.

— Мне так жаль.

— Ты о чем?

— Из-за меня ваша семья в опасности.

Джаспер покачал головой.

— Ты не так поняла.

— Джаспер говорил о тебе, Белла, — Элис вдруг возникла прямо передо мной, положив свою маленькую ладошку мне на щеку. — Ты — часть семьи. И единственное, чего мы боимся — это потерять тебя.

Лишенная дара речи, я покосилась на Джаспера, он кивнул, подтверждая слова Элис.

— Думаешь, стала бы Розали так рваться в бой, если бы думала иначе?

Меня и саму это удивляло. Я явно не нравилась Розали, но она едва не сцепилась с той женщиной еще на поле, а после — сама вызвалась дежурить рядом с Чарли. Не успела я открыть рот, чтобы задать вопрос, как Элис уже ответила на него.

— Ты — пара Эдварда, а значит, ты — семья. Не важно даже нравишься ты кому-то или нет. Мне нравишься, а вот Эдвард временами — не очень. Можно сказать, я терплю его ради тебя, — рассмеялась Элис.

— Она шутит, Белла.

— Я поняла.

Хотя они порой ссорились, было очевидно, что Эдвард и Элис очень привязаны друг к другу.

— Эдвард наконец-то счастлив, и мы все будем защищать это. Возможно, даже от него самого, — загадочно добавила она. — Белла…

Ее прервал внезапный шум, донесшийся из динамиков. Глаза Элис тут же затуманились, и она схватила телефон.

— Что это было? — спросила я чуть громче шепота.

Джаспер нахмурился, но ничего не ответил. Меня словно ударили в живот, холод поднялся к горлу, сжав его. Все звуки стихли.

— Почему они молчат?

— Видимо, не могут говорить.

Время тянулось медленно, словно в кошмарном сне, пока я мерила шагами гостиную. Джаспер старался держаться подальше, насылая на меня сонливую вялость только, когда мне становилось совсем плохо.

— Я не хочу спать, — раздраженно объявила, почувствовав уже знакомую мне слабость, не имевшую ничего общего с моим состоянием.

— Эдвард говорил, тебе нужно чаще есть, — предпринял еще одну попытку услать меня хотя бы на кухню Джаспер.

Я отрицательно покачала головой. Я не хотела есть, мне не нужен был отдых. Мне был нужен Эдвард. Словно в ответ на мои мысли, Элис вскинула голову.

— Возвращаются.

Безостановочно шагая по просторной гостиной, как в запертой клетке, я не отрывала взгляда от входной двери, но слабое человеческое зрение все равно не может разглядеть быстрого передвижения хладных, так что я только увидела размытое пятно, после чего удивленно вздохнула, оказавшись в крепких объятьях Эдварда, обвила его руками и тут же почувствовала, как слабеет напряжение в мышцах. Он был мокрый и холодный, отчего моя одежда тут же пропиталась водой, но я ни за что не хотела отстраняться, стараясь согреть своим теплом застывшее тело.

— Что ищейка? — спросил Джаспер.

Ему ответил вошедший вместе с Эмметом Карлайл:

— Ушел по воде, там мы его потеряли.

— Все равно что воздух ловить, — проговорил Эдвард, ослабив объятья, но не отпуская меня. — Стоит мне приблизиться к нему достаточно близко, чтобы слышать, о чем он думает, он тут же отдаляется, словно он тоже меня чувствует. Полагаю, так работает его талант, как радар, определяющий присутствие кого-либо в определенном радиусе.

— Тогда гоняясь за ним по лесам мы ничего не добьемся.

Эдвард зарычал, глядя Эммета, хотя тот ничего не говорил.

— Я только подумал.

— Что? — если есть идея, почему ее не обсудить?

— Территория огромная, и мы никогда не знаем, где они объявятся. Мы так годами их ловить можем. Но мы знаем его цель, так?

— Белла наживкой не будет, — Эдвард говорил тихо, но в его голосе звучала такая угроза, что лучше бы он кричал.

— Я же не говорю отдать ее на растерзание. Мы можем натыкать камер, например. Их ведь он не почувствует. А когда он появится, мы окружим его и схватим, и Белла не пострадает.

