Лунный свет (гет)

Лодка почти беззвучно скользила по тёмной, как чернила, воде, на поверхности которой яркими мазками горели опавшие листья. Слышался только тихий плеск вёсел. С обоих берегов подобно сводам арок склонялись ветви деревьев, отражаясь в тихой воде.

На дне лодки лежало всё, что могло понадобиться для ночевки под открытым небом. Филипп и Света намеривались провести эту ночь в лесу. Рыбалка была уже окончена и выловленная добыча ожидала своего часа.

Молодые люди в лодке вели негромкий разговор:

— И что растёт на тех болотах?

— У меня не было желания это проверять, — усмехнулся Филипп, — Местечко в сущности не безопасное, даже для группы людей. Буквально полгода назад трое местных ушли туда и не вернулись.

— Ничего себе!

— Впрочем, тут в лесу и волки могли напасть.

— Хорошо, что у нас есть оружие.

— Без него никак.

— А то, в самом деле, это роскошное видовое разнообразие костей от нас не оставит на память палеонтологам.

— Вы не бойтесь, то место, куда мы плывем по сути своей является островком. Я уже говорил, что оно с обоих сторон омывается рекой.

— Ну и отлично! Тем спокойней будет ночь. Без непрошенных гостей обычно...

Света оборвала себя на полуфразе, приметив боковым зрением что-то странное: одна из бурых кочек на берегу вдруг зашевелилась. Девушка опустила весло, привстала, приглядываясь, и молча указала туда рукой. Филипп пригляделся тоже. Кочка пошевелилась вновь, повернулась и, при более внимательном рассмотрении, оказалась большой мокрой нутрией. Издалека да в тени она почти сливались с берегом. Нутрия пошевелила вибриссами и с тихим всплеском проворно соскользнула в воду.

— Их тут много водится? — спросила Света, наблюдая, как неповоротливое на первый взгляд животное шустро перебирает лапками, совершенно свободное чувствуя себя в воде.

— По болотистым берегам и заводям много.

— Здорово! А у нас нутрий почти нет, только если ближе к Черному морю. Не знаю, правда, как в текущем семнадцатом веке, но, всё равно, вряд ли их можно обнаружить сильно северней, ведь в холодную зиму они могут погибнуть. К своему стыду первый раз живьём вижу.

— Считайте, что съездили в экспедицию, — улыбнулся принц.

— Это круче, чем обычная экспедиция, — возразила Света, — это путешествие в пространстве и времени, даже между мирами. Всё что происходит со мной так странно...

— И со мной тоже, — проговорил Филипп, и в глазах его блеснула радость от ощущения взаимопонимания.

— Я зависла где-то между реальностью и мифом. И места тут такие... Не знаю... Я почти верю, что тут живут русалки, фарфадеты, оборотни и ещё бог весть кто. И даже вы сами — тоже миф. Не смейтесь. Я никогда бы не поверила, что вместе с Людовиком 14 на свет появился брат-близнец. Это легенда, окутанная такой плотной завесой вымысла, догадок, художественных трактовок, что истина совершенно затерялась за давностью лет. Я уверена, что в нашем мире вас не было, и существуете вы не иначе как в исторических мифах. Тем необычней и чудесней видеть вас перед собой.

— Мне тоже необычно и странно слышать о своём несуществовании... от прекрасного потустороннего создания, которое то появляется, то исчезает, подобно призраку или, верней сказать, лесному духу. Я несказанно рад, что имел счастье узнать вас лучше. Чудеса не нужно искать, они сами идут по нашему следу, — проговорил Филипп, бросая на Светлану нежный взгляд.

— А вы? Что ощущаете здесь вы?

— Пожалуй, что здесь я нашёл покой и удовлетворение. Эти благословенные края позволяют мне чувствовать себя в безопасности. Господин д'Эрбле устроил так ловко, что о моем исчезновение не подозревают, оно не наделало ни малейшего шума. Кто заметит моё сходство с королём в этой глуши? Никому до этого просто нет дела, а тем более его величеству.

— Вы должны были бы не любить его, — задумчиво проговорила Света.

