Разведка боем (джен)

После дома Крастера Аллисер Торне погнал свой отряд так, словно спешил навстречу кому-то, и Джон поначалу вполне сочувствовал спешке, потому что он-то спешил найти своего дядю. Постепенно Джона все же стали охватывать сомнения в том, что, двигаясь столь быстро и забираясь столь далеко в Зачарованный лес, они смогут напасть на след Бенджена Старка — тем более что сэр Аллисер при всех его талантах, очевидно, следопытом не был и искать следы, оставленные отрядом Бенджена, даже не пытался. Однажды Джону пришло в голову, что дядя Бенджен может и сам напасть на их след и выйти к ним раньше, чем они найдут его, и даже раньше, чем начнут искать, но Джон почти сразу сообразил, что выйти на них Бенджену будет не так уж просто — сэр Аллисер позволял разжигать костер только в светлое время суток, рано останавливаясь на ночлег, а утром, подняв всех еще до света, тщательно уничтожал следы стоянки. Так что, даже если сэр Аллисер не умел искать следы, он прекрасно умел не оставлять своих собственных.

Наконец среди леса вырос каменистый холм, который начитанный Сэм назвал Кулаком Первых Людей, заслужив тем похвалу Аллисера Торне, на каковую тот был все-таки скуп, и Джон подумал, что понял замысел сэра Аллисера — достичь самой высокой точки в округе и оглядеться. Но, когда отряд взобрался на вершину холма, до которой порой приходилось вести лошадей в поводу, солнце уже село за горы, да и без солнца надежды что-либо увидеть было немного: зимний лес расстилался на десятки и сотни миль вокруг сплошным серым массивом, среди которого кое-где вздымались стоящие немного особняком огромные белые чардрева.

Сэр Аллисер почти сразу покинул отряд, расположившийся среди развалин старой крепости на вершине холма, а Сэм пока развлекал остальных историями о Первых Людях и тех битвах, которые здесь, возможно, были: не только между Детьми Леса и Первыми Людьми, но и между их союзом, сражавшимся против Короля Ночи и его мертвого войска. Хотя Джон и бился вместе с Сэмом против оживших мертвецов, по ту сторону Стены он не верил в существование Иных и Короля Ночи — а вот по эту сторону, особенно среди обледенелых древних руин, Иные казались ему куда более реальными — и, к сожалению, с этой мысли его сбил приход сэра Аллисера.

— С восточной стороны есть ручей, — сообщил сэр Аллисер, кладя на землю черный сверток, в котором оказались легкие и короткие каменные клинки. — Твой дядя был здесь, Джон. Он мудрый человек и многое знает — он оставил нам и очень нужный подарок, и одновременно важное предостережение.

— Это драконье стекло, называемое также обсидианом, — догадался Сэм, взяв в руки один из черных клинков. — Рассказывают, именно такими мечами Первые Люди сражались с мертвым войском, потому что обычный меч мертвяков не берет. Эх, знал бы я это раньше, как бы мы этих двоих в башне Мормонта разделали бы!

— Слушай, Сэм, забодал ты своими россказнями! — не выдержал Пип, в Иных он по-прежнему не верил, но жутко ему уже стало.

— Ты хорошо подготовился к походу, Сэм, — с улыбкой сказал сэр Аллисер. — И таким боевым стал: вряд ли ты и сам подумал бы про себя пару месяцев назад, что способен кого-нибудь «разделать». С обсидиановым клинком для этого нужна немалая ловкость и смелость: обсидиан ломок и не выдержит прямого удара меча, так что тебе пришлось бы одновременно ускользать от противника и сокращать дистанцию.

— Возьмите с собой обсидиановые клинки и идите по моим следам к лесу, — сразу же велел Аллисер Торне, чтобы не смущать Сэма. — Принесете сюда хвороста и дров. Меньше, чем по двое, не ходить, огня после возвращения не зажигать.

Но Джон ослушался приказа, занятый мыслями о своем дяде: по дороге обратно ему пришла в голову мысль, что, если развести на вершине Кулака Первых Людей костер, то Бенджен увидит его и из леса и, может быть, выйдет к ним или хотя бы нападет на их след. Словно шкодящие дети, Джон и его друзья сразу накидали побольше веток, чтобы подать действительно заметный сигнал, пока не придет сэр Аллисер, и настороженно озирались, опасаясь его прихода — именно это их и спасло.

Вместо Аллисера Торне сразу с нескольких сторон сквозь проломы в древних стенах на вершину холма вступили пятеро сухих как скелеты людей с длинными волосами и горящими синевой глазами. Они двигались плавно, но намного быстрее тех мертвяков, с которыми сражались Джон и Сэм, и четверо пареньков только и успели, что выхватить оружие, да и то один лишь Сэм схватился за обсидиан, узнав по описанию в книгах Иных.

Аллисер Торне успел как раз вовремя: он выскочил из-за спин пятящихся к костру ребят, крутя факелом и обнажив свой меч, и Сэм даже понадеялся, что Иные испугаются огня, как боялись его руководимые ими упыри, но один из Иных быстрым движением поймал горящий конец факела, и от прикосновения его ледяной руки пламя угасло. Вторым столь же быстрым движением Иной ударил Аллисера своим копьем, и копье встретило сталь. Иной на мгновение замер, то ли удивленный быстротой реакции Аллисера, то ли тем, что человеческое оружие выстояло против его клинка, которым оканчивалось копье. Секундного замешательства врага Аллисеру Торне хватило: его меч нанес короткий удар, и Иной словно разбился на тысячу ледяных осколков.

