Наследия. Чары Солидуса (гет)

После того, как миссис Чанг проработала с Гарри все составленные ею вопросы, он спустился вниз, чтобы найти Хагрида. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти его в зале для посетителей за чтением журнала «Свирепые создания».

— Все впорядке, Гарри? Что думаешь? — взволнованно спросил Хагрид, указывая на открытую страницу. Гарри взял журнал и взглянул. Он нахмурился.

— Ну и кто это такой? — спросил он, глядя на многохвостого лигра с крыльями.

— Это химера, Гарри, разве ты не знаешь? Она красавица, правда? Ты только взгляни на эти крылья!

— Э… ну.

— Настоящий хищник, скрещенный с гиппогрифом, и еще более умный и воспитанный, чем фестрал! — Хагрид просиял. — У нее сейчас период течки, по крайней мере, ходят такие слухи, так что наверняка скоро на рынке появятся ее детеныши; и, я уверен, что смогу добавить в бюджет Хогвартса смету на парочку из них для курса Ж.А.Б.А. — они могут стать отличным дополнением к моей… — Хагрид осекся на полуслове, увидев выражение лица Гарри: — В учебных целях, конечно.

— Подожди, здесь сказано, что она достигает в высоту девять футов от макушки до кончиков лап, четырнадцать футов в ширину — от носа к бокам, и еще шесть футов — размер хвоста! Она же огромная!

— Ой, да ладно! Самец, которого сейчас для нее везет из Нигерии ее хозяин, ростом двенадцать футов и почти двадцать футов в ширину — он действительно лучший самец-производитель, которого только можно найти! Представь себе, какие будут детеныши! Красавица!!!

— Но разве они, — указал Гарри на журнал, — не «самые свирепые млекопитающие» из ныне живущих? Ты уверен, что это безопасно? — с опаской спросил он.

— Так, парень, я когда-нибудь показывал тебе кого-нибудь, с кем мы не могли бы справиться?

— Ну… эм-м… — Гарри неуверенно покачал головой.

— Это именно то, что нужно для курса Ж.А.Б.А! Настало время повеселиться! Неужели ты хочешь видеть на занятиях все те же приевшиеся скучные экземпляры? Время испытать себя! — Хагрид похлопал Гарри по спине, и он чуть не упал от такого хлопка. Хагрид в предвкушении засмеялся. Гарри поморщился, выпрямляясь.

«Я точно не буду брать этот курс в этом году…»

— Так, Гарри, я собираюсь ненадолго забросить тебя к Гермионе, пока поеду забирать твои вещи. Возможно, тебе придется остаться там на некоторое время, пока мы не найдем способ вновь обезопасить дом Сириуса.

— Ладно… я так и думал.

В любом случае, Гарри не особенно хотел туда возвращаться. Хагрид встал, и они вышли.

— На ее дом уже наложены защитные заклинания, и поскольку ее родители — маглы, они даже ни о чем не догадываются. Мне, конечно, очень не нравится вот так вот таскать тебя туда-сюда, но у нас нет выбора.

Гарри кивнул, и они сели на байк. И вот они тронулись; мотоцикл летел с просто невероятной скоростью, скрытый заклинанием невидимости. Через несколько минут они уже были на улице, где стоял дом Гермионы, и Хагрид припарковал байк на углу.

— Я вернусь через пару дней. Ремус будет охранять дом по очереди с Чарли, Биллом и Стерджисом, — успокаивающе улыбнулся Хагрид. — И да, я откопал свой старый медальон, так что свяжусь с вами. Чарли должен быть здесь с минуты на минуту — а может, он уже здесь, не знаю — как ты понимаешь, они будут носить мантии-невидимки, чтобы ты даже и не подозревал, что они рядом. Не забудь передать Гермионе привет от меня, — он кивнул и исчез.

Гарри смотрел, как Хагрид подошел к противоположному углу, вытащил зонтик, и тут же к нему с ревом подлетел автобус «Ночной рыцарь». Он взвизгнул тормозами и остановился. Хагрид вошел в него, и на этом они с Гарри расстались.

Дом Гермионы находился немного ниже вдоль улицы. С того места, где он стоял, он даже мог видеть лужайку перед ее домом. Он вновь запрыгнул на байк, завел его и с ревом направился к воротам.

* * *

Роджер Грейнджер сидел в своей гостиной, пил чай и читал свежие газеты. У него сегодня был выходной, его жена и дочь были с ним дома, по телевизору шел отличный матч между «Челси» и «Арсеналом», да еще плюс ко всему на улице была чудесная погода. Чего еще может желать мужчина? Все было просто идеально.

Он сделал еще глоток, когда услышал знакомый грохочущий рык двигателя большого американского байка «Харлей Дэвидсон», у него в молодости был когда-то такой же. Это вызвало приятные воспоминания; в юности он был рокером! Мотоцикл приблизился и, похоже, остановился прямо перед его домом. Роджер встал, выглянул в окно, чтобы подтвердить свои подозрения, и увидел незнакомую фигуру на огромном байке на обочине.

