Самое темное время суток (гет)

Доброго времени суток!

Без лишних слов:

"По части песен важно, что они как истории.

Ни черта не значат, если их никто не слышит."

Нил Гейман.

Так что, спасибо большое, что читаете мою историю. Я правда очень благодарна за интерес и поддержку.

Приятного чтения,

Анна.

Дарья, неоценимый помощник, спасибо за вклад!

* * *

Звякнул колокольчик на двери.

— Мне нужна синяя краска, — с виноватой улыбкой сказал художник. Продавец красок приподнял бровь.

— Зачем? К чему эта странная, лишняя в палитре краска? Посмотрите, молодой человек, на остальные шесть. Разве вам их не довольно? Этот благородный фиолетовый; радостный желтый; экзотичный оранжевый; игривый зеленый...

— Я хочу нарисовать небо. И мне необходима именно синяя краска.

— Бросьте. Знавал я одного художника, которому требовалась краска — нарисовать небо. Ничего хорошего из этого не вышло...

— Да? — спросил художник. — А почему?

— Он купил у меня синюю краску. Всю партию тюбиков, что лежала у меня на складе. Я с нетерпением жаждал увидеть картину, созданную этим художником, ведь при помощи такого количества этой замечательной краски должно было получиться нечто восхитительное, нежное, прозрачное, как воздух, и насыщенное, точно вода в глубине...

— И что же было на картине?

— Он, тот художник, нарисовал шторм.

Капля М.Е.

* * *

Тогда.

Сэль запрокинула голову. Пепел, лениво вальсируя, опускался на снег, перекрывая оставшуюся белизну. Она на секунду задумалась о чем-то своем. На эту зиму у нее были совсем другие планы.

Первый раз девушка остановилась на расстоянии двадцати метров, окидывая взглядом возглавляемый Орферусом отряд Смерти. Он что думал она тут готовит оборону с ополчением? Сейчас покажется армия света и даст отпор во имя луны? Льстит, конечно. Но могли бы и между собой разобраться.

Ее шаги замедлились.

Ну, уж нет. Точно не так. Если она и пойдет по рее, то только с гордо поднятой головой, как… Просто как Сэльвэтрис Манфольетти. Если этот придурок притащил сюда целое воинство почивших в надежде ее напугать, то пусть видит, что этого недостаточно. Да всех легионов ада будет недостаточно, чтобы напугать ее!

Манфольетти сжала кулаки. Собиралась ли она принять вызов? Разумеется, она собирается драться! Пусть хоть все звезды и гороскопы, законы логики, тактики и стратегии, здравый смысл и расчет говорят о том, что эту битву ей не выиграть, она попытается. А если не получится, попытается снова, и снова. И так пока кто-нибудь не остановит ее сердце.

Сэль ускорила шаг, собирая всю свою решительность и храбрость.

Очень важно было растянуть эти несчастные метры в бесконечность. Быстро. Прямо сейчас необходим гениальный план. Все закончится за пять минут. Но в эти пять минут ей нельзя совершить ошибки, нужно сделать все быстро, правильно. И выжить.

Нога провалилась в снег, и она на секунду потеряла равновесие, качнувшись в сторону.

Снег перед глазами залило красным, как будто кто-то враз вычистил с картины все краски, а потом наспех провел линию, оставив пепельное небо и красную землю фоном разворачивающихся событий.

Что же сначала?

Сначала ловцы душ отпустят неупокоенных. Конечно. Они захотят ее проверить. Орферус знает, что она опасна. Поэтому пришел сам. Хотя сделал ставку на вторую линию.

С оборотнями все понятно. Гораздо сложнее будет разобраться с демонами. Жаль, у них на лбу не выжжено, чем эти твари обладают.

И если каким-то чудом она убьет и их, он сам разберется с ней.

Сэльвэтрис остановилась. Осталось десять метров. Что ж, свою половину она прошла.

— Давно не виделись.

Бывший соратник махнул ей рукой, и Манфольетти пожалела, что не может так запросто ее сломать.

— Давно, — согласилась она, отведя взгляд в сторону.

Жаль, не смахнуть пепел как надоедливые крошки.

Снег перед глазами перетек в красную реку, кругами расходясь от девушки до непрошеных гостей. Она уже не была уверена: то ли тьма на нее так действовала, то ли внезапно открылся дар предвиденья -но совершенно точно пройдет немного времени, и здесь будет много красного, очень много.

Железо противно, надломленно взвизгнуло, и, тут же сориентировавшись по звуку, Сэль нашла взглядом неупокоенных. Можно было разглядеть только фигуры сквозь бесконечные одежды,в основном пропитанные кровью, с заточенными как лезвия огромными когтями, которыми они раздирают плоть. Можно было разглядеть фигуры. Но никогда лица. Только очертания оскалов, жуткие полуулыбки. Обычному человеку и этого вполне хватитило бы, чтобы заказать отходную по разуму, но гоэтии для полноты картины способны еще и прочувствовать. Голод. Никогда не прекращающейся голод. Они голодные. Всегда голодные.

— А я все ждал, когда же ты додумаешься обратиться к антикварщику.

— У самого мозгов не хватило? — ответила Манфольетти и впервые встретилась с ним взглядом. — А, подожди-ка, ты же здесь. Значит мозгов хватило, с чем-то другим проблемы возникли?

Сэльвэтрис посмотрела ему в глаза, и увиденное ей не понравилось, совсем не понравилось.

Один взгляд стоил тысячи объяснений. Взгляд исполнителя.

Орферус усмехнулся.

-Лично я надеюсь, проклятая, и у тебя мозгов немного осталось. Ключ...

Парень требовательно протянул руку.

Вздорный мальчишка! Столько самоуверенности и безграничной веры в то, что она по первому требованию не только отдаст ему ключ, но и канкан станцует. До этого Сэльвэтрис старалась сохранить голову холодной, но сейчас начинала злиться.

— Ох, и врезать бы тебе по симпатичной мордашке, дорогуша.

-Inthuul Elghinn!

Поднявшиеся с двух сторон снежинки закружились в один смерч, приняв форму снежного чудовища.

-Не глупи, Сэльвэтрис. Отдай мне ключ, и вы можете уходить, — он выдержал намеренную паузу.— Оба. Обещаю.

-Альсиферу ты тоже обещал? Мине? Амане? Обещал, что они смогут уйти? Свободу обещал? Эту свободу ты подарил им? — Сэль полным презрения взглядом обвела созданий шкатулки. — Хотя смерть это тоже в некотором роде свобода.

Взгляд серых глаз оставался непоколебим. Манфольетти зло прищурилась. Это был не просто взгляд убийцы своих друзей, а взгляд убежденного в своей правоте убийцы.

Он демонстрировал неимоверно раздражающее спокойствие, в то время как она была готова забыть про все заклинание и сейчас же накинуться на него. Голыми руками расцарапать лицо, отвесить миллион пощечин и бить-бить-бить, пока хватает сил. До тех пор пока не вытрясет все ответы. Пока каждый ответ не упадет тяжелым серебряником на красное, пока недотрясется до раскаяния, пока не вытрясет все.А потом сделает то, что должна, и красное будет капать с ее рук.

-Я знаю, почему ты носишь перчатки, Орфи. Кровь ведь так и не отмылась? Она всегда будет на твоих руках. И знаешь что, милый? Я вижу ее даже сквозь перчатки.

Пять минут. Только пять минут, повторяла себе Сэль. У нее будет пять минут. И судя по тому,какими быстрыми мелкими трещинками пошла холодная корочка равнодушного спокойствия на лице бывшего друга, отсчет этих пяти минут начинается…сейчас.

Она не видела— скорее, почувствовала — как ловцы душ отдали команду и отпустили путы.

Неупокоенные кинулись вперед, на каком-то новом диапазоне выдавая стоны и хрипы. За ними оборотни, едва заметные на пепле своей грязной шерстью.

Одного из них Сэльветрис заметила слишком поздно. И эта невнимательность могла бы стоить выдранного куска мяса правой руки, потому что совершенно точно ей не хватало времени среагировать. Снежный волк, раза в два меньше оборотня, вцепился в всклоченный с проплешинами серый загривок вервольфа и повалил того на снег.

«Я же сказала тебе уходить, чертов избранный!» — мысленно выругалась Сэль.

Прошла минута и тридцать четыре секунды.

Снег вокруг девушки окрасился ярко-алым. Алые кляксы продолжали захватывать белоснежную территорию, сводя с ума беснующихся голодных призраков. Демоны, толкаясь с оборотнями, пытались первыми добраться и освежевать мясо, но снежные волки с белоснежным тигром оставались неперейденным Рубиконом.

Она не видела его. Его здесь не было и быть не могло,физически он остался на балконе. Но Сэль чувствовала его в каждом огненном всполохе, каждой вспышке, ограждающей ее от демонов, видела отблеск бесконечно изумрудного в глазах снежных волков, набрасывающихся на оборотней.

Огненные ленты клеткой пересекали снежное поле, то вспыхивая стенами и проводя границу, то накрывая плетенной огненной сетью, то беспощадно вгрызаясь огненным волком. Сэль замедлилась, удивленно оглядываясь вокруг. Вокруг все полыхало.Огонь охватывал все поле, взмываясь на несколько метров ввысь, но снег не таял. Неважно, что пытался сотворить Орферус,пламя перехватывало все и если не могло подавить ледяную магию, смешивалось с ней, не давая набирать обороты.

-Эй, Поттер,— она взглядом устремилась через полыхавшую магию. -Все еще не уверена, что ты меня слышишь, но…я рада,что ты рядом.

Сэльвэтрис улыбнулась. Искренне, как не улыбалась уже много лет.Пусть даже стоя в одиночестве на этом поле, среди демонов, оборотней и непохоронненых, жаждавших ее крови, она чувствовала себя защищенной.

Юноша на балконе улыбнулся в ответ, перехватив послание. Сердце забилось быстрее.

Наконец-то он смог, смог защитить ее.

Огонь полыхал все ярче, освобожденная магия текла уверенно и спокойно. Ни одно заклинание не казалось сложным или невозможным, в эти секунды он вполне мог бы стать творцом нового мира.

«Я рада что ты рядом».

Слова бесконечно повторялись в голове парня, не давая потерять контроль, отпечатывались на коже мощным оберегом. А еще он точно осознал, что Дамблдор хоть в одном, но определенно был прав: есть сила одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть.

-Alust, — успела провести черту Манфольетти.

Гарри отлично справлялся. Огонь нес смерть, боль и вечные муки всем, до кого мог добраться, но самой большой проблемой по-прежнему оставались неупокоенные. Давно похороненным пламя было не страшно -оно не трогало, не грело и не убивало.

Как бы ни был силен Поттер со своими способностями, видимо, позволяющими выступать в одиночку против легионов преисподней, закопать мертвых обратно в могилы магии огня не под силу.

Их было слишком много, много восставших. Отпустить трех, десятерых кровожадных призраков было непросто, а тут ей приходилось целые вагоны обратно в ад отправлять.

— Kul’gobsula,-ткань на рукаве надорвалась, и девушка почувствовала ледяное прикосновение. -Colbauth!

Слишком много, слишком близко. Огненные ленты с рвением пытались опутать и утянуть в сторону, но проходили насквозь немертвых, тут же осыпаясь искрами на безопасном для нее расстоянии.

«Задеть боится»— отметила Манфольетти, отвлекаясь на секунду, но этой секунды хватило, чтобы ее связь дала трещину, и первые неотпущенные души, почувствовав волю, кинулись на добычу.

— Leithian!— закричала Сэль.

Заклинание сработало не сразу. Еще чуть-чуть — и поцарапают, еще чуть-чуть — и проедутся по венам. Холод накрыл с головой. Теперь начинала замерзать она.

Немертвые. Ей не сдержать их, не в таком состоянии.

«Поттер, уходи»

-Izil Szithus, -прошептала Сэль и отпустила контроль.

Стая неупокоенных кинулась на добычу. Гнилой могильных запах вскружил голову, за наслоенными друг на друга прозрачными силуэтами уже ничего не различалось. И ни к чему. Все не к чему. Старые раны открывались, причиняя поистине адские страдания.

Она зажмурилась в бесполезной попытке сосредоточиться и прочитать молитву, но из-за нестерпимой боли не удалось продвинуться дальше «Padre nostro che sei nei cieli».

Для нее время пошло в обратную сторону, начиная от детских царапин и постепенно разгоняясь до самых свежих, самых болезненных. Часы, минуты, года скакали, не давая передышки, закладывая крутые виражи и набирая скорость. И в конце этих американских горок самые опасные раны. Смертельные.

Холодные руки, ядовитые когти-лезвия царапали, били и хватали со всех сторон разом, и не в силах больше держаться, девушка рухнула на снег.

Пытка становилась все нестерпимее. Время бежало, быстрее и быстрее. Только назад и назад. Терпеть нельзя, не кричать невозможно. Шрамы на руках расползались, кровь текла то там, то здесь, боль прижимала к земле так, что не пошевелиться. Внезапно прорезавшимся голосом, получив секундную передышку, она закричала, но где-то на краю сознания поняла — кричит не она. Через собственную боль и муки она слышала безумные вопли Орферуса.

-Остановите, их! Прекратите! Чертовы дебилы, не трогайте ее!

Сэль повернула голову, чувствуя,как кровь стекает рядом с уголком глаза,и засмеялась хриплым сорванным голосом, с наслаждением наблюдая за муками бывшего товарища. С мазохистским удовольствием, каждой клеточкой тела она наслаждалась нескончаемой болью, и самое приятное, что наслаждалась не она одна.

