Планета-мама (джен)

В путь отправили прямо тут же, без долгих реверансов. Не дав ни поесть, ни попить, ни в путь-дорогу собраться. Ну да, мужчина с мальчиком не девушки, чтобы попридержаться у зеркала носик припудрить… Подтянули пояса, вдохнули оптимизма и пошагали. Благо, что до тракта проводили: вывели из леса, привели на обочину, показали, куда идти, и распрощались.

Дорога радовала веселенькой желтенькой расцветкой, неприхотливой змейкой вьющейся в высокой траве. Не грунтовка, не гравийная, не асфальтовая, просто тропка-торенка, проторенная чьими-то ногами. Следов колес не было как факт, что слегка обескураживало Рихарда, привыкшему колесить по необъятной Вене на своей бессменной «Альфа-Ромео».

Кроме этого, Мозера немного смущало то, что он так и не спросил лесную деву, как называется данное место, — было очень неуютно идти куда-то наобум без знания географии местности. Ещё настораживало странное полиглотство, которое позволяло немцу понимать британца и наоборот. Ведь ребёнок вряд ли учил немецкий, да ещё и так, чтобы понимать особое австрийское наречие со многими его нюансами и фонетикой. Сам Рихард английский понимал на уровне школьной программы иностранного языка, немного знал русский и словацкий.

Но поразмыслив, Рихард пришел к выводу, что здесь включился некий закон, писанный для попаданцев, который как раз и рассчитан на то, чтоб пришелец не имел трудностей при общении с аборигенами условно-сказочной реальностиИмеется в виду литературный прием Андрея Белянина, в его романах о попаданцах нет языкового барьера.. Зря он, что ли, подростком увлекался романами о попаданцах?

Бежала вперед желтая дорога, плавно огибая рощицы и отдельно стоявшие деревья, вокруг лежала бескрайная холмистая равнина, и глаза полицейского безуспешно обшаривали голые горизонты в поисках хоть какого-то подобия человечьего жилья, ибо бесконечное шагание, как подсказывал опыт, приведет к известному итогу — усталости и голоду. Но время шло и тикало, петляла под ногами тысячу раз опостылевшая дорожка, оставались позади роща за рощей, а долины конца-края так и не видно. Загудели ноги, пересохло во рту, Гарри начал спотыкаться и зевать, Рекс давно плелся где-то сзади, вывалив изо рта весь язык, и Рихард плюнул, сел прямо в траву, устало буркнув:

— Всё, привал!

Гарри кулем свалился рядом, подтащился и рухнул на ноги Мозера Рекс — ему нашелся «диванчик». Сова, просвистев над головами, вонзилась в ель неподалеку, заставив Рихарда вздрогнуть и догадаться, что птица мальчишкина. На всякий случай он уточнил:

— Твоя сова, Гарри?

— Да. Моя. Зовут. Букля… — через силу ответил Гарри, делая паузу после каждого слова. Глаза он закрыл, блаженно разбросав руки и ноги и максимально расслабившись, до конца отдавшись долгожданному отдыху.

Из ближней рощи выглянул олень, оглядел путников, покачал головой и скрылся в зарослях орешника. Вскоре оттуда выскочили белки и бурундуки, вылетели яркие пичуги, прискакали-прилетели и закружили-запрыгали вокруг людей и собаки, гомоня и вереща на все голоса.

— Есть хотите? Пить хотите? В лесок заходите — тут не лежите! Там всё готово-о-о!

