Властитель Стихий (джен)

Дальнейший путь элементаля и демона лежал на юго-запад, к берегу океана. Ксанф предлагал добраться до ближайшего портового города, чтобы попроситься на корабль к какому-нибудь купцу. Однако Тинос объяснил своему спутнику, что и сам может силой водной магии сотворить корабль и довести его до Жаддама быстрее самого искусного мореплавателя. Ксанф выслушал это предложение с явным недоверием, но всё-таки согласился: зависеть от местных купцов и их планов ему совсем не хотелось.

К вечеру путники дошли до небольшого городка с весьма разномастным населением — тут были люди, гномы, кригане, а иногда встречались и элементали. При этом многие жители, особенно молодые, имели признаки сразу нескольких рас — человеческие черты лица и фигуры сочетались у них с плотным телосложением гномов или со свойственной криганам грубой красной кожей. Очевидно, на этих землях уже начинал складываться новый народ — сильный, крепкий и выносливый, как и подобает обитателям степей.

На ночлег Тинос и Ксанф остановились на постоялом дворе. Обстановка там была весьма непритязательной — в длинной полутемной комнате с паутиной на стенах не было ничего, кроме расположенных в два ряда двенадцати коек с жесткими соломенными матрасами, на большинстве из которых, закутавшись в грязные одеяла, храпели постояльцы. Но после нескольких бессонных ночей путники были рады и таким условиям.

Утром Ксанф расспросил хозяйку, миловидную пожилую гномиху, как им с Тиносом кратчайшим путем добраться до побережья, затем сходил на базар за провизией, и они продолжили свое путешествие.

Пять дней шли они по степи, ночуя в придорожных тавернах и пополняя запасы продовольствия на базарах встречающихся по пути поселений. Дорога была утомительной, особенно для Тиноса, непривычного к долгим пешим переходам. К тому же она оказалась и небезопасной — как предупредил путников владелец одной из таверн, в здешних краях часто орудовали лихие люди. В тот же день Тиносу и Ксанфу довелось убедиться в справедливости этих слов: у самой дороги им встретилась опрокинутая разбитая телега, а рядом с ней — труп мужчины с перерезанным горлом.

— Вот к чему приводит отсутствие власти и законов, — хмуро изрек Ксанф при виде этой картины.

После этого случая элементаль стал вздрагивать от любого шороха, а криган, до того полагавшийся исключительно на свои огненные заклинания и висящий на поясе короткий кинжал, при заходе в очередную деревню приобрел на базаре огромную кривую саблю.

По мере продвижения на запад идти становилось труднее. Селения здесь попадались редко, степь постепенно сменилась засушливой полупустыней, укрыться от палящего солнца и пыльного ветра зачастую бывало негде. Элементаль уже натер себе мозоль на брюхе, да и демон, хоть и старался держаться бодро, выглядел осунувшимся и утомленным.

Однажды когда путники в очередной раз присели отдохнуть, вдалеке послышалась скорбная и торжественная мелодия новоэрафийского гимна. Звуки музыки приближались, и вскоре стала различима неспешно движущаяся по дороге процессия. Впереди ехали вооруженные всадники в кольчугах и шлемах, за ними музыканты и несколько телег с женщинами и детьми в черных одеждах, и замыкали шествие еще с десяток конных рыцарей.

— Интересно, куда это они? — спросил Ксанф.

— Да небось паломники в Стедвик едут, — предположил Тинос. — Любят эти новоэрафийцы поклоняться развалинам.

— В Стедвик? Хорошо бы нас с собой взяли. Оттуда до океана рукой подать.

Ксанф вышел на дорогу и, когда новоэрафийцы поравнялись с ним, осведомился у переднего всадника:

— Вы, случайно, не в Стедвик путь держите?

— Да. Именно туда, — сухо ответил мужчина, остановив коня.

— Нам тут с товарищем нужно на побережье. Может, подвезете? Мы хорошо заплатим, — криган потряс в воздухе мешком с монетами.

Рыцарь отрицательно помотал головой:

— Нам с тобой не по пути, демон. Ступай своей дорогой и не проси помощи у тех, кого твои собратья лишили родины.

— Послушайте, он не воевал с Эрафией, — вешался подошедший элементаль. — А вот я защищал ее в войне за Стихийный Остров. Вернее, пытался защитить…Может, всё-таки возьмете нас?

— Хорошо, — смилостивился новоэрафиец. — Но только из уважения к тебе, воин Сопряжения. Садитесь в телегу.

Всю дорогу Тинос с любопытством глядел по сторонам, ища глазами руины первой эрафийской столицы, о которой он слышал столько легенд. Но когда эти руины наконец показались впереди, окруженные чахлой рощицей полузасохших деревьев, элементаль бы разочарован увиденным. Нагромождение растрескавшихся камней, занесенных пылью и заросших бурьяном — вот и всё, что давнишняя катастрофа и немилосердное время оставили от великого города.

Паломники высадили своих попутчиков и, распевая молитвы, двинулись дальше к развалинам. Тинос и Ксанф еще немного прошли на запад и вскоре достигли небольшой рыбацкой деревни на побережье.

— Дошли… — восторженно прошептал Тинос, глядя на открывшийся перед ними бескрайний простор океана.