Каким удовлетворением было видеть, как безразличие и холодность стерлись с лица заклятого друга волнами самых «приятных» моментов ее прошлого, и Манфольетти впервые не жалела о пережитом.

-Ах, ты дрянь. Остановитесь!Убирайтесь! Все убирайтесь! Катитесь к дьяволу! — истошно орал парень, надрывая голос, заставляя призраков и демонов отступить.

«К черту непредсказуемую мерзавку с ее ответами!»

Орферус тяжело дышал, не отрывая шокированного взгляда от неба, безразличного к его страданиям. Спокойное и безмятежное, оно не спешило ниспослать ему откровение.

Порез у виска кровоточил. Кровь тут же скатывалась вниз по скуле, словно кровавые слезы.

Немереные тренировки и дуэли не подготовят к подобной агонии. Невозможно пропускать через себя все пытки ада снова и снова, проходя каждый круг несчетное количество раз.

Парень знал: белый снег пропитался кровью, его кровью, и чувствовал себя распятым на этой холодной белизне.

Гарри бежал, распахивая двери, перепрыгивая через ступеньки, подгоняемый лающим смехом и оглушающими криками— отнюдь не лунной сонатой Бетховена,бьющей по нервам.

За стенами дома живописное поражение сил зла: неупокоенные пропали, демоны, которые были еще в состоянии, испарились, оставшиеся калеки, брошенные своими собратьями на смерть, пробовали спасти себя сами.

Их было видно сразу.

Орферус и Сэль лежали в кровавом ореоле, словно какая-нибудь инсталляция на нашумевшей выставке в галерее Саатчи.

Хватило одного взгляда на девушку, чтобы его сердце с надрывом стукнулось о грудную клетку и остановилось.

Как и ожидалось, подарок мрак заберет при первой же возможности. Никаких отсрочек, поблажек. Моментально и с процентами.

Мертва.

Демоны кричали, охваченные пламенем, горевшие, но не сгорающие. Тлеющие, не способные переместиться. Плавящиеся и мучающиеся.

Дело даже не в черной магии или в том, как она работает. А работает она как потрепанный насмешник-ловкач с рынка, перемещающий на днище рассыхающейся бочки наперстки.

Разява следит за проворными движениями рук и не замечает дьявольского огонька в глазах. Кто кого вперед облапошит. Неумеха надурит ловкача или специально проигрывающий ловкач заставит неумеху поднять ставки?

Дело в честности. Результат можно получить от белой магии, черной магии, от танца с бубнами или от кроличьей лапки, если готов заплатить справедливую цену.

Гарри с трудом заставил себя склонится над Сэль и убрать снег с ее щек.

Она тяжело, с болью выдохнула, открыв необыкновенные сапфировые глаза, выгнулась дугой, как в последней судороге, и ослабла.

Твою мать, в конечном итоге все заканчивается одним. Она умирает.

Какая залихватская лента Мебиуса:от смерти до смерти.

Рядом с Сэльвэтрис кровь переливалась холодным отсветом утекающей жизни.

Сердце словно выжали без остатка,и он ненавидел Натаниэля, недалекого на всю голову эгоиста. Ненавидел, даже не догадываясь, что тот точно также склонялся над умирающей девушкой, и его сердце замирало и надрывалось от бесконечной боли.

Прошлое и настоящее столкнулись в бесконечной секунде.

Секунде, в которой Натаниэль принял решение отдать за жизнь Сэльвэтрис чужие.

Секунде, в которой Гарри Джеймс Поттер принял решение заплатить за ее жизнь сам.

Прошлое и настоящее встретились, прошли совсем близко, едва не соприкоснувшись, и разошлись.

-Ssussun pholor dos! Ssussun!

Когтистая лапа схватила его за лодыжку.

Демон смотрел на него с вызовом, упиваясь собственной смелостью даже не смертном одре.

-Убей меня, волшебник! Не трусь, закончи свою работу! — с презрением выплюнул он.

Молодой человек усмехнулся, отталкивая демоническую лапу носком ботинка.

— Jiv'elgg lueth jiv'undus phuul jivvin! Я не хочу, чтобы ты умирал, демон. Я хочу, чтобы ты мучился, — отозвался Гарри, с удовольствием развеяв когтистую конечность.

Вопль боли и проклятий на древнем языке заставили на секунду задержаться, свысока наблюдая за мучениями мерзкой твари.

Озвученные проклятия не уступали в красоте третьей симфонии Брамса.

И он бы с удовольствием понаслаждался еще немного, но ждать не могла Сэль.

Орферус лежал, не решаясь шевельнутся из-за возможности нового приступа боли. До сих пор не уверенный, на том свете он находится или все еще на этом.

-Они так противно кричат, не можешь заставить их заткнуться?

Поттер присел на корточки, разглядывая поверженного соперника. Довершить начатое можно одним простеньким, слабеньким заклинанием. Но стоит ли? На самом деле,нет. Жаль отнимать жизнь, которую Сэль надеялась сохранить.

Возможно, из-за своего состояния Манфольетти и не смогла бы одержать вверх. Но дело не в этом. Она не пыталась. Никогда. Всерьез не хотела его убивать. Сэльвэтрис не признавалась, но Гарри думал, наверное, она не хотела признаваться в этом даже себе. Признаться, что с отчаяньем утопающего держится за надежду спасти его. Держится за веру, что он стоит того, чтобы быть спасенным…

Лежащая чуть поодаль девушка смотрелась эффектно, кровавые разводы вырисовывали что-то наподобие крыльев, делая картину настолько прекрасной, насколько и жуткой.

Гарри наклонился к его уху. Хоть в этом и не было необходимости, но он хотел быть уверен, что его услышат.

— Тронешь ее еще раз, и я убью тебя.

Орферус окинул его взглядом и, криво усмехнувшись, отвернулся.

Поттер кивнул, а затем схватил его ладонь, как при рукопожатии, и дернул на себя.

Боль заставила Орферуса вскрикнуть и повернуться.

-Я предупредил.

Он с силой сжал его запястье и еще сильнее надавил на порезы.

Крик поверженного еще долго стоял в его ушах. Возможно, впервые он намеренно причинил боль, совсем не раскаиваясь в этом.

Снежные волки водили хоровод вокруг Сэль, готовые в любую минуту снова встать на защиту.

-Арес,Зефир приведите Макс в Годриковую лощину. Торопитесь.

Как только хищники теряются из виду, Гарри поворачивается к фамильяру.

-Проведи меня. Тебе, что, тоже память отшибло?! Проведи меня!

Жуж прекратил вылизывать лапу и задумчиво посмотрел на мальчика. Его отчаяние было слишком неподходящим для подобного места, неизвестно, какая тварь захочет им воспользоваться. Вот так и продаются души.

«Что ты собрался делать?»

-Проведи меня!

* * *

Сейчас

Гарри переместился в единственное безопасное место, где чуть не рухнул на пол вместе со своей бесценной ношей.

-Во что, на милость Мерлина, ты опять ввязался?!

Макс тут же подлетела к нему и подхватила девушку.

-Она просто без сознания, — оправдываясь, произнес он.

-Просто без сознания,— передразнила Дюбари,скользнув по его лицу недовольным взглядом.— С тобой заранее не узнаешь, потребуется врач или гробовщик, непредсказуемый ты наш.

-Поверь, это единственное состояние, в котором ей можно оказать врачебную помощь.

Парень внимательно и с некоторой долей ревности наблюдал, как Бедвер аккуратно берет Сэль на руки, словно дорогую и хрупкую фарфоровую куклу, и Гарри хотелось крикнуть: «Она живая!».

Сил ни на что уже не осталось. Лучшим вариантом было бы оказаться в ванной комнате и проблеваться. Не комильфо как звучит, зато правда. Благородное действо — отдать жизнь за ближнего своего — представляется как нечто легкое, эфемерное и возвышенное. В действительности же ты отдаешь куски сердца, порванные артерии, которые невидимый мясник вытесает из тебя тупым разделочным ножом, вытягивает жилы и дробит кости.

-Горгона с тобой! Ну почему единственной твоей проблемой не может быть поиск места, куда можно девушку привести, а? — ругается женщина, за напускной строгостью стараясь скрыть беспокойство.

Гарри открывает глаза и смотрит на своего опекуна, размышляя, на кого больше похожа его добрая фея крестная: на Тинкер Белл или Бастинду.

Макс вертелась на месте, не зная, то ли следовать за Бедвером наверх, то ли остаться помогать Гарри.

-Живой?— встревожено уточняет женщина, касаясь холодной ладонью его лба.

Среди беспорядочности ощущений Максимилиана с ее огромными ярко-феечными глазами и хаотично-уложенными выбеленными волосами, словно присыпанными серебристой пылью, была похожа на женскую версию апостола Петра, болтающего перед ним ключами от рая.

— Я в порядке, — он мотает головой, скидывая ее руку. -Позаботься о Сэль. Мне просто нужно немного отдохнуть.

Он снова закрывает глаза и прислоняется к дивану, надеясь на их с Макс взаимопонимание. Связь определенно существует, или же врожденная тактичность мисс Дюбари делает свое дело, но та поднимается, берет пару подушек и, стараясь делать все как можно бесшумнее, оставляет их рядом с парнем.

Оказывается, быть донором жизни очень утомительно. С места бы его не сдвинул даже нагрянувший отряд авроров. Непонятно, как там со стаканом, но он был наполовину пуст, а на оставшуюся половину наполнен медленной тягучей болью, которая лениво, но остро отзывалась то там то тут.

Как и ожидалось, весь домашний персонал кинулся на помощь «прекрасной принцессе», оставив главного благодетеля и источник дохода без внимания.

Похоже, забота о героях— дело самих героев.

Посидев еще немного, юноша не без труда поднялся. Используя все подворачивающиеся под руку точки опоры,начал нелегкое восхождение, решив отдать концы на пуховых одеялах, среди бархатных подушек.

Если Манфольетти достаточно потерять сознание, чтобы получить заботу, то ему, похоже, для этого надо, как минимум, умереть.

— Если вдруг кто-то вспомнит обо мне и захочет узнать, не ранен ли я, то я открыт для разговора и жду этого человека, с глубоким как океан сердцем, в своей комнате. И пусть захватит стакан воды, — крикнул Гарри, проходя мимо комнаты, где над кроватью девушки столпились все обитатели дома.

Поттер падает на кровать, переворачивается на спину и намеревается остаться в таком положении на ближайшую тысячу лет. В комнате холодно, но подняться и разжечь камин невозможно, впрочем, как и применить магию. «Главное, что с Сэль все в порядке» — успокаивает себя Гарри, но слишком хорошо понимает, что это ненадолго. Очередная передышка.

«Сейчас с ней все в порядке», и это вроде бы успокаивает, находиться и замкнуться в моменте, в котором с Сэльвэтрис все в порядке.

Она ненавидит ночь, для нее в черном слишком много кошмаров, ужасов и крови. Но Гарри ночь просто обожает. Время суток, когда твоя жизнь по-настоящему принадлежит тебе. День закончился, а новый еще не начался.

-Мяу, — подает голос Жуж, будто спрашивая разрешения.

Вместо ответа парень хлопает рядом с собой, кот прыгает на кровать и уже тигром устраивается рядом.

Жульен кладет лапу ему на плечо.

-Мне так больно.

Правила имеют смысл. Если отдавать жизнь больно, то какую же боль испытывает получатель? После пережитого он никогда не пойдет на поводу своего эгоистичного желания рассказать Сэльвэтрис, сколько всего он для нее сделал.

-Я ничего не расскажу Сэль, — тут же доводит он до Жужа информацию. — Не хочу, чтобы ей было больно. Пусть больно будет только мне.

Тигр шумно выдыхает— выходит что-то похожее на «я же тебе говорил» — и лижет его щеку.

Этой ночью, Гарри, пожалуй, не в силах думать о будущем, сопоставлять планы, связывать нити и решать проблемы, поэтому просто позволяет себе провалиться в сон. Тяжелый и беспокойный. Будто Морфей перепутал сегодня мешочки и насыпал ему свинца в глаза вместо мака.

Утро встречает его головной болью, хотя лучше бы — веревкой и мылом.

Магическое голодание. Оказаться бы сейчас в центре сильного пожара, лечь с краю и впитывать-впитывать.

Волей-неволей задумаешься о темной тропинке. Гораздо проще убить и отнять, тут же, ни теряя не секунды, насытиться, чем пытаться совладать с пожирающим тебя голодом.

Парень дает себе еще пять минут, кутаясь в покрывало.

Ломка и озноб не проходят. Он раз за разом прокручивает собственную мантру — «Я рада что ты рядом» — и огненное голодное чудовище успокаивается, рычит и рвется откуда-то из глубины, уже скорее просто показывая характер.

Боль опускается до отметки «терпимо».

Он как лист бумаги, из которого за ночь наскладывали фигурки в технике оригами, а потом расправили, разгладили и оставили в покое.

Ни Жужа, ни собственных питомцев, ни остальных домочадцев, склоненных в молитве, у его кровати нет.

Вздыхая, он идет умываться. Окружающий мир перед глазами посекундно разбивается на калейдоскопные стеклышки и никак не хочет складываться в цельную картину.

Неплохо бы принять душ, но сил уже не хватает.

В гардеробной находится ровный ряд отглаженных рубашек, брюк, мантий и проходит еще какое-то время, прежде чем ему удается справиться со всеми пуговицами и застежками.

На грудь все еще давит, и, кажется, не хватает пары ребер, да и от легких осталась где-то одна четвертая, и вообще весь он сегодня какой-то сшитый наспех Франкенштейн.

Все дается с трудом: шаг, вздох, поворот головы.