Рихард и Гарри осторожно переглянулись — им действительно слышатся слова в птичье-зверячьем щебетании? Рекс облизнулся и проглотил слюну, с какой-то обнадеженностью глядя на глашатаев. Поведение пса подсказало путникам, что пташки и зверушки взаправду приглашают к столу. Встав с травы, Гарри и Рихард последовали за юркими белками и бурундучками, птички ошалело и хаотично заметались вокруг и над головами, оглушая счастливым писком. В сопровождении вот таких «придворных» путники добрались до полянки, над которой разносился душистый аромат готовящейся пищи. Пока Гарри с Рихардом принюхивались и вертели головами, над стеной кустарников поднялась лохматая голова медведя в белом поварском колпаке. Глянул на оцепеневших гостей и добродушно зарокотал:

— Пришли? Ну, присаживайтесь вон там… — медведь махнул лапой в сторону.

Проследив за движением лохматой конечности, Гарри с Рихардом увидели грубый деревянный стол в окружении таких же грубо сколоченных приземистых лавок, почти невидимых в тени раскидистых лип и тополей. Рекс сглотнул, смущенный видом кашевара, но от него так безопасно и обыденно пахло чистым добрым зверем и вкусной пшенной кашей…

Глядя, как Гарри наворачивает за щеки парную кашу с репой и дымком, Рихард невольно усовестился, вспомнив, мимо скольких рощ они прошли, прежде чем устали до упаду. Медведь со странным человечьим строением тела, сидел во главе стола и, подперев руко-лапой голову, умиленно наблюдал за ребёнком. Не забыли и про Рекса, миску для него поставили на лавку и теперь он громко чавкал, всей пастью хватая кашу — так изголодался. Вздохнув и пообещав быть повнимательней к мелочам этого престранного мира, Рихард взял деревянную ложку и погрузил её в разваренную пшенку, одуряюще пахнущую смолисто-хвойным дымом.

— Спасибо! — пропыхтел Гарри, сыто отваливаясь от стола. — Ох, ну и вкусно же!

— На здоровье, маленький! — расплылся в улыбо-оскале медведь. — Далече ли скитаетесь, странники?

— А мы не знаем, — доверительно начал рассказывать Гарри. — Нам сказали идти по дороге вместе, чтобы вдвоем найти себе дом… Сэр Медведь, а вы не поможете? Не скажете нам, как называются местные земли и какие тут города имеются? А ещё лучше подскажите нам, где остановиться на ночлег, как жилье подыскать и всё такое.

Мозер озадаченно оглядел пацана — что-то речь у него грамотная и чистая для мелкого беспризорника. Медведь же внимательно выслушав мальчика, принялся неспешно просвещать:

— Земли здешние пока Придорожными зовутся, городов у нас нет, есть поселения. И вот с ними вам надобно быть поаккуратнее: зашли на полдня — не расставайтесь, держитесь друг друга, чтобы вместе покинуть его, задержитесь на сутки, считайте, что остались в нем. Дальнейшие странствия уже не нужны, жить станете там, где остановились надолго. Запомните это. Крайнее время — полсуток. Успеете уйти — свободны.

— Звучит так, словно поселения в плен берут, — заметил Рихард.

— Да нет, — медведь махнул лапой. — Никто никого в плен не берет, просто долины у нас такие — каждого с душой принимают, прямо как мамы заблудших детей. Так вот, чтобы не прикипеть душой к первому же долу, следует покинуть его как можно скорей, не то других мест поинтересней поискать не получится. Их тут много и все разные, и вы, в принципе, можете хоть на поляне поселиться: заселяйтесь и смело отправляйтесь в путешествие по всему миру. Но где бы вы ни были, возвращаться в итоге вы будете на ту полянку, что вас приютила. Мысль ясна?

— Более чем, — покивал Рихард. — А что значит — нет городов?

— А то и значит, — развел лапами медведь. — Нет здесь густонаселенных пунктов, что с муравейниками сравнимы, есть широкоразбросанные поселения со своими земельными угодьями. Тут уж каждый живет как захочется: кто-то в поселке с соседями спорит-милуется, а кто-то себе целую долину застолбил: замок поставил да рвом обнес, всех прохожих-перехожих отшивает али к себе заманивает на постой. Вы таких остерегайтесь: прогонит — уходите; заманит, дом даст, и всё, вы крепостной крестьянин. Правда, без самодурства, но лучше уж без таких баронов-отшельников. Вы лучше сами, найдите себе долинку по душе, поставьте домик и живите.

