Говорить (гет)

Валентинка от Долохова пришла первой: его чёрная сова пролетела у Вальбурги над головой и обронила на обеденный стол сердце из красного пергамента. Долохов, сидевший напротив, старался казаться серьёзным; Вальбурга прыснула, ещё не прочитав текст.

— Ну что, спорим, кто соберёт больше? — спросил он, подмигивая ей из-за газеты. Она беспечно пожала плечами.

— У Тома явно будет больше.

Долохов самодовольно усмехнулся и пожал протянутую ею руку, а потом, пододвинув её бокал поближе к себе, поглядел на преподавательский стол и незаметно подлил в сок огневиски из фляжки.

— Ну что, всё в силе? — спросил он, толкая Вальбургу ногой под столом.

— К дементорам занятия, — Вальбурга кивнула. Пролетавшая мимо сова сбросила ей в тарелку ещё одну валентинку.

— Это от Реддла, — предположил Долохов, отпивая из бокала, который так и не вернул ей. Вальбурга посмотрела на обсыпанную блёстками валентинку.

— От Слагхорна, — парировала она, хотя знала, что ошибалась, несмотря на то, что Долохов постоянно шептал ей, что Слагхорн смотрит во время уроков только на неё и явно был бы не против с ней переспать.

Долохов хмыкнул, едва не подавившись соком.

— Смотри, — потребовал он, махнув рукой. Вальбурга послушалась — подписи не было, но почерк Розье она узнала сразу.

— По-любому Слагхорн.

Долохов недоверчиво прищурился и вытянул руку вперёд, чтобы взять валентинку и посмотреть самостоятельно. Вальбурга весело улыбнулась и положила её на скамью рядом с собой.

— Ты всё врешь! — почти воскликнул Долохов и опять полез через стол. Преподаватели начали обращать на них внимание.

Том, сидевший рядом с Альфардом и явно засыпавший после бессонной ночи, проведённой в женском туалете, бросил на них осуждающий взгляд и поправил на груди значок старосты.

Вальбурга протянула Долохову валентинку.

— Он не подписался, но моя интуиция точно подсказывает мне, что это он.

Долохов заржал.

— Ладно. Я чувствую, что ты меня обманываешь, но я тебе верю, потому что доверие — главная составляющая всех отношений, — сказал он с важным глубокомысленным видом. Вальбурга хмыкнула. — А тем более наших. Если бы я не доверял тебе и не знал, что ты любыми способами отвлечёшь Дамблдора, я бы не общипал его феникса. Хорошо, что фениксы не умеют говорить.

— И жаль, что из перьев, отданных против их воли, нельзя сделать палочки. Такой бизнес прогорел.

Долохов печально вздохнул и картинно-обречённо спутал пальцы в волоса. Первая валентинка от его девушки с Равенкло упала ему на голову.

— Завтра я её брошу, — сказал Долохов, даже не глядя на текст. Вальбурга подумала, что лучше бы ей оставить его реплику без комментариев, но он вдруг стал действительно грустным.

— Если она не бросит тебя за то, что провёл этот день не с ней.

— Нельзя ревновать меня к водке! — воскликнул Долохов, вскинув руки вверх. Кое-кто из сидевших рядом слизеринцев засмеялся, Том закатил глаза.

— И ко мне, — тихо добавила Вальбурга.

* * *

Пока они шли через потайной лаз в Сладкое Королевство Вальбурга наложила на них заклятие невидимости, и Долохов пробурчал ей на ухо что-то вроде «хорошо иметь друга-старшекурсника». Вальбурга пихнула его локтём в живот, и он застонал от боли.

— Ну что, в Лондон, мой совершеннолетний друг? — спросил он, когда они оказались на улице, и, засунув леденец себе в рот, протянул руку Вальбурге. Она трансгрессировала, крепко сжав его пальцы.

Они разместились в небольшом маггловском баре неподалёку от Косой аллеи, потому что боялись встретить знакомых в магической части Лондона. Долохов заказал себе водки. Вальбурга начала с красного вина, потом перешла на коньяк. Закончить она планировала ромом.