Стоило бы аппарировать из камина в своей комнате, но ему просто жизненно необходимо увидеть Манфольетти. Убедиться, что она не исчезла с рассветом.

На удивление коридор пуст и спокоен. Как вариант, на кухне проходит совещание на тему: «Что делать если в доме завелся подросток».

Он тихонько постучал в дверь, на случай если Сэль уже встала, и, не дождавшись ответа, вошел в комнату.

Стараясь идти как можно тише, избегая теплых солнечных лучей, чтобы нечаянно не вызвать у себя эпилептический припадок, он остановился у ее кровати.

Арес тут же подбежал к хозяину, докладывая обстановку.

— Доброе утро, не выспался, да?

Волк потянулся, наглядно демонстрируя свое состояние, а потом потерся холеным боком о ноги юноши, демонстрируя, что вроде как не в обиде.

Раньше он никогда не смотрел на спящую девушку. Ему бы даже не пришла в голову мысль заниматься подобным извращением. Стоять и смотреть на спящего человека. И уж конечно в его понимания смотреть было просто смотреть. А оказалось, можно не просто смотреть, а... рассматривать? любоваться? отмечать изменения?

В последнее время Сэль сильно похудела, черты лица стали более острыми — проведи рукой и порежешься. Слишком бледная для здорового человека, с заметными кругами под глазами и растрескавшимися губами… но все равное прекрасная. Хотя бы потому, что у нее просто есть пульс.

Юноша убрал прядь волос с лица спящей девушки, поймав себя на мысли, что жест отдает дешевыми бульварными романами.

Сэльвэтрис не шелохнулась.

Хотелось аккуратно лечь рядом, уткнуться лбом в ее ладонь и провалиться в сон, прислушиваясь к дыханию.

Слишком велик соблазн. Он резко повернулся, чуть не сбив крутившегося под ногами Ареса.

— Иди поешь, а потом обратно вернись к ней.

-Вот ты где!

Гарри вздрогнул, обернувшись на раздраженный шепот. Если он уже обстановку оценивать не способен — плохо дело.

Макс появилась в дверях с заставленным подносом. А ему даже стакан воды так и не принесли. Или принесли?

-Немедленно на выход, — одними губами шепчет опекун, кивая на дверь.

Парень мотает головой, продвигаясь к камину.

Дюбари аккуратно ставит поднос, намереваясь использовать грубую физическую силу— разве что рукава не закатывает — но скорости не хватает.

— Атриум Министерства Магии! — и хлопок аппарации.

Максимилиана закатывает глаза, коря себя за день, в который согласилась пойти на поводу у мальчишки. Надо было найти деньги в другом месте, подавить в себе чувство жалости, забить на желание помощи и никогда, никогда, никогда не связываться с Мальчком-который-не уймется-пока не доведет ее до преждевременных седин.

-Ненормальный, — шепчет женщина, улыбаясь, и возвращается к первоначальной цели прихода.

Дюбари присела на край кровати и положила девушке на лоб компресс, пропитанный новым зельем.

Знакомая Гарри оказалась проблемней самого Гарри.

Четко следуя озвученным указанием: заклинаний не применять, зелья не вливать, сон не прерывать — за ночь она перепробовала около десяти успокаивающих составов, но ни один не принес ожидаемого эффекта.

Девушка спала беспокойно, как человек, неумеющий избавляться от кошмаров.

Расслаблялась, затихала, что больше напоминало передышку, а затем снова принималась беспокойно метаться по кровати, хмуря лицо и стискивая одеяло.

Прекрасная.

На пороге смерти, проявляя все больше свое истинное демоническое обличие.

Ужасы, от которых она не могла проснуться, тянули ее за руку в могилу, но Максимилиана точно знала, чья рука держит ее на этом свете.

С самой первой встречи, как только Макс посмотрела в серьезные синие глаза, увидела вздернутый курносый нос, наглую усмешку, стало понятно: девчонка самая неподходящая для Гарри компания.

Нужно было сразу, всеми силами уговорить Гарри бежать без оглядки, не связываться с этой девушкой.

А она еще и помогла!

Вот уж точно, от женщины с ее бизнесом сложно ожидать невероятных педагогических подвигов и быстрого реагирования на девиантное поведение подростка.

Не при хороших обстоятельствах они встретились: у него ни друзей, ни союзников, ни места, куда можно пойти. У нее сомнительная репутация, такие же сомнительные знакомые.

И тем не менее ей отчаянно хотелось помочь несчастному мальчику отпустить прошлое и построить счастливое будущее. Гарри мог бы стать великим волшебником.

Победить силы зла, поступить на службу в министерство и обязательно сделать этот мир лучше. Найти себе красивую, талантливую девушку, заниматься благотворительностью, блистать на светских раутах и олицетворять незыблемые идеалы.

Макс вздохнула. Хорошо бы блестящее будущее не постеснялось воплотиться в реальности.

Для Гарри же значение имело только настоящее, и настоящее Гарри Джеймса Поттера лежало в горячке и бреду здесь.

Дюбари еще раз вздохнула, на этот раз тяжелее и безнадежнее.

Во всем виновато детство в окружении злых, жестоких родственников, которые скорее удавятся, чем проявят толику теплоты и внимания. Внесли свой вклад и практически ежегодные встречи с Тем-кого-нельзя-называть.

Конечно! Какой еще могла оказаться любовь Мальчика-который-не ищет легких путей.

Видимо, для Победителя Темных сил слишком просто и неинтересно любить душу, нетронутую болью и печалями, способную отзываться радостью на радость, взаимностью на взаимность, отражающую свет солнца.

Никаких головоломок, никаких опасностей, никакого риска для жизни.

Естественно, нужно было найти именно эту девушку, чтобы сначала собрать ее душу, разбитую болью на осколки. Резать руки, собирая, отдавать, пропуская через себя темноту. Дарить бесконечно много, не зная, да и не задумываясь, хватить ли сил вынырнуть и сделать вдох вместе.

По ее убеждению, возможно собрать бьющийся хрусталь души, склеить, прижать части друг к другу настолько хорошо, что и не заметить разлома.

Но трещины останутся. Невидимые, в глубине, но останутся навсегда, готовые при одном неосторожном движении распасться на еще более мелкие обломки.

Тогда что же получается?

Веселье, радость, улыбки, игривость, которые так притягательны для влюбленности — это выбор?

А неприятности, мрачность, замкнутость, дурной характер, абсолютно не располагающие к привязанности, но при стечении обстоятельств оказывающиеся милее всего на свете, -судьба?

Делать-то что?

Безусловно, надо спасать будущее Героя, опекун она или как?

* * *

Гарри вышел из камина в главном зале Аврората и тут же попал в водоворот служащих.

Его тыкали локтями, отпихивали в сторону, обгоняя, истоптали все ноги и даже съездили рукой по макушке в попытке перехвата срочной корреспонденции. Из чего следовало: как бы ни был опасен мир за стенами Аврората, в самом здании тоже можно было неслабо пострадать. Интересно, как из такого хаоса и неразберихи рождалась тактика и стратегия?

Воскрешение Воландеморта— вот, что должно было произойти, чтобы наконец совершенно никому совершенного никакого дела не стало до Избранного. Ни автографов, ни просьб об интервью, ни тыканья пальцем в шрам. Какая непостоянная штука— слава. Или просто слава у него теперь не та.

Чем ближе к аврорским проходам, тем меньше случайных прохожих. Волшебники по борьбе с темными силами как-то и ростом выше и осанкой прямее. Собранные, выдержанные, лишенные спешки и не растрачивающиеся на ненужные движения.

Без всякой лишней суеты и кипучей деятельности, здесь шла работа.

Будь у него побольше времени и здоровья, он непременно бы получше осмотрелся. Забрел — разумеется случайно — в тайные комнаты, приоткрыл пару кабинетов.

Все чаще он ловил заинтересованные взгляды, но остановить его не пытались. Правильно. Войти в Аврорат вовсе не проблема, проблемы на выходе начнутся. Для начала, очень правильной была сама архитектура переходов и расположение кабинетов, ну а поскольку карт на входе не выдают, шансы выйти без сопровождения галопом мчатся к нулю.

В элитный первый отдел так вообще без нити Ариадны не пройдешь. Могли бы место и повыгоднее выбрать, на раздачу опоздали, что ли?

Он-то, зачастивший гость, путь проложил. С другой стороны превосходное ориентирование в аврорских казематах будет сложновато отнести к положительным характеристикам в личном деле.

Как только Гарри переступил порог первого отдела, на него благодатью снизошло чувство умиротворенности.

Вряд ли желание выпить мятного какао с зефирками и сдвинуть пару стульев, чтобы немного поспасть, можно отнести к ожидаемому эффекту от одного из самых устрашающих отделов Аврората.

Должно ли насторожить?

-Мистер Поттер, пришли с повинной?

Аттвуд и не подумал удивиться его появлению, до обидного не проявляя должного интереса. Видимо, справедливо полагал его дело завершенным.

— К сожалению, для чистосердечного признания поздновато.

-Нет, пришел подождать с вами предварительного заключения Визенгамота. Вы ведь должны получить его сегодня, — Гарри посмотрел на часы,— через пятнадцать минут?

Блейк оторвался от бумаг, наконец взглянув на подростка.

Подобная беспечность настораживала. Аврор отложил перо.

Для без десяти минут заключенного мальчишка вел себя вызывающе непринужденно. И это либо глупость, либо новые проблемы на его и без того занятую голову.

— Вы понимаете всю серьезность происходящего?— все так же ровно интересуется Блейк.

— Более чем. Я закурю? — не дождавшись разрешения, он достал сигарету, положил пачку перед собой на стол и чиркнул зажигалкой, только вот Аттвуду показалось, всполох пламени буквально на секунду, но опередил движение колесика.

-Мне предъявили довольно большой список, -Гарри улыбнулся, перехватив недовольный взгляд аврора.

Со стороны его поведение могло показаться нахальным, для него же — всего лишь способ не терять сознание. Никотин помогал чувствовать себя живым, заставляя работать легкие, сердце.

-Вы многое успели, — начальник отдела отложил бумаги, предусмотрительно перевернув их текстом вниз.

-Можно попросить вас наколдовать пепельницу, нам, сквибам, проблематично, знаете ли, решать бытовые проблемы.

Аттвуд трансформировал пустой стакан, стараясь вникнуть в происходящее. Пару минут назад все его мысли были заняты просмотром плана местности, со вчерашнего дня остался несделанным список заклинаний, обязательных к изучению перед получением допуска в рейд, а приходится возвращаться к закрытом делу. Закрытому им лично. Лично начальником первого отдела закрытому.

Для всего Министерства решение, вынесенное Первым отделом — это аксиома, истина, очевидность, не нуждающаяся в доказательствах. «Зеленый» мальчишка, видимо, не в курсе.

Закрытые им дела не пересматриваются, не дорабатываются, не возвращаются. Никогда.

Сутки назад Блейк Аттвуд закрыл дело 14/08, направил материалы на стол главному аврору и копии в Визенгамот.

Предъявить обвинение в проведении запрещенного черномагического ритуала, подвергнуть принудительной легилименции, провести проверку на магию. И когда следы запрещенного ритуала будут найдены— а черная магия всегда оставляет следы — мистер Гарри Джеймс Поттер, он же Мальчик-который-выжил, он же надежда Британии, он же Национальный Герой, он же Избранный, будет конвоирован.

Запрашиваемая мера наказания: Заключение в Азкабане, срок 10 лет.

Вот и все. Одно единственное обвинение и более чем милосердный приговор. Вложенные в дело листы с косвенными доказательствами в причастности к убийству, покушению на убийство и похищении человека были в последний момент изъяты.

Теперь при взгляде в зеленые глаза с насмешливым блеском это уже не казалось Блейку такой хорошей идеей.

Непохоже, чтобы мистер Поттер собирался становиться заключенным.

Благими намерениями дорогу обычно не в Изумрудный город выкладывают.

— Я польщен, — Гарри сбросил пепел, — колоссальная работа. Прочитал все дело. Ваши умозаключения, выводы, имеющие под собой довольно слабоватые факты, очень впечатляют. Я серьезно. Приятно осознавать, что хоть у кого-то есть мозги.

Стул Гарри резко пошатнулся и замер на двух ножках под опасным углом.

-Будешь и дальше продолжать в том же духе, гаденыш, и первые недели заключения проведешь в госпитале, — взгляд Аттвуда красноречиво давал понять, как глупо острить,находясь по ту сторону стола, а не на месте начальника первого отдела.

Стул снова принял устойчивое положение, а Поттер качнулся вперед, положив локти на стол, став ближе к цепкому взгляду аврора.

— Если так уверены в своих обвинениях, тогда не предполагаете, что окажетесь на соседней койке?

Блейк усмехнулся. А в парне-то был стержень. Жаль, для него все так закончится.

Мог бы стать неплохим аврором. Пара лет в тренировочном лагере, пара дисциплинарных мер, пара месяцев полевых работ, чтобы поубавить спесь, и вышел бы толк. И распределение в первый отдел вышло бы.

Вот так бездумные поступки без всякой магии превращают перспективы исключительно в сослагательное наклонение. Чем только думал?

— Сделаю вид, будто не слышал. Не хочу усложнять жизнь...

-Мальчишке,— перебив, закончил за него Мальчик-все-больше-увязающий-в-проблемах. -Мальчишке,которого обвиняют в покушении на убийство, похищении, использовании запрещенных заклинаний, проведении чергомагических ритуалов. Особенно попытка убийства и похищение интересуют. Вы убрали страницы из дела. Пожалели или не смогли связать с остальным фактами?