— Ага, дошли, — деловито кивнул его спутник. — Сооружай корабль, а я скоро вернусь.

Оставшись на берегу один, элементаль первым делом нырнул в океан и вволю наплавался. С наслаждением плескаясь в прозрачных голубых волнах, он чувствовал себя будто заново родившимся — всю накопившуюся усталость как рукой сняло.

— Так… Купаемся, стало быть? А где же обещанный корабль? — услышал он, вылезая из воды, ворчливый голос Ксанфа.

Демон стоял на берегу в окружении деревенских мальчишек, притащивших мешки с вяленой рыбой и бочки для воды, и укоризненно качал головой.

— Извини… Я сейчас, — смущенно пробормотал Тинос.

Он повернулся лицом к океану, простер вперед плавники и принялся делать ими энергичные пассы. Воздух стал сгущаться и образовал плотное облако тумана, повисшее над самой водой. Когда туман рассеялся, на волнах покачивался изящный легкий парусник, казавшийся игрушечным.

— Что-то уж больно маленький, — произнес Ксанф, скептически оглядев кораблик.

Тинос развел плавниками:

— Какой сумел, такой и сделал. А зачем нам большой? Мы вдвоем и так запросто поместимся.

— Как, а припасы? — криган указал рукой на объемистые мешки с рыбой.

— А зачем ты их столько набрал? Полгода, что ли, плыть собираешься?

— Да уж, наверное, не меньше двух месяцев.

— Это мы бы на обычном корабле столько плыли. А на моем доберемся за три недели.

— Да ну?! В такую-то даль? Не может быть.

— Может, — улыбнулся Тинос. — Сам увидишь.

— А если мы попадем в бурю? На такой хлипкой посудине это верная смерть. Не для тебя, конечно, а для меня.

— Не беспокойся, бури не будет, — заверил демона элементаль. — Со своей родной стихией я всегда слажу.

— Ну ладно, — сдался Ксанф. — Попробую поверить.

Местные мальчишки погрузили мешки с продовольствием — несмотря на уверения Тиноса, криган всё-таки распорядился забить ими всё судно под завязку — и наполнили водой бочки. Ксанф расплатился с помощниками золотом, и кораблик отчалил от берега. Тинос стоял на носу и управлял судном, легкими движениями плавников указывая ему нужное направление и гася зарождающиеся бури. Он отыскивал попутные течения, искусно подстраивался под ветер, и легкое суденышко быстро приближалось к жаддамскому берегу. Для элементаля было делом чести достичь его за обещанные Ксанфу три недели, и он почти уложился в этот срок. Собственно, к континенту корабль подошел даже на несколько дней раньше, но еще почти неделю заняло плавание вдоль берега в поисках Равеншора. Оба путешественника, имея о Жаддаме весьма смутное представление, знали лишь то, что этот приморский город, наряду с расположенным где-то в глубине континента Альваром, был здесь одним из крупнейших поселений. Поэтому, посовещавшись, они решили начать поиски сведений об эпохе Разрушителя именно отсюда.

Равеншор действительно оказался городом большим и многолюдным, превосходящим по величине даже Пирпонт. А такого разнообразия в облике местных жителей нельзя было увидеть ни в авлийской столице, ни в Вольных пустошах. Помимо людей, эльфов и гномов, тут встречались и минотавры, и громадные неуклюжие тролли, и совсем уж странные мохнатые существа, своими вытянутыми носами и торчащими круглыми ушами напоминающие гигантских крыс. Более того, по здешним улицам спокойно разгуливали личи и вампиры, и никто при их виде не выказывал ни малейшего удивления или недовольства.

Первым делом путешественники заглянули в таверну. Там их тоже встретил вампир — невысокий, худощавый, с мертвенно-бледным лицом и красными огоньками в глазах.

— Заходите, заходите, — любезно улыбнулся он, обнажив длинные желтоватые клыки. — Желаете снять комнату?

— Да, пожалуй, — кивнул Ксанф, невольно поежившись. — Но для начала налей-ка мне чего-нибудь выпить.

— Сейчас, — вампир потянулся за стаканом. — Какой напиток предпочитаешь?

— Да уж какой нальешь. Только не кровь, — демон покосился на стоящий на полке пузатый графин с темно-красной жидкостью.

— Хорошо. А пиво сойдет?

— Вполне.

— Два золотых, — сообщил трактирщик, протягивая Ксанфу порцию пенного напитка.

Криган высыпал на стол горстку монет. Вампир пересчитал их, и его пугающая улыбка стала еще шире: он явно не ожидал столь щедрых чаевых.

Ксанф принялся за пиво, а Тинос спросил хозяина таверны:

— Скажи, а ты давно тут живешь?

— Да всю жизнь. Даже, можно сказать, две — сорок с лишним лет прожил как человек и вот уже двадцать второй год вампирствую.

— Ясно. Времена Эскатона Разрушителя, стало быть, не застал. А слышал что-нибудь о них?

— Да так, краем уха. Я не особо интересуюсь историей.

— Жаль… Ну а всё-таки, что тебе известно об Эскатоне?

