Тонущий во тьме. (джен)

Повисло неловкое молчание. Видимо, мой скептицизм был написан у меня на лице.

— Есть ли противоядие от рицина? — спросил я, прокручивая в голове варианты, для чего могло понадобиться травить людей. Скомпрометировать ТОД? От его деятельности и так, кажется, не в восторге. Доставить Вестербруку новых подопытных из числа умерших? По-моему, недостатка в таких здесь нет.

— Боюсь, что нет, — Сэмюэл поправил воротничок рубашки, будто снимал удавку. — Если он попал в организме, смертельный исход неизбежен.

— У кого есть доступ к вашему хранилищу ядовитых веществ? — пора сузить круг подозреваемых.

— Ключ есть только у профессора Вестербрука. Его кабинет наверху, рядом с кабинетом профессора Кавендиша. Правда, сейчас его там нет, он уже несколько дней болеет. А профессор Кавендиш в отпуске.

— Где они живут?

— Точно не знаю, но, скорее всего, в Адвенте — там живут многие преподаватели. Ох, думаете, это сделал один из них?

«Ох, а ты думаешь, что нет?», — мысленно съязвил я, но вслух сказал:

— Я это выясняю. Можно мне подняться наверх?

Сэмюэл закряхтел, замычал, но сдался:

— Эмм… хмм… ну, хорошо. Дело серьезное. Я вам помогу. Вот ключ, только, пожалуйста, не трогайте вещи профессора.

Пока мы шли по лестнице на второй этаж, я попросил:

— Расскажите мне о профессоре Вестербруке.

— Он возглавляет наш факультет, — охотно ответил Сэмюэл. — Он здесь уже… лет тридцать, не меньше. Пожалуй, дольше всех остальных. Как вы уже поняли, его особенно интересуют вайлбистов, которые недавно появились в городе. Не знаю, как он этого добился, но люди мистера Трогмортона поймали ему живых особей для исследований. Он уверен, что скоро совершит открытие в теории эволюции. Раскроет тайну, которая послужит на благо человечества.

Мы остановились у дверей кабинета.

— Некоторые тайны лучше похоронить как можно глубже, — буркнул я, вспоминая многорукую тварь из лаборатории. Чем-то мне этот заочно знакомый Вестербрук напоминает доктора Гранта. Та же фанатичная любовь к науке и равнодушие к людям. Слова о благе человечества — не что иное как приятное оправдание своей гордыни, жажды запретного знания.

— Сразу видно, что вы не учёный, — покровительственно улыбнулся Сэмюэл. — Главный вопрос не «почему», а «что если»!

Еще один псих на мою голову!

— А Кавендиш? Что вы можете сказать о нем?

— Один из наших самых блестящих преподавателей. Он получил докторскую степень в двадцать пять лет, представляете! Его исследования в области биохимии просто гениальны. Если бы он завершил свою работу, то получил бы Нобелевскую премию.

— А почему не завершил?

— Не знаю, — огорчённо пожал плечами Сэмюэл. Видимо, ему бы очень хотелось быть в курсе. — У него какие-то неприятности в семье. Он стал замкнутым, раздражительным и ему трудно сосредоточиться. Надеюсь, он решит свои проблемы. Нам нужен его талант, особенно в это тяжёлое время.

Мне отперли кабинет, и я приступил к осмотру.

На столе красовалась табличка «Профессор Эдвин Вестербрук». Надо же, до чего некоторые любят свое имя.

Там же лежала записка довольно гневного содержания, придавленная пресс-папье:

«Просто бред какой-то! Прошло пять месяцев, а ремонт моего кабинета до сих пор не закончен! Я сижу в коридоре, как какой-то слуга. Мне это надоело! Ноги моей не будет в этом здании, пока не закончится ремонт или мне не отдадут кабинет Кавендиша. Так и передайте совету директоров. С меня довольно».

Так вот куда он делся.

Справа у окна была ещё одна дверь, запертая на висячий замок. К счастью, Сэмюэл уже ушел, так что никто не видел, как я его вскрыл. За дверью находилось маленькое помещение с несколькими шкафами. На полках стояли флаконы, точь-в-точь похожие на найденный на складе.

Я задумчиво заглянул в кабинет Кавендиша напротив. На его столе, в свою очередь, обнаружилось кое-что интересное.

Набросок выступления или статьи был исчеркан помарками:

«Братья и сестры! (зачёркнуто) Слишком фамильярно. Дорогие сограждане! (зачёркнуто) Они ведь тоже американцы. Жители Окмонта! Сколько ещё мы будем терпеть рядом с собой этих рыбомордых ублюдков (зачеркнуто) этих морских уродов (зачёркнуто) Сколько ещё мы будем с этим мириться? Эти Кэем забытые дегенераты, зовущие себя ТОД (зачёркнуто)...»

Ума не приложу, как люди могут оставлять подобные улики, даже не задумываясь, что их могут прочитать посторонние?

В незапертом ящике стола лежало мыло. Я повертел его в руке и не поверил своим глазам: на мыле красовался четкий отпечаток ключа! Ай да профессор Кавендиш!

Я на всякий случай вгляделся в обстановку вторым зрением, и в глазах тут же зарябило. Все стены, пол и потолок были усыпаны белыми отпечатками чьих-то рук. Чёрно-белая фигура прошлась в сторону запертого хранилища и растаяла в воздухе. В воздухе прозвучал мужской голос: «Думаю, выйдет неплохая копия».

Я потряс головой, приходя в себя.

Было бы неплохо найти Кавендиша, чтобы поболтать с ним по душам. Учитывая, что Сэмюэл не знает его адреса, придется обратиться в ратушу. Может, там мне помогут.