Взгляд Аттвуда тут же изменился, как изменился и сидящей перед ним юноша. От беззаботности и показной беспечности не осталось и следа.

«Это он», — подумал аврор,и преследующие его тени сомнений развеялись. — «Мерлиновы пироги, это же он!Сам пришел к нему, потому что…Потому что ничего не будет»,-сам себе ответил Аттвуд.

Приговора не будет.

И дело вовсе не в отсутствии прямых улик или неубедительном обосновании базы обвинения. Дело в нем, в Гарри Джеймсе Поттере.

Так зачем же мальчишка пришел сюда? Продемонстрировать безнаказанность? Посмеяться над правосудием?

Пользуясь его задумчивостью, несостоявшейся заключенный оглядывал полки в шкафу, заполненные незарегистрованными артефактами.

Мозг начальника отдела срочно восстанавливал отброшенную информацию, заново выстраивал логические цепочки, искал связи, пересматривал гипотезы.

С какой стороны ни взгляни, все больше вопросов.

И пролить свет на это могла бы недостающая информация, в доступе к которой ему было отказано несмотря на должность.

Тогда... Возможно... Может быть, не только у него недостаточно информации?

«Пока недостаточно», — сам себя поправил Блейк

Верно. Поттеру не хватает информации, а Блейк получил отворот поворот с запросом доступа на предоставление сведений не только из Визенгамота, но и из Аврорского архива.

Хорошо спрятано, без права доступа.

Случилось... что-то случилось 16-17 лет назад...

Черт! Надо было докапаться! Долбанные приоритеты, теперь всегда Воландеморт будет на первом месте!

Аттвуд сделал запись на листке и несколько раз подчеркнул.

Нужно выделить пару авроров для доработки дел, даже в такое сложное темное время нельзя допускать произвола. Особенно в такое время. Особенно от людей, призванных защищать.

Блейк бросил цепкий взгляд на парня.

Значит сотрудничать хочешь?

В подтверждении догадок аврора Гарри повторно задал вопрос:

— Ну так за чем мне, по-вашему, их убивать, а, аврор Аттвуд?

Глаза Поттера не то улыбались, не то насмехались. Или и то и другое разом.

«Ты знаешь зачем», — в который раз подумал Аттвуд. — «Или почти знаешь».

Интуиция— не последняя вещь в их деле— тарабанила во все бубны и тантамы. Решать надо прямо сейчас. Либо он закрывает глаза на аврорский кодекс и должностную инструкцию, либо отправляет мальчишку под арест до выяснения обстоятельств.

То, что правильно, или то, что должно? Долг или совесть?

— Послушай...

-А вот и решение Визенгамота, -бодро проскандировала Хогарт,вламываясь в кабинет.— Что он тут делает?

— Оставь, — Блейк подал знак выйти, момент был потерян.

Хогарт остановилась у двери, недоверчиво оглядывая парня и пытаясь взглядом простучать азбуку Морзе на лбу полностью игнорировавшего ее старшего.

Потоптавшись еще минуту на месте, но так и не получив объяснений, аврор Джейн удалилась, предусмотрительно лишь притворяя дверь.

— Прочитаете мне? Как же?..— Поттер сделал вид, что задумался: — Отказать в принятии дела к рассмотрению за недостатком доказательств. Так кажется?

— Как ты закрыл дело? — откинув формальную вежливость, тут же перешел в наступление Аттвуд.

Чертовы политиканы, демонторов им к порогу!

С каких пор министерские стряпчие лезут в дела магического правопорядка. Да кто им право дал оспаривать решения, да еще и касающиеся Азкабана! Это им что, несанкционирование использование палочки несовершенолетним?

Начальник первого отдела кипел не хуже чайника, разве что пар не пускал и не подпрыгивал.

Гарри усмехнулся, убрал локти со стола и расслаблено откинулся на спинку стула, вдруг потеряв всякий интерес к начинавшемуся разговору по душам.

Иногда лучший выбор это его отсутствие.

— Даже я не представлял, насколько сильно министерские фокусники любят деньги. Уж поверь.

От бросающейся в глаза нескрываемой злости на лице молодого начальника Поттер даже смутился.

Очевидно, разложение Верховного Совета, попирание этим самым Советом законов магического сообщества ударило по чести и достоинству аврора сильнее, чем предполагалось.

-Они забыли лик своего отца, — пробормотал Аттвуд.

-Не расстраивайся, посадишь меня в другой раз.

Поттер поднялся, одернул мантию и направился к выходу.

— Ты купил их всех?

— И ты не представляешь, как невысока была цена. Я даже не торговался.

Рука аврора дернулась.

«Палочка», — подумал Гарри.

Но Аттвуд остался сдержан, хоть только и внешне.

Внутри, наверняка, нарастала и набирала обороты буря, готовая обрушиться на головы завсегдатаев пятого круга ада.

-Занимательно, спасибо что просветил, — едко отозвался аврор.

Гребанные вершители! Вот кого бы хоть на ночь в рейд отправить!

Слишком ли большую тень на аврорский кодекс и мантию бросит применение непростительного к сильным мира сего, отсиживающимся в теплых кабинетах на мягких креслах?

Он бы заплатил и снятием с должности, и репутацией, и Азкабаном, и даже жизнью. Знать бы наверняка, что сумасшествие одного аврора не закрепится за другими и не опустит репутацию достойных служителей правопорядка на один уровень с воландемортовскими псами.

-Я не сниму с тебя обвинений.

Кто бы сомневался? Хоть вера в непогрешимость и принципиальность правосудия подверглась серьезной проверке, идеалы начальника первого отдела остались непоколебимы.

Гарри с трудом сдержал улыбку. Слишком велик риск, что аврор примет ее за издевку.

Начальник первого отдела был неподкупен, бескорыстен, справедлив вне зависимости от титулов и званий. С таким не договоришься

Фемида не могла выбрать для себя более достойного защитника.

— Мечтать не смел, что ты так легко сдашься. Только потребуются доказательства получше.

Атмосфера продолжала накаляться. Взглядом Блейк пустил в него не одну Аваду. Наверно, титанических усилий, стоило сдерживаться.

— Долгий путь от всеобщего любимца до поддонка пришлось пройти, а?

-Дорогу осилит идущий, аврор Аттвуд.

Вот и все. Не было никаких показательно громких хлопков дверью, гневных речей «да что вы знаете обо мне» или обвинений. Только обдуманная не по годам, взрослая фраза и вернувшаяся тишина кабинета.

* * *

— Моргана!

Гарри столкнулся с Дюбари прямо на выходе из камина. Неужели весь день провела, поджидая, чтобы в нужный момент выскочить как черт из табакерки.

— Ты разобрался с Аттвудом? Он отвяжется от тебя?

Следуя за ним шаг в шаг, принялась засыпать его вопросами Макс.

— Да, разобрался. Нет, не отвяжется. Ты не могла бы... — он покрутил пальцем, прося ее отвернутся.

Женщина выдохнула и развернулась, рассерженная его нежеланием всерьез воспринимать воспитательные мероприятия.

-Мерлин, Гарри, у тебя удивительная способность привлекать внимание, людей, которым ни один человек в мире не захотел бы попасть на заметку!

— Это не я, — тут же попытался отшутиться юноша. — Это мое врожденное очарование и природный магнетизм.

— На неприятности у тебя природный магнетизм!

— И это тоже, — не отрицать же очевиднее вещи.

Даже смотреть не надо, совершенно точно Макс закатила глаза.

Кто бы мог подумать, что госпожа Дюбари окажется образцом благоразумия и серьезности.

— Надеюсь, у тебя хватило ума его не раздражать.

Гарри неопределенно покачал головой.

Расстегнув рубашку до середины, парень кинул взгляд через плечо. Женщина стояла спиной к нему, слишком увлеченная педагогической работой, и даже не думала поворачиваться. Никаких шансов,что она увидела бы что-то новое, но руки уже сами застегивали пуговицы обратно.

— Догони тебя бланджер, Гарри! Что я тебе говорила?

Парень невнятно мычал, одновременно сраженный образным мышлением и запутавшийся в свитере.

-С девчонкой все в порядке, если тебе интересно.

«Я отдал ей половину жизни, что, интересно, с ней может быть не в порядке».

— Интересно, спасибо.

— Хоть что-то тебе интересно! Мне бы хотелось, чтобы это была твоя жизнь, но, видимо, так и недождусь. Мерлин, где ты свитер-то взял? — взмахнула руками Дюбари. — Неважно.

Женщина взяла его за руку и потянула из комнаты.

— И как тебе?

Максимилиана чуть не уточнила, что именно он имеет ввиду, но, быстро сориентировавшись,задумалась, подбирая ответ или просто выжидая паузу:

— Она милая.

Гарри улыбнулся, схватил мантию, собираясь по пути убрать ее в гардероб, а затем просто кинул вещь на другое кресло.

-Какая угодно, но уж точно не милая.

Хитро прищурившись, парень перехватил ее взгляд.

-Врунья, ты не считаешь ее милой! Совершенно неподходящей мне, пожалуй, но уж точно не милой.

— Мысли подглядываешь?!

-Она тебе не нравится.

Гарри открыл дверь, пропуская женщину вперед.

— Это она втягивает тебя в эти противозаконные авантюры?

Гарри прикрыл глаза и собрал все свое мужество, чтобы не остаться по ту сторону двери.

-Ты ужинала?

— Ты можешь послушать хотя бы Баррета? Думаешь, сможешь все прикрыть деньгами, повязать всех шантажом? Что вообще происходит?!

-Ну все, я сдаюсь, — он развернулся к Макс и взял ее за плечи. — Поверь, я знаю, что делаю.

-Происходящее меньше всего походит на то, что ты знаешь, что делаешь. Или балансировка между свободой и заточением в Азкабане, появление с полумертвой девушкой — это тоже часть плана?

-Скорее непредвиденные обстоятельства, — уклоняется от ответа он.

-О, нет! — Дюбари скидывает его руки. — Если ты считаешь, что я позволю тебе творить неведомую фигню, то тут, юноша, вы заблуждаетесь. Я твой опекун, и ты должен меня слушаться. И как твой опекун я обещаю: еще одна выходка, соберешь вещи и поедешь в закрытую школу! Безопасную, закрытую школу. Я найду. И без своей подружки.

— Не помню в нашем договоре этого пункта.

— Бесплатное приложение.

Они остановились в холле первого этажа.

Было хорошо и тепло. Идти по собственному дому с искренне переживающим за тебя человеком и слушать ворчание, полное беспокойства.

Потихоньку дом в Годриковой Лощине творил новые приятные семейные воспоминания.

-Макс, спасибо за помощь.

-Что? Ты же не пытаешься меня спровадить, Гарри Джеймс Поттер? — Макс подозрительно прищурилась и ткнула в него указательным пальцем.

-А на что это похоже? — передразнил ее Гарри.

— Нет, я так не могу, — Дюбари сняла пальто обратно.

-Еще как можешь!

-Даже и не мечтай. Я не оставлю двух подростков одних в доме. Отправил всех, чтобы остаться наедине со своей подружкой?

Застигнутый врасплох, честный гриффиндорец задохнулся от возмущения и, кажется, начинал краснеть. Подобные мысли даже не приходили в голову, но после слов Макс это показалось не такой уж плохой идей.

-Падает, падает. Лондонский мост падает, моя милая леди, — Максимилианна пощелкала пальцами перед лицом парня привлекая внимание.

-Бедвер еще дома. Макс, я очень ценю все, что ты делаешь для меня, но тебе, правда, пора. Боюсь, задержись ты дольше, девчонки там все разнесут, тебе будет просто некуда возвращаться и придется поселиться здесь. А я к такому морально не готов.

— Эй, юноша, повежливее, — в притворной обиде она ударила его в плечо. — Ладно, только не будь слишком нерешительным. Если поймал нужный момент, просто действуй, — наставляла женщина, заботливо, даже как-то по-матерински, поправляя его кофту

-Серьезно, это не то, о чем ты думаешь!

— Это меня и беспокоит. Лучше бы уж это было то, о чем я думаю, — она подозрительно оглядела его с ног до головы. — Ты, главное, не волнуйся, будь увереннее, и все получится.

— Макс! Пожалуйста, я, правда, не понимаю, почему мы сейчас обсуждаем сомнительную тему.

Более неловкую ситуацию было сложно представить. Хотя, нет, если вспомнить, тот случай, когда мама с папой вломились в комнату... довольно смущающее вышло.

-Здесь нечего стесняться. И ты всегда можешь спросить моего совета, дорогой. У вас сейчас такой возраст.

— Обязательно, ты первая, к кому я обращусь за консультацией.

-Вот и славно, сладенький! — женщина напоследок потрепала его за щеку.

Когда фигура опекуна исчезла в камине, Гарри с толикой вины почувствовал облегчение.Даже от самой искренней заботы стоит взять передышку.

* * *

Сэльвэтрис потерла глаза, вытирая слезы. Тело ломило, и даже самые незначительные движения отзывались болью. Девушка приподнялась на подушке и огляделась. Окна были задернуты плотными зелеными портьерами, сквозь просветы которых слабо пробивались лучи.

Манфольетти снова попробовала пошевелиться.

Волк,лежавший, видимо, до этого возле двери, услышав шорох одеял, сорвался с места и замер около ее кровати.

-Привет.

Хищник наклонил голову сначала в одну, потом в другую сторону, точно пытаясь разглядеть ее со всех углов. И она очень надеялась, что ни с одного из этих углов не напоминала хорошо прожаренный стейк.

Не отводя взгляда, волк стал приближаться, не давая девушке оглядеть место своего пребывания и узнать о наличии других опасностей.