— Ну, вроде бы это был очень сильный чужеземный маг, который за что-то взъелся на весь Жаддам. Говорят, он воздвиг в нашем городе каменный столб, вложил него свою колдовскую силу, и от этого повсюду начались бедствия — где-то ураган, где-то наводнение. А потом одна смелая девушка по имени Хара сходила в параллельный мир и привела оттуда четырех великанов — огненного, земляного, водяного и воздушного. Они разрушили колдовской камень, бедствия после этого прекратились, а Эскатон куда-то сгинул. А Хару за это наш городской голова объявил героиней и щедро наградил. Если интересуешься, можешь сходить на кладбище — там на ее могиле такой шикарный памятник отгрохали…

— Да зачем мне ее памятник, — разочарованно протянул элементаль. — Мне бы лучше поподробнее узнать, как она с Разрушителем боролась…

— Ну, тогда иди к Леону Книжнику. Он историю знает лучше всех в городе, как-никак летопись пишет.

— А где он живет?

— У торговой площади, следующий дом за оружейной лавкой.

— Слышишь, Ксанф? — Тинос обернулся к демону. — Допивай свое пиво, и пойдем наведаемся к этому летописцу!

С первого взгляда на жилище Леона становилось ясно: его владелец страстно и самозабвенно любит книги. Пухлые растрепанные фолианты, изящные томики в украшенных золотом ярких обложках, пачки исписанных листов и пергаментные свитки занимали в его комнате все шкафы и полки, лежали на столах и прямо на полу, из-за чего не такое уж и маленькое помещение казалось тесным. Хозяин, убеленный сединами эльф с морщинистым лицом и выцветшими, но живыми и ясными глазами, сидел у камина в кресле-качалке, закутавшись в медвежью шкуру. При виде вошедших он близоруко прищурился.

— Надо же, какие ко мне гости пожаловали… Явно не из здешних краев. Позвольте, я попробую угадать, кто вы и откуда. Вот ты, — старик посмотрел на Тиноса, — скорее всего, дух воды, уроженец Стихийных Плоскостей, не так ли?

— Так, — согласился элементаль.

Леон перевел взгляд на Ксанфа:

— А вот с тобой сложнее. Лицом и фигурой ты походишь на огра из окрестностей Бальтазарова Логова, но у тебя нетипичный для них цвет кожи, а главное — рога… Не можешь же ты быть помесью огра с минотавром — такие браки бесплодны…

— Я криган из авлийских Гиблых болот.

— Криган? Так вот вы, значит, какие…

— Леон, мы пришли к тебе, потому что слышали о твоих глубоких познаниях в жаддамской истории, — сказал Тинос. — Нам хотелось бы узнать как можно больше об Эскатоне Разрушителе — ведь в твоей летописи, наверное, сказано что-то о той эпохе?

— Ну разумеется, сказано. Как же можно было обойти вниманием один из интереснейших моментов нашей истории? Я не раз беседовал с участниками тех событий, да и сам кое-что помню. Но должен предупредить: я могу многое поведать о том, какие беды принес Жаддаму Разрушитель, и о доблести одолевших его героев, но о самом Разрушителе многое осталось неизвестным не только мне, но и его победителям. Откуда появился он в Стихийных Плоскостях, как справился с их повелителями, какой силой подчинил себе духов Стихий — об этом лучше спросить твоих собратьев, заставших его владычество.

— Это бесполезно, — вздохнул элементаль. — Я сам в то время жил в Плоскостях, но про Эскатона так ничего и не понял.

— Так ты очевидец пришествия Эскатона в Стихийные Плоскости?! — лицо Леона озарила радостная улыбка. — О боги, какая неслыханная удача!

С удивительной для своего возраста прытью эльф вскочил с кресла, подбежал к столу, где лежала стопка бумажных листов, и придвинул к себе бронзовую чернильницу.

— Ну-ка, расскажи мне, что делалось тогда в твоем мире. Это же ценнейший материал для летописи!

— Да мне особенно нечего рассказывать, — смутился Тинос. — Я плохо помню, что тогда происходило. Всё было как в тумане… Наверное, это Эскатон пытался свести меня с ума.

— Ты видел его?

— Нет, не видел и не слышал. Только чувствовал, что повелитель моей Стихии, лорд Акваландр, куда-то исчез, а вместо него появилось что-то чужое и страшное. Всё пришло в хаос, а в голову стали лезть странные мысли, будто я должен телепортироваться на Жаддам и всё здесь залить водой. Мне мерещился какой-то подземный город, который следовало затопить…

— Бальтазарово Логово, — подсказал Леон.

— А ты откуда знаешь?

— Его таки залило тогда водой. Пришлось осушать и восстанавливать.

— Сожалею… Но не вини моих сородичей — сопротивляться этим мыслям было очень трудно, почти невозможно.

— Да я и не виню… А что было дальше?

— Ну… пришли ваши герои, искали что-то в нашей Плоскости, о чем-то нас расспрашивали… Сколько их было всего — не знаю, я видел четверых или пятерых. Ни лиц, ни имен не запомнил, знаю только, что они были с Жаддама. А потом, через некоторое время после их ухода, в голове у меня вдруг разом прояснилось, и я почувствовал, что лорд Акваландр опять с нами. Он сообщил, что вместе с повелителями других Плоскостей был пленен неким Эскатоном Разрушителем, а жаддамцы их всех освободили. Подробностей я не знаю — у нас в Плоскостях не принято расспрашивать лордов.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом пера и сосредоточенным сопением старца. Оторвавшись наконец от своих записей, Леон произнес:

— Ну что ж, спасибо тебе за твой рассказ. Я непременно дополню им свою летопись. А теперь послушайте, что о той эпохе известно мне.