— Кто этот молодой человек? — пробормотал он.

Лицо незнакомца было повернуто в сторону. Видимо, он проверял тормоза. Все, что мог видеть мистер Грейнджер — это копна черных волос и черный предмет, привязанный к его спине. Гермиона сбежала вниз по лестнице. Она чувствовала присутствие Гарри поблизости, но этого просто не могло быть — он же должен быть на площади Гриммаулд-Плейс? Может быть, это совпадение, что она писала ему письмо, и вот теперь он стоит у ее входной двери? Она отчетливо ощутила, что связь между ними внезапно усилилась.

— Гермиона, — позвал ее Роджер. — Подойди, взгляни на мотоцикл, который когда-то был у твоего отца в молодости…. Ах, я помню те чудесные дни…

— О чем ты говоришь? Какой еще байк? — воскликнула Гермиона.

— Вот, у какого-то парня, кажется, проблемы с байком; он остановился около нас… Смотри, — он указал в окно. — Это «Харлей», самый впечатляющий образец среди байков…

— Это не просто «Харлей», это Гарри! — она открыла дверь и вышла на улицу.

— Гарри? — повторил отец, следуя за Гермионой наружу. — Гарри умеет водить мотоцикл? — мысленно спросил он себя.

Гарри пинал стойку — его слегка раздражало, что она опускается не так, как должна. Он резко обернулся, когда услышал, как его позвали. Гермиона наполовину шла — наполовину бежала к нему с озабоченным видом.

— Что случилось? Почему на тебе пижама из больницы святого Мунго?

— О, привет, Гермиона, — он улыбнулся, и ее сердце растаяло.

Гермиона не могла этого объяснить, но его улыбка на этот раз подействовала на нее гораздо сильнее, хотя они и расстались всего на несколько дней. Ей хотелось убрать у него с лица прядь волос, которая, наверное, постоянно падала ему на глаза. Она подошла к воротам и открыла их для него.

— Спасибо, — сказал Гарри. Он загнал байк в гараж и заметил, что Роджер Грейнджер ошеломленно смотрит на него из дверного проема. Он помахал ему: — Здравствуйте, мистер Грейнджер! — Роджер помахал в ответ и улыбнулся.

— Привет, Гарри, рад снова тебя видеть!

Гарри, смущенный тем, что не мог нормально опустить стойку, попытался опереть свой байк о стену гаража, но как только он отпустил его, стойка автоматически упала. Он с некоторым удивлением снова поднял ее, и она спокойно поднялась. Улыбаясь, он внезапно выпустил его из рук, позволяя упасть. Вместо того, чтобы опрокинуться, байк спокойно наклонился в сторону, и стойка встала, как ей и было положено.

— Мне уже нравится этот байк, — усмехнулся он и повернулся к Гермионе. — Что думаешь?

— Гарри, разве ты не слишком молод, чтобы им управлять? — спросила Гермиона.

— Ну да, но кого это волнует? Меня нет. Колеса они и есть колеса; раньше он принадлежал Сириусу… — объяснил Гарри. — Он действительно чертовски мощный, к нему можно применить заклинание невидимости, у него пополняемый топливный бак, есть устройство отслеживания местонахождения, голосовая активация зажигания, им даже можно управлять дистанционно; а еще хромированная выхлопная труба с отделкой из натуральной кожи, плавная подвеска, плюс навигатор, когда…

Гермиона оборвала его, взяв его за руку, и повела к входной двери. Гарри покорно последовал за ней. Он посмотрел на ее маленькую руку, держащую его ладонь. Это странное чувство — бабочки в животе — вновь повторилось…

— Давай пройдем внутрь, чтобы ты мог рассказать мне о том, что произошло, — произнесла Гермиона. Гарри опасливо подошел к мистеру Грейнджеру; Гермиона была рядом с ним.

— Добрый день, сэр.

Пауза затянулась, Гарри нервно шаркнул ногой и совершенно не знал, что ему сказать. Да как вообще Хагрид мог вот так просто бросить его здесь без всяких объяснений? Он посмотрел на Гермиону в поисках поддержки, а она, в свою очередь, оглянулась на него, ожидая, что он продолжит. Он вздохнул. Никакой помощи…

— Э-э, профессор, наверное, недавно звонил вам? — спросил он, не зная, как объяснить ситуацию.

— Э-э… нет. Что случилось? — сказал мистер Грейнджер.

В этот момент к нему совсем близко подлетела красивая сова и бросила ему в руки письмо. Мистер Грейнджер рефлекторно поймал его, он уже к этому привык за последнее время.

