Тайны мертвецов, или Новая история (гет)

Джордж Стивен не любил Розалию. Она, бесспорно, нравилась ему, но то было естественное, предусмотренное даже у животных, влечение молодого здорового мужчины к прекрасной юной женщине. Жениться красавчик не собирался. Девушек он менял как перчатки и не желал остановить свой выбор на одной-единственной, какой бы восхитительной она ни казалась. Клялся в вечной любви, жившей лишь две недели, не дольше!

Он сначала пленялся, ухаживал, добивался взаимности, уверял, что готов отдать жизнь за возлюбленную, а когда наконец получал желаемое, тут же охладевал к этой девушке, терял интерес к ней.

Думает ли он, что виноват перед Розалией? Отнюдь. Ведь, по его мнению, она сама не смогла сберечь свою невинность. К тому же родители могли бы простить свою дочь, так что смерть девицы — скорее их вина. Его совесть чиста, подумаешь, лгал! Да кто же не лжёт, говоря о любви? Естественно, ребёнка от Розалии он не хотел и бросил её.

— Я так люблю тебя, — он преданно смотрел в глаза Розалии.

— И я тебя, — она была просто на седьмом небе от счастья.

— Любовь моя… Как же ты прекрасна, моя радость!

Он уже опаздывал на свидание с другой своей «любимой», но решил, что та подождёт.

— Милый…

— Я так хочу целовать твои губки, — он пытался поцеловать, но Розалия уклонялась от поцелуя.

— Нет, Джордж. Это… это будет лишним.

— Неужели ты не доверяешь мне?

— Доверяю, просто…

На руке Розалии блестел браслет. Браслет, который Стивен сначала вручил другой девушке. После с той своей милой он, конечно, расстался. Девушка возвратила браслет, Джордж Стивен же передарил украшение Розалии.

— Не верь, что солнце ясно,

Что звёзды — рой огней,

Что правда лгать не властна,

Но верь любви моей.

Да, он прочитал стихи, написанные Гамлетом для Офелии.

— Ты взаправду любишь меня так, как я тебя?

Как он помнит, она пристально взглянула ему в лицо.

— Радость моя, ну конечно! Мы ведь всё равно поженимся. Обещаю. Я хочу тебя, Рози, — голос у него охрип от возбуждения.

Притянув Розалию к себе, он, Джордж, дрожащими от волнения руками начал расстёгивать пуговицы на её блузке…

* * *

До обеда детектив Гилсон поведал о новой игре.

— Вы слыхали об игре «Убийца», дамы и господа? — спросил он.

— Нет, — сказали все. — А что это за игра?

Нужно сказать, что свою работу детектив не просто любит — он живёт ей.

— Правила её весьма просты. Я даю каждому карту, вы её никому не показываете. У кого пиковый туз, тот «убийца». Я говорю: «Город засыпает» — все закрывают глаза. Говорю: «Просыпается убийца» — глаза открывает лишь тот, у кого соответствует карта. Он выбирает, скажем так, жертву. Говорю: «Город просыпается» — все снова открывают глаза.

Детектив Гилсон раздал карты. Пиковый туз достался Анджеле.

— Город засыпает.

Все закрыли глаза.

— Просыпается убийца.

Анджела глаза открыла. Указала на Артура.

— Убийца засыпает.

Анджела снова закрыла глаза.

— Город просыпается. Жители узнают, что этой ночью «убили» мистера Андерсона.

Артур отдал свою карту.

— Итак, как вы полагаете, кто убийца? Мисс Далтон?

— Я думаю, что это мистер Саймон. — Эванджелина Далтон сидела прямо, точно аршин проглотив.

— Мисс Миллер?

— Мистер Макадам, — сказала она.

— Доктор Картер?

— Бесспорно, это месье Фейбер, — ответил тот.

— Мистер Стивен?

— Мистер Блер, — сказал тот, — я ни капли в этом не сомневаюсь.

— Мистер Саймон?

— По-моему, это мисс Далтон.

— Мистер Макадам?

— По всей вероятности, это мисс Миллер, — промолвил тот («Милая девочка, — подумал он, — но, похоже, вечно витает в облаках»).

— Мистер Фейбер?