Летописец поднялся и неспешно подошел к окну.

— Вот здесь, на торговой площади нашего города, всё и начиналось. Эскатон Разрушитель пришел именно сюда — высокий, могучий, в черном плаще и черной маске, то ли эльф, то ли человек, то ли еще кто — под маской было не видно. Взмахнул рукой — и с небес сошел поток света, накрыл его собой и застыл в виде громадного кристаллического монолита. И в тот же день сразу в четырех местах Жаддама разразились невиданные бедствия: Бальтазарово Логово затопили подземные воды, в пустыне троллей разлилось огненное озеро, над Шепчущими Лесами пронесся ураган страшной силы, а на Островах Кинжальной Раны пробудился вулкан. И это было только начало. Разрушитель явился, чтобы уничтожить весь наш мир.

— Зачем? — спросил Тинос. — Что им руководило?

— Об этом сказано вот здесь.

С превеликим почтением эльф снял с полки толстую, потемневшую от времени книгу и положил ее на стол.

— Это Экельбец Сумано Нула, Великая Книга Судьбы, — промолвил он, любовно поглаживая потрескавшийся кожаный переплет. — Среди многих пророчеств в ней есть и такое.

Леон раскрыл книгу, осторожно перелистал страницы и прочел:

— И настанут времена раздора, и охватит всю землю жестокая вражда. И переполнится чаша терпения тех, кто держит в руках нити судеб, и предадут они сей мир во власть Огня, Воды, Земли и Воздуха. Ударят четыре Стихии в четыре места, и устремятся оттуда к центру силы, дабы, встретившись, поглотить друг друга и весь мир сей. И лишь согласие пяти народов сможет остановить хаос разрушения и спасти мир, в кровавых войнах погрязший.

— Что же у вас за войны были, за которые вас так наказали? — спросил элементаль.

— Да так, ничего особенно серьезного. Вялотекущие конфликты между разными племенами и религиями, и еще набеги регнанцев, которые до сих пор считают Жаддам частью своей империи. Времена раздора, упомянутые в пророчестве, пришли тогда не на наш континент, а на Антагарих и Энрот, — Леон сконфуженно посмотрел на Ксанфа. — Ты уж меня извини, но причиной тому был твой народ. Разрушитель пришел вскоре после того, как в нашем мире впервые появились кригане.

— Да что же у вас чуть что — сразу кригане виноваты?! — вскричал Ксанф, сжав кулаки. — Мы, дескать, и Эрафию разгромили, а Нихон тут как бы и ни при чём, и Судный день тоже был из-за нас, а не из-за этих двух придурков с Клинками, Джелу и Килгора… Ну уж к вашей-то катастрофе какое мы имеем отношение? Нас на Жаддаме вообще не было!

— Не сердись, — умиротворяющее произнес летописец. — Я основываюсь на дошедших до нас словах самого Эскатона, а он утверждал, что послан остановить нашествие криган на этот мир… ценой его разрушения…

— Да какое, к черту, нашествие?! Всё, что мои предки сумели завоевать — это Эофол, ну и еще в Энроте небольшую колонию создали. И то к приходу вашего Разрушителя эту колонию энротцы уже уничтожили, а в Эофоле было полное разорение и безвластие — Катерина Грифоново Сердце постаралась. Если вашим богам не терпелось нас добить, им для этого хватило бы одного хорошего удара по Эофолу. Зачем же было насылать Стихии на Жаддам? Бред какой-то.

Леон развел руками:

— Боюсь, мы никогда этого не узнаем. Эскатон, судя по всему, погиб, так что спросить не у кого. Можно лишь предположить, что Жаддам был избран из-за того, что здесь меньше магов и ученых мудрецов, способных разгадать и сорвать планы уничтожения мира. Но и у нас нашлись герои, которые сумели остановить Разрушителя. И прежде всего Хара, никому дотоле неизвестная девушка-рыцарь из нашего города, которой было суждено стать их предводительницей. Она охраняла торговый караван на Островах Кинжальной Раны, когда там началось извержение вулкана. Шли дни, а стихия не успокаивалась, и в потоках лавы, заливавших всё вокруг, можно было различить духов земли. Хара еле вырвалась с этих островов, а когда приплыла в родной Равеншор, ее взору предстал огромный монолит посреди площади. Жители города не сумели толком объяснить ей, что за таинственный маг его возвел, и тогда она отправилась в Альвар, в Гильдию Торговцев, которую возглавлял Бастиан Лоудрин. Надо сказать, мудрейший был эльф, сейчас таких и не встретишь. Удивительно начитанный для торговца — почти всю книгу Экельбец Сумано Нула знал наизусть. Знал он и то пророчество, которое я вам сейчас зачитывал, и, услышав от Хары об извержении вулкана, понял: конец времен близок. Всё сходилось: четыре катаклизма в четырех местах — о трех других бедствиях ему уже сообщали — и равеншорский монолит, тот центр силы, где предстояло встретиться всем Стихиям. Бастиан поведал Харе об этом пророчестве и о том, что, согласно Экельбец Сумано Нула, предотвратить всеобщую погибель может лишь альянс пяти народов — и она вызвалась создать такой альянс. Отправилась к разным племенам и стала призывать их объединиться ради спасения мира. Непростая это была задача, ведь многие народы Жаддама издавна враждуют между собой, и далеко не все согласились прекратить эту вражду, но Харе всё же удалось привлечь к союзу с альварскими эльфами рыцарей, переселившихся на Жаддам из Эрафии, а еще некромантов, троллей и минтоавров. Самые достойные их представители собрались на совет и стали думать, как предотвратить конец света. И хотя никто из них так и не предложил ничего дельного, высшие силы оценили их волю к сотрудничеству и дали нашему миру шанс. К жадамскому берегу прибило штормом корабль с энротским королем и его придворным магом, профессором Ксантором. Честно говоря, их король нам мало чем помог, а вот профессор выяснил, что в день катастрофы между Жаддамом и Стихийными Плоскостями открылись пять порталов — по одному в каждую из пяти Плоскостей…