— Да, это от профессора Дамблдора! Какое необычное время, что творится! — Гарри только улыбнулся; он внутренне ожидал, что сейчас это произойдет. — Входите, входите! Посмотрим, что пишет профессор, — Роджер уже заходил внутрь и на ходу открывал конверт.

Они сидели в гостиной, Гарри и Гермиона на диване, а Роджер Грейнджер в своем любимом кресле. Гарри, немного смущаясь, заметил, что Гермиона до сих пор так и не отпустила его руку. Она села рядом с ним, совершенно не обращая внимания на их сцепленные пальцы, поджав одну ногу под себя, а ее голое колено касалось его джинсов. Ее отец прочитал письмо и пару раз взглянул на Гарри. Гарри ждал затаив дыхание; он понятия не имел, что там могло быть.

— Хм-м… — задумчиво произнес мистер Грейнджер, глядя на него сквозь очки для чтения. — Интересно…. — вновь произнес он, взглянув на письмо. Гермиона терялась в догадках, что же все-таки такое было в этом письме и почему Гарри здесь?

— Что там сказано? — выпалила она.

— Ну, если в двух словах, там сказано, что для безопасности Гарри вы двое должны находиться рядом, — он посмотрел на то, как близко друг к другу они сидели на диване. — Ну что ж, живите в одном доме. — Гарри повернулся к ней, и она так странно на него посмотрела…

«Почему она это делает?» 

— Он что-то говорит об Окклюменции; что это за ерунда? Кроме того, похоже, что дом Гарри нужно отремонтировать, поэтому профессор Дамблдор любезно просит меня позволить ему ненадолго остаться у нас до суда. Точно — суд. Также здесь сказано, чтобы я не беспокоился о мече Гарри — это подарок; что — меч? У тебя будет суд, ты гоняешь на метле за Англию, затем «Харлей», а теперь еще и меч? Должен признать — ты полон сюрпризов!

— Ну-у….

— Но я буду рад, если ты останешься, mi casa es su casa⁽¹⁾, и все такое. Где твои вещи? — Гарри ненадолго задумался.

— Я думаю, что Хагрид скоро их привезет. Кстати, Гермиона, Хагрид передавал тебе привет, — сказал он, улыбаясь ей.

— Хагрид? Гермиона рассказывала мне о нем, он твой учитель по уходу за магическими существами, верно? — Гарри кивнул. — Я никак не могу запомнить все эти имена, — шутливо сказал Роджер.

— Да, это он, и он наш хороший друг, — радостно ответила Гермиона отцу.

Прикосновение Гермионы и касание ее колена отвлекали Гарри, и он старался не смотреть на ее голые ноги — на ней снова были короткие шорты. Гарри переключил свое внимание на ее отца.

— Значит, я могу остаться?

— Конечно! Ты знаешь, где находится комната для гостей, и я уверен, что вы с Гермионой могли бы обсудить результаты С.О.В., она получила свои несколько дней назад, — он улыбнулся ей, и она слегка покраснела под взглядом отца. Гермиона уже вставала, таща Гарри за собой.

— Ну что, пойдем наверх.

Она знала, что письмо не раскрывает всего того, что произошло; ей не нужна была окклюменция, чтобы почувствовать, что беспокойство Гарри буквально выплескивается через край. Кроме того, она заметила, что он ни на мгновение не выпускает из рук меч, обернутый в черную ткань. Гермиона поднялась по лестнице и повела его в свою комнату, которая была абсолютно девчачьей, если не считать стопки книг на столе и на полках. — Ты что-то скрываешь, давай рассказывай, — скомандовала она. Гарри наблюдал за ней, и ему казалось, что она читает его мысли, хотя — он напомнил себе это — в каком-то смысле так и было.

— Это долгая история, — категорично заявил он. Гермиона посмотрела на него взглядом, в котором читалось, что она полна решимости все узнать во что бы то ни стало; Гарри вздохнул. Это было неизбежно. Она плюхнулась на кровать и похлопала ладошкой рядом с собой. Он сел, устало сбросив ботинки. Закинув руки за спину, он ненадолго закрыл глаза, чувствуя, как магия снова пробуждается в нем и готова вспыхнуть огнем в его зрачках. В последнее время это происходило все чаще…

Он снова открыл глаза и мгновение просто молча смотрел на фотографию Живоглота на стене, погруженный в свои мысли. Эта комната, запах Гермионы, ее присутствие — все это волновало его; но в глубине души он чувствовал, что она, возможно, была единственным человеком, с которым он мог поговорить начистоту; ей можно было сказать все, что у него на уме, и она не сочтет его чокнутым.

— Грюм в больнице, — начал он тихо и монотонно. — Мы сражались… нет, не так… убегали вчера от этого преступника — Чернокнижника; он ворвался в особняк с огромным мечом, и знаешь что? Он нечувствителен к магии.

— Чернокнижник? Ты уверен? Они должны были быть уничтожены!

— Ты третья, кто мне это говорит. Откуда вы о них знаете?

