Яблоко без сердцевины (гет)

Теперь, когда они стали жить вместе, приходилось договариваться о сотне мелочей, которым в жизни самой Рыжей уже давно имелось свое место и время, и она не сразу смогла вписать объявившегося Лорда в обычный рутинный распорядок. Легче ее жизнь не стала, скорее наоборот, потому что кроме всего прочего, эльфа надо было кормить и приспосабливать к существованию в городе и их маленькой квартире.

Скоро выяснилось, что Лорд довольно беспомощен в быту. Готовить он не умел, хотя скоро научился несложным вещам, но к уборке и стиральной машине его лучше было не подпускать. Теперь он отвозил Толстого к няне, и они иногда вместе встречали Рыжую с работы. Постепенно жизнь наполнялась новыми ритуалами.

У него обнаружилось сразу несколько неожиданных качеств, названия которым Рыжая не могла дать. Например, в его руках оживали все растения. Стоило ему помять жухлые листья у какого-нибудь снулого цветка в горшке — через несколько часов тот оживал — в течение трех дней Лорд реабилитировал всю загубленную Рыжей флору на подоконниках. Наверное, все-таки сказалась жизнь в Лесу, потому что особой любви к растениям раньше у него не наблюдалось.

Были и другие перемены. Месяца через полтора после возвращения Лорда Толстый начал стремительно расти, хотя все предыдущие десять лет это был милейший ребенок лет четырех. Теперь ему резко стала мала вся одежда, что Рыжую чрезвычайно расстроило, потому что на это стало уходить много денег, да и поспеть за взрослеющим ребенком та еще суета.

Вечерами они сидели под дырявым абажуром на кухне, курили и пили остывший чай. Готовить чай тоже было обязанностью и ритуалом Лорда, но вовремя усадить за стол измотанную после работы Рыжую, было непросто. Вернувшись домой, она еще полчаса кружила по квартире, по привычке суетилась и пыталась выправить покосившийся в ее отсутствие дом, она до сих пор не могла привыкнуть, что за домом может присматривать еще кто-то, кроме нее. Еще одним ритуалом заботы стали яблоки, у которых Лорд аккуратно вырезал сердцевинки. Он помнил, что Рыжая в Доме так любила. Он помнил, а она почему-то нет. Но не возражала.

Иногда по ночами от Лорда исходила какая-то бесконечная, ничем не рушимая безмятежность, как от сытого, напоенного дождевой водой куста или дерева в безветренную погоду, в тени которого хочется улечься и уснуть. В такие ночи Рыжая мгновенно успокаивалась и засыпала, просто привалившись к его плечу, иногда даже сидя рядом, как бы ни была разозлена или расстроена.

Через три месяца у Рыжей закончились все запасы, никакие подработки уже не спасали, и она вымолвила слова, которых не было ни в одной из ее придуманных историй:

— Нас троих мне не прокормить. Тебе надо искать работу.

Нельзя сказать, что он не пытался что-то заработать до этого. Но все это были какие-то разовые подработки, несколько раз он зависал в местном карточном клубе, вспомнив свои прежние домовские привычки. Пару раз неплохо выигрывал, но все это было несерьезно. Но на "черную" работу выходить пока не спешил, как он говорил, искал варианты. Рыжую это бесило. Они снова начали ругаться.

Лорд с какой-то невероятной быстротой обрастал людьми — новыми и знакомыми, словно по городу прокатилась невидимая вибрация, прозвучал какой-то сигнал, оповестившей о его появлении. Счастливое свойство сильного Ходока, которому Рыжая страшно завидовала — слышать других на Изнанке. С кем-то Лорд встречался в городе, кто-то приходил в гости. Среди визитеров были и «домовцы», некоторых из которых Рыжая видела впервые за десять лет. Тех, кто перешел сюда, она хорошо помнила. «О как! И ты здесь? — взглядом, а иногда и в открытую спрашивали ее. — Я думал, ты давно в Лесу». За такие вопросы хотелось разодрать кожу на лице, себе и им. Оказывается, они где-то обитали рядом. Но никто ни разу к ней не пришел. А к Лорду слетелись все! Впервые в жизни она ревновала.

Как бы она это ни отрицала, но иногда Рыжая чувствовала уколы обиды, потому что за все эти годы на Изнанке у нее так и не появилось близких друзей, никто не предлагал ей помощи, десять лет она существовала в одиноком коконе своей маленькой трудной жизни, которая была абсолютно никому не интересна. Но и она, гордая, о помощи ни у кого не просила.