Она подтянула одеяло к себе — животное тут же поддалось вперед, реагируя на ее движения.

-Ж-жуж.

Волк повел ушами.

Снежные убийцы, одни из самых умных магических животных, способны понимать, общаться и молниеносно реагировать. Только вот один недостаток — не поддаются дрессировке и не подчиняются человеку.

-Поттер?

Волк усиленно замотал хвостом и придвинулся еще ближе.

-Ладно, — Манфольетти набралась смелости и приблизила дрожащую руку к животному.

Вместо того чтобы сразу вцепиться и вырвать кусок мяса, как рисовало ее неуемное воображение, волк с готовностью и добродушием уткнулся в ладонь мокрым носом, потом, осмелев, запрыгнул на кровать и начал устраиваться в ногах девушки.

— Ладно. Есть ты меня не собираешься.

Волк порывисто выдохнул, словно поняв смысл ее слов, и снова ткнулся носом в ладонь, пытаясь доказать собственную безобидность и покладистый характер.

-Проснулась?

— Поттер! Поттер, спаси меня! — Сэль тут же отодвинулась ну другой конец кровати, практически утонув в подушках и ворохе одеял.

— По-моему, вы отлично поладили.

-Он облизал меня перед едой! Кто это?

Гарри свистнул, обращая внимание волка на себя.

Зверь немедленно спрыгнул, сел у ног парня и заскулил, жалуясь на несправедливое, но вполне оправданное для его вида, отношение.

-Что смешного? Немедленно отойди, они опасны! — девушка махнула в сторону рукой, но на помощь не спешила.

Парень потрепал волка по макушке и кивнул на кровать, разрешая вернуться на место.

— Арес и Зефир вообще-то жизнь тебе спасли. Не только они конечно, я тоже внес свой маленький вклад.

Точно! А ведь правда! Это те самые волки, помогавшие ей на снежном поле.

Арес потоптался на кровати, наконец, найдя удобное место, по-кошачьи свернулся калачиком и прикрыл глаза, не забыв навострить уши.

— Вот именно. В следующий раз старайся сильнее, — Манфольетти смелее погладила белого красавца. — Спасибо, мой хороший. А где Жуж?

— Он, оказывается, твоей любви к чужим питомцам не разделяет. Как ты?

Молодой человек садится на противоположный край кровати, прислоняясь к спинке.

-Поттер! — вскрикнула Сэль, за секунду вспомнив происходящие накануне события. — Лист, листок антикварщика, где он? Ты же не потерял? Он у тебя?

Спокойствие и выдержка не дают ему тут же спалить чертову бумажку в ответ на полное игнорирование его беспокойства.

— Важнее ничего и быть не может.

Гарри протягивает записку девушке. Сэльвэтрис разводит руками, намекая на расстояние. Поттер весь превратился в невинное непонимание, с места не двигается, магию применять не собирается, свою же растрачивать на подобные мелочи совсем не хочется. Какое непозволительное ребячество! Она проползла вперед и выхватила у него записку из рук.

Гриффиндорец смотрит на замеревшую напротив девушку, пытаясь прочитать по лицу масштаб проблемы.

Одно слово, написанное наспех, но разборчиво. Не заклинание или проклятие. Всего лишь имя. Единственное слово на листке. А для нее кусок бумаги заполнен от края до края: надежда, покой, судьба, проклятие, свобода, равновесие, фамилия, долг, выбор, обязательства, защита.

Невероятно! Все это время ее предназначение было на расстоянии вытянутой руки.

Наследница Манфольетти расхохоталась, стирая побежавшие слезы облегчения

— Он что напоследок написал тебе классный анекдот?

Сэльвэтрис молча протянула ему записку обратно.

-Лука, — наклонившись вперед, прочитал Гарри. — Если тебе это кажется забавным, то крыша твоего дома конкретно потекла.

-Я в жизни еще так ни разу не пролетала! — Сэль откинулась на подушку, судя по взгляду Поттера, он всерьез задумывался, не получила ли она пару сотрясений. — Лука — младшекурсник моего факультета. Эти идиоты сами вернули его в обмен на меня, представляешь?

— О да, это потрясает воображение.

Гарри отворачивается к окну. Кажется, Манфольетти рассказывала что-то еще, но он уже не слушал. Жаль, сигареты остались наверху, сейчас пришлись бы кстати. Огрызаться не хочется, но и разжевывать очевидное сил нет. В его представлениях печатью Мерлина могла бы оказаться книга, ключ, статуэтка, да хоть трусы вампира трехсотлетней выдержки, но ни в одном из вариантов печатью не мог быть ребенок. Личный опыт доказал — ничего хорошего не выходит, когда ты с раннего возраста оказываешься связан с известным волшебником.

— А сейчас что не устраивает?

Она успевает перехватить почти неуловимую смену его настроения.

-Без этого Лорда убить нельзя? — он кивнул на скомканную предсмертную записку.

То, как меняется выражение лица Сэль, словами не передать, надо увидеть и запомнить. Гарри ведет рукой, имитируя движение палочки в известной детской игре волшебников.

-Отомри.

-Да ты издеваешься! Нельзя быть немного серьезнее? — фыркает и злится Сэльвэтрис.

Волк мечется от нее к Поттеру, не зная чье покровительство принесет больше свежего мяса, и, так и не выбрав сторону, решает остаться где-то посередине.

-Я серьезен, поэтому и спрашиваю. Это тебе нужны планы, я предлагаю переместиться и действовать по обстановке.

Девушка хмурит брови, прикидывая возможные реакции. В данный момент выбор варьируются от «какого черта, Поттер» до «Мерлин, какого черта, Поттер».

— Придумала, давай кинем лозунг: «Волшебники всех стран объединяйтесь!» А потом резко, наотмашь обозначим проблему: как же нам упокоить Темного лорда? Может, у кого есть идеи.

— Ну вот и кто из нас несерьезен?

О чем бы Поттер сейчас ни задумывался, ей это нравилось все меньше и меньше. Его мысли были на какой-то недосягаемой высоте, и на этот раз глупой и непонимающей была она.

Манфольетти ждала, но, похоже, упрямый львенок не собирался откровенничать и посвящать ее в свои планы. Злило неимоверно.

— Комплекс Избранного покоя не дает? Ты,правда, думаешь, что все только и ждали твоего пришествия, чтобы убить Лорда? Или замирали в ожидании, пока я не перейду на старший курс? Да, именно, чтобы разгромить темное войско, им не хватало парочки юнцов! Разумеется, проклятущий психопат, должен сдохнуть. Но когда это я говорила, что тем кто закажет ему похоронную буду я?

Парень ясно читал в глазах девушки бегущей строкой поставленный ему диагноз.

— О тебе речь и не идет, — резко обрывает ее моноспектакль Поттер. — Воландеморта убью я.

Сэль вскидывает брови, но ответа не находит.

Глаза парня, темные как бутылочное донышко, подсвечены авадой — в целом очень точно передают непокорность и непоколебимость.

Хоть об стенку бейся или бей об нее Поттера!

И хуже всего: эта открытая, искренняя своенравность даже не думает разбиваться о логику и элементарный здравый смысл.

Моргана, неужели, действительно, хоть кто-то думает, что им можно управлять?

— Кстати, мы у меня дома. Добро пожаловать, и спускайся к обеду.

Она не находится с ответом, судя по улыбке, его это веселит.

Сэльвэтрис с тяжелым вздохом падает обратно в подушки и кутается в одеяло, сообщая непричастным постельным предметам, как далеко и по какому именно маршруту может катиться Мальчик-так-и-не-набравшийся-разума.

-О тебе речь и не идет. Воландеморта убью я, — передразнила парня Сэль.

Отлично! Вот все и решилось. Поттер убьет Лорда, а она появится в эпилоге под фанфары и всеобщее ликование!

Как только дверь закрывается, Манфольетти откидывает одеяла, бессмысленно глядя в потолок.

Чтобы переубедить несносного упрямца, ей потребуется аргументы получше и пара-тройка продвинутых заклинаний.

Движимая чувством голода и любопытством девушка выходит в коридор. Интересно, насколько большой дом? Есть ли домовые эльфы? Как часто бывают гости?А самое главное, кто живет еще здесь, кроме Поттера?

Невежливо было оставить ее без такой важной информации. Как радушный хозяин мог бы предложить одежду или отправить к ней кого-нибудь из персонала, чтобы привели в порядок ее.

Вряд ли внизу проходит прием для первых лиц Лондона, но появляться в растрепанном и помятом виде не хотелось даже перед Уизли.

Она пригладила волосы и скорее для порядка одернула одежду: вот пусть сам лицезреет и сам краснее за гостью!

По одному коридору можно уверенно ручаться: дом роскошный.

Согревающий и какой-то родной до покалывания на коже.

Сэльвэтрис закрыла глаза, коснулась стены, задержав руку, вдохнула и сделала шажок. Ковер был мягким, не настолько, чтобы утопать в нем, как в зыбучих песках, а мягко поддерживающим. Стены, обитые наполовину деревом — теплые, на вторую половину отделанные тканью — прохладные, гладкие, с выступающим узорчатым рисунком. Пальцы неспешно обводили узор, еще один завиток, петелька. Держась за стену, девушка шла дальше. Воздух морозный, с легким цветочным ароматом. Похоже, немного на розы или нет... скорее лилии.

Рука скользнула ниже, не задумываясь, она дернула дверную ручку и вошла в комнату.

Открыв глаза, Манфольетти замерла и уже хотела развернуться, но ноги отчего-то шли вперед, глаза плакали, а руки утирали соленные дорожки.

Тело жило отдельной жизнью, душа выворачивалась, а разум не знал, за что хвататься, безрезультатно пытаясь хоть над чем-то вернуть контроль.

Неважно, шагнула ли она в картину, прошлое или стоп-кадр, шаг однозначно опрометчивый и дорого мог стоить.

Мебель в комнате задернута свело-серым атласом, струящимся, движущимся.

При следующем шаге атлас разом стек с обстановки на пол жемчужно-серой рекой к ногам, мгновенно открывая синий.

Замерев, не в силах идти дальше, Сэль беспомощно осталась в центре комнаты оглядываясь по сторонам.

Но как только она взглядом дольше чем на секунду задерживалась на предмете, очертания смазывались, пространство вертелось, цвета смешивались. Ее шатало и тошнило как перед самым краем пропасти, как за секунду до неизбежного прыжка. Сознание держалось тоненькой натянутой ниточкой, готовой оборваться в любую секунду. И только синее и зеленое перед глазами. Синее, как небо, зеленое, как трава.

«Потому, что ты первый человек, который меня видит, слышит и чувствует»

Вперед, еще немного и немного. На тяжелом вдохе она дошла до окна и уперлась руками в раму в поисках поддержки. Холодно, и становилось еще холоднее.

Не мертвые, не призраки. Что-то другое уснувшее, спрятанное и запертое, но ею потревоженное пыталось пробиться, достучаться.

«Меньше всего мне нужна твоя жалость, прикрытая, как это... человеколюбием…»

Девушка едва дотронулась до тонкой ледяной корочки на стекле, на проверку пытаясь расчистить ее ногтями. Не вышло.

Дыхнула на окно, отвоевывая у наледи немного пространства.

Наморозь, с готовностью отозвавшись не тепло, покладисто отступила, открывая мутное стекло.

Манфольетти, практически не дыша, наклонилась к стеклу, словно любопытная Алиса к замочной скважине.

Витиеватая капелька, прозрачная как роса, хорошо заметная на матовом фоне, попробовав свои силы, вывела узор клевера в уголке. Замерла, убедившись, что ее видно. Затем смелее и быстрее нарисовала силуэт девушки и юноши, кружащихся в танце. Пара делала поворот, неловко и вряд ли попадая в музыку, но прекрасно.

С последним поворотом они отступили друг от друга, лишь для того чтобы сменить наряды и декорации. Вот парень и девушка уже сидят друг напротив друга, идут по дороге, стоят близко-близко, почти обнимаясь, а в следующую секунду на них уже падает снег.

— Это я, — поражено прошептала Сэльвэтрис и отшатнулась.

Магия взметнулась, словно от произнесенного заклинания, отозвалась на пароль, заметая следы чего-то запретного.

Лед быстро затянул стекло, стирая наваждение.

«Я-то пойду, только вот ты без меня далеко не уйдешь, труп невесты.»

«Можно подумать, такой жалкий сквиб, как ты, без меня долго протянет.»

« — Ну, извини, я не подумала.

— Да ты вообще себя этим бесполезным делом не утруждаешь.»

«Не твое дело. И вообще, у меня может быть что-то личное?!»

Сэль рухнула на колени и схватилась за голову.

«Поттер, ты ведешь себя, как маленький ребенок. Очевидно, что ты не сможешь со мной не разговаривать, поэтому хватит глупить. Я поняла твой протест.»

«Да, что же это... Поттер, держись, ты мне нужен, слышишь...»

Безумие, это какое-то безумие. Эреб, она сходит с ума, как мама! Это все тьма!

Великие мойры, неужели ее психика настолько сдвинулась?!

«Это будет выглядеть ненормально. Ты не можешь со мной спать.»

Шепот укусами впивался в кожу, перед глазами стоял черно-белый Поттер, и только глаза изумрудно-колдовские и притягательные.

«Ты ненастоящий»

Манфольетти смотрит на него и не говорит.

Не может, но надеется, что достаточно четко предает взглядом.

«Ты лишь мое воображение»

Гул возрастает, сердце аритмично стучит, а Поттер, до неприличия реалистичный,

хватает ее за руку, с легкостью выдергивая из кошмара.

Дверь захлопывается, девушка снова падает на колени, только вопреки ожиданиям совсем не в коридоре.