— Эссе по истории магии — о смерти Гнолла Куркла и Мандарина Великолепного, помнишь? Чернокнижником были убиты оба эти героя с каждой враждующей стороны; это и привело к окончанию Войны гоблинов, и началось преследование тех, кто носил знаки отличия Охотника.

— Вот видишь? Не всегда можно доверять книгам. Похоже, что не все они были убиты… Я действительно особенный — вчера один из них зашел ко мне выпить чаю… — сказал Гарри в жалкой попытке пошутить.

— Гарри… — начала Гермиона.

— А еще теперь все болтают о предстоящем суде, благодаря статье в «Придире». Я не знаю, Гермиона, все это происходит со мной одновременно; всем что-то от меня надо… Да, еще у меня есть меч, который могу держать в руках только я, ведь это меч Гриффиндора! — он засмеялся над своими словами, это казалось ему самому просто невероятным. — Гермиона, тебе не кажется, что это выше моих сил? До этого дня все, что связано с именем Гриффиндора, значило для меня очень много; Гриффиндор был для меня домом в Хогвартсе, я играю за него в квиддич… Теперь я держу его меч, по легенде Солидуса я могу управлять огнем, а какой-то псих, невосприимчивый к магии, преследует меня… — он упал на матрас, раскинув руки далеко в стороны. Он закрыл глаза, и ему показалось, что он улетает от всего этого. — Я больше так не могу. Я хочу, чтобы все это наконец прекратилось.

Гарри почувствовал, как его мышцы расслабились, когда он вытянул ноги.

— Ах… так намного лучше, этот мотоцикл действительно выжимает из меня по капле все силы… — он вновь широко раскинул руки, будто ангел, с удовольствием ведя ладонями по мягким простыням, пока его левая рука случайно не коснулась чего-то мягкого.

Это была задница Гермионы. Совершенно случайно, но это все-таки произошло.

— Упс… — пробормотал он, тут же извинившись; его глаза все еще были закрыты.

Гермиона игриво хлопнула его по руке. Кровать сильно пахла духами Гермионы, и Гарри глубоко вдохнул этот аромат, с удовольствием наполняя им легкие.

— Гарри, тебе повезло, что ты жив! Так что же случилось с Грозным глазом? Он же поправится, да?

Она села на кровать, склонившись над ним. Несмотря на то, что его глаза были закрыты и выглядел он расслабленным, она почувствовала его тревогу и страх, закравшиеся ему в душу. Заглянув в его лицо, она ощутила, как снова дают о себе знать уроки Окклюменции. Она увидела отблеск меча и человека с посохом; еще одно видение — серые глаза и белые волосы; затем она увидела, как закрываются многочисленные двери, отчаянный бег по поместью — и чувство невероятной беспомощности — а затем…

Гермиона вздрогнула, когда Гарри выкрикнул имя Грюма, и в ее голове возникло жуткое видение, как нападавший отрубил ему руку. Ее глаза тут же распахнулись. Что это было?

— Он серьезно ранен, колдомедик пытается ему помочь… — Гарри открыл глаза и заглянул ей в лицо. Это в последнее время занимало все его мысли. Жестокая реальность была просто невыносимой, и казалось, что это никогда не кончится. — На этот раз все действительно очень плохо; с тех пор, как два года назад Волдеморт вернулся, он подбирается ко мне все ближе и ближе. Знаешь, я боюсь, что в этот раз даже Дамблдор не в силах мне помочь. Я не могу это объяснить, ты не поймешь, что я чувствую, Гермиона; но я рад, что я нахожусь здесь, кажется, что мне спокойнее уже от того, что я просто нахожусь рядом с тобой. Спасибо тебе за то, что ты была моим другом все эти годы. Ты действительно много для меня значишь.

Рефлекторно Гарри поднял руку и погладил ее по волосам. Он, наверное, впервые заметил, насколько она красива. Только однажды он внимательно рассмотрел черты ее лица — когда она неподвижно лежала в Отделе тайн, сраженная заклинанием. Теперь же, когда он лежал в ее постели и любовался ей, он понял, насколько сильно в тот день изменилась его жизнь. Он запросто мог потерять ее навсегда… У нее был такой милый носик — он так забавно морщился, когда она улыбалась — и эти очаровательные веснушки; до чего же она была хороша! А теперь, оглядываясь в прошлое, он удивлялся — как же он мог этого не заметить в тот день? Его рука перестала ласкать волосы Гермионы, он мягко погладил ее по щеке.

Гермиона закрыла глаза; его прикосновение всколыхнуло в ее душе все чувства, которые в ней копились с того дня, когда они лечили Гарри от ожога; теперь она уже больше не могла сдерживаться; ей хотелось спросить его о чем — то очень важном…. Но только бы он не останавливался, не убирал руку! Она нежно накрыла его ладонь своей, прижимая к щеке.

— Гарри? — прошептала она.