— Мистер Картер, естественно! — Серые глаза Эдгара Фейбера встретились с глазами доктора.

— Мистер Блер?

Юный художник Ланселот Джастин Блер сидел, закинув ногу на ногу.

— Мистер Стивен, — вымолвил он.

В общем, одна половина проголосовала за другую.

— Мисс Эванс?

— Мистер Саймон.

— Итак, город судил и приговорил к смерти мистера Саймона — мирного жителя.

Чарльз Саймон отдал свою карту.

— Город засыпает. Просыпается убийца.

Анджела между тем выбрала новой жертвой мисс Далтон. «Ну и ну, — думала она, смотря на них, — неужели никто не заподозрил меня? Четверо проголосовали против остальных четверых. Против Саймона, кроме меня, голосовала мисс Далтон. Значит, если она станет следующей и они не изменят прежнего мнения, то при следующем голосовании снова всё будет зависеть от меня».

— Город просыпается и жители видят, что ночью «убили» мисс Далтон.

Эванджелина Далтон отдала свою карту.

— Мистер Блер?

— Держу пари, — проговорил тот, — это мистер Стивен.

— Мистер Фейбер?

— Естественно, мистер Картер! — говорил тот нарочито громко, будто бы актёр на сцене.

— Мисс Миллер?

Амелия Миллер, следуя старой, усвоенной с детства привычке, накручивала на палец прядь своих тёмных волос.

— Мистер Макадам, — произнесла барышня.

— Доктор Картер? — спокойный и негромкий голос Гилсона никогда не повышается до крика.

— Я, бесспорно, — изрёк тот, — думаю как раньше.

— Мистер Стивен?

— Я по-прежнему ни капли не сомневаюсь, что это мистер Блер, — вымолвил тот.

— Мисс Эванс?

— Мистер Картер, — произнесла Анджела, привычным жестом подпирая рукой щёку.

— Мистер Макадам?

Мужчина ответил как прежде.

— Итак, теперь осуждён доктор Картер — ещё один мирный житель. Город засыпает. Просыпается убийца.

Следующей жертвой стал молодой журналист Фейбер.

— Город просыпается. На этот раз «убили» мистера Фейбера.

Фейбер отдал карту.

— Мистер Блер?

Лицо Ланселота Блера озаряло тусклое мерцание свечей в кроваво-красном канделябре.

— Ей-богу, мистер Стивен, — сказал он.

— Мистер Макадам?

— По всей вероятности, — промолвил тот, — это мисс Миллер.

— Мисс Эванс?

Анджела назвала имя Блера.

— Мистер Стивен?

Стивен ответил так же.

— Итак, осудили мистера Блера — ещё одного мирного жителя. Город засыпает. Просыпается убийца.

На этот раз Анджела выбрала Джорджа Стивена.

— Город просыпается и видит, что на этот раз «убили» мистера Стивена. Мисс Миллер?

Амелия вновь назвала имя Макадама.

— Итак, всё ясно. Убийцей была мисс Эванс — покажите свою карту. Поздравляю, вы победили, мисс Эванс.

— Мистер Гилсон, — сказала Анджела, — мы ведь ещё поиграем?

В тоне детектива Гилсона, ответившего ей, сквозила нескрываемая ирония:

— Безусловно, юная леди.

«Похоже, я в его глазах выгляжу смешной. Он считает меня глупой девчонкой», — подумала Анджела.

Они играли и даже в страшном сне вообразить не могли, что сюжет игры вдруг станет жуткой правдой жизни. Что они очень скоро вновь начнут ломать голову, пытаясь понять, кто убийца. Вот только на этот раз всё будет по-настоящему.

Их было тринадцать.

* * *

— Что за дурацкие шутки! Возмутительная клевета! — Ланселот Блер первым приходит в себя.

— Это надо же додуматься! Взять и предъявить такие обвинения! — негодует Мередит Макадам.

Внезапно Амелия Миллер лишается чувств.

— Фейбер! — кричит сидящий рядом с ней Джордж Стивен.

Мужчины поднимают барышню. К ним присоединяется Эдуард Картер. Мисс Миллер переносят в гостиную, кладут на диван, ноги несчастной поднимают. Вскоре дева приходит в себя.

— Что со мной было? — спрашивает она. — Я потеряла сознание?