Гарри вдохнул и как-то очень робко поинтересовался:

— А в семью тут как? Василиск мне обещал, что я найду себе семью.

— Ой ты, сиротинушка! — медведь растроганно всплеснул лапами и распростер их: — А ко мне иди, буду папой!

Гарри удивленно заморгал и, к смятению Мозера, с интересом посмотрел на косолапого, словно собираясь согласиться с его предложением. Испугавшись такого расклада, Рихард хотел возразить, открыл было рот, как Гарри покачал головой.

— Спасибо, сэр Медведь, ваше предложение заманчиво, но я всё-таки предпочел бы поискать семью среди себе подобных…

Медведь сдулся и уронил лапы на стол.

— Да, верно, твоя правда, маленький. Но ты не волнуйся, тут любой тебя с распростертыми объятиями примет, только попросись!

Рекс взволнованно и сильно толкнул Рихарда под локоть, выразительно говоря ему взглядом: — ну чего ты спишь? Действуй! Рихард, однако, знаком дал понять, что не готов к такому ответственному шагу.

Отдохнув хорошенько и набрав припасов у гостеприимного медведя, мужчина, мальчик и собака отправились дальше, сопровождаемые белой совой, бесшумно летящей над головами и около. Гарри шел впереди и прутиком дразнил Рекса, заставляя того скалиться и хватать веточку, Рихард шагал сзади и сверлил взглядом тощую спину мальчишки, гадая, какого василиска тот имел в виду? Наконец он сдался и окликнул спутника:

— Гарри, а кто такой этот твой василиск, который семью обещал?

— Обыкновенный василиск, — отозвался Гарри. Рекс изловчился и сцапал веточку, заставив мальчика заняться перетягиванием, тот сражаясь за прутик, продолжил пояснения: — Змеиный царь, как написано в бестиарии, гигантский змей, оказавшийся стражем врат, через которые он и отправил меня сюда.

— Настоящий? — засомневался Рихард и прикусил язык, вспомнив о цилинь и говорящем медведе. Гарри оглянулся на него, окинул его серьезным взглядом и кивнул — да. Мозер вздохнул, чувствуя, как ворочается внутри комок истерики, ну не пристало ему, современному человеку, помирать и попадать в условно-сказочную реальность, где разговаривают лохматые медведи, а василиски обещают сиротам семьи…

Гарри, что-то поняв по выражению лица, подошел и взял Мозера за руку.

— Я вас понимаю, сэр. Сам недавно узнал о волшебном мире. До этого я жил как самый обыкновенный маггл у дяди и тёти, пока не пришло письмо из Хогвартса, в котором сообщалось, что я зачислен в школу магии. А потом пришел великан и сказал мне, что я волшебник, а мои родители были магами и оба погибли от руки плохого колдуна.

Вздохнув, Гарри замолчал, Рихард присел на корточки перед мальчиком и подбодрил:

— Продолжай.

— Ну… чего продолжать? Сказка оказалась страшной, магия — идиотской, школа — опасной. Весь год я подвергался смертельному риску: то на цербера наткнусь в запертом коридоре, то дракона на башню носил по просьбе друга, то в Запретный лес ночью отправят, искать раненого единорога, а я нашел его мертвого… Знаете, в замке много взрослых, но все какие-то нелогичные: в Запретный лес, например, нельзя ходить, а нас ночью туда и отправили на отработку, про Хогвартс говорят, что это самое безопасное место в мире, а в коридоре на цепи сидел цербер ростом со слона. А сколько там привидений, сэр! Целый замок привидений, и они ещё говорят, что школа надежна… Ну ага, сотни людей погибли и стали призраками. Профессор Снейп ещё…

Гарри хлюпнул носом. Рихард осторожно погладил мальчика по груди, даря сочувствие и беззвучно спрашивая, что случилось? Рекс втиснулся между ними и с такой же озабоченностью принялся лизать маленькие детские ладошки.