Тинос вытаращил глаза:

— Как это так?! Стихийных Плоскостей всего четыре!

— А ты жил там и не знал, что их пять?— в свою очередь удивился Леон. — Это Стихий четыре — Вода, Огонь, Земля и Воздух. Ворота в их Плоскости открылись в местах катастроф и, собственно, стали их причиной — через эти ворота духи Стихий ворвались на наш континент и начали его разрушать. Но между этими четырьмя Стихийными Плоскостями есть и пятая, которая связывает их воедино. И, как выяснил Ксантор, источник всех бед находился именно там, в Плоскости между Плоскостями. В нее тоже вел портал — тот самый монолит на равеншорской площади — но воспользоваться им было не так просто, как остальными четырьмя. Требовался ключ, содержащий по частице Огня, Воды, Земли и Воздуха. Тебе известно, что такое сердца Стихий?

— Да, — кивнул Тинос. — Камушки такие, мы их заряжали силой своих Стихий и использовали как талисманы. У меня тоже такой есть, но он уже семьдесят лет как потерял силу.

— Вот за этими сердцами Хара вместе со своими сподвижниками, которых к тому времени набралось уже немало, и отправилась в Плоскости Огня, Воды, Земли и Воздуха через открывшиеся врата. Не всем героям посчастливилось вернуться оттуда живыми — духи Стихий были страшны в своем безумии. Но всё же добыли Хара и ее соратники сердца всех Стихий, и Ксантор сделал им ключ, которым они открыли монолит и вошли в Плоскость между Плоскостями. Энротский маг не ошибся — корень всех бед, сам Эскатон Разрушитель, действительно оказался там. И… это кажется невероятным, но Хара сумела уговорить его пощадить наш мир. Разрушитель позволил ей освободить Стихийных Лордов, запертых в Плоскости между Плоскостями, и они вернулись к своим Стихиям, но прежде перенеслись вместе с нашими героями в Равеншор и сокрушили монолит. Когда он рухнул, закрылись и остальные порталы, и четыре Стихии перестали терзать наш континент. Вот так закончилась эпоха Разрушителя.

— А кем были соратники Хары? — спросил Тинос. — О них что-нибудь известно?

— О да, конечно. Эти герои снискали себе всенародную славу. Их воспевали в легендах, изображали на картинах. С большинством из них я встречался, когда работал над своей летописью. Например, с минотавром Танисом, которого Хара спасла из затопленного Бальтазарова Логова, с альварскими эльфами Каури Блэкторн и Джаспом Телбурном, с некромантом Натаниэлем с Сумеречных Вершин… А еще с ними были тролль Овердюн и двое рыцарей эрафийского происхождения, Темпус и Неликс, но этих я лично не знал — они погибли в Стихийных Плоскостях.

— А из остальных кто-нибудь еще жив? — поинтересовался элементаль.

— Натаниэль, хотя я с ним не виделся уже лет пятьдесят — у него после превращения в лича совсем испортился характер, общается теперь только с себе подобными и презирает живых. И еще Каури Блэкторн, она теперь преподает в альварской академии темных эльфов. В Альваре ее уважают, она ведь еще до эпохи Разрушителя стала матриархом, а это звание заслужить ой как непросто…

— А как нам добраться до Альвара?

— Проще всего на почтовом дилижансе, он туда пойдет послезавтра. А что, вы хотите сами повидаться с Каури?

— Хотим. В Стихийных Плоскостях опять проблемы, и, может быть, ее опыт будет чем-то полезен.

— Что за проблемы в Стихийных Плоскостях? — поднял брови Леон.

— Сами толком не знаем. Там опять появилось что-то враждебное. Кто-то пытается открыть врата в этот мир, явно с недобрыми намерениями.

— О боги! Неужели новый Разрушитель?

— Вот мы и хотим, чтобы ваша героиня разобралась, так это или нет, и помогла справиться с этой новой напастью.

Старый эльф нахмурился, на лице у него явственнее проступили морщины.

— Что ж, будем надеяться, — проговорил он, качая головой. — Удачи вам, и пусть темные боги сокрушат всех ваших врагов!