На улице смеркалось. Я шел, размышляя о странностях в этом деле. В университете ТОД под запретом, да и в целом положительного впечатления они не производят. Достаточно того, что охранник склада боится Анну как огня. Но чем они так насолили Кавендишу?

В ратуше было светлее, чем на улице; тусклый свет ламп создавал впечатление старины. Меня встретила пожилая дама, стоящая за стойкой — в платье, с бусами, в кардигане и с прической, немного напоминающей китайскую, с воткнутыми в узел на макушке заколками.

— Давайте быстрее, у меня много дел. Что вам нужно? — вместо приветствия сказала она.

Я слегка опешил от такого напора. Занятой она выглядела не больше, что праздношатающихся бездельник.

— Просто хотел поздороваться. Я тут недавно.

— Как мило, — ее лицо не дрогнуло. — Если вам надо что-то найти в архиве, встаньте в очередь, как и все остальные.

— Встать в очередь? Но кроме меня здесь никого нет. Значит, я первый, и могу искать всё, что мне нужно.

Старуха окатила меня волной презрения:

— Не дерзите, юноша! Если в следующий раз очередь будет, вам придется в нее встать.

Царственным жестом она указала на ящики архива слева от входа и потеряла ко мне интерес.

Поправив воротник пальто и положив шляпу на столик, я приступил к поискам. Сэмюэл что-то упоминал о проблемах в семье. Итак, что это может быть? Развод? Похороны? Рождение больного ребенка?

Вскоре среди гражданских актов мне встретилась краткая записка:

«Имя: Джордж Уолтер Кавендиш. Дата рождения: 26 января 1883 г.

Место рождения: Окмонт.

Место жительства: Окмонт, штат Массачусетс, центральная часть Адвента, Сент-Майкл-роуд, между Карпентер-стрит и Конститьюшн-стрит, квартира номер 2. Род занятий: профессор биологии на медицинском факультете Окмонтского университета. Семейное положение: разведён».

Я щёлкнул пальцами — бинго! Развод. И теперь я знаю его адрес.

Я раскланялся с пожилой дамой, выходя, но та не удостоила меня и взглядом, листая газету. Сразу видно: занятой человек!

Взглянув на часы, я прикинул, что как раз успею навестить Кавендиша прежде чем совсем стемнеет. Где ему и быть вечером, как не дома?

Найти упомянутое здание не составило труда. Белая дверь вела в просторный полутемный подъезд. Квартира под номером один располагалась на первом этаже. Значит, вторая — на втором, всё логично.

У двери Кавендиша стояла пустая детская коляска с приколотой к ней запиской: «Если хотите, забирайте. Бесплатно». Кажется, моя версия про больного ребенка не так уж далека от правды. Печально. Хотя, будем надеяться, что ребенок просто повзрослел и нужда в коляске отпала. Но тогда отчего они развелись?

Квартира была заперта. Я осторожно вскрыл замок и тихонько притворил дверь за собой. Дома или нет Кавендиш, я поступаю не слишком законопослушно.

Осторожно ступая, я оглядел обстановку. На низеньком столике у окна лежало обручальное кольцо. Всё было покрыто пылью. Судя по всему, его давно не надевали. Зачем тогда его хранить?

На тумбочке у противоположной стены я нашел клочки бумаги, исчерканные торопливым почерком.

«Вестербрук обычно обедает в половике третьего.

Раздобыть мыла.

Анна всегда на рыбном рынке, она не должна обо мне узнать.

Новая партия рыбы прибывает каждые два дня.

Одной унции на ящик будет достаточно.

Охранник почти всю ночь находится на втором этаже.

Придумать способ отвести подозрения от Вестербрука — я не хочу, чтобы у него были неприятности.

Не забыть вернуть флакон на склад.

Придумать запасной план».

Я в молчаливом удивлении покачал головой. Не зря говорят, что все тайное становится явным, но этот господин превзошел в своей беспечности всех известных мне преступников.

На стене висела доска с заметками, вырезками из газет и схемами. Этот Кавендиш провел неплохое расследование, понял я, присмотревшись к тексту. И все нити ведут к ТОД.

Одна из вырезок из февральского номера гласила:

"В Шеллз начались беспорядки: между местными жителями и иннсмутцами вспыхивают вооружённые столкновения! Похоже, причиной конфликта стало исчезновение нескольких женщин — местные жители обвиняют в этом инисмутцев. Окмонтская полиция продолжает расследовать исчезновения, но пока это дело не раскрыто. Наш источник в Шеллз сообщает, что в домах многих жертв были найдены водоросли и рыбья чешуя — видимо, это и навело подозрение на иннсмутцев».

Следом мой взгляд натолкнулся на мартовский номер:

«Раз, два, три! Кто больше? В Окмонте продолжают исчезать люди! Число пропавших растёт! Местные жители в панике. Больше всего людей исчезло в Шеллз, Салвейшн-харбор и Гримхейвен-бэй. Капитан Калеб Лайонс из окмонтской полиции просит граждан сообщать его сотрудникам всё, что им об этом известно. «Судя по имеющимся у нас уликам, эти исчезновения как-то связаны с благотворительной организацией ТОД, которая в последнее время пользуется большой популярностью у бедных жителей города, — говорит Лайонс. — Похоже, большинство жертв либо состояло в этой организации, либо получала от неё помощь. Мы призываем всех, кто хоть что-нибудь знает об этом, сообщить властям».

«Вести» напоминают своим читателям: не подходите к подозрительным чужакам, особенно иннсмутцам, и не выходите из дома по вечерам. Будьте начеку!»

Так вот с чего всё началось!