— Он меня обижал! — излил Гарри наконец наболевшее. — Чуть что не так, рычит и снимает баллы, обзывал по-всякому, оскорблял… Профессор Дамблдор говорил, что профессор Снейп с моим отцом в школе враждовал и теперь зачем-то мстит мне.

— Вот псих, — ругнулся Рихард. — Больной же на голову — ребёнку мстить!

Гарри попыхтел, успокаиваясь, и забубнил сбивчиво и путано, опустив голову:

— Но хуже всего было с профессором Квирреллом. Он весь год пытался меня достать: то к церберу на этаж подтолкнет, то с метлы попытается сбросить. А в конце года выяснилось, что он одержим духом Волан-де-Морта и хотел получить философский камень для возрождения, а я ему помешал. Я перехватил камень, и тогда у него из затылка лицо вылезло и убило профессора Квиррелла. Это было так страшно, сэр… Профессор умер — сгорел от прикосновения ко мне, и мне от этого так плохо. Профессор Квиррелл умер из-за меня. Профессор Дамблдор говорил, что я отмечен какой-то магией любви и она его убила…

Рихард слушал, силился понять услышанное, смотрел в смурное лицо мальчика и ощущал, как шевелятся волосы на затылке.

— Гарри, откуда ты? Что ты за ужасы рассказываешь? Прямо хоть картину Босха пиши…

— Я из Литтл Уингинга, пригорода Лондона, графство Суррей… — недоуменно заморгал Гарри. — Жил у тёти с дядей. Петунья и Вернон Дурсль.

— Ну и как, домой-то не хочешь? — поинтересовался Мозер.

— Нет, — Гарри вздохнул: — Мне у них плохо жилось. Они меня боялись и ненавидели, я же колдун…

— Ох ты, горюшко… — В свою очередь вздохнул Рихард и привлек мальчика к своей груди, крепко обнимая несчастного ребёнка. Рекс по ощущениям чуть кожу не слизал с рук мальчика. Чувствуя их искреннее расположение, Гарри глухо забормотал в плечо Мозеру:

— Я думал, всё утряслось, ну тогда, в конце первого курса, но оказалось, всё только начинается. Кто-то подбросил Джинни Уизли зачарованную тетрадку, которая вытянула из девчонки все силы и взяла управление над телом. Я с этим не очень хорошо разобрался, но… в общем тот, что из затылка вылезал, попытался снова возродиться через воспоминание в дневнике, для чего целый год ползал по школе и окаменял студентов. Как я понял, он таким образом хотел сил набраться, убив как можно больше детей, но к счастью, василиск оказался умным, он не дал Волан-де-Морту захватить власть над собой и даже перехитрил его, укусив тетрадку. А потом отправил меня сюда, — скомканно закончил Гарри свой странный рассказ. Аналитический ум Рихарда тут же уловил связь.

— Вон оно что… Колдун-то ваш не прост. Он, видимо, якорей наделал, чтобы с их помощью возродиться. А профессор Дамблдор, судя по твоему рассказу, пытается этому воспрепятствовать. Да как-то топорно… Эх, попадись он мне, рожу бы начистил засранцу.

— Он старик, — невольно улыбнулся Гарри. — Старый-престарый.

— Значит, маразм у него расцвел! — вынес вердикт непреклонный Рихард.

С этого момента дальнейшее путешествие продолжалось с более теплыми отношениями: Гарри нашел надежного взрослого, которому наконец-то смог довериться, а Рихарду стал понятен странный ребёнок. К слову о возрасте…

— Ладно, малыш, пойдем дальше, — пробормотал Рихард, отстраняясь и поднимаясь на ноги. Гарри необычно глянул на него.

