Черная сторона рассвета (джен)

Под беззащитной спиной в белой рубашке твердела лесная земля — а Эрик, очнувшись, не сомневался, что очутился каким-то странным образом за домом, среди голых стволов деревьев. Застывшая промозглая мгла, окружившая мальчика со всех сторон, не оставляла ему ни единого сомнения в самых худших догадках. Первой же из всех возможных мыслей явилась дурная и зловещая мысль о скорой смерти, однако он быстро ее отбросил прочь и решил, что обязательно будет сопротивляться. Никто по доброй воле не умирает, когда ему двенадцать лет и впереди ждет много интереснейших людей и открытий, а дома беспокоятся родные. Ричард, наверное, и вовсе с ума сходит! Поразмыслив над всем этим, Эрик испытал злость, и она вытеснила страх.

Отлично. Теперь дело осталось за малым, всего-то дел: узнать, как выбраться из этой ямы — а он лежал именно на ее дне и видел, как на почерневшем небе влажно поблескивают крошечные звезды. Больше ничего было не разглядеть, но на его благо небо не затянуло тучами, а то вообще можно было решить, что он умер и находится в бесконечном мраке — хотя официально люди после смерти попадают в Живой Лес. Если верить священной книге консилистов, к которым относились Силиваны, лес этот большой, красивый и всегда светлый; в нем нет и не может быть места страшной черноте, что нагнетает ледяную безысходность. Опершись на локти, мальчик быстро облизал пересохшие от душного страха губы, а потом, когда отступило головокружение, стал карабкаться наверх, игнорируя мелкие острые веточки, больно царапающие ладони. Откуда они здесь взялись? Стиснув зубы, и не переставая думать о Ричарде, Эрик продолжал прокладывать трудную дорогу к собственному спасению, пока, наконец, с тяжелым прерывистым дыханием, не оказался наверху.

Здесь земля под ним оказалась мягкой, рыхлой, прилипчивой к рукам и одежде. В обычной ситуации Эрик непременно бы брезгливо скривился и постарался бы обязательно ее отряхнуть, но сейчас было не до того. Надо бежать домой! К маме, бабушке, брату! И поскорее, пока не случилось чего-нибудь похуже. Вертевшаяся в голове странная мысль о том, как он сюда попал, мешала думать, и пришлось отогнать ее, но за миг до того, как над лежащим на животе Эриком нависла зловещая черная тень, он снова задался вопросом: как?

Ведь он находился в детской все время, что отсутствовал Ричард, а как только открылась дверь, Эрик радостно обернулся, готовый немедленно вскочить и броситься следом за близнецом в гостиную. Но нет, его обволокло ледяной чернотой, и очнулся он уже здесь, а визитера так и не увидел.

Тень внушала куда больше опасений. Черная и большая, она смотрела на мальчика огромными желтыми глазами и ничего не говорила. Есть ли у нее вообще рот? А голосовые связки и язык? Смешно даже думать о подобном, однако смеяться оказалось не над чем. Нужно удирать при первой же возможности.

− Кто ты? — Эрик решил, что раз эта дрянь решила его слопать, то бояться нечего. — Что тебе от меня надо?

Дрянь не ответила и в скором времени растворилась в полном густеющей мглы воздухе, и Эрику не захотелось ждать ее возвращения. Тем временем ему на лицо упали две тяжелые капли воды — самые близкие предвестники осенних хлещущих дождей, так что Эрик поспешил вскочить на ноги и броситься опрометью в сторону видневшегося неподалеку маленького замка с острой крышей и двумя башенками. Он боялся, и испытал этот страх запоздало, после нескольких минут в яме и столкновения с тенью, теперь оставалось быстро мчаться домой, лишь бы еще его впустили. Странно, что в окнах не горел свет — не могли же бабушка, мама и брат лечь спать, не дождавшись его?!

А с другой стороны — вполне могли. Бабушка Мей — старая женщина с плоховатой памятью, мама зациклена на Искандере и сам день рождения близнецов еще с утра воспринимала, как нечто не слишком приятное, но обязательное. Эрик прекрасно видел усталое выражение на ее лице утром, недовольно поджатые губы, когда она готовила сыновьям завтрак. Что касается брата-близнеца, то он, верно, не мог забыть про Эрика, но что, если его заставили лечь спать и выключить свет? А может быть то, что было их отцом, вернулось снова?..

− Нет! — прошептал шокированный Эрик, резко застыв на месте, и понял, что от быстрого бега ему стало больно дышать. — Этого не может быть. Ричард! Дик!

Конечно же, в ответ не прозвучало ни единого звука. Некому было услышать его и ответить хотя бы приветственным возгласом. Эрик поспешно направился дальше, и едва он оказался примерно в одной пиане от замка, хлынул ледяной пронизывающий насквозь дождь, а ведь на нем нет даже летних ботинок, и домашние тапочки с носками мигом промокли. Дрожа от холода, ужаса и непонимания происходящего, мальчик немедленно оглянулся назад: не преследует ли его черная тень со страшными желтыми глазами? Однако — нет. Как бы он не успел запугать сам себя самыми жуткими представлениями о нечисти вселенной Акеман, рожденной, наверное, чисто в его подсознании, никто и не думал за ним гнаться. Ни тень, ни призраки, ни лохматые злобные гномы из детских сказок.

