Дочь Селестии (джен)

Здравствуй, незнакомец. Признаться, я была удивлена, получив твоё письмо, но то, что ты мыслишь подобно мне, порадовало.

Зебры и пони должны жить в мире, ибо прошли те времена, когда одна из сторон могла силой принудить другую к покорности.

Поэтому я предаю забвению известный тебе эпизод, будто ничего не было.

И хотя лица, спланировавшие операцию, поступили подло (тебе необязательно знать, как именно), я это тоже забуду, и предлагаю прямые переговоры с теми, кто в самом деле определяет политику Зебрики. Думаю, в скором времени они выйдут на тебя. Покажи им это письмо и объясни, что Эквестрия готова к некоторым уступкам.

Со своей стороны я гарантирую им безопасность во время встречи.

П.С. Текст письма исчезнет, если у тебя его попробуют отобрать, или если ты оставишь его где-то на долгий срок, поэтому разумно будет носить его с собой.

* * *

Проклятые ноги. Болят.

Н-да, вот и провели переговоры. Впрочем, а чего ты ждал? В некоторых обстоятельствах сначала стреляют очередью сверху вниз, а потом спрашивают: «стой, кто идёт?»

Я открыл глаза. Сидевшая рядом зебра читала книжку. А палата так ничего. Можно сказать, даже очень ничего. Неужели за три года в медицине произошёл переворот, и теперь контуженного при взрыве в клоповнике везут не в муниципальную больничку, где кроме клизмы и зелёнки ничего нет, а в такие хоромы? Я кашлянул, чтоб привлечь внимание.

— Вы очнулись! — Я сейчас приведу…

— Погоди, — я прихватил её за коленку. Вольность, конечно, но она даже бровью не повела, из чего я сделал соответствующие выводы. — Давно я здесь?

— Сутки. Сначала вас отвезли в районную больницу, а потом к нам…

— А это что?

— Клиника Ордена, конечно… Я приведу врача.

Вот же мля… Если это не самое осиное гнездо, то его преддверие точно. Оставшись один, я попытался сесть на кровати. Получилось, но комната перед глазами закружилась так, что тут же пришлось лечь обратно. Дивизию её в душу, я еще и небоеготов… Думай, голова, шапку куплю.

Итак, они хотели убить меня из-за того, что я знаю, но с другой стороны я им зачем-то нужен, иначе мне бы уже укололи лошадиную дозу какого-нибудь гликозида, и прости-прощай. Значит, мне надо стать безопасным… Иными словами, потерять память. А что, после контузии хоть редко, но бывает. Они меня всё равно убьют, но возможно, потратят пару дней на запросы и переговоры с начальством в свете вновь открывшихся обстоятельств. Особенно, если для их нужд я должен быть в полной форме… А к тому времени я, возможно, встану на ноги.

Дверь открылась, и вошёл пожилой доктор. Задним числом я подумал, что в госпиталях мне доселе приходилось бывать только как посетитель. Пару раз были царапины, но обходился перевязкой от товарища.

— Добрый день. Как вы себя чувствуете?

— Плохо. — Изобразим, пожалуй, инвалида. — Ноги болят и голова.

— Да, приложило вас крепенько. Но, смею думать, всё пройдёт. Переломов нет, просто ушибы. Сейчас хотелось бы задать вам пару вопросов для истории болезни. Если почувствуете себя плохо, скажите, отложим разговор… Итак, ваше имя?

Я скорчил страдальческую физиономию.

— Не помню, доктор.

— Вот как? — Он удивился. — А фамилию? Место жительства? Профессию?

Я удручённо качал головой. Он вздохнул.

— Ну что ж, отдыхайте. На завтра назначим дополнительные анализы и исследования мозга. — И не удержался от шпильки, — но вы, должно быть, важная персона. Вся больница набита теперь вооружённой охраной.

Я невинно хлопнул глазами.

— Но вероятно, они тогда знают, кто я?

— Увы, они неразговорчивы, — хмыкнул врач. — Говорят, приедет начальство, все вопросы к нему.

— И когда оно приедет? — Я позволил себе проявить интерес, это выглядело естественно, мне ведь тоже хочется поскорей «вернуть» своё прошлое, о котором наверняка в курсе упомянутое «начальство».

— Этого они не говорят.

— А вещи какие-то, документы? У меня же было что-то?

— Да. Жилет-разгрузка, в карманах кошелёк — его вам вернут при выписке — перочинный нож и неподписаный конверт с чистым листом бумаги. Никаких документов не было.

Мда. Луна не солгала, письмо самоуничтожилось (конверт же я, естественно, заменил на другой), и теперь у меня даже и дипломатического прикрытия нет. И доказательств никаких нет… До чего докатился, подумать только.