— Знаете, пусть я никогда не видел Людовика, но в настоящий момент я не испытываю к нему неприязни и желаю ему суметь прославить наш род. Король в стране должен быть один. Вот с кардиналом Мазарини совсем другое дело. Но министр давно умер, — в голосе принца послышалась горечь, — А ведь по его приказу были убиты моя кормилица и гувернер, которых я любил почти как родителей, коих никогда не имел. По его приказу я был отвезен в Бастилию. Второе я, пожалуй, готов ему простить, но не первое.

— Ужасно, — прошептала девушка, чрезвычайно близко к сердцу воспринимая всё сказанное.

Филипп тяжело вздохнул:

— И почему бог распорядился так, что у французской королевской четы родились сыновья-близнецы? От этого людям одно горе. И зачем на свет вообще рождаются близнецы? Мадемуазель, вы проникаете в тайны природы и Творца. Вы знаете?

Света пожала плечами:

— Сложный вопрос. По какой причине оплодотворенная клетка зигота на определенном этапе развития делится, и на свет появляются близнецы, биологам неизвестно и в моём времени. Это одновременно сбой в обычном развитии и природный механизм для увеличения числа рождающихся особей.

— А по какой причине в вашем времени интересуются близнецами?

— Ученым всё интересно. А потом... Простите, если мои слова прозвучат цинично в данном контексте, но гомозиготные близнецы просто находка для генетика. Существует даже особый близнецовый метод. Очень удобно изучать изменчивость и искать, что зависит от генов, а что от внешних факторов. Вы и ваш брат Людовик очень показательный пример.

Принц задумался на минуту, а потом спросил:

— А как же тогда установить старшинство, если изначально это одна клетка?

— С точки зрения эмбриогенеза его нет, а традиционно — по первородству. Тут уж извините, но первый увидел свет, похоже, всё таки Людовик.

— Спасибо за искренность и прямоту. Ну да какая теперь в сущности разница, — принц, наконец, улыбнулся, — пусть хотя бы биологи и поклонники исторических мифов получат некоторое удовлетворение.

— А ещё писатели и режиссёры, — себе под нос пробормотала Света.

— Что вы говорите? — не расслышал Филипп.

— Да так, ерунда. Мысли в слух.

Солнце скрылось за макушками леса и червонное золото заката едва пробивались через густые ветви чащи. С берегов повеяло прелой и терпкой сыростью.

Нос лодки сел на песчаное дно. Филипп выпрыгнул на сушу и подал руку Светлане. Молодые люди втащили лодку на берег и занялись разбиванием маленького лагеря. Скоро в воздух взметнулся высокий костёр, весело защелкало язычками пламя.

Смеркалось стремительно. Темнота всё больше сгущалась над лесом, выползая из низин и оврагов. На западе, невысоко над горизонтом, зажегся Арктур. Ночь обещала быть сухой и ясной. Тишина над округой стояла такая, что, казалось, можно было услышать как шелестит в полете падающий лист, как мышь шебуршит в своей норке.

Молодые люди накидали возле костра веток и расстелили на них плащи. Перед их взором текла неширокая, но довольно глубокая речка, низкий противоположный берег был заболочен и порос камышами и осокой.

Выловленную рыбу почистили и запекли над огнём; речную воду вскипятили, бросили туда подвядшие, но не успевшие совсем пожухнуть листья малины из тех, что удалось отыскать; из лодки принесли припасенную бутылку вина. Запах дыма скоро смешался с запахом еды.

— Я чувствую себя первобытным человеком, — сказала Света с улыбкой, — Мы в невероятной глуши собираемся поедать собственную добычу.

— Согласитесь, в этом есть определенная прелесть.

— О том и речь!

Звёзд над их головами становилось всё больше. Темнели очертания предметов, размывались контуры. Вдруг возле молодых людей что-то прошуршало по земле. Света и Филипп повернулись в сторону шороха.

У костра сидел ёжик и смотрел на огонь маленькими бусинками чёрных глазок.

— Вы это видите? — умилилась Света.

— Вижу. У нас гость.

— Чщщ...