— Да, мадемуазель Миллер, — отвечает доктор Картер.

Вид у Картера в высшей степени интеллигентный. Элегантный костюм с галстуком-бабочкой, очки на носу.

«Ну надо же, какая нервная! — думает доктор. — Ох уж эти мне чувствительные барышни! Чуть что, так лишаются чувств. Сколько таких я уже повидал среди моих пациенток. Её обвинили в убийстве некой Элинор, и она упала в обморок. Хотел бы я услышать, что она скажет по этому поводу. Впрочем, если быть справедливым, здесь есть от чего разнервничаться. Бесспорно, атмосфера здесь жуткая. Фотографии с траурной лентой, занавешенные зеркала, окна с чёрными стёклами, карта Таро, означающая смерть. А теперь ещё и обвинения. Да, это действительно пугает. Впрочем, у мадемуазель Эванс, похоже, железные нервы. Честно говоря, мне это нравится в ней. Бесспорно, выглядит мадемуазель Миллер как кукла и для многих мужчин могла б стать мечтой, но одной красоты недостаточно, чтобы очаровать меня. Из них двоих я выбрал бы мадемуазель Эванс. Бесспорно, человек должен быть сильным духом и при любых обстоятельствах не терять самообладания. Даже если этот человек женщина. И мадемуазель Миллер, бесспорно, чересчур романтична и восторженна. “Не правда ли, ради любви можно отдать жизнь?” — говорит она. “Неправда”, — хотелось ответить мне ей».

Мисс Миллер всё ещё напугана.

— Боже милостивый, — восклицает она, — какой жуткий голос!

«Белиберда, в том, что случилось с Каролиной, нет моей вины! — думает Эдгар Фейбер. — Я всего лишь хотел быть с женщиной, которую, как я думал, любил. Но то ли любви нет, то ли я не умею любить. Да уж, ну и поездка! Я точно не забуду её всю оставшуюся жизнь! За это и люблю свою работу: за море новых впечатлений. Подумать только, настоящая сенсация, и я в центре событий! Нет, честное слово, нашёл чему радоваться, дурак! Таинственный хозяин не соизволил приехать, зато обвинил всех гостей в убийствах! А что, если обвинения — только начало? Что, если Джастис задумал прикончить нас всех? Быть найденным мёртвым, стать жертвой маньяка-убийцы — так себе способ прославиться! Что самое досадное, убьют меня, а слава вся достанется другому! Наверняка мой некролог в газете сочинит какой-нибудь бездарный писака. Я не убийца. Естественно, я не считаю себя убийцей! Но отчего мне так страшно? И в то же время мне ужасно хочется разгадать эту загадку. Почему Каролина хотела умереть? Её всего лишь навсего бросил муж. Это же не повод, чтобы кончать жизнь самоубийством! Нашла бы себе другого, а обо мне забыла. Ведь я же сумел разлюбить её, я же полюбил другую! Нет, она решила повеситься!»

В гостиную скоро заходят все.

Мередит Макадам смотрит на мисс Миллер с глубоким состраданием и снова с болью вспоминает отравившуюся дочь. Бедняжка Мелани!

Джордж Стивен наливает в бокал Амелии коньяк и подносит ей.

— Выпейте, мисс Миллер, — говорит он. — Вам станет лучше.

Она покоряется.

«Да, скверная вышла история, — думает Стивен. — И всё же хорошо, что не пришлось жениться на этой девчонке. Я совсем не любил её и не хотел от неё детей. Да и не факт, что она забеременела от меня. Мало ли с кем ещё она спала».

Однако кто же говорил? Голос, судя по всему, шёл из соседней комнаты. Саймон, а за ним и остальные направляются туда. И что же все там видят? Граммофон, а в нём пластинка. Заводят, чтобы проверить, — да, это её они слышали.

Все возвращаются в гостиную. Подходя к стоящему у двери столику, на котором находятся бутылки с выпивкой и бокалы, каждый себе наливает кто вино, кто коньяк, а кто виски. После предъявленных обвинений всем хочется взбодриться.

— Что за чепуха! — возмущается Ланселот Блер.

— Не понимаю, — говорит Эдгар Фейбер, — как этому Джастису, кто бы он ни был, могла прийти в голову подобная белиберда.