Поттера рядом нет, зато нет и безумия.

Переключатель вернули в активное состояние, давившие на разум тиски отпустили.

Манфольетти поднялась и осторожно приоткрыла дверь, за ней все тот же коридор с мягким ковром и теплым светом. Правой ногой Сэль шагнула за порог, не рискуя полностью выйти из кабинета.

Огляделась. Закрыла глаза, сосчитала до пятнадцати, давая дому возможность еще раз продемонстрировать чудеса трансформации.

Но кажется дом не склонен был уподобляться Хогвартсу и тут же меняться.Никаких дверей, ведущих в комнату справа или слева не появилось.

«Спокойно. Я сошла с ума. Просто сошла с ума. Все в порядке, ничего страшного».

Факт собственного помешательства принять оказалось гораздо легче, чем произошедшие пару минут назад странности.

Она вернулась в кабинет, решив переждать бурю и немного успокоиться. Никакой опасности или угрозы для жизни она не чувствовала.

Это было похоже... Скорее как...

Божественное вмешательство?.. Хотя бы раз... кто-то или что-то подталкивает вас в правильном направлении, это значит...

Сэль опустилась в кресло у камина, так и не додумав мысль.

Просто дом Поттера такой же чудной, как и сам Поттер.

Не просидев и минуты, девушка вскочила и вновь принялась бродить по кабинету.Не порок, конечно, вот так без разрешения хозяина залезать в более чем личное пространство, но и предел знать не мешает.

Решив все-таки осмотреться, раз уж все равно силы проведения послали ее сюда, девушка обратила взгляд к шкафам.

Манфольетти водила пальцами по корешкам, слегка выдвигая папки: подшивка газет, какие-то бумаги, книги по истории магии, эссе волшебников. Информация для оперативного пользования, пара редких изданий, справочники.

Ничего особенного, стандартный набор и себе в помощь, и гостям на показ.

Личное, интересное всегда хранится подальше от посторонних глаз.

За рабочий стол садиться было уж вовсе не обязательно, изначально ей просто хотелось проверить кресло на удобность.

Девушка слегка побарабанила по столешнице, поправила несуществующие очки, представляя, как работает Поттер. Безусловно, он работает, иначе зачем обзаводиться таким кабинетом? Но серьезный, вдумчивый, принимающий решения Поттер был сродни недавней галлюцинации. Наверное, потому что с ней он всегда был расслабленным, спокойным и полностью сосредоточенным на ее проблемах. А ведь, правда. Сэльвэтрис откинулась на спинку кресла стараясь припомнить... исключая эту маленькую просьбу, получается никогда. Правильный ответ: мистер Гарри Джеймс Поттер со своими делами справляется отлично сам. Еще и успевает ей помочь, потому что...

Отполированная поверхность стола отзеркаливала ее озадаченное отражение, давая возможность заглянуть внутрь себя.

Потому что... потому что знала ответ, или ей очень-очень хотелось бы, чтобы знала. Чтобы это и был ответ. Решив долго не раздумывать, девушка принялась за поиски чистого листка, уже мысленно написав на нем не лишенный самоуверенности вопрос.

* * *

Сэльвэтрис слишком долго не спускалась, и Гарри начинал немного беспокоиться. Притащить Сэль в Годриковую Лощину было рискованно и безрассудно.

Неизвестно, насколько значимы были дни, проведенные в этом доме. Пыталась ли она сохранить и запомнить это время? Могут ли воспоминания вернуться или так и останутся потерянными навсегда в стране забытых вещей? Сохраняются ли отголоски прошлого в чувствах и ощущениях?

Никому и в голову не приходило изучить механизм воскрешения, поскольку никому и в голову не приходило афишировать, что он восстал из мертвых.

Приводя ее в семейный дом, он и не думал спускать курок.

Единственным оправданием, пожалуй, служило отсутствие другого подходящего безопасного места.

Гарри обреченно вздохнул и отложил сервировку.

Правильнее было бы сейчас же аппарировать в Хогвартс, а не потакать своим желаниям под видом спасательных работ.

Просто это была отличная возможность урвать себе кусочек счастья. Пусть только для него, пусть и совсем маленький, но зачастую именно маленькие радости держат подальше от больших глупостей.

-Сэльвэтрис, — особо не надеясь, позвал он девушку.

Не завело бы ее, куда не надо, неуемное любопытство. Юноша остановился и подул на одну из свеч на столике. Небольшой фокус.

Пламя колыхнулось, вспыхнуло, сильнее вырисовывая силуэт и обстановку.

-Ну и что тебе понадобилось в кабинете?

* * *

— Поттер, если хоть половина из того, в чем тебя обвиняют, правда... — без предисловий перешла в наступление Сэль.

Надо отдать должное, Сэльвэтрис всегда говорит напрямую, не юлит и не использует уловок. Наверное, потому что брошенная без прикрас откровенность, подобно точно пущенной стреле, всегда достигает цели.

— Я так понимаю есть ты не будешь, — он кинул полотенце в кресло и кивнул на бумаги в ее руках. — Это сейчас не важно.

— Нет, важно, — одновременно с нажимом и возмущением произнесла девушка, продолжая размахивать листами перед его лицом.

Так и хотелось выдернуть из ее рук ничего незначащие документы, закинуть куда подальше или вовсе спалить.

Мало ему разборок с Аттвудом, нравоучений Макс, так еще и эта профессиональная нервотрепательница будет лезть своим длинным, но очень симпатичным носиком в его дела.

Гарри медленно подошел к столу, пока не уперся в его край, склонился к девушке, став ближе, чем хотелось бы.

-Если бы я считал необходимым поделиться с тобой перепиской, я бы это сделал.

-О, не утруждайся! Кто я такая, чтобы со мной чем-нибудь делиться?

Сконденсировавшийся яд еще немного и выпал бы отравленными осадками в кабинете. Разъел бы дорогую изысканную мебель, которую нашла Макс, бумаги от Баррета— некоторые с трудом добытые — добрался бы до кладки дома, но не до него. У Гарри Джеймса Поттера иммунитет к цианидам.

— Ты мне тоже много чего не рассказываешь, но я же не устраиваю истерик по этому поводу.

«По крайней мере сейчас»,— добавил про себя парень.

-Потому что ты тоже мне никто такой, чтобы с тобой делиться.

Сэль щурится и кривит губы, мгновенно приобретая сходство с хитрой, но очень злой лисицей.

Парень разворачивается к ней спиной, по-прежнему прислоняясь к столу и пряча руки в карманах брюк.

-Вот и давай остановимся на контрактных обязательствах.

Неожиданно дверь кабинета открывается. Неожиданно только для нее, разумеется.

-И, основываясь на устных договоренностях, призываю тебя исполнить свою часть обязанностей.

Девушка ошеломленно смотрит на ввалившегося в комнату бедолагу, склоненного в три погибели.Следом за ним неспешно входят волки и сразу же занимают место рядом с хозяином.

-Делай свою работу, — Гарри кивком указывает на конвоированного, предоставляя гоэтии простор для деятельности.

Манфольетти поднимается из-за стола и становится напротив Мальчика-ни-разу-не -гриффиндорца.

-Иначе что?— девушка скрещивает руки на груди и притопывает.

-Иначе я больше не буду тебе помогать.

— Уверен, что мне еще потребуется твоя помощь?

— Уверена, что не потребуется? — копирует ее тон юноша.

Сэльвэтрис фыркает, проигрывая битву.

Она рассматривает человека с брезгливостью, в душе надеясь, что целью Поттера окажется злобный, сумасшедший пожиратель, и это хоть как-то успокоит ее совесть.Вопреки ожиданиям человек оказывается худым и надломленным.Смотрит на нее, как жертва на палача в ожидании своей участи. И его губы еле двигаются, но уверенно можно прочитать с трудом прошептываемое слово «пожалуйста».

-Я не стану этого делать, Поттер, -убежденно говорит Сэль, отбрасывая шутки.

-А он не станет говорить. Что ж, отлично. Ты бы отошла в сторону, — заботливо произнес молодой человек.

Гарри нервно трет шрам, ожидая подобной выходки. Ему и самому неприятно просить Сэльвэтрис о подобном одолжении. Он бы с удовольствием использовал другой способ.

Жаль, другого способа нет.

-Что ты собрался делать?!

— Арес, Зефир.

Волки мгновенно преображаются, не остается и следа от милых пушистых зверюшек, охраняющих ее сон. Хищники скалятся, гортанно рычат и мягко подкрадываются ближе.

Человек дрожит как манный пудинг. Наверняка, воспоминания у него такие же густые, затягивающие.

-Прекрати немедленно! Хватит! — она то ли кричит, то ли просит.

Поттер захлопывает дверь, перекрывая пути к отступлению.

-Или ты прочитаешь его, и при хорошем исходе я обеспечу ему райскую жизнь в Мунго. Или я убью его.

Девушка молчит в ответ и только смотрит растеряно, не веря, что сейчас, в этот самый момент, на ее глазах, у ее ног Мальчик-с-синдром-всеобщего-спасителя убьет человека.

— Либо ты прочитаешь, либо я убью его.

Гарри уже жалел. Смотря в ее глубокие синие глаза, жалел, что пришлось втянуть ее в дело. Он может защитить ее от приспешников Лорда, женишка из преисподней, ночных кошмаров, вернуть с того света, но как защитить от боли, которую причиняет сам?

Сэль понимала: Поттер не шутит.Сейчас была лишь демонстрация последствий отказа. Происходило нечто невероятное и вот так сразу непостижимое: она ценила чужую жизнь, а мистер Поттер готов был выбросить ее в ближайшую мусорку.

— И если ты выбираешь второй вариант, — подтолкнул ее размышления парень, — то выйди за дверь. Арес..

Волки рыкнули громче и приготовились к прыжку

-Убери их. Я прочитаю его.

Гарри кивнул, словно спрашивая, нужна ли ей еще какая-нибудь мотивация.

— Пожалуйста... помогите мне...

Бумажный человек перед ней дрожал и сотрясался, достаточно жалкий, для того чтобы вызвать сострадание.

— Вам не будет больно, — Сэль обхватила ладонями его лицо, с трудом заставив себя посмотреть в наполненные ужасом глаза, — вам будет все равно.

Ее глаза переливаются всеми оттенками синего от согревающе-теплого до отстранено-холодного.

Под действием магии гоэтий мужчина потихоньку расслаблялся и затихал, начиная терять свою индивидуальность, самосознание.

-Мне нужно видеть прошлое, неделя до 31 октября 1981.

Девушка поджимает губы, злясь и раздражаясь. Разрывать контакт нельзя, поэтому она не может собрать все недовольство и кинуть убийственным взглядом в парня.

-Если я сейчас не остановлюсь, потом будет поздно.

— Что мне делать? Мне нужно видеть самому.

Гарри присаживается рядом.

-Возьми за запястье, я покажу.

Манфольетти дергается от его прикосновения, отстраняясь. Ее бы воля, выдернула руку и залепила пощечину.

Может, после, а пока она все больше проваливается в чужие воспоминания.

События с невероятной скоростью отматываются назад, день за днем.

Поттер, видимо, представляет ее маховиком времени, способным по первому запросу сработать безотказно и «выкинуть» их в нужном моменте.

На самом деле девушка мотается, перепрыгивает, ищет. Ищет, замечая какие-то приметы и детали эпохи: одежда, время, погода за окном, год на календаре, ощущения личности.

Ему безумно повезло, что у нее за спиной богатый опыт службы в проклятых, отличные отметки на курсе и склонность к практикам в свободное время.

Она все больше погружает их в незнакомую жизнь, чувствуя, как постепенно раскалывается личность обладателя.

«Здесь!»— понимает Сэль и останавливается.

Воспоминания обрывочные и практически несвязные. Многие детали стираются, диалоги обрываются. Опасность и в том, что по пришествию такого времени мозг мог додумать и подменить некоторые подробности сам.

Но сейчас все очень четко. Человек помнит события, как будто с 1981 прошло несколько дней.

Видимо, он постоянно возвращался к воспоминаниям, прокручивал, обгладывал как косточку до чистоты.

Почему, становится понятно сразу.

-Мерлин, Гарри, прости, — хочется выдохнуть ей.

Не успевает. Хранитель воспоминаний кричит. Сэль видит, как по рукам и лицу мужчины расползаются ожоги.

-Поттер, остановись! — девушка перехватила его руку, стараясь разжать ладонь. — Ты убьешь его!

Судя по всему, именно убийство он и задумал. Стихийная магия давила, еще контролируемая, но уже готовая сорваться с цепи по приказу хозяина.

— Ах ты, подлая крыса! Эксперименты и приключения значит любишь!

-Поттер, прошу тебя, — она хватает его за кофту, пытаясь развернуть на себя.

-Не лезь!

Гарри уворачивается и за плечо отталкивает девушку.

Потерявшая равновесие, скорее от неожиданности, чем от прилагаемой силы, Манфольетти падает на ковер.

Гнев тут же испаряется. Беспокойство за Сэльвэтрис становится приоритетом, заслоняя собой целый мир.

-Сэль, Господи! — парень помогает девушке подняться, убирая с лица запутавшиеся волосы. — Прости, прости меня. Господи, Сэль, ты в порядке?

Изумрудный отсвет непростительного в зеленых глазах сменяется умиротворяющее лиственным.

-А разве для тебя это еще имеет значение?

Он отпускает ее, перешагивает через стонущего мужчину и выходит.

На самом деле ее не пугает, что Гарри толкнул ее, он не хотел сделать больно. Пока он не захочет причинить ей боль, она не будет бояться.