Молодые люди не двигались, чтобы не вспугнуть животное. Ёжик сделал полукруг и остановился мордочкой к огню.

— Что его привлекло? Может еда? — прошептала Света и чуть подалась вперед. Под девушкой хрустнула ветка, но зверёк не испугался. Света с Филиппом переглянулись и заулыбались.

Ёжику надоело стоять перед огнём, он развернулся к лесу и замер.

— Что это он? — спросил юноша.

— Со света во тьму. Глаз не привык.

Зверёк постоял-постоял, как слепой, не зная куда бежать, а как глаза снова немного привыкли к темноте, рванул в ближайшие кусты.

Света и Филипп засмеялись и снова вернулись к ужину. Из дальнего леса донесся тоскливый и протяжный волчий вой.

— Перекликаются, — сказал Филипп, — Но это далеко.

— На охоту что ли вышли? Нет, хорошо, что нас от них отгораживают река и болото. При всей моей любви к животным, я не хотела бы попасть им на зубы. Между прочим, нам с вами придётся дежурить у огня. Костру потухать нельзя, иначе мы тут попросту околеем.

— Да и диких зверей, если что, это отпугнет. Хотя, судя по ежу...

— Вношу предложение: спать по очереди.

— Согласен. Но, мне кажется, спать нам захочется не скоро. Такая очаровательная ночь...

...Они лежали на импровизированной постели из веток и плащей и глядели в небо.

— А прямо по курсу Вега — альфа созвездия Лиры, — говорила Света, указывая яркую звезду прямо над их головами.

Пальцы влюблённых переплелись и они ближе придвинулись друг к другу.

— Планеты нельзя по виду отличить от звезд?

— Нет, хотя они так же, как луна, горят отраженным светом. Вон там, над кромкой леса розовая звезда.

— Вижу.

— Это Марс. В древности люди считали, что эта планета является предвестием бед и войн.

— Это верно, ведь розовый цвет походит на след крови.

— У этой планеты есть два спутника, два небесных тела, которые вращаются вокруг неё, как Луна вокруг Земли. Они названы Фобос и Деймос.

— Страх и Ужас? Вечные спутники войн?

— Да. Эти планеты, а точнее два астероида, в вашем веке ещё не обнаружены, но об их существовании уже выдвигались гипотезы.

— Занимательно говорить о будущем, глядя в прошлое. Сколько лет, вы говорили, свет летит до Земли от Полярной звезды?

— Пять сотен лет. Такой, какой мы её видим сейчас, она была, во времена Ричарда Львиное Сердце, Филиппа 2 Августа, Владимира Мономаха. Такой, какая она есть в настоящий момент на самом деле, эту звезду можно будет увидеть только в 22 веке.

— Туда нам попасть не судьба.

— Кто знает? Я верю уже во всё, что угодно. К тому же, мы с друзьями имеем некоторый шанс до этого времени дожить. А вот там, на западе, заходит Венера.

— Римская богиня любви, родившаяся из морской пены...

Небесный купол над их головами вращался вокруг Полярной звезды, Большая медведица, поворачиваясь, смещалась к востоку, всходил Лев.

Два человека, затерянные в глуши, были наедине с собой, друг с другом и пространством. Звёзды в этот час пели на языке Вселенной. Огонь костра отражался в спокойной воде. По особому свежо и остро воспринимался каждый звук, каждый шорох и так же свежо и остро ощущалась любовь ко всему земному шару, единственному и неповторимому в бесконечных космических пространствах. Какие несовершенства возможны в этом мире, когда всё так гармонично устроено?

— Глядите, Филипп, глядите! — внезапно встрепенулась девушка, — Я вам ручаюсь, это комета.

— В самом деле!

— У неё такой яркий хвост! Удивительно!

— А не напоминает ли он вам что-то отдалено похожее на ангела с крыльями?

— Честно?

— Ну, разумеется.

— Он мне напоминает стрекозу с крыльями. Ионный хвост, тот что прямой — тельце, пылевой, который отклоняется — крылья. Но, в принципе... — Света наклонила голову и прищурилась, — В принципе, можно вообразить и ангела.