— Я сказал, нет.

Возможно, Эмметт прав, стоило хотя бы обдумать это.

— Эдвард…

— Нет, — он перебил меня.

— Но…

— Мы найдем другой способ.

— Тогда стоит с ним поторопиться, — вмешался Джаспер. — За Беллой и мистером Своном мы наблюдаем, но рано или поздно они проголодаются.

По спине пробежал озноб. Джаспер прав, если не разобраться с этим быстро, появятся жертвы. Перед моими глазами мелькали знакомые лица, почти со всеми жителями этого маленького городка я так или иначе уже встречалась, и любой из них может оказаться не в том месте не в то время.

— Это уже прямо оскорбление, — оскалился Эмметт. Я впервые видела, чтобы он сердился.

— Рисковать безопасностью Беллы мы не будем, но идею с камерами все равно стоит использовать, — объявил Карлайл. — Нужно просматривать периметр.

— А резервация?

— Я поговорю с квилетами. Возможно, у себя они поставят их сами.

— Это может не сработать, если они будут передвигаться быстрее кадровой частоты.

— Они все равно заденут ветки или папоротники. Будем искать косвенные признаки.

— Я займусь оборудованием, — Джаспер встал и протянул руку Элис, остекленевшими глазами она смотрела на что-то, что никто из нас не видел. Вдвоем они мгновенно покинули дом.

— Роуз надо на охоту, — сказал Эмметт. — Да и Эсми тоже.

Эдвард кивнул.

— Я сменю их возле дома Беллы. Пойдем, — он потянул меня за руку к лестнице. — Тебе нужно переодеться.

Моя блузка была мокрая и липла к телу, но, кажется, не просвечивалась. В комнате Эдвард дал мне свою футболку, и я скрылась в ванной, чтобы переодеться. Если надеть наверх кофту, Чарли не заметит. Когда я вернулась, Эдвард сидел на софе, уже в другой одежде, сухой и отглаженной, готовый предстать перед моим отцом. Увидев меня, он улыбнулся.

— А отлично выглядит. Ты в моей комнате и в моей футболке, я бы мог к такому привыкнуть.

Я улыбнулась в ответ и взяла его протянутую руку, подходя ближе.

— Знала бы, что тебе так понравится, надела бы ее раньше. Может, не так скучала бы.

Запустив пальцы в его волосы, я перебирала мягкие чуть влажные пряди.

— Это скоро закончится, Белла.

Его глаза были темны от голода, в погоне за ищейкой он и сам давно не ходил на охоту. Очень хотелось верить, что он прав.

— Угу.

Я коснулась его волос губами и вздохнула. Он пах немного необычно, наверное, из-за долгого пребывания в лесу и вынужденного плавания.

— Пойдем?

— Через минуту, — ответил он, обнимая меня, притягивая еще на полшага ближе.

Хотелось остаться так навсегда, не отпускать его больше в лес, чтобы сходить с ума от неизвестности, но наше время было ограничено, нужно ехать домой. Назначенная им минута истекала неумолимо быстро.

По пути домой Эдвард держал меня за руку, легко управляя вольво одной рукой. От Джаспера я узнала об их жизни с другой стороны. Хотя Каллены жили среди людей, они оставались членами общества хладных, а там царили совсем другие законы, но все сводилось к тому, что выживает сильнейший.

— Элис и правда такая сильная?

Этот вопрос не давал мне покоя. Озорное улыбчивое лицо Элис вкупе с ее миниатюрностью вызывало желание защитить ее. Может ли быть внешность настолько обманчивой? Эдвард усмехнулся.

— Когда доходит до драки, лучше быть с ней на одной стороне. Не волнуйся о нас, Белла. Никому из нас опасность не грозит.

— А Эсми?

— Даже Эсми. Она больше полувека разнимает наши драки.

Я покачала головой.

— Мне кажется, ты просто успокаиваешь меня. Ты сам говорил, что ищейка опасен.

— Опасен не для нас. Он хитер, похоже, он знает, как нас злит, что нам не удается поймать его, и специально дразнит нас. Даже Элис не может предсказать, что он будет делать, словно он не загадывает наперед.

— Элис видит, что он доберется до меня, но не знает, как?

