Abyss (гет)

Нигде Крис не чувствует себя так уверенно и хорошо, как на вечеринке в доме у совершенно незнакомого парня или девушки. Быть мудаком не так трудно, как можно было предположить. Потому что, когда тебе насрать на чувства других, они перестают совать их тебе под нос, пытаться вбить в районе сердца и заставить принять. Что вообще нам дают эти проклятые чувства, насильно вдолбанные в мозг? Страдания и боль? Увольте, Шистад обожает веселиться, горечь любви ему нипочем. По крайней мере, так думает он, пытаясь выследить среди толпы стройный силуэт Эве Квинг Мун. По крайней мере, он пытается думать так, не находя ее.

Эва вообще какая-то другая. Крис бы мог сказать, даже отбитая, потому что щенячью верность бровастому Юнасу он по-другому объяснить никак не может. Шистад не понимает и этого упрямства, когда Мун, еще трезвая и не раскрепощенная, не хочет идти с ним на контакт. Неужели еще убивается по своему парню, который даже толком и врезать не может за девушку? Крис насмешливо ухмыляется своим мыслям, выпивая залпом бокал виски и щурясь от едкого привкуса. Если бы кто-нибудь спросил у него, с какого хуя Эва поселилась у него в мозгах, Шистад бы лишь пожал широкими плечами, толком не зная ответа на этот вопрос. Он и сам не понимает, кто выжигает ее имя у него в легких и ломает ребра всякий раз, когда Мун стоит вся такая обреченная и потерянная, будто бы только неделю назад родилась. А все из-за этого Юнаса или как его там. Крис сжимает руку в кулак, скрипя зубами.

«Что, Эва, из развратницы и пьяницы в монахиню?»

Если рассуждать с точки зрения физики, то Мун его долбаная черная дыра. И она засасывает его, как наркотик, как ебаный никотин или адреналин во время драк. Поэтому ни отпустить, ни забыть ее не выходит, сколько бы шлюх не успел бы Крис Шистад перелапать. И от этого, наверное, он так отчаянно пишет ей проклятое сообщение, а потом злится на самого себя же, откидывая телефон на барную стойку, который медленно скользит по отполированной поверхности стола. Виски отливает янтарным цветом, и Шистад задумчиво глядит в бокал. Возможно, не заинтересуй она его еще тогда, на той проклятой вечеринке, когда спутала с девчонкой по имени Крис, и не продинамь его, он был послал ее на хуй. Забыл бы, как и всех до нее, и танцевал бы уже с кем-нибудь на этой убогой вечеринке, а не мучился от недотраха.

Крис пьяно хмыкает, безразлично поглядев на экран телефона и не увидев никакого сообщения, идет прямо к толпе. Иногда лучший способ забыться — это броситься во все тяжкие в свою тьму. А ее внутри у Шистада столько, что можно спокойно открывать бассейн. Впрочем, ведя такой образ жизни нечего было ожидать. Когда твоя жизнь представляет из себя ебаное турне на выживание, ты просто ныряешь в этот образ жизни с головой, приспосабливаешься, меняешься. Шистад встает из-за стола, улыбаясь во все тридцать два зуба, и идет прямиком к толпе, чтобы найти себе кого-нибудь на один вечер, желательно, с рыжими волосами и больше не вспоминать ни о какой Эве Квиг Мун.

* * *

Но на утро лучше не становится, а странное уныние оползнем сваливается на голову. Крис морщится, чувствуя странное жжение во рту, и бросает мимолетный взгляд на комнату, понимая, что он у себя дома. Выяснять, как это получилось не хочется, а воспоминания о прошедшем дне полностью выветрились из головы. Кажется, он все-таки отыскал в шумной толпе незнакомую рыжеволосую девушку и даже неплохо провел с ней остаток времени, но что же было потом Шистаду вспомнить уже не удается. Отыскав свой телефон, Крис болезненно хмурится, наткнувшись на не закрытую вкладку Директа. Эва, как и ожидалось, давно прочла его сообщение, но отвечать не собирается. Блядская Мун. Он и возненавидеть ее не может — просто не за что. А так обидно иногда признавать, что она с ним только по пятницам; что она его только из-за алкоголя и поцелуев.