Остальные Иные испустили высокий и жуткий вопль, от которого хотелось зажать уши и съежиться, но Аллисер Торне словно его не услышал: он встал между Иными и своими спутниками, повернул меч вертикально, остановив его прямо напротив своего лица и словно отсалютовал мечом своим противникам.

— Вам следовало бы оставаться среди мертвых! — грозно произнес сэр Аллисер, и перед глазами ошарашенных ребят встала легенда: четверо ледяных демонов бросились на ссыльного рыцаря, и завязался удивительный бой. Аллисер двигался легко, плавно и расчетливо, и его манера боя подходила скорее богу, чем человеку — казалось, что седеющий рыцарь прожил на земле не несколько десятков лет, а несколько тысячелетий, исходив за это время весь мир. Ни один выпад врагов не мог застать его врасплох или даже удивить: словно было в его почти бесконечной жизни и такое, и многое другое, и на все у него был выверенный сотнями повторений ответ. Копья, мечи, глефы, алебарды, топоры, ножи, один противник, трое, семеро — все когда-то случалось, и все эти попытки сразить старого бойца были в свое время взвешены, отбиты и запомнены, сотни и тысячи воинов пали от его руки, а он остался. И еще было заметно, что Иные сторонятся развевающихся пол его плаща, будто и плащ ускользающего от их ударов рыцаря стал его оружием.

И только когда Аллисер Торне сразил еще одного Иного, его застывшие в изумлении спутники поняли, что перед ними сейчас бьется один против троих их наставник и учитель, бьется из-за них и за них, и Джон ринулся вперед, а рядом с ним уже был Сэм, который твердо хранил наказ Аллисера не оставлять Джона. Один из Иных повернулся к ним, Джон принял на свой меч его страшный удар, еле удержав меч в загудевшей руке, Сэм метнулся под руку врага, вонзив в него черный обсидиановый меч, а Джон рубанул сведенного смертной судорогой Иного, разбив его в прах. Аллисеру было уже легче, он достал своим пылающим золотом мечом еще одного противника и приказал своим подопечным оставаться на месте, наступая и наступая на последнего из Иных, который вскоре встретил тот же конец.

— Ничего, — сказал сэр Аллисер, поворачиваясь к своим спутникам: он тяжело дышал и как-то враз постарел и осунулся, эта схватка вымотала его во многих смыслах. — Эти еще ничего. Те, которые с кольцами, в разы хуже.

— Ну с кольцами они, с яйцами или вообще без всего, теперь и не разберешь, — отозвался Пип, которого било нервным смехом. Все же Пип с любопытством потрогал ногой гору ледяных кристаллов, оставшихся от одного из Иных, но рукой их касаться раздумал. — Тут и хоронить нечего, и не покажешь никому, этак вы их расколошматили, и Джон вот тоже.

— Это Сэм, — поправил Джон, который никогда не принимал чужой славы и припомнил теперь скованного смертью Иного.

— Верно, — одобрил сэр Аллисер. — Хорошая сталь разбивает их, а обсидиан превращает в ледяную статую, которая уже не оживет.

— Вы ранены, сэр Аллисер? — участливо спросил Гренн, и остальные тоже заметили, что левая штанина Аллисера Торне рассечена на бедре.

— Ранен, — признал Аллисер. — Я простой человек, из которого течет кровь, если ударить копьем, вот мне и пришлось поворачиваться. Один раз я не успел.

— Это вы погодите, — сочувственно сказал Пип, — я сейчас.

Пип бросился к лошадям, около которых свалили ненужную на ночлеге поклажу, и тут же вернулся.

— Лошади-то наши сорвались, — пробормотал Пип. — Или свел кто.

— Вот это плохо, — покачал головой сэр Аллисер. — Придется снова разжечь костер. И нужна вода.

— Так мы сходим, — заверил Сэм, он жалел и людей, и зверей, даже нужда ударить лошадь заставляла его сердце болезненно сжаться, а за себя Сэм не боялся и за друга готов был броситься под меч, и эту храбрость разглядел в нем сэр Аллисер. — Если рану промывать, то грязной водой нельзя, а чистого снега здесь не наскребешь — но под горой же есть ручей.

— Обсидиан не выстоит против меча, — напомнил Аллисер. — А обычная сталь не выдержит удары Иных. Так что, Джон, бери обсидиановый клинок в левую руку, а ты, Сэм, не стесняйся нападать на Иного сзади. Впрочем, — сэр Аллисер закрыл глаза и прислушался, — скорее всего, вам сейчас никто не встретится.

Джон и Сэм ушли вниз по холму, а Пип уже притащил одеяло.

— Вы завернитесь пока, милорд, а я вам одежку подлатаю, — предложил Пип. — Живым духом починю, я же в театре вырос. Только на человеке шить — примета плохая, так что давайте ваши штаны сюда.