— Да это бред какой-то! — вторит им Джордж Стивен.

— Кто… кто мог выдумать эдакую галиматью? — Глаза пленительной мисс Миллер полны слёз.

— Я чрезвычайно возмущена, — произносит мисс Далтон, — могу вас всех заверить, господа, что всегда поступала так, как велит мне совесть.

— Господа, безусловно, — подаёт голос детектив Гилсон, — я не меньше вашего обескуражен этим крайне неприятным происшествием и хотел бы, чтобы мистер Джастис объяснился.

— Наверное, это была очередная глупая и злая шутка, — говорит доктор Картер.

— Вы полагаете, что это шутка? — пристально смотрит на доктора детектив Гилсон.

— А разве вы другого мнения?

— В данный момент я не берусь высказать своё мнение по этому поводу.

— Но кто же завёл граммофон и поставил пластинку? — спрашивает Артур.

— Да, действительно, кто? — поддерживает его прелестная мисс Миллер.

— Это были вы? — обращается Артур к дворецкому Расселу.

— Сэр, клянусь, я всего лишь выполнял указания. — На несчастном дворецком лица нет. Жалко смотреть на него.

— А чьи именно? — интересуется Артур.

— Мистера Джастиса, разумеется.

— И что это были за указания, Рассел? Я бы попросил вас рассказать.

— Он велел, — произносит Рассел, — чтобы после обеда я взял пластину, а моя жена — завела граммофон.

— Ну вот что, — говорит Артур, — пора всё выяснить. Рассел, кто этот мистер Джастис?

— Хозяин острова, сэр, — Рассел смотрит на Артура с недоумением.

Артур снисходительно качает головой.

— Это мы и так знаем, — произносит он. — А что ещё вы можете сказать об этом человеке? Насколько хорошо вы с ним знакомы?

— Дело в том, что я с ним вовсе не знаком, сэр.

— Как же так? — спрашивает Артур.

— Нас с женой наняли через агентство, — поясняет дворецкий Рассел. — Все распоряжения мы получали в письмах. Подготовили дом к приезду гостей. А потом письмо, где было сказано, что хозяева задерживаются, и велено поставить пластинку.

— Оно у вас с собой?

— Да, сэр.

— Тогда, Рассел, прошу вас принести его, — говорит Артур.

Дворецкий Рассел приносит письмо и отдаёт Артуру.

— Не возражаете ли, если я взгляну? — Мистер Гилсон выхватывает послание у Артура из рук. — Бумага самая обыкновенная, — отмечает детектив, осмотрев послание.

— А теперь, — произносит Артур, — пусть все расскажут, что знают о владельце острова. Сам я был приглашён сюда письмом мистера Джастиса. Говорилось, что здесь будут мои друзья Мартин и Томас. Доктор Картер? Что скажете вы?

— Видите ли, я был приглашён как врач. Мистер Джастис писал, что его беспокоит здоровье жены.

— Вы не знали эту семью раньше?

— Нет, — отвечает Картер. — В письме ссылались на одного из моих коллег.

— И этот коллега, конечно, был далеко и не мог ничего подтвердить?

— Да, мистер Андерсон.

— Мистер Блер?

— Мистер Джастис в письме заказал портрет своей жены. Ему будто бы рекомендовал меня один знакомый.

— Мистер Фейбер? — продолжает опрашивать Артур.

— Мистер Джастис, — отвечает тот, — написал мне, пообещав интервью, сказал, что прочитал несколько моих статей и они ему очень понравились. Я, естественно, обрадовался и приехал. Ведь об острове столько писали в газетах, но никто так и не смог узнать, кто его новый владелец.

— Мисс Далтон?

— Я получила письмо с чрезвычайно неразборчивой подписью. Решила, что оно от моей знакомой. Всё это чрезвычайно странно, — произносит она.

— Мистер Макадам?

— Получил послание этого Джастиса. Он писал, что здесь будут мои друзья Бенджамин и Девид.

— Мистер Стивен?

— Этот Джастис, — отвечает тот, — пригласил меня, написав, что здесь будут мои приятели.

— Мисс Эванс?

Анджела рассказывает, как получила место секретаря.

— Мистер Саймон?

Саймон задумывается: стоит ли говорить правду?