Через несколько дней элементаль с демоном прибыли в Альвар. В отличие от Равеншора, здесь жили почти исключительно эльфы. Своим обликом город отдалено напоминал Пирпонт. Дома здесь были преимущественно деревянными, живописно изогнутые улицы утопали в зелени, а на площади перед Гильдией Торговцев бил большой красивый фонтан, при виде которого Тинос с грустью вспомнил свое спавардское жилище. Долго искать академию темных эльфов не пришлось — ее массивное каменное здание, больше похожее на древний замок, чем на учебное заведение, сразу бросалось в глаза на фоне скромных одноэтажных домиков. Академию окружал небольшой тщательно ухоженный садик; мрачноватые красно-коричневые стены здания и яркие цветы среди нежной кудрявой зелени являли собой резкий контраст, но в то же время и своеобразную гармонию, удачно дополняя и оттеняя друг друга. Завидев Тиноса и Ксанфа, охранник у входа попытался преградить им путь секирой, но, получив от кригана золотую монету, послушно освободил проход.

Изнутри здание академии выглядело так же мрачно, как и снаружи: узкие коридоры, низкие сводчатые потолки, на кроваво-красных стенах с маленькими круглыми окнами — тяжелые черные подсвечники в форме оскаленных драконьих голов и гобелены с видами жестоких битв. Демон с интересом оглядывался по сторонам, ему здесь явно нравилось, а вот Тиносу хотелось поскорее покинуть это жутковатое место.

Расспросив снующих по коридорам студентов, элементаль выяснил, что Каури Блэкторн сейчас принимает экзамен в своем кабинете на втором этаже. Поднявшись по лестнице, они с Ксанфом попали в небольшой холл, где перед резной дверью из черного дерева, украшенной узором в виде переплетенных змей, ожидали своей очереди экзаменуемые. Одни из них лихорадочно листали учебники, другие, нервно переминаясь с ноги на ногу, с опаской поглядывали на дверь, а третьи, сбившись в кучки, оживленно обсуждали способы охоты на василисков или преимущества лука перед арбалетом. Один за другим молодые эльфы заходили в кабинет и затем выходили — некоторые с облегченной улыбкой, но большинство с поникшей головой и досадой во взоре. Дождавшись, когда выйдет последний из студентов, Тинос толкнул дверь и оказался вместе с Ксанфом в просторном помещении с висящими на стенах мечами и луками и расставленными по углам чучелами диковинных жаддамских зверей.

Преподавательница, статная пожилая эльфийка с пронзительными темными глазами и тронутыми сединой черными волосами, сидела в высоком кресле с золочеными подлокотниками, напоминающем королевский трон. Она была в строгом темно-зеленом платье, шею украшало ожерелье из чьих-то клыков, а на смуглом лбу были вытатуированы три черные стрелы, расходящиеся веером из одной точки. Когда она увидела Тиноса, в ее взгляде на миг промелькнуло крайнее удивление, граничащее с замешательством, но она тут же совладала с собой и придала лицу прежнее уверенное, слегка надменное выражение.

— Что вам здесь нужно? Вы не студенты, — произнесла она голосом, сразу выдающим в ней женщину сильную и властную.

— Верно, мы не студенты, — согласился элементаль. — Мы приплыли из АвЛи, меня зовут Тинос, а это Ксанф. Слушай, Каури, нам очень нужна твоя помощь…

— Что это за фамильярность? — перебила его эльфийка, гневно сдвинув брови. — Ты как к матриарху обращаешься, невежа?!

— Прошу прощения, уважаемая госпожа матриарх, — потупился Тинос.

— Вот так-то лучше, — смягчилась Каури. — Ну так о какой же помощи вы меня просите?

— Понимаете, у нас на Антагарихе намечается серьезная проблема со Стихийными Плоскостями. Мы решили обратиться с этим к вам, потому что вы в свое время спасли мир от Разрушителя.

— Хм… Я спасла мир, — усмехнулась матриарх. — Звучит, конечно, красиво, но не преувеличивай мои заслуги. Да, я участвовала в тех событиях, отрекаться не собираюсь, но моя роль в них была далеко не главной.

— Но в Стихийных Плоскостях вы были? Эскатона там видели?

— Да-да, было дело… И с элементалями довелось посражаться за сердца их Стихий, и с самим Эскатоном побеседовать.

Тут в разговор вступил Ксанф:

— А Эскатон вам, случайно, не объяснил, какое отношение к его разрушительным планам имели кригане? Неужели ваши боги настолько ненавидят мой народ, что готовы были угрохать вместе с ним и весь мир?

— Твой народ? — эльфийка с трудом сохранила невозмутимый вид. — Вот уж не ожидала когда-нибудь увидеть живого кригана. Энротский король утверждал тогда, что после разгрома Эофола вы доживаете на Антагарихе последние дни, а вы, стало быть, уцелели… Вот что я тебе скажу: я совсем не уверена, что Эскатона прислали сюда боги. Мне кажется, это были какие-то иные ненавистники криган. Вы ведь не коренные жители нашей планеты, не так ли?

— Так, — кивнул Ксанф. — Мой отец и его сородичи прилетели сюда из другого мира.

— В котором, видимо, нажили себе очень серьезных врагов. Эскатон называл своих господ Древними. Тебе это имя ни о чем не говорит?

