Там, где драконы не спят (гет)

Отрицать глупо, а впрочем, она сама умом не блещет, раз его появление задело ее настолько.

Валтор был ее персональным проклятием за все свершенные грехи, но никак не спасителем. С чего демону им помогать? Если Гриффин нанюхалась своих черных зелий до полной невменяемости, то Блум такой доверчивой быть не собиралась. Он всегда виртуозно чуял моменты ее слабости и пользовался ими. Дракон, дай ей сил.

Если ненависть сродни любви, значит, Валтора она "любила" уже много лет. Настолько, что почти убила. И вот прямо сейчас Хранительница Светлого Пламени об этом "почти" сильно жалеет. Потому что этот демон одной наглой ухмылкой порочно совершенных губ ломает всю ее выдержку, что лидеру всех выживших ой как нужна. Сломается Блум — и для тех, кто жив, вообще даже призрачной надежды не останется.

Она и так настолько переломана, что и подумать страшно.

Смотрит на ожившего призрака и задыхается от боли. От вопросов, которые, что уж там, лучше не озвучивать. Но они все лезут в рыжую бедовую голову. Что, если бы она сказала "да" на его постоянное предложение сменить вражду на что-то более конструктивное. К демону! Хотя этот демон как раз был и причиной ее смятения и сомнений. Если бы они были союзниками, может, на всю вселенную не пала бы "чума"?

Конечно же, Блум не настолько дурочка, чтобы верить, что они могут поладить просто так. Ему всегда была нужна только сила. Изначальное пламя, что "повенчало" их еще до рождения. Да, теперь она в курсе этой пикантной подробности, о которой в свое время умолчала Фарагонда. Директриса так радовалась, когда Блум себя сделала вдовой, аж приятно вспомнить. Правда, муженек имел пренеприятнейшее свойство воскресать из мертвых и выскакивать как черт из табакерки.

— Говорите, или я уйду. Гриффин, новый налет может начаться в любую минуту.

Как же ноги болят.

А единственное кресло словно специально занял гадский демон. Не на колени же этому верзиле ей садиться? Пусть Блум отчего-то уверена, что поместилась бы на своем заклятом враге — прекрасно и удобно. Но для такого она слишком горда и еще недостаточно истощена. Хватит того, что Валтор смеет смотреть на нее "так"...

Из-за этого взгляда щеки против воли алеют.

Блум титаническим усилием сдерживает желание вытащить верный отцовский меч и поправить смазливую мордашку мага.

Однако если они подерутся, не только лабораторию ведьмы разнесут, но и все вокруг на мили. Теперь она просто не умеет по-другому. Только с ожесточением, только до полной выкладки. Феи не обращают яростный, клокочущий гнев в чистую силу, Блум же это делает. Запреты и ограничения Алфеи ее мало волнуют теперь. Есть только необходимость суровая и желание жить всем демонам с прозрачным льдом в глазах назло.

— Блум, я нашла ответ, почему порождения Хаоса хлынули в наш мир.

Голос Гриффин — будто она снова директриса, которая читает лекцию нерадивым студенткам. Валтор даже не прячет насмешку и скептицизм. Но слушает молча. Блум же надеется иррационально, что директриса скажет что-то стоящее. Такое, что поможет исправить все. Спасти то, что осталось.

На то, чтобы вернуть все как было, Блум не рассчитывает. Времена сказок и легких побед для нее далеко позади.

Светоч Домино на собственной шкуре убедилась, что далеко не все можно превозмочь. Дружба, вера в себя и любовь не всегда побеждают. Иногда реальность бьет наотмашь, без жалости, и если выстоишь, все равно всегда будешь нести в себе след этого удара. Так из пустоголовой (теперь это Блум признает почти без стыда) феи становишься взрослой.

Гриффин вдохновенно вещала о равновесии в сущем, о струнах магии, что пронизывают все в сущем... И о Пламени Дракона, что положило начало самой жизни. Много пафоса, еще больше теории. Бывшая директриса все сводила к простому факту — их с Валтором связи. Блум это не нравилось не передать как сильно. Пускай рядом с ним утерянные силы так быстро вернулись.