Сглотнув, он сумел отдышаться и побрел домой по сырой траве, липкой, ставшей грязью, земле, и стремительно расплывающимся лужам — к тяжелой входной двери, у которой не работал звонок. Эрик решил попытать счастья, нажал гладкую скользкую кнопку, только никаких звуков за этим не последовало. Значит, в замке отключился свет по какой-то причине, а он-то успел себе напридумывать всякой чертовщины…

Под каменным козырьком, нависшим над широкими ступенями и дверью, Эрик почувствовал себя в безопасности, по крайней мере, от дождя. Подумал, что самое страшное осталось позади, и стал стучать кулаками в дверь — без особой надежды на успех, конечно же. Кто услышит его, если все, должно быть, вдалеке от входной двери, да и посторонние звуки закрывает шум дождя?

Однако Эрик ошибся. Очень скоро распахнулась входная дверь, и он сумел вбежать в холл, словно мокрый щенок, дрожа и разметывая вокруг брызги воды. Мама не замечала этого, но не переставала прижимать его к себе и гладить по мокрым волосам, а рядом стояла бабушка со свечкой и тихонько молилась Творцу — Эрик слышал ее бормотание.

− Где же ты был? — выдохнула с огромным облегчением переволновавшаяся женщина. — Ричард, принеси полотенце в холл! — тут же крикнула она. — И сухую пижаму возьми с собой, Эрик вернулся!

− Да?! Да? Хорошо, мам! — отдаленно донеслось со второго этажа.

Здесь тоже был полумрак, но сухой и тихий, здесь Эрику ничего не угрожало, и очень вскоре он сумел забыть о пережитом ужасе; невольно даже стало казаться, что черная тень привиделась ему, и ничего по-настоящему жуткого не происходило. Но размышлять об этом надо позже, когда он вернется в детскую вместе с Ричардом, а может и вовсе завтра. Мама заставила его снять прилипшую к телу одежду, вручив стопку сухих вещей, а затем — выпить стакан горячего какао с корицей и съесть кусок пирога. Эрик и сам понимал, что это необходимые для избегания простуды меры, однако его не переставало жечь радостное нетерпение из-за предстоящего разговора с Эриком.

− С днем рождения вас, − тяжело вздохнула Ивонет Силиван-Мириам, обнимая обоих сыновей.

Эрик совсем забыл про праздник, сделавший их на год старше, и лишь вяло улыбнулся в ответ. О подарках он не вспомнил тоже, пока мама не вручила сыновьям по небольшому тонкому свертку из крепкой желтоватой бумаги, и пока они с Ричардом разворачивали свои подарки, придвинувшись к стоявшему на столе старинному подсвечнику с четырьмя зажженными свечами, сидела рядом и грустно улыбалась.

В свертках оказались два одинаковых ножа — складных и поблескивающих новенькой сталью. Эрик немедленно просиял и радостно улыбнулся матери, моментально забыв о недавних страхах и переживаниях.

− Спасибо, мама!

− Спасибо! — чуть запоздало вторил ему Ричард.

− С днем рождения вас… − повторила она вполголоса. — Летом мы поедем куда-нибудь в горы туристами, они вам и пригодятся. Жаль, что отец не сможет…

− Мама, − выдохнул Ричард, вцепившись в руку брата, − не надо…

− Хорошо.

Значит, для нее застреленное полицейскими чудовище не стало напоминанием о настоящем неано Кайле Силиване, значит, мама продолжает его любить в глубине души. Но все-таки вышла замуж за противного Искандера, взрослых иногда так трудно понять… Эрик поправил сползший носок, встал на твердый каменный пол, пожалев, что Ричард не догадался принести еще и тапочки, и сказал, что хочет спать.

− Пойдемте, − сказала бабушка Мей, − я провожу вас.

− А свет?

− Завтра придет мастер. Сейчас, в такую-то непогоду, никто и не возьмется. Ох, моя бедная спина…

Пожелав спокойной ночи маме, близнецы пошли вверх по лестнице, крепко придерживаясь за перила и стараясь не отставать от бабушки. Всю дорогу до детской они подавленно молчали, сжимая свободными руками свои подарки, и только лишь закрылась дверь за ними, сразу отложили ножи на письменный стол и стиснули друг друга в объятиях. От переизбытка нахлынувших чувств Ричард щупал руки, ноги и голову брата, а потом обнял его во второй раз.

− Я уж решил, что ты как отец…

− Не говори глупостей. Я — это я. Не монстр, понятно?

− Ага. Спать будем?

− Под такой ливень не заснешь. Лучше полежим, послушаем… Как насчет напугать завтра Искандера?

Под спокойный тихий шепот друг друга и шум дождя за окнами они сами не заметили, как уснули. Эрик и раньше замечал, что во время непогоды охватывает тягучая сонливость, и если невзначай прилечь на кровать, можно легко уснуть.