…Через два часа я набрался сил, чтобы самостоятельно сходить в известную комнату. Возле выхода из палаты, но на некотором отдалении, сидел один охранник, в конце коридора другой. Ни разу не лопухи. Автоматы были небрежно приставлены к стульям, но так, чтоб прицелиться быстрее, чем я до них допрыгну. На меня они смотрели цепко, но равнодушно. Так как и надо… Впрочем, этих двоих, будучи в нормальном состоянии, я бы, пожалуй, уложил, но сколько их ещё в коридорах и на лестницах, в незнакомом здании… Не, без шансов.

* * *

В дверь вломилась, не обращая внимания на протестующий писк врача, кобыла лет сорока с хвостом в виде двух здоровенных мордоворотов.

— Племяш! Ах ты непутёвая голова, что ж ты по таким притонам-то шляешься! Я же говорила: если не можешь не пить, то пей хоть дома! А теперь что? Мне сказали, ты лишился памяти! Это так ужасно!..

Тут бы ей полезть с обнимашками, но кобыла предусмотрительно держала дистанцию метра в два.

Доктор с некоторым недоверием покосился на гостью. Надо полагать, мои анализы не показывали запредельный уровень спиртного в крови.

— Могу я взглянуть…

Она вытянула из сумки какие-то бумаги, отдала врачу. Тот погрузился в изучение...

Итак, я им точно для чего-то нужен. Они поверили в мой спектакль, хоть не до конца, и разыгрывают в ответ свой.

Я покосился на двух мордоворотов с глазами убийц. Ну да, в Ордене есть свой спецназ. Не чета армейским, понятно, но тоже очень даже. Со своим гонором и традициями.

— Это твои кузены. Вилли и Тилле.

Кузены, ага.

— Итак, доктор, могу я забрать своего племянника?

— Вообще-то ему надо бы побыть под присмотром…

— Вот я и присмотрю. Там в бумагах моя визитка, — она сделала значительную паузу, — вы можете позвонить, поинтересоваться состоянием больного, или… Просто так позвонить.

Гм. Интересно, кто же она такая, если меня продают, по сути, за право ей позвонить? Ладно, разберёмся. Еще красным крестом я не прикрывался в своей жизни, и без того не богоугодной…

При посадке в машину возникла некоторая заминка. Я полез на переднее сиденье, что было чревато внезапным умерщвлением водителя, и «тётка» с «племянниками» долго убеждали меня, что я могу внезапно потерять сознание и упасть на приборы управления, а самое лучшее место — на заднем сидении, посередине, между двумя амбалами.

Ладно, пёс с ним. Я всё равно не собирался пока бежать. Сначала надо было выяснить, что же всё-таки они от меня хотят.

Первым делом нас ждал торжественный обед, к счастью, без спиртного. Также, я был представлен ещё одной своей «тёте», довольно похожей на первую, так что и в самом деле можно было поверить в их родство. За стол мы опять уселись весьма продуманно, чтобы Вилли и Тилле оказались справа и слева, а магички (ну, а кем еще они могли быть?) — напротив. Присаживаясь, я словно нечаянно толкнул грудью стол. Прикручен к полу. Ну, или просто слишком тяжёл, чтоб надеяться его опрокинуть на голову визави… Кто-то здесь точно читал моё досье.

— А тебе оставили наследство, — радостно сияя, сообщила новоявленная родственница. — Умер наш троюродный брат, такое несчастье… Но зато ты сможешь начать новую жизнь! Сегодня же отправимся в хранилище, и ты сможешь увидеть свои богатства. Брат был старомоден и держал все деньги дома, в особом сейфе. Он настроен так, что только законный наследник может его открыть…

Какую-то она несёт чушь. Ладно, в рамках спектакля такое еще можно представить, но я-то отлично знаю, что нет у меня никаких дальних богатых родственников, которые могли бы пригласить мага и «настроить» сейф на меня… Что же вы от меня хотите? Поработать минным тралом? А что, попроще смертника не нашлось? Зачем комедию такую устраивать?

«Тётка» внимательно следила за моими движениями. Вряд-ли потому, что опасалась брошенного ножа — скорей всего она под щитом, а видимо, оценивала, как я веду себя за столом. Утрачены навыки или нет? В досье-то написано, что я получил хорошее воспитание. Увы, понятия не имею, как амнезия влияет на моторику, будем надеяться, что никак, иначе плакала моя легенда… А жрать-то в самом деле хочется…

Прежним порядком погрузились в машину и поехали куда-то за город. На КПП, не особо скрываясь, к нам присоединился бронетранспортёр. По номерам попытался понять откуда он, но не преуспел. Систему номерации техники пересматривали чуть не каждый второй год, без стакана не разобраться.