— Мне вообще-то двенадцать, сэр. Через два месяца исполнится тринадцать.

— Чего? — Рихард обалдело оглядел мальчишку. — Я думал, тебе десять, ну от силы девять. Чего ж ты такой заморенный?

— Ну… — Гарри пнул кочку и вздохнул. Рихард тоже вздохнул, вспомнив о нелюбящих родственниках.

Наученные случайным опытом, при малейшей усталости сворачивали с дороги в лесок и, сидя в гостях у барсуков, медведей и кроликов-переростков, набирались сил и знаний. Ночи в Придорожном мире не было, здесь навечно застыл полдень, нежаркий, к счастью, а то б давно спеклись. Время для сна подсказывал организм, ещё помнящий часовые циклы прошлого мира Рихарда и Гарри. Почувствовав, что их клонит в сон, они утягивались в ближнюю рощицу и, поужинав, заваливались спать. Спали они где получится: либо на полянке под каким-нибудь деревом, либо на настоящей кровати в доме у очередного придорожника — медведя или барсука. Ассоциации были настолько очевидны, что Рихард несколько раз спросил гостеприимных хозяев, не в Нарнии ли они?

— Нарния? Да нет, вроде… Всю жизнь тут живу, не упомню, чтоб Маму Нарнией звали.

Вот так, случайно Гарри с Рихардом и узнали, что этот мир, населенный говорящими зверями, зовется Мамой. Посмотрев на удивленного Гарри, Рихард смущенно пробормотал:

— Ну, если подумать, то логично, да? Назвали же люди планету Землей, так почему бы не быть ещё и Маме?

Гарри подумал и озадачился:

— Ну и как жители здешнего мира называются?

— Имеешь в виду землян? — догадался Рихард. И тоже задумался. — Маммяне?

Гарри повторил и захохотал. Рихард фыркнул. Спустя секунду они хохотали вместе. Видимо, их общее веселье послужило толчком к смене декораций, потому что наши ребята наконец дошли до первого поселения на их пути. Городок был маленьким и очень живописным: желтая дорожка проложила широкую улицу меж сильно разбросанных домов, что любопытно, строения были очень разными, было видно, что ставили их не по единой схеме, а строго индивидуально. Здесь не было двух одинаковых домов, архитектура их была отлична не только в постройке, но и в окнах, дверях, крылечках, крышах…

Поплутав и не найдя ничего похожего на трактир или закусочную, Рихард обратился к одному из жителей:

— Простите, не подскажете, где тут гостиница?

— А чего хотите: отдохнуть или перекусить? — спросил в ответ мужичок в простых добротных одежках.

На всякий случай решили пока перекусить, не зная местных порядков. Услышав, что путники голодны, их тут же пригласили во двор, провели в беседку и буквально завалили всевозможной снедью. Причем подали и такие горячие блюда, как суп и жаркое с гарниром. Толстые ломти хлеба и кувшин с молоком довершили картину щедрого стола.

Покидали городок с ощущением полного обалдения. И было отчего: накормили всех, включая сову и собаку, при этом не взяв с них ни копейки — ни пенса, кната и пфеннига. Отойдя от изумления и от города на пару километров, Гарри вопросительно глянул на Рихарда.

— Сэр, а мы где-нибудь остановимся?

— Остановимся, но сначала хотелось бы получше разобраться в порядках и правилах. Так, Гарри, твердо помним наказ самого первого медведя — замки обходим стороной. Если окажемся пленниками помещика, то помощи нам ждать неоткуда и не от кого.

Гарри согласно кивнул, и они продолжили путь. Некоторое время спустя путники заметили, что в холмах параллельно им движется весьма необычная троица, состоящая из черно-белого кота и двух собак — золотистого ретривера и маленькой белой дворняжки. Их появление очень обрадовало Рекса, и вскоре собаки и кот присоединились к ним, увеличив отряд.