— То же самое. Получил письмо, где упоминались общие знакомые.

— Мисс Миллер?

— Я приехала к своей кузине, которая, как написала миссис Джастис, должна была гостить здесь.

— Мистер Гилсон?

— Что ж, скрывать нет смысла, — изрекает тот. — Я был нанят детективом, господа. Мистер Джастис якобы заподозрил, что один из приглашённых — вор, и я должен был наблюдать за всеми вами.

Поразительно! Оказывается, никто из них в глаза не видел этого мистера Джастиса! Даже слуги! Они общались с ним только письменно.

* * *

Семнадцатилетний Эдуард Картер стоял у двери в кабинет директора, прислонившись к обшарпанной белой стене. Малыши носились рядом с гомоном и шумом, но юноша не замечал их. Из-за чего же миссис Смит могла вызвать его? Причин быть недовольной его поведением у неё, похоже, нет. Наконец он постучал.

— Можно войти, мадам Смит?

— Да, Эдуард, входи.

Миссис Смит была одета в строгое тёмно-синее платье с кружевным белым воротником. Глаза её строго смотрели из-под стёкол очков. Из высокого пучка на голове не выбивалось ни единой пряди.

Рядом с миссис Смит за столом, заваленным бумагами, сидела женщина. Незнакомая полная женщина в норковой шубе. Пахло от неё французскими духами. Такими пользовалась мама Эдуарда. Юноша прекрасно помнил этот аромат.

— Здравствуй, Эдуард, — поздоровалась она.

— Здравствуйте, — Эдуард растерянно смотрел на женщину.

— Это мисс Ландор, твоя тётя, — произнесла миссис Смит. — Собирайся, она забирает тебя домой.

— Тётя? — повторил юноша. — У меня нет никакой тёти.

— Нет, милый, есть, — сказала мисс Ландор. — Я сестра твоей мамы. Я только недавно узнала, что ты в детдоме, сделала все документы и оформила опеку над тобой. Теперь мы будем жить вместе.

Эдуард смотрел на мисс Ландор. Тётя? Да он ведь совсем не знает её! Нет, не желает он жить с ней! «Где ты, чёрт возьми, была столько лет!» — хотелось ему крикнуть женщине. Где она была, когда он плакал по ночам и хотел к маме? С ненавистью он смотрел на чужие и такие в то же время знакомые черты. Черты, напоминающие мамины. Столько лет не знала или не хотела знать, что её племянник оказался в детском доме, а теперь вот явилась не запылилась. И что, он, Эдуард, должен броситься на шею посторонней женщине и радоваться, что эта мисс Ландор возьмёт его к себе?

— Нет у меня никакой тёти! — крикнул он и, хлопнув дверью, пулей вылетел из кабинета.

Слёзы текли по щекам Эдуарда. Тут он почувствовал, что его плеча кто-то ласково коснулся.

— Эдуард, — спросила мягко миссис Смит. — Что случилось? Разве ты не хочешь жить в семье?

Эдуард лишь упрямо замотал головой.

— Не хочу я жить с ней!

— Но почему? — кажется, миссис Смит искренне удивилась. — Ведь она твоя тётя и любит тебя.

— Нет, не любит! — крикнул Эдуард.

— Да с чего ты так решил? Ведь ты совсем не знаешь её.

— Я знаю, — сказал Эдуард, — что сегодня в первый раз её увидел. Она совсем не интересовалась, как мы с мамой живём. Она даже не знала, что мама — её родная сестра — смертельно больна, не знала, что она умерла, допустила, чтобы я попал сюда. И почему после этого я должен хотеть к ней?

— Я понимаю, что ты сильно обижен на неё. Она ошибалась, но наверняка уже осознала, что была неправа, и хочет всё исправить. Прошу тебя, дай ей шанс. Она всё-таки твоя родня.

Эдуард решил, что миссис Смит, наверное, права. Тётя, должно быть, действительно ощущала свою вину перед ним. Да, наверно, и перед сестрой, с которою, как рассказала, поссорилась и потому много лет не общалась. Искренне надеялась, что можно всё исправить. Вот только, к сожалению, Эдуард всё-таки, как ни старался, так и не смог полюбить её. Нет, слишком сильна была его обида.