— Да?

— Ты помнишь тот день, когда мы лечили твой ожог?

— Вроде бы помню… — уклончиво ответил он.

— Ты помнишь, что случилось, когда мы ушли на кухню? — наконец отважилась она. — Ты взял меня за руку, и мы ускользнули от всех, когда близнецы пытались напоить Чоу? — продолжила Гермиона. Теперь он посмотрел на нее — куда она клонит?

— Я…

— Я не перестаю думать об этом поцелуе с тех пор, я никогда не чувствовала ничего подобного, и это было как… как… я не знаю… Все краски мира заиграли для меня вдвое ярче… — Ты знаешь… — она на мгновение опустила глаза, затем снова посмотрела на него. — Гарри, ты заставил меня почувствовать себя настолько живой, как никогда; может быть, это наша с тобой магическая связь или те побочные эффекты, которые у тебя были после лечения, но… но…

Ее глаза на мгновение сфокусировались на его губах, затем она вновь начала шептать ему, что хочет сделать прямо сейчас; с одной стороны она всем сердцем желала, чтобы он остановил ее, но умоляла его не делать этого. Если бы он это сделал, она бы, наверное, умерла от смущения прямо на месте…

Она медленно опустила голову и нежно поцеловала его; их губы лишь едва соприкоснулись. Внезапный прилив ощущений нахлынул на Гарри — как физических, так и возвышенных, окутывающих его душу. В его голове кружились образы — это были не только его собственные мысли, но и отрывки из воспоминаний и сокровенных страхов Гермионы; и во всем этом водовороте эмоций и ощущений, которые он сейчас испытывал, была одна главная мысль: она абсолютно напугана тем, что сейчас может произойти. Наверное, она и сама бы не знала, что делать, если это сейчас случится. Она слегка отстранилась от него и открыла глаза. Ее рука поднялась и осторожно убрала прядь волос, которая спадала ему на глаза. Гермиона моргнула, и он заметил, что ее глаза стали влажными.

— Если что-нибудь… если с тобой что-нибудь случится…

Крошечная слеза заблестела на ее ресницах, и она попыталась смахнуть ее.

— Ш-ш… Все в порядке, ничего не случится, — сказал он, вытирая слезу с ее щеки. — Все будет хорошо.

Он притянул ее к себе, и она положила голову ему на плечо. Он нежно обнял ее и погладил по волосам, ограждая своими объятиями от всего мира. Она залилась румянцем; Гермиона подняла руку, коснулась его щеки и вновь убрала волосы, упавшие ему на глаза.

— Гарри? — прошептала она.

— Да?

— Пообещай мне, — она сделала паузу, пытаясь подобрать слова, — пообещай мне, что с тобой все будет в порядке, что ты позаботишься о себе, что бы ни случилось…

Он и сам не верил, что с ним все будет в порядке, но он не мог ей этого сказать. Это было неизбежно. Он и Волдеморт сойдутся в смертельной схватке раз и навсегда, и лишь один из них выживет.

— Я обещаю, — мягко сказал он.

Она пристально посмотрела в его зеленые глаза, и этот волшебный нежный контакт между ними усилился. Это было невероятное чувство. И снова их губы встретились; она нежно прикоснулась своими губами к его нижней губе, прежде чем углубить поцелуй; от этого ее пульс начал учащаться, и теплое, нежное чувство распространилось вниз…

— Гермиона, нет, не делай, того, что ты собираешься сейчас совершить, — хрипло сказал он. — Я чувствую это, чувствую, что между нами… что ты…

— Гарри, я ничего не делаю, — тихо сказала она.

— Не делай этого, любой, кто оказывается ко мне слишком близко… Волдеморт знает - он знает… он всегда… и я не смогу вынести, если с тобой что-нибудь случится...

Он отвернулся от ее лица и перестал гладить ее по волосам. Он не ожидал, что она возьмет его за подбородок и снова мягко развернет к себе. Гермиона посмотрела ему в глаза, и Гарри вдруг почувствовал, что она единственная, кто действительно понимал, что с ним сейчас происходит. Многие взрослые волшебники и ведьмы давали ему советы и рассказывали что-то, что в дальнейшем оказывало влияние на его судьбу. Хагрид — который рассказал ему, что он волшебник; мистер Олливандер — тот поведал ему о его магической связи с Темным Лордом. Ремус, который первым рассказал ему о родителях и их связи с Сириусом; затем был Дамблдор, который объяснил ему обстоятельства его жизни, рассказал о шраме, а теперь и о пророчестве.

Но никто не подготовил его к тому, что собиралась сказать ему его лучшая подруга.

— Слишком поздно, Гарри. Мне все равно, я не боюсь; мне настолько все равно, что ему придется убить меня, чтобы я перестала тебя любить, — мягко сказала она ему на ухо.