Потому что только Крис может быть мудаком, только он может бессовестно врываться в чужую жизнь, переворачивать ее с ног на голову, а потом так же незаметно исчезать, будто его и не было. Шистаду этому и учиться не надо было, его жизнь всегда была такой, покрытой серыми красками, в которую уж точно не вписывались эти убогие рыжие волосы Эвы. И как выковырять ее имя из собственной памяти, как забыть этот терпкий запах горького шоколада и яблок? На этот вопрос судьба ответа не предлагает, более того, будто бы кричит, что нужно утонуть в этой черной дыре полностью, раствориться, исчезнуть в ней. Только Крис Шистад не отчаянный придурок, утопающий в человеке. Нет. Это люди тонут в нем.

Поэтому, когда он подъезжает к школе и эффектно выходит из нее, он даже не смотрит в сторону Эвы, которая будто бы назло, именно сегодня прожигает его зверским взглядом. Поэтому Крис не улыбается ей обезоруживающей улыбкой и спокойно уходит в сторону своих друзей, ощущая странные косые взгляды в свою сторону. Шистад морщится, когда сжимает руку Вильяма, предчувствуя неприятности, которые были вечным спутником в его жизни. Но только подумать над этим парадоксом у него не получается, потому что именно в этот момент кто-то с силой дергает его за плечо и со всей одури ударяет по лицу, прямо по правому глазу, причиняя адскую боль и заставляя кровь бурлить по венам с новой силой. Внутри просыпается животная ярость и желание уебать этого урода, который так жалко напал со спины. Поэтому, не церемонясь, Шистад отвечает в ответ, без промаха попадая в солнечное сплетения, заставляя парня отшатнуться назад и попытаться ударить в ответ. Кто-то что-то закричал, а Вильям уверенной хваткой сцепил руки Шистада за спиной, требуя успокоиться. Только Крису плевать, если бы мог, он заставил бы этого урода харкать собственной кровью, вперемешку с зубами, чтобы вытекла вся дурь.

Глаз неимоверно жжет, а нос, кажется, тоже пострадал. Вывернувшись из крепких объятий, Шистад поднимает запачканную сумку с земли и стремительно направляется на задний двор. Крис злобно морщится, ощущая внутри бессильную ненависть, и с маниакальной злобой ударяет кулаком о бетонную стену здания. На хуй школу, на хуй эту жизнь, на хуй Эву Квиг Мун. Уехать бы подальше из Осло, бросить все и зажить новой жизнью, без всяких убогих чувств и криминального прошлого. Шистад злобно смеется, оседая на холодную землю, и вытирает пальцами кровь с лица.

— Доигрался, Шистад? — слышит он приглушенный голос Эвы, не веря своим ушам. Крис поднимает голову и натыкается на холодный взгляд карамельных глаз, запоздало замечая пакет льда в ее руках.

— Все еще сталкеришь, Мун? — безобразно улыбается он в ответ, отворачиваясь, пытаясь перестать вспоминать их совместные ночи и томный шепот с хрипотцой в голосе Эвы.

Пакет льда летит на землю, к его ногам. Улыбка гаснет на мгновение, а глаза вновь осматривают фигурку Мун, изучая все ее изгибы, которые Шистад выучил уже наизусть. Девушка хмурится, скрещивает руки и смотрит так пронизывающе и строго, что Крис, наверное, впервые, испытывает стыд.

— Перестань трахать все, что движется, Пенетратор, — шипит она, закачав головой, будто бы понимая, что этому никогда не быть. А потом, Эва разворачивается, бросив напоследок странный, полный отчаянья взгляд.

Наверное, быть мудаком все-таки просто. Не надо объясняться перед кем-то, оправдываться или менять репутацию конченого бабника. Но только черная дыра рано или поздно поглотит его полностью и без единого шанса на выживание.