На улице уже темнело, когда мы остановились у здоровенного замка. И если большинство таких объектов ныне представляли только музейную ценность, то этот по прежнему был укреплением. Заплетённым колючкой, с зенитками, торчащими в небо, бетонными ДОТами по периметру и боги ведают ещё чем, напиханным внутрь.

— Брат очень опасался грабителей.

Да, и потому нанял целый полк охраны. Интересно, что даже слухов о таком объекте до меня никогда не доходило. Умеют хранить тайны ребята, надо отдать должное.

Пропуска показали только один раз, на КП. При входе в сам замок из дежурки выбралась какая-то кобыла, поздоровалась с моими «тётками», махнула копытом: «проходите». Ну да, магам, для опознания друг-друга документы не особо нужны...

Пропетляв пару минут по коридорам мы вышли в здоровенный зал. Пустой, но с большой круглой медной дверью в стене.

— А вот и сейф. И ключ. Его надо вставить в замочную скважину, видишь? — «Родственница» указала на какую-то херовину на полу, более всего похожую на выбитый глаз.

— А чего он на полу валяется? — я подцепил эту штуку ногой, и перехватил другим копытом за специальную удобную прихватку. Все четверо шарахнулись назад.

— Горничная, наверно, уронила, — вымучила из себя улыбку та магичка, что приезжала в больницу.

— А, понятно…

Я сделал шаг к ним, вынудив снова отодвинуться, создавая приличный зазор.

«Да они же боятся этой штуки!» — понял я. Интересно, выходит, только я могу с ней взаимодействовать? И что же, я могу взять её в зубы, как на портрете — Селестия — розу, и беспрепятственно выйти из замка?

Хотя это вряд ли. Никто меня не выпустит. Пристрелят, как собаку, и будут искать следующего. Не думаю, что этот ключ дарует неуязвимость… А вот позицию для торга, пожалуй, да.

Я уселся на ковёр.

— Поговорим?

— Ну, давай, — сказала вторая «тётка», — чего ты хочешь, жертва амнезии?

— Правды, для начала. Как вас по настоящему зовут?

— Я Кеура. Это Велара. Имена бойцов тебе, думаю, неинтересны.

— Нет. И кто же вы такие?

— Как ты наверно догадался, мы из верхушки Ордена. Из первой десятки. Официальных должностей у нас нет…

— Но вам и не надо, — кивнул я. — Если что, назовётесь какими-нибудь вице-магистершами. — А эта дверь за моей спиной, случайно, не в преисподнюю? Я примерно догадываюсь, чего вы хотите — силы и власти. Точнее, ещё больше силы и власти. И у вас может хватить мозгов выпустить в этот мир что-то, миру резко противопоказанное.

Она чуть улыбнулась.

— Ну, слушай…

В следующие десять минут Кеура изложила мне легенду об Алое и артефакте «глаз бури». Я подкинул в копыте вышеупомянутый «глаз». От него распространялось приятное тепло. Надо же, какая интересная штука. Может, кинуть его в магичку, и посмотреть на последствия?.. Вслух я спросил:

— И вы реально верите, что так можно стать сильнее?

— По крайней мере, стоит проверить.

— А мне что за это будет?

— Ты получишь обещанный миллион, и мы тебя больше не побеспокоим. Если, конечно, будешь держать язык за зубами.

Ну да, покойники, обычно, неразговорчивы, и беспокоят их только при эксгумации… Тепло от артефакта достигло уже шеи, и вдруг я понял одну вещь, а именно, что если я захочу, то могу не пустить их за собой в дверь. Точнее, сама дверь их не пустит. Это было внелогическое озарение, пришедшее, видимо, от «глаза».

— А о какой подлости говорила Луна, что вы к ней применили?

— Ты с ней виделся? — удивилась Кеура, — и ушёл живым?

— Переписывался, — пояснил я. И кратко изложил суть посланий.

Магичка глубоко вздохнула. Ну всё, теперь я точно мертвец.

— Гарантиям вы не верите? — Уточнил я самоочевидное, — так что же за подлость?

Она кратко объяснила про жертвоприношение. Я остался невозмутим, хотя даже Вилли и Тилле, кажется, были напуганы.

— Пойми меня правильно. Всё, что я делаю, я делаю ради страны. Да, я иду на подлости и бью по больным местам. Если бы я была аликорном и могла сражаться с ними на равных, я не делала бы этого. Но в открытом бою мои шансы равны нулю. А на войне, как ты знаешь, нет негодных средств… Поэтому иди и открой эту дверь.

Ну что ж. Я встал, дохромал на трех ногах до бронзового щита, вложил «глаз» в соответствующую выемку. Он стал, как влитой, и больше уж не двигался. Зато сдвинулась сама дверь, вынуждая меня сделать пару шагов назад. Кеура с напарницей немного приблизились, но сохраняли дистанцию. За дверью обнажилась стена, а в ней — рамка, похожая на огромное стрельчатое окно, способное пропустить двухметрового аликорна. Рамка излучала яркий белый свет.