Гарри застыл, эти слова глубоко проникли в его сознание. Он плотно закрыл глаза на несколько секунд, затем открыл их; он смотрел в потолок. Затем Гарри взглянул на ее лицо, на ее милый носик, на форму ее глаз и губ. Рискнет ли он? Нет, он не мог. Она была больше, чем просто другом, она была… она была…

Той единственной, которую он искал.

После всех этих лет он теперь точно знал, что та, которую он искал, все время была рядом с ним. Та, которая предназначена судьбой, чтобы любить ее безоговорочно и без колебаний.

Но он не мог забыть, как это было с другими — с теми, кого он по-настоящему любил: его родители, которые были с ним совсем недолгое время; затем Сириус, и он тоже умер. Он не мог рисковать.

— Не говори таких вещей, хотя я думаю, что это, наверное, лучшее в жизни, что мне когда-либо говорили.

Гермиона сладко улыбнулась ему и нежно поцеловала в щеку. Она обхватила обеими руками его голову и посмотрела прямо ему в глаза; ее волосы обрамляли его лицо мягкой завесой.

— Что бы с тобой ни происходило, ты не один. Я здесь, и я всегда буду рядом. Никогда этого не забывай.

Она снова погладила его лоб и легонько провела указательным пальцем по шраму в форме молнии, а затем неохотно встала с кровати.

— Ты, наверное, очень устал; ты можешь вздремнуть прямо здесь, если хочешь. Мы с папой должны ненадолго уйти. Мы с тобой снова поговорим, когда я вернусь. До скорой встречи, — мягко сказала она. И вышла из спальни, тихонько закрыв за собой дверь.

* * *

Братья Уизли нашли Джинни и убедили ее присоединиться к ним, чтобы вместе пойти и поддержать Гарри. Они вернулись домой и увидели, как их родители очень оживленно разговаривают с Шеклболтом и Тонкс. Когда они вошли в комнату, разговор внезапно прекратился.

— В чем дело? — прямо спросил Рон, игнорируя намеки. Его родители многозначительно посмотрели друг на друга, и Молли Уизли кивнула — ну что ж…

— Дети, у нас плохие новости. Тот-Кого-Нельзя-называть вчера послал в Гриммаулд-Плейс убийцу. И это был не волшебник — а тот, кто гораздо хуже. Чернокнижник, — мрачно сказал Шеклболт, потирая бритую щеку. — Грюм в больнице Святого Мунго борется за свою жизнь.

— Что?! — воскликнула Джинни.

Братья-близнецы спросили в унисон: 

— Что еще за Чернокнижник?!

— Они охотники на волшебников, известные лишь по сказкам и легендам из прошлого. Это чудо, что Гарри с ним справился и спас Грюма — в противном случае волшебный мир навсегда бы утратил тактику борьбы против этих чудовищ; но, похоже, он все еще в опасности.

— Гарри в порядке? — спросил Джордж.

— Да, вчера вечером он отправился в Хогвартс, чтобы предупредить профессора, но сегодня его там уже нет, и мы не знаем, где он. В доме царит беспорядок, и нам нужно заново наложить защитные заклинания и, кроме того, поставить более надежные замки… Похоже, Чернокнижникам наплевать на Иллюзии, да и вообще — они нечувствительны к магии…

— Так ты хочешь сказать, что Гарри и Грюм смогли противостоять кому-то, кого нельзя поразить магией? — спросил Рон.

— Да, — вздохнул Артур. — Намотай это себе на ус. Иногда полезно не полагаться все время только на магию.

— Черт, интересно, как Гарри вынес все это, он, наверное, здорово напуган, — сказал Фред.

Остальные согласно зашептались.

— Что ж, мы не знаем, где он сейчас находится, но мы попытаемся связаться с профессором, хотя его не было у камина целый день… Думаю, придется просто отправить Сычика с почтой…

— Я догадываюсь, где он, — сказал Рон.

— Где? — спросили все одновременно.

— Он у Гермионы.

* * *

Грейнджеры вернулись поздно. Гермиона немедленно поднялась наверх, чтобы проверить, как там их гость; но обнаружила, что он спит, наполовину свесившись с кровати. Она ухмыльнулась, оценив его положение, и подошла хотя бы снять с Гарри меч. Он не шевелился, когда она проходила мимо, и что-то невнятно пробурчал лишь только тогда, когда она вернула его ногу обратно на матрас. Она сняла с его бока обернутый бархатом меч. Несмотря на то, что это не было ее дело, Гермиона была заинтригована и ничего не могла с собой поделать; блеск и качество изготовления поражали. Сняв бархат, она осмотрела меч во всей красе. Он действительно был впечатляющим; ее пальцы пробежали по замысловатому узору, изображающему на ножнах Гиппогрифа. Взяв в две руки рукоять и ножны, она попыталась достать клинок. Он не сдвинулся с места даже на миллиметр.

