Тайна Мунакра. Лезвие ножа & цветок (гет)

Младший Де Нуар сидел на ветке высокого дуба, сверля потухшим взглядом особняк Меривезеров. Всё было конечно, но нужно было как-то жить дальше. И он всё никак не мог понять, как.

Вдруг в лесу раздался хруст веток.

Робин обернулся.

— Финн?

Финн остановился у подножия дерева и поднял взгляд на Робина. Он выглядел обеспокоенным. Юноша снял с головы шляпу, вытер ладонью потный лоб и произнёс:

— Я не сомневался, что ты здесь. Роб, срочно беги в замок... Там твой отец... Ему плохо...

Робин уставился на Финна. Осознав смысл его слов, Де Нуар сглотнул. Он ловко спрыгнул с ветки и со всех ног бросился в сторону замка.

* * *

Младший Де Нуар остановился у двери отцовской спальни. Он медлил. Ему было страшно. Робин собрал всю решимость в кулак и вошёл в спальню.

В комнате, слабо освещённой свечами, царил полумрак. Кер лежал в своей просторной ложе с ширмой из тюля. Он был укрыт одеялом по грудь, а его руки бессильно лежали поверх, простираясь вдоль туловища. Его лицо было бледно, а под глазами проступали темные синяки. Он выглядел осунувшимся, даже постаревшим.

Кер посмотрел на вошедшего Робина. Он легонько похлопал ладонью по краю кровати.

— Присядь.

Робин подошёл и покорно сел, не решаясь произнести хоть слово.

Кер немного закашлялся.

— Это чертово сердце всё чаще меня подводит... — Хрипло произнес он сухими губами и посмотрел на сына. Мальчишка выглядел разбитым. Его лицо заметно похудело, живой блеск карих глаз померк, а на рассечённой губе запеклась кровь.

Робин с болью в глазах смотрел на отца. Он никогда не видел Кера таким слабым... Эта картина шокировала юношу до глубины души.

Тихим голосом Кер заговорил:

— Робин, я понимаю, что с тобой происходит, сынок... Но и ты должен меня понять. Меривезеры — наши злейшие враги. И ты не имеешь права осквернять память своих предков.

Робин опустил глаза.

— Но я люблю её...

— Эх, Робин... Что есть любовь?! Посмотри на себя, что сделала с тобой эта твоя любовь... Ты сейчас выглядишь ещё более жалким и немощным, чем я... Но любви то и нет! Ты это поймёшь, когда повзрослеешь. Есть страсть, похоть, влечение... Но и они неизбежно проходят, оставив после себя лишь пресный вкус разочарования. Ты будешь страстно любить её пол года, а потом найдёшь себе новый объект обожания... И это будет повторяться вновь и вновь... Разве это стоит того, чтобы надругаться над всем тем, что было священно для твоего рода?!

Кер снова закашлялся.

— Хотя, тебе только кажется, будто бы у тебя есть выбор... Но выбора-то у тебя и нет! Взгляни на ситуацию трезво: как думаешь, сможешь ли ты когда-нибудь получить благословение Бенджамина? Никогда! А Мария? Разве она сама захочет быть с таким, как ты? Никогда! Мальчик мой.... Не нужно на меня смотреть, как будто кто-то умер... Я не враг тебе! Ты мой сын. Единственный сын. И я говорю тебе это только потому, что желаю тебе добра. Робин, ты должен понять одно... Однажды меня не станет. И тогда тебе придётся занять моё место! Но доля лидера не так безоблачна, как ты воображал себе в детстве, играя в главу клана. Для этого тебе придётся измениться! Тебе нужно стать сильным! Тебе просто необходимо отказаться от всего, что может поколебать твою силу в пользу того, что поможет её укрепить.... Подобно самураю, ты должен уметь пресекать всё, что делает тебя уязвимым! Ты думаешь, всё так просто? Нет, Робин. Жизнь — она жестока! Ты сейчас молод, и ты противишься этому. Но с возрастом ты сам всё поймёшь...

Кер взял руку сына и сжал между своих ладоней.

— Ты из Де Нуаров! Ты — мой наследник, мой сын! Ты — будущее клана! И я хочу, чтобы ты прямо здесь и сейчас пообещал мне, что ты никогда не смешаешь нашу чистую кровь с кровью Меривезеров!

Робин опустил глаза, чтобы отец не видел, как они блестели, всё больше наполняясь слезами.

— Я обещаю...

Робин почувствовал, как слеза предательски сорвалась с его ресниц. Она упала и разбилась прямо об отцовскую руку.

Робин вскочил с кровати и выбежал прочь из комнаты. Не помня себя, он влетел по лестнице на верхний этаж, выбил с ноги ведущую к навесному мостику дверь, пробежал по его деревянным панелям и вскарабкался на самую высокую башню.

Этой ночью он выл, словно волк на большую холодную Луну. К утру Робин запер своё сердце на замок. Он будто бросил его гнить в черноте темничного каземата как нежелательную персону, своего собственного злейшего врага. Робин отказался от того, к чему рвалось его сердце, в пользу того, что было дОлжно. Он не просто дал обещание отцу, всё было куда хуже. Он дал себе обет всегда делать ставку лишь на то, что было необходимо делать, невзирая на собственные чувства. Он снова возвёл вокруг себя высокую крепость, навсегда отгородившись от всего, что не вписывалось в чётко прописанные уставы его мира.

Может, на этом и закончим?