Единственным человеком из Дома, который ее хотя бы изредка навещал, была Крыса. Дружескими ее визиты нельзя было назвать, всякий раз она объявлялась внезапно, без предупреждения, но на удивление вовремя. Дважды приносила немного денег, именно тогда, когда был уже край, уклончиво говоря — потом отдашь, исчезая на год или два, а однажды своим появлением буквально спасла Рыжую — в очередном кафе, куда та устроилась на работу меньше недели назад, хозяин решил проверить новенькую на «лояльность» — откровенно зажав ее в углу бара, без свидетелей, подгадав удачный час. Хозяин — мерзкая, дурно пахнущая туша — завалил ее прямо под стойкой, и случилось бы неизбежное, несмотря на отчаянное сопротивление Рыжей, когда Крыса зашла через подсобку и спугнула его, пнув тяжелым ботинком под бок, она буквально рванула к себе Рыжую за руку и увела из этого места, посоветовав сменить работу.

При этом Крыса никогда не лезла с вопросами и советами, оставалось такой же резкой, хмурой и отчужденной. Каждый раз после таких визитов у Рыжей создавалось впечатление, что бывший Летун Дома приходила не по своей воле, словно ее попросили проверить, все ли у Рыжей в порядке. Пропадала она так же внезапно, и, если что, Рыжая даже не знала, где ее искать. Когда вернулся Лорд, Крыса, кстати, так ни разу не появилась.

Зато объявился Стервятник.

Он всегда существовал вне радаров Рыжей. В Доме к нему не хотелось подходить, с ним не хотелось заговаривать — ни до Закона, ни после. Про ужасного Монстра Дома в девичьем крыле рассказывали жуткие вещи — что он жесток, что в его трости спрятан отравленный клинок, спит он в гробу, питается мертвыми крысами, а голубиной кровью обмазывает двери третьей спальни, чтобы отваживать незваных гостей. Его фигура всегда была овеяна трупно-макабровым ореолом, а манера держаться не допускала даже мысли о панибратстве или обычном дружеском общении.

Единственное, что в глазах Рыжей делало его немножечко похожим на живого человека — это, как ни странно, смерть брата. Рыжая любила и умела жалеть людей. Когда она пыталась представить, каково это потерять самого близкого человека, ей становилось ужасно жаль одинокую, больную Птицу и даже хотелось плакать и, может, даже его обнять. На секунду. Пока не съел живьем. Потому что жалеть Стервятника не позволялось никому.

Появившись в их крошечной квартирке, он потряс Рыжую. Стервятник был весь, целиком, снизу до верху охуенный — другого слова Рыжая подобрать просто не смогла. Весь. От сверкающих дорогих ботинок до роскошного свитера цвета слоновой кости. Он излучал уверенность и снисходительность богатого и благополучного человека. И жалеть его было решительно некуда. Потом Лорд рассказал, что Стервятник, наконец, воссоединился с братом, но потом вернулся сюда, на Изнанку, где его давно ждал близкий друг. Словом, жизнь Большой Птицы и правда, сложилась удачно. У него наследный дом. Серьезный бизнес. А еще он встретил тебя, подумала Рыжая, человека, которому мнооогим обязан.

Ни хромоты, ни трости, ни сутулости. В нем появилась нехарактерная стать и стремительность. Прежнего Стервятника напоминала ледяная, безукоризненная вежливость, на грани надменности и, пожалуй, прежнее количество колец, унизывающих тонкие, ухоженные, длинные пальцы Большой Птицы. И хищный, цепкий взгляд полуприкрытых янтарных глаз.

Момент, когда Стервятник прочно обосновался в их жизни, Рыжая не заметила. Сначала он просто заходил в гости, и они вечерами долго болтали с Лордом на кухне или куда-то уходили вдвоем, откуда Лорд возвращался подвыпившим и веселым. Птица всегда заявлялся с какими-то подарками — то с едой, то с дорогим вином, иногда даже что-то приносил для Толстого. Сначала Рыжая радовалась, потом ее это стало даже напрягать. Отдариваться им было нечем.

Дальше Стервятник взялся за гардероб Лорда, заявив, что тот уж совсем какой-то «задрипанный», и так нельзя. Когда Лорд объявлялся в какой-нибудь новой шмотке, на вопрос откуда, следовало неизменное: «Стервятник подарил». Рыжей почему-то было неудобно и почти стыдно, а ему и в голову не приходило отказываться. Поругались.

Когда Лорд стал экспериментировать на кухне и готовить что-то сложное и экзотическое, Рыжая удивилась, на закономерный вопрос, где он такому научился, последовало привычное: «у Стервятника». Рыжая хотела пошутить, что если Лорд неожиданно начнет проявлять фантазию в постели, то вопросов по этому поводу задавать не будет. Но не стала.

В общем, новый, сногсшибательный Стервятник нравился Рыжей еще меньше, чем прежний, траурный и могильный.

А еще через некоторое время Лорд сказал, что Стервятник предложил ему работать вместе.

И он согласился. Но что за работа, пока не говорил.

Еще надо все обдумать.