— Я же сказал, что он не откроется, — раздался позади нее голос Гарри. Она подпрыгнула. Его глаза были закрыты.

— Я думала, ты спишь, — с облегчением выдохнула она.

— Да, но когда ты пыталась достать меч, я что-то почувствовал и проснулся.

Она посмотрела на оружие, затем снова на него.

— Ты можешь показать его мне?

— Конечно, — сказал он, вставая. Он взял его у нее и медленно вытащил лезвие из ножен.

Стальной клинок выскользнул наружу, обнажая надпись «Годрик Гриффиндор». Зрачки Гарри внезапно изменили цвет — теперь они засветились синим, и Гермиона почувствовала звон в ушах. Энергия закручивалась в ней водоворотом, однако на этот раз она чувствовала, что может себя контролировать.

— Гарри, через тебя снова течет эта энергия, — заметила она. Гарри закрыл глаза и стиснул челюсти, пытаясь подавить ее в себе.

— Я знаю, и это меня пугает, — он вновь спрятал лезвие. — Что, если я снова потеряю над собой контроль? Как с Малфоем или Дадли? С этим оружием в руках я действительно могу причинить кому-нибудь зло, может, даже…

«…Убить кого-нибудь?»

Гарри застыл на секунду; этот странный импульс, который он ощутил… что это было? Он завернул меч в ткань и с силой прижал его к комоду.

— Так вот оно что! Что, если бы ты мог контролировать эту энергию, когда у тебя есть меч, ну? Может быть, Солидус обладал своей силой только тогда, когда обнажал меч?

— Я никогда не думал об этом, возможно, ты и права, — сказал Гарри.

— Пойдем, ну же, пойдем на улицу и посмотрим, — она схватила его за руку и потащила по коридору к задней двери. Он вспомнил, что когда он впервые приехал сюда летом, что он сидел здесь и размышлял несколько долгих часов подряд. Это было красивое уединенное место; кусты обрамляли небольшой участок земли, скрытый от чужих глаз, также здесь росло большое дерево, скрывающее землю от солнечного света, лучи лишь слегка пробивались сквозь купол листвы.

— Так, Гарри, расслабься и постарайся подумать о чем-то хорошем, нам пока не следует прибегать к чему-то слишком радикальному. Вытащи меч и посмотри, что будет.

Он посмотрел на нее взглядом, выражающим мысль: «Я не думаю, что это хорошая идея», и шагнул на середину лужайки. Глубоко вздохнув, он вытянул руки и плавным движением обнажил лезвие. Громкий звук извлекаемой стали разнесся в воздухе. Взяв меч двумя руками, Гарри простоял на поляне целых десять секунд, ожидая, что же все-таки сейчас произойдет.

Ничего не случилось.

— Ну и что это значит? — спросила Гермиона.

— Ничего.

— Ты чувствуешь себя как-то по-особенному?

— Нет. Пока нет.

— Но ведь совсем недавно…

— Да, я знаю.

— Может, это потому, что ты сейчас… ну, орудуешь им, а не просто… держишь его?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты его вытащил, чтобы использовать, верно? Раньше ведь мы просто смотрели на него…

— Хм! — Гарри повернулся к Гермионе, опуская одну — правую — руку, так, чтобы она просто висела вдоль туловища. В этот момент Гермиона заметила, что узор на клинке внезапно ожил.

— Это не имеет никакого смыс-с-сла… — голос Гарри внезапно изменился.

— Гарри? — спросила Гермиона, и в ее голосе послышались испуганные нотки.

— Я не знай-й-йю, — он снова попытался схватить оружие, крепко держа его в руке. — Что случилось?

Он почувствовал, как его глаза снова медленно начали гореть голубым огнем.

— О, вот теперь я чувствую… — он держал меч наготове, ощущая, как магия медленно проникает в его тело.

Гермиона попятилась, когда волосы Гарри зашевелились, как будто подул незаметный глазу ветер, и его глаза загорелись. Опавшие листья начали кружиться вокруг его ног, и постепенно в тени деревьев погас солнечный свет. Волосы Гермионы наэлектризовались, и ее лицо ощутило уже знакомый ей поток силы, исходящий от Гарри. Свет, казалось, слегка огибал его; и несколько лучей, пробивавшихся сквозь покров листьев, преломлялись, создавая впечатление, что Гарри излучает видимые энергетические волны. Гарри улыбнулся, закрывая глаза, когда все вокруг стало практически черным.

— Гермиона, я чувствую! И я думаю… я думаю, что теперь я могу это контролировать!

Он провел в воздухе лезвием по диагональной траектории. Меч свистнул, рассекая воздух.

— Нет, не то, как же это сделать… — пробормотал он про себя, — Скорее всего, вот так…

Его глаза были полузакрыты, он позволил мечу вести себя. Он немного изменил свою стойку, поставив ноги в новое положение, чтобы лучше сохранять баланс. Теперь он держал меч немного по-другому; он сделал плавный шаг вперед, поднял его над головой, затем быстро и плавно опустил, рассекая воздух.

