Иди, Птенец! (джен)

Птицы рвут когтями облака. Из этих ран вытекает вода.

* * *

Наступила череда просто хороших дней. В городе спокойно, светло, пахнет выпечкой. У Невербального правительства отпуск.

Стеклянные стены наших домов больше не забрызганы внутренностями, кожей и волосами. На жарком солнце последние из них высохли и пылью опали на тротуары. Уборщики собрали ее и отнесли в родильные дома на корм новорожденным.

Благо целыми днями сидит на полу у открытых окон и греется на солнце. Он нашел примитивную деревянную флейту и наигрывает на ней печальные мелодии.

На работе мои коллеги перестали вздрагивать при каждом шорохе. Сама Тьма, кажется, заснула. Лампа даже осмелился заговорить со мной в рабочее время. Мы сидим рядом, но общаемся только в перерывах. Сначала мы говорили шепотом, редко, прислушиваясь ко всему, что происходит вокруг, но потом осмелели. Оказалось, что возможно одновременно смотреть на экран, где ничего не происходит, и разговаривать. Постепенно, таких как мы стало больше, а потом и весь офис наполнился ленивыми беседами и жаркими спорами.

Все моё свободное время заняли прогулки и изучение города. Иногда ко мне присоединяется Благо, иногда дикие животные. За мной никто не следит, никто не указывает мне, что делать. Благо, как обычно, пытается сдерживать мою смелость и говорит о каких-то последствиях, но если бы я всегда прислушивался к его словам, то моя жизнь была бы такой же скучной, как у него.

Я понимаю, что чувство безопасности не будет долгим и оно ложно. Я понимаю, что в этом мире ничего не останавливалось, не замирало, не добрело. Мои веки сшили покорностью еще при рождении, чтобы я не видел правды, и я не собираюсь снимать эти швы. Ни одна из правд не достойна того, чтобы на нее смотрели. Все они уродливы и кособоки. И я иду в молочной пустоте, счастливый и доверчивый, ведомый рукой такого же храброго слепца, как я сам или может быть зрячего, но испуганного, ищущего укрытия. Моя стратегия — не знать. Я просто наслаждаюсь хорошими днями и надеюсь, что за ближайшим поворотом меня никто не съест.