Одиннадцатый день месяца Осеннего Тепла был выходным, и близнецы смогли спокойно готовить свою каверзу для Искандера безо всяких помех. Дел оказалось немного — всего лишь украсть материнскую пудру из ее с отчимом спальни на время, обсудить, как следует план, и просто ждать вечера, коротать время за чтением книг о древних временах и игрой в шахматы. А когда снова стемнело, Эрик и Ричард быстро выглянули в окно, выходившее на ворота и парковку — как раз с работы приехал Искандер, и их мать пошла его встречать. Объятиями и ужином.

Грешно поступать так с мужем родной мамы, но что поделать, если он их невыносимо бесит? Точнее, Эрика бесит, а Ричарда пугает, но суть почти одна и та же. В полумраке раздался звонкий хлопок — это братья ударили по рукам, прежде чем попытаться включить свет и идти звать отчима.

Электричества в их комнате не было, должно быть, электрик починил проводку только на первом этаже. Оттуда лился ярко-рыжий искусственный свет, от которого успели отвыкнуть глаза, и слышались радостно-усталые разговоры. Теперь следовало дождаться, пока Искандер поужинает, прочтет газету и пойдет к себе в кабинет, а уже потом…

Хитро подмигнув брату, Ричард прислонился спиной к перилам, потому что не мог выполнять эту часть задуманного в темной комнате, и стал наносить пудру на лицо. Неаккуратно и некрасиво, но ведь и не в красоте их цель, нужно всего лишь достичь нужного эффекта и не рассыпать драгоценную белую пыльцу. Шею мальчик закрасил тоже белым, а скрыть под пудрой кисти рук ему помог уже Эрик. Пуховка не растрепалась и не порвалась, пудреница осталась в том же состоянии, и это уже хороший знак.

− Давай в шкаф, − шепнул Эрик, едва они вернулись в комнату. — Я сейчас только в их спальню, и обратно…

В спальне сидел рыжий кот Фокс, странный зверь с острыми ушами, сломанным кончиком хвоста и ужасно любопытным выражением на рыжей морде, и задумчиво наблюдал за действиями Эрика, едва тот вошел. Должно быть, бабушка завела животное, чтобы не страдать от одиночества и тоски после ухода деда, но предполагать Эрик не брался. Выскользнув из комнаты, он оставил дверь чуть приоткрытой, чтобы Фокс не остался взаперти.

− Мяу, − важно проговорил тот, успев пройти в образовавшуюся щель следом.

− Кыш, − посоветовал Эрик вполголоса. — Все дело испортишь, усатый.

Вместо ответа Фокс потерся об его ногу и ушел куда-то по своим делам. Теперь Эрику оставалось только вернуться в детскую, узнать, что Ричард успел забраться в шкаф, и побежать опрометью в кабинет Искандера, куда тот только что зашел с вечерним выпуском газеты «Чудеса Эртвеста».

− Неано Искандер! — заверещал мальчик таким перепуганным голосом, словно за ним гнались все черти из Мертвой Пустыни! — Помогите, прошу! Ричард… он пропал!

− Это не смешно, Эрик, — отрезал мужчина сурово, но в голосе зазвенела странная тревога.

− Какой уж там смех! Выходил — он был на месте, вернулся — его нет! Может, его тоже утащили из дома, как меня вчера!

− Погоди, не кричи, − буркнул Искандер, выдвигая ящик стола, и взял большой фонарь. — Пошли. И не вздумай пугать мать, она и так ваших похождений натерпелась.

Широкими быстрыми шагами он направился по коридору в детскую, освещая путь круглым желтым куском света, а Эрик засеменил следом. И только после того, как распахнулась от сильного рывка отчима дверь платяного шкафа, мальчик едва ли не выдохнул с величайшим облегчением — все вышло, как они собирались. Белый Ричард, одетый в свою любимую синюю пижаму и домашние тапочки, смотрел на Искандера вытаращенным тупым взглядом и широко улыбался во весь рот. Получался почти оскал, а распахнутые словно бы в изумлении глаза и склоненная набок голова делали этот образ поистине ужасным.

Наверное, когда Ричард вырастет, то захочет стать актером.

Искандер испугался, отшатнулся и едва не выронил фонарь. Неужели его так проняло? С детской-то выходки? Ну и слабак, а еще в полиции работает! Эрику ужасно захотелось залиться подленьким смехом, но этого он делать не стал — он поступил более жестоко.

− Это не Ричард, неано, − сказал он тихим вкрадчивым голосом, коснувшись рукой плеча Искандера, от чего тот вздрогнул и закричал. — Тебе следует поискать его получше, пока не поздно…

Судорожно вздохнув, Искандер рванулся к двери, выскочил из детской и с громким топотом бросился вниз по лестнице — а близнецы, тихо посмеявшись над его внезапной трусостью, сходили в ближайшую ванную и умыли лица. После чего пожелали друг другу спокойной ночи и направились спать.

Утром двенадцатого дня месяца Осеннего Тепла Искандер Мириам жаловался на плохой сон, но вряд ли заметил два обращенных к нему насмешливых взгляда.