— Нет, отец ничего такого не рассказывал. Наверное, это что-то из очень давней истории. Видно, наши предки и впрямь кому-то когда-то здорово насолили, раз через столько лет к нам явился мститель…

— Эскатон, кстати, отнюдь не испытывал ненависти к нашему миру, — заметила Каури. — Более того, по-моему, он искренне жалел нас, но был вынужден подчиняться этим Древним. Было заметно, как он мучался, как разрывался между долгом и сочувствием. Особенно после того, как Хара сообщила ему, что кригане разбиты и ни для кого уже не опасны. В конце концов он все-таки решился пойти против своих хозяев и позволил нам освободить Стихийных лордов. Представляю, чего ему это стоило.

— А что случилось с Эскатоном после того, как лорды получили свободу? — спросил Тинос. — Мы с Ксанфом слышали, что он вроде бы погиб. Это правда?

— Правда. Когда мы с Харой и остальными выпустили из тюрьмы последнего лорда, кажется, воздушного, тот посоветовал нам скорее вернуться на Жаддам, чтобы не остаться в Плоскости между Плоскостями на всю жизнь. Мы поспешили во дворец Разрушителя, где был портал в Равеншор. Хотели проститься с Эскатоном, но он не стал нас слушать, сказал, чтобы мы немедленно покинули дворец, иначе погибнем. Мы шагнули в портал, а Эскатон остался сидеть с таким отрешенным видом, какой бывает у самоубийц. Больше его никто никогда не видел.

— А вы точно знаете, что он тогда не спасся?

— Нет, не спасся. Когда мы стояли на равеншорской площади и смотрели, как лорды Стихий рушат его монолит, в какой-то момент послышался страшный, душераздирающий вопль… его вопль… Так кричат только перед смертью… Эскатон мертв, я более чем уверена. А почему, собственно, ты в этом усомнился? Неужели есть какие-то основания подозревать, что он вернулся?

— Если не он, то, может быть, какой-то его последователь… В Стихийных Плоскостях опять появился какой-то Властитель не из числа лордов Стихий. И замыслил что-то очень нехорошее против АвЛи, а может, и против всего мира. Сначала ударил столбом света в центр друидских Священных рощ и пробил там кратер в земле, а потом из этого кратера стал говорить с эльфами и сулить им процветание, если они построят в разных местах своей страны по алтарю в честь каждой Стихии. По его словам, после молитвы у этих алтарей на АвЛи прольется сила Стихий, да только я чувствую, что эта сила будет не животворящей, как он обещает, а разрушительной. Слишком всё похоже на то, что было у вас: по углам — места для прорыва четырех Стихий, а в центре — сам Властитель. И аура от него исходит очень скверная — примерно такая, как от Эскатона, я же помню…

— Ну, об ауре вашего Властителя не мне судить, — задумчиво произнесла матриарх. — А в остальном я особого сходства не вижу. Эскатон не обещал нам процветания и не призывал ничего строить, он просто открыл порталы — и через них к нам ворвались безумные элементали.

— Да я почти уверен, что алтари — это те же порталы, только он не может открыть их сам, без помощи авлийцев — потому и морочит им головы лживыми обещаниями.

— Тогда это точно не Разрушитель. Ему для открытия порталов не требовалась никакая помощь извне.

— Неудивительно. В то время между Стихийными Плоскостями и нашим измерением была связь, а теперь она прервалась.

— Какая еще связь? — не поняла Каури.

— Раньше энергия Сопряжения свободно проникала оттуда в этот мир, а мы, элементали, могли путешествовать между измерениями — и порталы открывать, и даже так, без порталов. А потом в Стихийных Плоскостях случилась катастрофа, и теперь я туда не то что телепортироваться не могу, но и даже почувствовать, что там происходит. И оттуда сюда теперь, видимо, тоже нет пути — вот Властитель и пытается его восстановить.

— Допустим… Ну и чем же я в этой ситуации могу вам помочь? Вы что, хотите, чтобы после открытия порталов я опять отправилась в Стихийные Плоскости разбираться с их новым повелителем?

— Нет-нет, доводить дело до открытия порталов слишком опасно… Надо сделать так, чтобы они не открылись, а для этого убедить авлийского короля прекратить строительство алтарей. А то он так уверовал в этого Властителя, что без всяких колебаний выполняет все его требования и не хочет слушать никаких предостережений. Если же вразумить его все-таки не удастся — тогда, конечно, придется идти в Плоскости. Но для начала сходите в Священные рощи к Главному храму друидов, послушайте голос Властителя и попытайтесь понять, кто он такой и насколько похож на Разрушителя. У вас ведь, у эльфов, на такие вещи неслабая интуиция…

— А с чего вы решили, что я должна вам в этом помогать? Вы явно преувеличиваете опасность. Может, ваш злодей и замыслил что-то против АвЛи, но серьезной угрозы для Жаддама я пока что не вижу. А может, вы вообще ошибаетесь, и он хочет наладить связь с Антагарихом исключительно в мирных целях. В любом случае у меня есть более важные дела, чем решать за авлийских друидов их проблемы. Надо обучать студентов, воспитывать внуков и правнуков — я ведь давно уже не воительница, а в первую очередь глава семьи.

При этих ее словах Ксанф решительно шагнул вперед. Глаза его сердито сверкали, на лице играла недобрая ухмылка.