Эдвард промолчал. Мне казалось, что я упускаю что-то важное. Эдвард говорил, что видения Элис — это следствия принятых решений, но мы не знали, какое решение примет ищейка. Нам были известны только наши.

— А это не значит, что мы делаем что-то не так?

Эдвард молча смотрел на дорогу, я постаралась объяснить.

— Видение — это же как продолжение нынешнего момента, если мы действуем выбранным образом. Может быть, чтобы изменить видение, мы должны делать что-то по-другому? Или хотя бы решить сделать, чтобы Элис могла увидеть итог?

Я хотела вернуться к предложению Эмметта, но если сделать это прямо, Эдвард ответит так же, как и в прошлый раз. Губы Эдварда изогнулись в улыбке.

— А я все думал, что же ты скажешь дальше, — ответил он, повернувшись ко мне. — Ты правильно поняла, как работает талант Элис, но ты не совсем права. Элис видит порой по несколько вариантов будущего, многие ее предсказания не сбываются. Видение твоей гибели будет одним из них. Нам нужно просто держать тебя подальше от источника опасности.

Я открыла рот, чтобы возразить, но промолчала, видя непреклонное выражение лица Эдварда. Что бы я ни сказала, результат будет тот же. Оставалось надеяться на идею с камерами.

Пока я собирала вещи, чтобы пойти в душ, Эдвард замер возле окна, прислушиваясь и хмуро смотря в темноту за стеклом. Он был зол, голоден, и едва ли беспокойство оставляло его хоть на минуту с того дня на поле. Я ненавидела ищейку в этот момент. Поняв, что я смотрю на него, Эдвард обернулся, послав мне свою очаровательную кривоватую улыбку. Он успокаивал меня, шутил, чтобы я улыбнулась, ни разу не показав, насколько сам он напряжен, вынужденный быть сильным за двоих, пока я трясусь от страха.

Положив вещи на кровать, я подошла к нему, сопровождаемая его внимательным взглядом. Заключив его лицо в ладони, я потянулась, встав на носочки. Конечно, у меня не вышло бы, если бы он не наклонил голову мне навстречу. Этот поцелуй не имел ничего общего со страстью. Я хотела приласкать, утешить, позволить чуть-чуть расслабиться, хотя бы на мгновение забыть. Холодные губы дрогнули. Эдвард медленно выдохнул, опуская плечи. Ладонь легла мне на затылок, не позволяя отстраниться, а я и не хотела. Я нуждалась в нем, и в том, как отчаянно, почти до боли, он целовал меня, я видела, что он нуждается во мне не меньше. Цепляясь за его плечи, я отвечала ему, страшась того момента, когда мне придется его отпустить. Мы покачнулись, и я оказалась прижата спиной к стене у окна, каждой своей клеткой чувствуя близость его тела. Рыча, Эдвард оторвался от моих губ и уткнулся лицом в шею. Сквозь стучавший в ушах пульс, я слышала, как он тяжело дышит. Его наверняка терзала жажда, но он не отстранялся от меня. Пропуская мягкие пряди между пальцами, я чуть повернула голову, коснувшись губами его уха.

— Белла, — укоризненно проговорил он.

Почти против воли я улыбнулась. Все-то у него уже под контролем.

— Ничего не делаю. Обнимать можно?

Вместо ответа он теснее прижался ко мне, положив руку мне на спину и отрывая от стены. Я ласково гладила его по волосам, ожидая, когда дыхание вернется к обычному ритму. Эдвард поцеловал меня в висок, прежде чем заглянуть в глаза.

— Я сделал тебе больно? — тихо спросил он, осторожно проводя пальцем по моей нижней губе.

— Нет.

Он облегченно вздохнул, оставляя почти невесомый поцелуй в уголке моих губ.

— Я немного увлекся.

— Ты мог бы делать так почаще.

Он усмехнулся, касаясь губами моего лба.

— Жестокий ребенок, думаешь, все так просто?

— Уверена, все очень сложно, — засмеялась я, снова обнимая его за шею. — Бедный Эдвард.

Я слышала, как он тихо смеется, прижимая меня к груди. Это было совсем как до той злосчастной игры. На пару минут мы, и правда, забыли.