— Я собираюсь снять квартиру где-то здесь. Мне нравится этот бар. Да и в маггловском районе дешевле.

— Твои родители это не оценят.

— Мой отец, ты имеешь в виду? — Долохов тихо хмыкнул и опрокинул в себя ещё одну порцию водки. Вальбурга сделала небольшой глоток вина — ей предстояла ещё вернуть их в Хогсмид до отбоя. — Пошёл он. Я хочу стать мракоборцем. И я стану, чтобы он там не говорил о работе в его отделе.

Долохов поморщился.

— Смогу оплачивать себе квартиру сам — у маглов они стоят дешевле, я узнавал. Но если что, поживу у тебя пару дней.

— Я так полагаю, выбора у меня особо нет? — Вальбурга чуть улыбнулась. Долохов важно кивнул.

— Если не к тебе приеду, так к Алу — он-то мне точно не откажет. А вообще, мы можем жить вместе? Каждую ночь будем шататься по барам, а утром варить друг другу зелье от похмелья. У тебя как раз хорошо с Зельями — ты идеальный сосед.

Вальбурга расхохоталась и подпёрла кулаком щёку.

— Ты ещё предложи Реддла пригласить.

— Тогда я позову Эллу.

— Вы же с ней собирались расстаться, — невинно напомнила она, глядя на Долохова кристально чистыми глазами из-под ресниц.

— Мерлиновы панталоны, точно! Я и забыл. Как думаешь, она меня бросит?

— Я бы бросила.

Он поморщился.

— Ты и Рабастана бросила.

— Наши отношения себя исчерпали.

Долохов милосердно промолчал. И заказал себе ещё водки. Вальбурга выпила свою порцию коньяка одним махом, как он пил водку. И он присвистнул.

— А я ведь Элле даже валентинку не отправил, — вдруг вспомнил он. Вальбурга разразилась смехом.

— Зато Дамблдору, Реддлу и мне написал, — сказала она то ли с упрёком, то ли с насмешкой. Долохов развёл руками.

— Любите меня таким, какой я есть.

Вальбурга любила.

* * *

Ей пришлось тащить его на себе, когда они трансгрессировали, потом она уже левитировала его до Хогвартса. Ближе к замку Долохову стало лучше, и он пошёл сам.

В коридоре им попался Реддл.

— От тебя разит за километр, — произнёс он с презрением в голосе. Вальбурга усмехнулась. — Странно, что другие старосты не обнаружили вас по запаху. Слизерин мог лишиться баллов, заслуженных им усердным трудом.

— Как хорошо, что школу патрулируешь ты, Томми.

Долохов заржал ей в плечо. Том нахмурился и указал подбородком на коридор у себя за спиной.

— Там никого. Постарайтесь не создать шума.

Вальбурга благодарно улыбнулась и собиралась пройти мимо, но обернулась.

— А сколько у тебя валентинок, Том? Двадцать?

Долохов хохотнул. Реддл вопросительно изогнул брови, его лицо выражало крайнюю степень усталости и раздражения.

— Двадцать две, — ответил он, когда понял, что они просто так не уйдут, и соврал. Вальбурга кивнула и, не говоря больше ничего, направилась к подземельям. Долохов догнал её у самой лестницы.

— Готов спорить, у него девятнадцать.

— Восемнадцать.

— Меньше, чем у нас.

Вальбурга знала, что Долохов получил всего шестнадцать, тогда как она сама — семнадцать. И повернулась к нему, вскинув бровь точь-в-точь, как Реддл. Долохов по-мальчишески усмехнулся.

— У обоих.

Она засмеялась, несмотря на то, что не стоило привлекать внимание, и, подавшись вперёд, коснулась щеки Долохова губами.

— Что ж, с Днём влюблённых нас, — прошептала она и, развернувшись, направилась в спальню.

На валентинке Долохова было написано — «лучшему-лучшему собутыльнику». И Вальбурга усмехнулась, доставая бутылку рома из сумки.