— Сейчас, — сказал он, и его глаза устрашающе засветились. — Ну что же, попробуем что-нибудь…

Он вложил оружие в ножны и отступил. Сила, скрытая в мече, проходила сквозь него. Несколько мгновений он стоял совершенно неподвижно, левой рукой держась за ножны, а правой сжимая рукоять. Гермиона испугалась и отступила на несколько шагов.

— Гарри? — тихонько воскликнула она.

— Все в порядке, — сказал он, не поворачиваясь к ней. — Что поделаешь? — сказал он, очевидно, разговаривая сам с собой.

— Что ты несешь? — произнесла Гермиона, на этот раз уже очень обеспокоенно.

Он обнажил меч и бросился вперед, нанеся два удара невидимому противнику, затем отразил еще два удара. Следующим движением он изящно вложил меч в ножны и вернулся в свою обычную позу. Это произошло так быстро, Гермиона буквально едва успела заметить его движения. Кусты перед ним поредели, а листья опадали на землю, рассеченные на мелкие кусочки. Теперь, когда он вложил меч обратно в ножны и больше не держал его, эта странная энергия внезапно исчезла; свет снова залил ограду.

Через несколько секунд молодое дерево слева от него упало; в нескольких футах от земли был виден свежий срез. Гермиона была восхищена. Гарри даже не подходил к этому дереву…

Он повернулся к ней: 

— Ну что, кажется, мы на верном пути; ты это видела?! — взволнованно спросил он. — Он как будто говорил мне, что делать!

— Не знаю, это было так… жутко, — запинаясь, пробормотала она.

— У меня все было под контролем! Тебе не о чем беспокоиться! — упрекнул ее Гарри.

— Насколько я тебя знаю, когда вокруг становится темно и ты начинаешь говорить на странном языке, обычно это не очень хороший знак, — заметила она, предостерегая его.

— Да ладно, мне понадобится любая помощь, когда сбудется это пророчество. Это хотя бы даст мне шанс побороться, — неохотно произнес он.

— Не говори так! Это так… так… ужасно!

— Ужасно? Да уж, Миона, я говорю как есть, — грубо ответил он.

— Да, но капля оптимизма еще никому не помешала, — возразила она.

— Да ладно? — воскликнул он, сердито глядя на нее. — Что ж, ты можешь сесть и сказать мне, что стакан наполовину полон, а не наполовину пуст; а я пока попробую выжить в течение следующих двух лет! — мрачно парировал он, внезапно приходя в хорошее расположение духа.

Она открыла рот, чтобы возразить, но остановилась. Когда она услышала эти ужасные слова, это звучало намного страшнее, чем ей казалось, особенно когда он сам произнес это вслух. Никто ведь не упоминал, что Гарри, возможно, придется бороться за жизнь на дуэли с Волдемортом; он думал, что это единственное, что может ему помочь. Так они и стояли, оба встревоженные от этих мыслей, уставившись друг на друга. Он разочарованно покачал головой и бросился обратно в дом.

«Прекрасно, Гермиона! — подумала она про себя. — Вот он разозлился и ушел, но я же хорошо его знаю…. Пусть выпустит пар».

Она знала, что он находился в ужасной депрессии от всего, что с ним происходит, и что он будет переживать только еще сильнее, пока не настанет день слушания его дела в суде. Да, она знала все это, но все равно у нее по спине пробежали мурашки от того, что она только что увидела…. Этот меч как-то влиял на него… Может быть, Дамблдор будет так любезен и одолжит ей книгу обо всем этом…

Она решила написать ему письмо и так увлеклась этими мрачными мыслями, что даже не заметила, что все срезанные листья пожухли, а пень дерева — стал трухлявым и начал крошиться.

Тем временем Гарри уже был наверху, в комнате для гостей. Он закрыл дверь и сел на кровать, злясь на самого себя. Как он мог быть так груб с Гермионой? Неужели он всегда был такой? Сначала Чоу, а теперь Гермиона… Он несколько раз хлопнул себя по лбу, пытаясь вбить себе в голову хоть каплю здравого смысла.

— Гарри, — сказал он сам себе вслух, — ты настоящий тупой мерзавец, ты знаешь об этом? — он громко вздохнул и плюхнулся на кровать. Он чувствовал себя ужасно после того, что он так с ней обращался… Как бы он сейчас хотел, чтобы у него оказался его сундук; эта одежда уже была несвежей после его путешествия через всю Англию… Почему он вел себя так странно? Может, ему стоило пойти извиниться? Он не хотел, чтобы она думала, что он действительно злится на нее…

Гарри встал и пошел искать Гермиону, а меч Гриффиндора тем временем остался лежать на полу.

1) Мi casa es su casa (исп.) — мой дом — твой дом

Вернуться к тексту