— Ну, простите, значит, мы ошиблись, — произнес он. — Когда мы к вам шли, то ожидали увидеть отважную героиню с горящим сердцем, готовую не пожалеть жизни ради спасения других. А увидели старую обленившуюся тетку, уже забывшую, как держать в руках вот это, — он указал рукой на висящий на стене меч.

— Что?! — Каури побледнела, глаза ее расширились. — Да как ты смеешь, Дорригор тебя побери?!

Она сорвала меч со стены и бросилась на Ксанфа. Тот обнажил свою саблю и рванулся навстречу. Тинос, застыв на месте, в ужасе наблюдал за их стычкой. Эльфийка, несмотря на возраст, двигалась легко и грациозно, ее удары были точны и стремительны, тогда как демон еле успевал отбиваться. Схватка была яростной, но недолгой — вскоре выбитая из рук Ксанфа сабля со звоном отлетела в сторону.

— Сдаюсь! — закричал криган. — Беру свои слова обратно, вы владеете мечом куда лучше меня!

— Вот то-то же, — снисходительно произнесла Каури, возвращая ему оружие. — Но пользоваться им я всё равно не собираюсь. Священные рощи, так уж и быть, посещу, послушаю, что вас там так напугало. А что касается хождения в Плоскости и тому подобного — это без меня.

— Хорошо, мы согласны, — обрадовался Тинос.

— Только вот, когда пойдете в Священные рощи, прикройте чем-нибудь вашу татуировку, — посоветовал Ксанф. — Друидам она очень не понравится. Я часто видал такой знак у заключенных в тюрьмах Гиблых болот. Это символ зла…

— Не зла, а Тьмы, — обиженно поправила Каури. — Если мы поклоняемся темным богам, это еще не значит, что мы хотим кому-то навредить. Эльфы Альвара — народ мирный.

— Уверяю вас, авлийские друиды не станут разбираться в тонкостях вашего понимания культа Тьмы, — усмехнулся криган. — Тем более после многовековых войн с нихонскими чернокнижниками, которые шли разорять их земли с именами темных богов на устах и с такими знаками на лбах. Если вы в подобном виде появитесь в Священных рощах, вас просто арестуют, и всё.

— Ладно, я спрячу этот символ, — с неохотой согласилась Каури. — Но это не означает моего отречения от темной веры!

— Да этого и не требуется, — заверил ее Ксанф. — Это ваше личное дело, во что верить.

— А вы пойдете со мной в Священные рощи?

Тинос развел плавниками:

— Пошли бы, но не можем — ни я, ни Ксанф. Нам нельзя появляться в АвЛи, мы там из тюрьмы сбежали. Так что вы идите туда без нас, дорогу к Главному храму спросите у местных. Что же касается нас, то мы, пожалуй, отправимся в Хармондейл, к сестре авлийского короля Улиссе. У нее, насколько я могу судить, нет такой слепой веры во Властителя, как у остальных. Может быть, через нее мы сумеем повлиять на ее брата. А вы, госпожа матриарх, из Священных рощ тоже отправляйтесь в Хармондейл. Мы с Ксанфом будем ждать вас в таверне, а потом все вместе сходим к Улиссе и изложим ей все наши аргументы против строительства алтарей. Я надеюсь, нам удастся привлечь ее на свою сторону.

— Ладно, — сказала Каури. — Договорились.

Два дня Каури потратила на подготовку к отъезду, улаживая свои дела в академии и собирая вещи в дорогу. Затем кучер подогнал ее карету к постоялому двору, где коротали время Тинос и Ксанф, и путешественники отправились в Равеншор.

— Вот наш корабль, — показал Тинос эльфийке, когда они пришли на пристань.

— Эта утлая посудина? — скривила губы Каури. — Да уж, никогда еще не плавала в таких условиях.

— Зато быстро доберемся, — улыбнулся Ксанф. — С таким умелым капитаном, как наш элементаль, мы уже раньше чем через месяц будем на Антагарихе.

— Но нам придется всю дорогу сидеть на коленях друг у друга!

— Что ж делать, — вздохнул Тинос. — Я не такой великий маг, чтобы создать из ничего большой корабль. Хотя… Зачем обязательно из ничего? Подождите-ка немного.

Элементаль устремил взгляд в бескрайний простор океана, сосредоточенно вглядываясь вдаль. Вскоре его глаза заволокло туманом, линия горизонта расплылась и стала постепенно отодвигаться, и перед мысленным взором возник далекий остров, у берегов которого стояла эскадра кораблей. Выбрав один из них, Тинос прошептал заклинание. Корабль исчез и через мгновение появился у пристани Равеншора.

— На этом нам будет попросторнее, — сказал элементаль, обернувшись к Каури. — Теперь вы довольны, госпожа матриарх?

Глаза эльфийки округлились:

— Что это еще такое? Где ты его взял, Дорригор тебя разрази?! Ты что, не видишь, чей на нем флаг?

— Да не разбираюсь я в ваших флагах… И чей же он?

— Регнанской империи! Немедленно верни корабль обратно, пока регнанцы его не хватились. А то еще устроят внеочередной набег на Равеншор.

— Но тогда нам придется плыть на моей, по вашим словам, утлой посудине.

— Да уж лучше на ней. Ничего, я согласна потесниться.

Тинос вновь дотянулся взглядом до острова, сотворил заклинание — и регнанский корабль вернулся на место.