Она не мерзла и чувствовала себя в безопасности. Проклятье! Оковы, которые так путают ей ощущения и точно сводят с ума, — вечны. Не вырваться, не освободиться. Как она может чувствовать себя хорошо рядом с ним? Пусть Блум этого наглого демона к абсолютному злу давно не причисляла. Абсолютное зло другое, оно без смысла и цели.

Блум было трудно признать, что, сражайся он рядом, удалось бы очистить от тварей планету. Сотню планет. Вместе они были очень-очень сильны, так что любой устрашился бы узнать предел этой силы. Но у этой мощи есть цена. И она сомневается, что готова ее платить. Частично из-за страха потерять себя рядом с Валтором, ведь он всегда умел повлиять на нее.

— Гриффин, это, конечно, все замечательно и прекрасно, ваша работа титаническая, — Блум правда старалась быть менее саркастичной. — Только маленькая деталь — скотина в кресле ничего не делает просто так. Ведь так, Валтор? И у его помощи остаткам живых будет цена?

Ей пришлось научиться думать как полководец. Это сделало прозорливей и жестче. Быть наивно доброй и дальше значило губить людей. Блум не жалела об утерянных навеки крыльях, однако все еще не желала стать похожей на него. Точнее, это было для нее страшным кошмаром. Куда там игрушке Даркара — темному Авалону... Пусть тот и вытащил из нее худшее, что было.

Тогда Блум отшатнулась от этого знания о себе.

Думала, сразив Феникса, избавилась от теней в себе — наивная. Ничто не ушло.

Она готова торговаться. Забыть о гордыне просить Его помочь. Потому что Гриффин права: что им еще остается? Сколько времени у детей, которые забыли, что такое смех? У Стеллы, Брендона, Флоры? У тех, кто остался? Может, день, а может, пара месяцев. Дольше рубежи они не удержат. Может, она и выживет. Но навсегда останется одинокой.

В этот раз свою способность к "преодолению" Блум считала проклятием.

— Ты поумнела, моя милая Блум.

От этого снисходительного тона, коварной ласки, ядовитой, как жало скорпиона, у нее начиналась изжога.

Приходилось терпеть. Так же, как его взгляд... Похоже, ее муки ему — одно сплошное удовольствие. Чертов демон!

Договорить Валтор не успел: взвыла сирена тревоги, и стало пофиг на все его издевательские ремарки. Такой сигнал включают, если в стене дыра. Блум побежала, жалея, что не может взлететь прямо сейчас. Половина колб на стеллажах могут взлететь в воздух от ее огня.

Над второй стеной поднимался столб черного дыма. И там же суетились стрелки, поливая огнем кого-то внизу, кого она еще не могла видеть. Дело плохо. Наверху была заметна огромная тень даже среди серости облаков. Крылан — бронированное туловище, гигантские крылья и пасть, способная разгрызть все что угодно. Блум пару секунд разрывалась между выбором — закрыть собой прорыв и дать время заделать дыру в стене или убить крылана, пока тот не пал во двор, сжирая людей и круша теплицы?

— Летун мой.

— Хорошо, Валтор, спасибо.

Это уже на бегу. Непонятно, почему он решил вмешаться... В небе фиолетовым полыхнул знак, его знак. И под оглушительный визг боли крылана разорвало на части. Блум оттолкнулась ногами и взлетела. В одной руке пламя, в другой меч. О том, как будет объяснять воскресшего демона, Блум подумает позже. Сейчас всем не до того.

Даже радуются, что очередную волну монстров просто смело огнем прежде, чем они пересекли ров.

Когда она колола и жгла, он все время был где-то рядом. В краткие передышки Блум понимала, что невыносимый тип просто красуется, действуя неведомыми заклятиями по площадям, тогда как она уже в крови и кишках, сейчас куда более похожая на демоницу, чем Валтор, элегантный даже среди этого пекла. Позер.

Несколько слов на горловом, невыносимо сложном языке — и раздробленные камни вновь сложились в единую стену.

Блум качнуло — кажется, они отбились... И она тут же уперлась спиной в чью-то грудь. К ней, окруженной огнем, мог без опасности подойти только он — Валтор. Еще и руки на талию положил. Вполне целомудренно, только поддерживает, заботливый такой. Но Блум уже хочется дать ему по физиономии и потребовать отпустить себя немедленно.

Прекрасно-грозная воительница через секунду обращается в истеричку. Нужен всего лишь один конкретный демон.