Человек, Фойер— теперь она знает, как его зовут,— корчится в муках.

Ему не больно, уже не должно быть больно, просто Фойер слабак.

Манфольетти приподнимает его, желая оценить нанесенный урон.

Глаза стали белесые, зрачок проглядывал через туманность, слепо уставившись на мир.Морщинки на лице разгладились, уже навеки застыв в состоянии покоя.

-Надеюсь, у вас есть, о чем подумать. Теперь будет много времени.

Сэль отпустила мужчину и поднялась с колен.

Без поддержки Фойер обмяк и осел как тряпичная кукла, у которой махом обрезали все ниточки.

Образно. Но по сути она сделала именно это.

Ему уже не поможешь, впрочем, как и ей.

Раньше Сэлли мерила добро и зло своими величинами, теперь — Поттером.

А хуже всего было то, что ей не жалко.

Ей заранее не жалко и хочется обречь на вечные мучения всех его обидчиков.

Так не должно быть. Слишком сложно.

Сэльвэтрис чувствует, как нужна ему, нужна рядом, поэтому торопится, безошибочно угадывая направление.

Дверь приоткрыта, только подойти невозможно. Жарко и ничего не разглядеть за ярко бушующим пламенем.

«Ignem concipere»

Сэль закрывает глаза и сползает по стене на пол.

«Inflammātio»

Утыкается лбом в колени. Великий Эреб, как же ей это знакомо.

«Aethereum»

Манфольетти кусает себя за руку, сдерживая рвущийся крик.

Накативший приступ панической атаки бьет под дых.

Подняться получается лишь ползком по стенке.

На душе противно и грязно, возможно оставшиеся ощущения чужой жизни или хуже всего — собственные.

Девушка спускается вниз. Повертевшись, все-таки верно выбирает направление кухни. Еда остыла. Сэль наливает стакан воды и идет в гостиную, по пути практически не замечая великолепие дома, полностью погруженная в безрадостные мысли.

Садится в кресло, перекидывает ноги через подлокотник, прислоняется к спинке, закрывает глаза, желая провалиться в сон и никода-никода не просыпаться.

Поттер приближается неслышно, проблема в том, что она чувствует его. Распрекрасно чувствует Избранного иголкой в сердце.

-Прости меня, я не хотел тебя отталкивать.

Понятно, четко обозначает, за что именно извиняется. До Мордредовой бабушки ему, что она сейчас «сломала» человека, ни одни врачи мира уже не починят.

А как бы поступила сама?

Все-таки находит в себе силы взглянуть на него.

Поттер улыбается мягко, с извинением, весь такой теплый и это пугает больше, чем все ужасы дома Манфольетти.

Нельзя губить чужие жизни, оставаясь при этом таким по-щенячьи милым и спокойным.

Слишком быстро пришел в равновесие.

-Рояль здесь в обстановку удачно вписался или ты по назначению используешь? — голос поначалу предательски подводит.

Он продолжает улыбаться, по-детски открыто, и слишком внимательно смотрит ей в глаза.

Ищет? Что хочет увидеть? Да вот же она вся как на ладони, полная беспокойства и переживания за его несдержанность.

Гарри отступает, садится на банкетку и хлопает по свободному месту рядом.

-Садись, — открыл крышку инструмента, едва касаясь, пробежался по клавишам.

-Зачем?

Парень закатил глаза:

-Просто сядь.

Сэльвэтрис поднимается и идет к нему.

Ноги едва держат, и весь путь до Поттера— как раскаленная дорога до Аида, а она босиком по этим камням ступает.

Ничего этого нет, разумеется, они в гостиной в его доме, а она идет просто по налакированному паркету, загипнотизированная пристальным взглядом, как корабль маяком.

Или скорее как уставший путник за бродячим огоньком.

И корабль разобьется. И путник сгинет.

«Да что тебе надо!» — так и хочется сорваться девушке.

Манфольетти садится на самый край, почти сваливаясь с банкетки, но каким-то чудом удерживает равновесие.

Гарри улыбнулся, находя подобную растерянность милой.

Сэльвэтрис же мысленно проклинает себя за возникшее смущение и Поттера за то, что даже не подумал скрыть, что заметил.

«Напридумывал себе Моргана не весть что!»

Не поддаваясь на подобные провокации, девушка немного придвинулась, по-прежнему оставляя между ними расстояние.

— Чистых нот всего семь. Самая левая это «До», оставшиеся — семь левых клавиш слева направо, с восьмой идет повторение, но начинается другая октава, — Гарри посматривает на девушку, с любопытством наблюдающую за каждым его движением, и ему кажется, что он с легкостью может дирижировать ее вниманием.

-Чем правей октавы или клавиши, тем звук становится тоньше. Черные клавиши: диез и бемоль, повышение и понижение тона.

— Я сейчас понимаю так же мало, как на практике у Снейпа, — веселясь, признается Сэль, но старательно пытается запомнить и осмыслить новые знания.

-Окей, все просто, сыграем в тональности фа диез минор. Три ключевых знака фа диез, до диез, соль диез, размер четыре четверти. Во втором и четвертом такте размер меняется на три четверти.

Сэльвэтрис потрясающе сконцентрирована.

-Я покажу, как сыграть это правой рукой. Смотри.

Девушка убрала руки с клавиш, послушно сложив на коленях.

Забыв о намерении держать дистанцию, придвинулась вплотную, положив подбородок Поттеру на плечо, держа в поле зрения руки пианиста, и приготовилась схватывать на лету.

— Не слишком ли много стараний? — практически прошептал он, застигнутый врасплох внезапной близостью.

-Собираюсь превзойти учителя, — уверенного отвечает Сэль, кивая на инструмент. — Ну, давай, начинай.

-Ля. Соль диез. Ля. Соль диез. Ля. Ми. Ля. Ре. Раз и, два и, три и, четыре и... — легко и быстро сыграл юноша. — Это вступление. Будешь моей левой рукой. Положи пальцы на клавишы. Вот так, — он поправил пальцы в правильное положение, — левой рукой: фа диез, до диез, фа диез. Начинаешь играть пятым пальцем, второй, первый. Затем ре ля, ми, пятый второй первый.

— Раз, и два, и три, и четыре. И раз, и два, и три и... — Гарри отбил такт по коленке. — Попробуй.

Сэльвэтрис выпрямилась и немного неловко попыталась повторить последовательность.

-Больше нажима, но легче, — тут же исправил ошибку он, накрыл ее руку своей и сыграл мелодию.

-Я поняла, — чересчур поспешно отозвалась Сэль.

Хоть они и сидели на расстоянии, но непонятным образом пальцы переплетались, плечи касались друг друга,и Манфольетти приходилось с силой одергивать себя, запрещая тянуться к чужому теплу.

Слишком мягкий свитер, из-за которого хочется прислониться ближе. Слишком приятный и неуловимый парфюм, который хочется вдыхать. Слишком теплая и приятная кожа, которой хочется касаться.

-Снова, — требовательно попросил учитель, проявляя не обнаруживавший себя ранее перфекционизм.

Рука предательски дрожала, но прилежная ученица, с учетом всех замечаний воспроизвела мелодию снова.

-Отлично. И еще, — добавил Гарри с весельем, — тебе, конечно, сложно, но отключи мозг, играть нужно сердцем. Попробуем вместе?

-Стой, как я пойму, когда начать? — уточнила она со свойственным новичкам страхом провала.

-Почувствуешь.

Поттер улыбнулся и заиграл.

Девушка очарованно наблюдала, как быстро его пальцы перебирают клавиши, переплетая ноты и полутоны в прекрасную мелодию, идеально вписывающуюся в приятную мягкость вечера, растворяющуюся в тишине отголосками и переливами чистейших звуков, перезвоном хрустальных колокольчиков.

Гарри кивнул, и она быстро повторила свою часть, завершая музыкальное плетение.

Это было настолько удивительно и восхитительно, потрясающе и великолепно.Волшебно.

Сэль не знала, сколько прошло времени. Она просто шла, околдованная музыкой, как ребенок ведомый флейтистом из Гамельна, сквозь время и другие миры. Вспоминая прошлые жизни и проживая сотни новых, залечивая раны, открывая сердце, обретая веру.

Он создавал для нее целую вселенную, творил новый мир.

Сэльвэтрис, наконец призналась себе, что никогда в жизни не будет любить его больше, чем в этот момент, но никогда в жизни любить меньше уже тоже не сможет.

-Все они говорят, что ты изменился.

-Раньше я был неудачником.

К своему стыду, Манфольетти слишком плохо разбиралась в музыке и не могла судить, является ли исполняемая композиция импровизацией, но в нотах он определенно не нуждался.

-Когда я смотрю, сколько людей искренне переживает за тебя, я не думаю, что когда-то ты был неудачником.

Он резко остановился и, к ее сожалению, музыка оборвалась.

-Сэльвэтрис, — как можно спокойнее прервал ее юноша.

-Тьма мешает тебе видеть, — еле слышно прошептала она.

-Ну все, хватит! — повышая тон, попробовал остановить ее Гарри.

Просто невероятно, что ей пришло в голову завести подобный разговор именно сейчас. Как специально сводит все на нет.

Парень быстро хлопнул крышкой, и девушка едва успела отдернуть пальцы.

-Послушай, я знаю какого это — быть в темноте.

-Нет, это ты послушай.

Он поднялся и продолжил говорить глядя на нее сверху-вниз. Совсем неприятно, когда так делают:в подобной манере есть какое-то желание доминировать над собеседником и показать свое превосходство. Но поворачиваться к нему она не стала лишь отчасти по этой причине. Меньше всего ей хотелось увидеть подтверждение своих опасений, и вовсе Сэль не опасалась последствий.

-Если собираешься разговаривать со мной... я не хочу выслушивать от тебя...

Он произнес это на одном дыхании, отрывисто и зло, словно сам боялся передумать, в очередной раз не решиться, пожалев ее чувства. Сэльвэтрис же не питала иллюзий за невысказанностью фразы.

Гарри не стал настаивать на продолжении: то ли его отпустил порыв первоначальной злобы, то ли он боялся наговорить еще больше лишнего. Благоразумно решив не продолжать спор, юноша поднялся и вышел из комнаты.

Сэль подняла крышку и исполнила свое короткое соло.

Без Поттера получилось как-то жалко и надрывно, не мелодия, а последний плачь умирающего инструмента.

— Понимать, что человек, который тебе нравится чудовище... это больно, знаешь ли.

Тишина растворила ее не нашедшие адресата слова, будто их и не было.

Дурочка! Из всех моментов надо было выбрать самый неподходящий!

Просто испугалась. Его испугалась. Себя. Себя испугалась больше. Да как же? Как же так?

Великие прародители, возможно ли так увязнуть? Что же это?

Оставалось лишь два выхода: сидеть на месте в компании гордости и собственных предубеждений. Или... Или она сделает это сейчас.

Сейчас, в эту самую секунду. В порыве чего-то не до конца понятного и осмысленного. Только именно сейчас. Иначе точно уже никогда, никогда не решится и никогда не позволит себе вот так замечтаться.

Сэль догнала его уже на лестнице. И вложив всю силу и недосказанность, подбежав,обняла со спины

-Не оборачивайся, — быстро попросила она, и Гарри покорно застыл на месте.

Манфольетти прижалась лбом к его спине, стараясь замедлить свое сердцебиение, заглушить мысли, стараясь почувствовать его, осознать, насколько реально все происходящее, хватаясь за невыносимого мальчишку как за спасение

— Если я позволю себе любить тебя... — чужим, незнакомым голосом, с сотней печалей и сомнений, произнесла она, — когда придет время расстаться,сможешь отпустить меня?

Девушка говорила медленно и тихо, словно вопрос за вопросом пыталась прочитать не только свое сердце.

-Ты сможешь остаться таким же? Хорошо спать, хорошо есть, не искать одиночества? Проживать каждую секунду?

Та, которую он с самого начала не понимал. Почему она злится, почему она смеется, сейчас стал только-только понимать. Она всегда беспокоилась о нем. Беспокоясь о нем, злится и затем смеется. Беспокоясь о нем, убегает от него. Ив этот раз вернулась ради него.

Гарри молчал. Ее слова были слишком похожи на обещания, согласиться — все равно, что поклясться.

-Сначала я помогу тебе найти печать Мерлина и закрыть шкатулку Пандоры. И если мы сможем справиться, не обращаясь к помощи Дамблдора и адского мальчика... — он выдержал паузу, прислушиваясь к ее сбившемуся дыханию, — тогда я спрошу так... Ты можешь остаться?

Сэльвэтрис попыталась отстраниться, но, перехватив ее запястья, Гарри сильнее сомкнул объятие.

-В твоем мире есть ожидающие тебя люди и ты помолвлена... Зная это, все равно спрошу. Я буду защищать тебя всю жизнь, останешься со мной?

Сэль удивленно смотрела ему в затылок и уже несколько раз пыталась начать говорить, но не хватало сил, дыхания не хватало, а восторженные чувства, наоборот, плескались и переливались через край.

— Тогда твоя жизнь будет недолгой, — попыталась отшутиться Манфольетти.

-Я знаю,— он улыбнулся, почувствовав ее улыбку.

-Всю жизнь?

— Если у меня будешь ты, это на всю жизнь.

Поттер сделал попытку повернутся и прочитать в глазах ответ, который у Сэльвэтрис произнести не хватало решимости.

Она остановила его.

— Постой... постой так еще немного. Еще немного, — и прижалась к нему сильнее, — я хочу послушать, как из-за меня бьется твое сердце.

-Я не оставлю тебя.

-Даже если небо упадет на землю? — насмешливо спросила девушка.