— Прекрасно! — негромко засмеялся Филипп, — Что ангелы, что стрекозы! А как же различное строение?

— Так тут крылья, там крылья. Велика ли разнится? — тоже засмеялась девушка.

— Они на вас обидится, Светлана. Впрочем, на вас невозможно долго обижаться.

— Слава богу, что глыба льда, подлетевшая гостем к нашей планете, по природе своей безразлична к подобным сантиментам. Нам бы мало не показалось.

— А ведь это редкое зрелище, не правда ли? Настолько редкое, что люди с древних времён принимали кометы за знамение.

— Звезда перемен, предвестие значительных событий.

— Великих бед и великих свершений.

Света снова откинулась на кучу хвороста и, запрокинув голову в небо, задумчиво прочитала:

— Полночных Солнц к себе нас манят светы...

В колодцах труб пытливый тонет взгляд.

Алмазный бег вселенные стремят:

Системы звезд, туманности, планеты,

От Альфы Пса до Веги и от Беты

Медведицы до трепетных Плеяд —

Они простор небесный бороздят,

Творя во тьме свершенья и обеты.*

— Лучи Того, в Ком сила всех движений,

Все проникают, хоть в неравной доле:

Здесь ярче и светлее, там же меней.

Я в небе был, где слава та всех боле,

И видел, что ни передать понятно

Ни рассказать вернувшимся оттоле...** — неожиданно продолжил тихим голосом Филипп.

— В мирах любви,- неверные кометы,-

Закрыт нам путь проверенных орбит!

Явь наших снов земля не истребит,-

Полночных Солнц к себе нас манят светы...*

— В словах сказать про то перерожденье

Нельзя, но и тому примера нету;

Лишь благодать дарует разуменье!

Был ли я духом? Ты лишь знаешь это,

Любовь творящая, своей рукою

Подъявшая меня в то царство света!**

— Кто видит сны и помнит имена,-

Тому в любви не радость встреч дана,

А темные восторги расставанья!*

Дрогнул небесный купол, вниз сорвалась звезда. Но она не была замечена молодыми людьми, которые смотрели теперь друг на друга, и тонули в глазах, которые отражали серебристые искорки небесных светил и огненные отсветы костра. Эта ночь дарила влюбленным звездочетам крылья.

— Светлана, оставайтесь до приезда ваших друзей. Напишите им. Вы появляетесь на моём небосклоне и исчезаете через мгновение. Это невыносимо!

— Но мне придётся доставить ребятам лишние хлопоты. Я просто вынуждена уехать.

— Прощание произойдет рано или поздно. Но неужели у вас нет желания, как у меня, оттянуть этот срок?

Света вздрогнула, столько надежды прозвучало в вопросе принца. Как же хочется верить в силу его любви!

Прежде они оба старались избегать грустной темы вынужденного расставания, но сейчас она встала так остро, что уйти от неё не представлялось возможным. Любовь дрожала в руках, как испуганная птица, отражение огня в зыби холодной речной воды, недодуманная строка на кончике пера.

— Я не осмеливаюсь просить о большем. Ваш век — это ваш дом. Ваше время открывает вам все желанные пути и дарит возможности, которых не смогу подарить я, пребывая здесь. Но ещё несколько дней, несколько дней, милая дриада, вы в состоянии мне уделить...

Девушка грустно улыбнулась и немного виновато пожала плечами.

— Лучше перестраховаться, ведь дороги во Франции плохи. Может возникнуть какая-нибудь помеха.

— Я уверен, ваши друзья вас поймут и простят. Умоляю, оставайтесь!

— Однако...

— Вы разрываете мне сердце!

— Вы правда этого хотите? — с не менее заметной надеждой спросила Света.

Филипп вместо ответа привлёк девушку к себе и стал целовать в губы.

У Светы сами собой сомкнулись глаза, и ей отчего-то стало очень жарко, несмотря на холод осенней ночи.

— Я остаюсь, — прошептала она между поцелуями, пьянея от счастья.

* Отрывки из венка сонетов "Corona Astralis" М. Волошина

** Отрывки из "Божественной комедии" Данте Алегьери