-Даже если небо упадет на землю.

Гарри все-таки развернулся, не размыкая объятий, и сам притянул девушку к себе.

На самом деле небо падающее на землю стало бы меньшей из проблем.

Сэль больше не плакала. Она лишь сильнее прижималась к нему, не решаясь поднять глаз. Раньше, когда ей было невыносимо тяжело, она просила кого-нибудь, кто слышит ее молитвы,послать хотя бы минуту счастья. И, кажется, сейчас наступила эта самая минута. Удар за ударом сердце Гарри Джеймса Поттера отсчитывало ее персональные шестьдесят секунд счастья. Шестьдесят секунд, которые она намерена была удержать в памяти так долго, как только сможет. Шестьдесят секунд, которые она, вопреки всем законам времени, постарается превратить в бесконечность.

— Не то что бы мне не нравилось происходящее, но тебе нужно отдохнуть.

Манфольетти молчала и при любом его движении лишь сильнее сжимала объятия.

-Тебе нужно отдохнуть, — мягко, но настойчиво повторяет парень, перехватывает ее руку и тянет за собой наверх.

В начале коридора девушка отпустила ладонь, чуть замедлилась, создавая возможность посмотреть на него со стороны.

В брюках, кашемировом свитере и дурацких белых тапочках по коридору уверенно вышагивал безупречный Гарри Джеймс Поттер, самый великий волшебник своего времени.

Магия шла за ним по пятам, стелилась под ноги как покладистый питомец перед любимым хозяином.Разливалась рекой, покорная, готовая подчиниться любому приказу. Раскрашивала все вокруг, одаривая обычные вещи волшебным мерцанием.

Он остановился, через плечо ожидающе взглянул на Сэль, и магия засияла ярче в искрящихся глазах.

Сэльвэтрис кивнула, не в силах и слова произнести, подбежала к нему.

-Сюда, — повинуясь порыву, она схватила его за руку, утаскивая за собой через коридор снова вверх, снова в коридор, пока не остановилась у запертой двери.

-Я хочу спать в этой комнате.

Гарри дернул ручку на себя, мешая ей открыть дверь, курок пистолета мгновенно оказался на взводе.

-Эта комната закрыта.

-Не говори, глупостей, синяя борода.

Полностью его проигнорировав, Сэль толкнула дверь и вошла в комнату. По-хозяйски открыла шкаф, выбирая себе платье.

-Жди здесь.

Даже без повелительных интонаций Гарри не был уверен, сможет ли сдвинуться с места. Запертые в этой комнате воспоминания обрушились на него летним звездопадом. Одно другого ярче. Одно другого стремительнее.

Он видел Сэль в лучах света сидящую на кухне Дурслей, оборачивающуюся на темной улице Лондона, лежащую на его кровати в Хогвартсе, заснеженную на Астрономической башне, прижатую к нему в кабинке туалета в Хогсмите, промокшую в магловском Лондоне, мертвую в гробу, снова воскресшую. Вокруг него уже не было ни зеркала, ни шкафа, ни стен, а миллионы образов Сэльвэтрис, сотканных из света, теней и воспоминаний.

-Так и стоишь? -Манфольетти хлопнула дверью ванны и наваждения исчезли, осыпавшиеся невидимой серебристой пылью, бусинками укатившиеся обратно в прошедшее.

-Тебе нужно поспать, — задумчиво отзывается он.

Раз уже Сэль чувствует себя нормально, не собирается падать в обморок и впадать в безумие, можно и о своем психическом состоянии побеспокоиться.

-Этим я и собираюсь заняться.

Сэльвэтрис сдернула с кровати покрывало и повернулась с ним к парню.

-Дом слишком большой и комната слишком большая. Я не могу спать одна.

Гарри непонимающе смотрит на нее, не сразу вникая в сказанное,пытается пару раз начать говорить, но так и не может придумать, что же ответить. Сэль стоит напротив с синим покрывалом, драпирующим ее фигуру в ненавистное платье, и сама ситуация возвращает к давно забытому.

Какого черта эта комната вообще оказалась открыта?!

— Даже получив половину состояния, единственное, что я не могу получить, так это отдельную кровать, — он берет покрывало из рук девушки, — дай мне подушку. И вообще... Приличные девушки так себя не ведут, — назидательно закончил Поттер,за что тут же получил требуемой подушкой по макушке.

-А ты встречался со многими приличными девушками?

-Что? Нет, конечно! -он стягивает свитер, прикидывая каковы его шансы выспаться.

-Тогда откуда тебе знать, как они себя ведут?

— У меня есть четкий образ приличной девушки, — мечтательно делится юноша.

-Ммм, — протянула Сэльвэтрис и переместилась в конец кровати, так чтобы быть поближе к Гарри.

-Она должна быть милой, доброй, отзывчивой, умной, красивой, — он рухнул на диван, положил руки под голову и задумчиво уставился в потолок.

— И должна существовать где-то еще помимо твоего воображения, верно?— закончила Сэль.

— Верно. Знаешь, как ожидание и реальность. Ожидание — это кто-то вроде Одри Хэппберн или Грейс Келли, а реальность это кто-то вроде... — Гарри ткнул указательным пальцем в сторону кровати,— тебя.

-Эй, — возмущено прикрикнула Манфольетти и запустила в него еще одной подушкой. — Спи уже.

— А ты можешь сделать так, чтобы мне приснилась Грейс Келли?

— Нет, Медуза Горгона, говорят, была еще той красавицей.

Парень хмыкнул. Лучше Медуза Горгона, чем то, от чего просыпаться и вовсе не хочется.

— Свет оставить?

-Нет, не нужно, — девушка мотнула головой и про себя добавила: «ты же рядом».

-Тогда, спокойной ночи.

Щелчок пальцев погружает комнату в темноту, убаюкивающую, но не пугающую.

— Спокойной ночи.

Сэльвэтрис улыбнулась. Поттер своим присутствием давал чувство уверенности, защиты и спокойствия без всякой магии. Без всякого света.

Словно на проверку в темноте что-то брякнуло. Моментально девушка вскочила с кровати и бросилась к Гарри.

-Поттер.

Гарри приподнялся и достал очки.

— Что? что? что? Это просто Арес, или Зефир, или Жуж.

Пяти минут не прошло. Не выспится. Точно не выспится.

-Откуда ты знаешь? — она с ногами забралась к нему на кушетку и вцепилась в одеяло.

-На доме миллион и два защитных заклинания, — как можно убедительнее сказал он.

— Невозможно наложить миллион заклинаний, — приходя в себя, ехидно поспорила Манфольетти.

-Хорошо,-обреченно вздыхает парень, — на счет миллиона погорячился. Но поверь, их очень и очень много.

-И ты здесь.

-И я здесь, — соглашается Гарри, лохматя волосы. — А теперь... ты не могла бы... — он кивает в сторону кровати.

Появление девушки на его импровизированном маленьком спальном месте приносит некие неудобства.

-Да, конечно! Без проблем! Извини, — Сльвэтрис поспешно поднимается, но на пути к кровати тормозит, потом быстро разворачивается и садится обратно.

— Поняла! Все дело в твоих глазах. Изумрудные, как глаза Алмаза, дядиного фамиляра, он всегда защищал меня и спал со мной. Поэтому мне с тобой так спокойно.

«Даже от себя защищаю» — мысленно соглашается юноша.

— Вон из моей кровати, — Гарри дернул покрывало.

-Твои глаза, — девушка не собирается уходить, а, напротив, приближается, заставляя его думать о бегстве.

Поттер почти протягивает руку, чтобы натянуть край платья на голые коленки.

— Самого редко встречающегося цвета в мире? Прекрасно-изумрудные? Весенне-зеленые? Кошачьи? — отшучивается Мальчик-которому-совсем-не-весело.

Сэль рассмеялась:

-Вообще-то я хотела сказать цвета перечной мяты.

-Мяты? — удивленно переспросил Гарри. Вот и пойми что творится у нее в голове. — Очень романтично. Слезай с моей кровати.

-Терпеть не могу мяту, — насмехаясь, добавляет девушка.

-Сейчас точно пошла вон.

Он шутливо подтолкнул Сэльвэтрис коленкой. Для обессиленной Манфольетти этого оказалось более чем достаточно.

Девушка качнулась и, спасаясь от падения, ухватила его за плечи.

Оба застыли от неловкости и внезапно сократившейся дистанции, но никто не спешил отстраняться.

Сэль неуверенно разгладила невидимую складку на рубашке, кончиками пальцев проследила пуговичный ряд, обвела край воротника, немного отодвинув его в сторону. Задержалась на яремной вене, отсчитывая пульс,очертила контур от скулы до подбородка, дотронулась до губ.

Гарри чувствовал себя голодным хищником перед бездумным дрессировщиком. Слушается хищник или выжидает момент? Дрессировщик слишком наивен, чтобы догадаться о надвигающейся опасности, хищник слишком умен, чтобы выдать себя.

Поттер не представляет, надолго ли хватит его послушания.

Хьюстон констатировал полную потерю связи.

Разрываясь между желанием закрыть глаза и поддаться вперед. Не шевелясь, подставить всего себя ласкам. И одновременно желая поцеловать задержавшиеся на губах пальцы, наблюдая при этом всю смену эмоций, вслушиваться в тяжелое прерывистое дыхание.

Всего хотелось: прижаться губами к шее, прикусить нежную кожу. Притянуть к себе и перевернуть, чтобы диван прогнулся под тяжестью еще одного тела — вот настолько улетно.

-Ты хоть представляешь, что со мной? — шепчет Гарри, невесомо касаясь губами ее ладони.

Девушка вздрагивает, опомнившись, и он практически слышит, как загнанно бьется ее сердце, видит, как испуганно расширяются глаза.

Манфольетти отклоняется в сторону.

«Дошло наконец-то», — мысленно усмехается Поттер, ловит ее за плечи, нежно тянет на себя, сталкивая их лбами.

-Не шевелись, — просит он, и все-таки закрывает глаза, восстанавливая и заново прочувствывая каждое прикосновение.

Сэльвэтрис не двигается, взгляд быстро бегает по лицу молодого человека, выхватывая настроения.

Поттер дышит рвано, ресницы дрожат, а между бровями появилась складка, едва видимая за челкой.

Ему физически больно. Почему? Из-за нее?..

Сэль кладет ладонь ему на шею и решительно притягивает к себе.

Ее перетряхивает, дай Боже, выворачивает наизнанку. Голова кружится.

Каждую секунду через нее проходит ток в миллионы вольт.

Дрожь бьет как в лихорадке.

А еще до одурения тянет к упрямому бестолковому Поттеру, и совершенно жизненно необходимо стать ближе, как можно ближе прижаться и раствориться в нем.

Как то бы внутрь. Под кожу.

Расщепится на атомы, пылью рассыпаться и въесться. Кровью по венам.

Это какое-то новое непростительное.

Его губы мягкие, необыкновенные. На вкус как исполнившаяся мечта, сбывшиеся разом надежды, долгожданные рождественские подарки, загаданные желания.

Когда Сэль решительно, но нервно прижимается к нему губами, внутри ломается какая-то выстроенная плотина из обязательств. Ее неловкий поцелуй солнечным светом вливается в сердце. Сэльвэтрис ближе близкого, и все вокруг затягивает в сказочный водоворот.

Все равно что разом получить полагающееся тебе на всю жизнь счастье.

Сердце, наполненное любовью и нежностью до катастрофически критического уровня, сжимается. Детонирует. Взрывается с силой миллиардов звезд, и на его месте вспыхивает редкой красоты сверхновая.

Это удивительно, но каким-то чудом ему удается не распрощаться с остатками разума.

Нужно остановиться. Почему? Потому что он благородный гриффиндорец? Послать бы к Мерлиновой бабушке здравомыслие.

Потому что перед этой вседозволенностью устоять может только святой, и это уж точно не он. Он достаточно долго был хорошим мальчиком.

«Ты светишься», -непременно хочется поделиться Гарри, если бы вспомнить, как складывать слова в предложения.

Нельзя. Сейчас нельзя. Не из-за себя и не для себя. Из-за нее и для нее.

Остановиться. Оторваться. Иначе она станет слишком привязанной к нему

Для нее станет тяжело идти к цели. Нельзя становиться чересчур важным в жизни Сэль.

Она должна закончить предопределенное. Чтобы однажды он смог стать частью ее будущего.

-Я же просил не шевелиться, — сбивчиво выдыхает ей в губы Поттер.

— На твое счастье, я не всегда слушаю, что мне говорят.

Сэльвэтрис улыбается ему, синие глаза настолько же наполненные блеском безрассудства и несдержанные, как и его. От взаимного безумства уносит еще сильнее.Все верно, он не святой.

Поттер гладит ее по щеке, приближается к губам, замечая, как Сэль нерешительно, но все-таки подается вперед:

— Я же сказал, иди к себе в кровать.

Сэльвэтрис все еще выжидающе смотрит на его губы.

— Что... — сначала шепчет, но приходит в себя, как только до нее доходит смысл слов. — Ах, ты...

Девушка резко толкает его обратно на подушки.

-Придурок!

Поттер заливисто смеется, очарованный неподдельной обидой и непониманием в доверчиво распахнутых глазах. Ребенок.

— Манфольтетти, насколько сейчас ни была бы разочарована ты, знай, я разочарован больше.Поверь, нанесенный мне моральный ущерб колоссален.

Сэль молчит, решая не удостаивать ответом очевидные вещи, закрывается с головой одеялом и демонстративно отворачивается.

-Поттер, — тихонько зовет она, едва слышимая из-за пуховой стенки, — я же лучше Грейс Кейли?

-Определенно.