И выбора у меня особого нет.

Я приблизился и хотел сначала просунуть на ту сторону копыто, потом голову, но тут дверь начала закрываться. Кеура сделала несколько шагов вперёд и упёрлась в невидимый барьер.

— Придержи дверь! — это мне. Я повернул голову.

— Видишь ли, война войной, но своих на войне не убивают. А ты убила полковника Джея… Поэтому, оставайся-ка ты тут…

Она швырнула в меня что-то смертоносное, но разряд был поглощён барьером. Попыталась зацепить дверь своей магией. Я видел свечение, облепившее бронзовый диск.

— Помогай, — крикнула она подруге…

Я пожал плечами и не стал досматривать, направившись вперёд, в это сияние, мудро рассудив, что хуже не будет, а дверь вот-вот закроется. Да и охота посмотреть, куда же они все так стремились. По мере приближения яркость свечения уменьшалась, оно уже не слепило.

Последнее, что я расслышал уже пройдя рамку, был тяжёлый металлический стук. Ну вот и всё. Обратной дороги нет. Проморгался, привыкая к скудному освещению, и присвистнул. Посреди круглого зала, возвышаясь на пять метров стояло гигантское подобие дерева, изготовленное, кажется, из драгоценных камней.

Что, вся легенда враньё? Дело всего лишь в деньгах? Конечно, такая куча кристаллов стоила невероятных деньжищ, но обе магички показались мне чуточку умнее, чтобы всё сводить к вульгарной жадности. Да их и не продашь, не обрушив рынок… Значит это вправду какой-то мегамагический прибор, и пожалуй, не стоит пытаться отковырять от него кусочек. Да и жаль разрушать такую красоту.

Я обошёл дерево по кругу, полюбовался, толкнул копытом свисающую «ветку», вызвав мелодичный звон… Но пора, однако, выбираться, что-то тут холодно. Видимо, я глубоко под землёй.

У стены стояли три одинаковых высоченных «рамки». Через среднюю я сюда пришёл. Теперь она была чёрной, как и крайняя справа. На всякий случай я погрузил ногу в одну и другую. Сантиметров через сорок копыто ожидаемо встретило преграду. Значит, и третья дверь тоже замурована с той стороны.

Первая же светилась серым дрожащим светом , однако, при попытке приблизится, меня неожиданно повело в сторону, как железку сильным магнитом. Понятно. Здесь мне тоже не рады. Остаётся коридор, уводящий куда-то прочь из зала. Плохо, что никаких осветительных приборов у меня нет, а свечение от кристаллов вряд-ли распространяется далеко.

Впрочем, опасения оказались напрасными: в коридоре оказалось довольно света, а там и выход показался… Но на удивление, чем дальше от зала, тем становилось холоднее.

Я вышел под солнце и крякнул. Вокруг расстилалась до горизонта снежная пустыня.

Полюс. Или где-то недалеко. Северный, потому что день. Впрочем, это не принципиально. Хоть днём, хоть ночью мне всё равно не дойти до обжитых мест. Есть крохотная вероятность встретить каких-то исследователей, но это сродни тому, чтобы выиграть в лотерею. Был еще вариант вернутся к дереву в надежде, что магички смогут вскрыть дверь и вытащить меня… Но это тоже смерть. А если идти к югу, то идти надо прямо сейчас, ибо каждая минута приближает меня к смерти от холода.

Я вздохнул, развернулся и пошёл обратно. Почему-то инстинкт подсказал так, а ему я привык верить. Подходя к залу, я услышал железный лязг, но не такой, как от двери, а как будто упала кастрюля… Но в зале ничего, кроме дерева и портальных рамок не было, я готов был в этом поклясться! Попадая в незнакомое помещение в обстоятельствах , угрожающих жизни, я всегда «фотографировал» его в памяти…

На полу лежал меч в ножнах и с перевязью. Я внимательно осмотрел потолок, но никаких люков в нём не обнаружил. Чтож, значит, это в самом деле волшебное место. Вытащил из ножен клинок. Никогда не умел фехтовать, как-то не требовалось. Но в учебке давали десяток основных движений. Влево-вправо, вперёд-назад, укол-замах… Меч держался в копыте и охватывал запястье идеально. Как будто его долго подгоняли под меня. Оружием его можно назвать в теперешние времена весьма условно, но лучше, чем ничего. Поэтому, повозившись, я надел перевязь, тоже отлично лёгшую на мою фигуру…

И тут я заметил еще одно изменение. Серая рамка перестала мерцать и теперь светилась ровно. Я осторожно приблизился, ожидая, что неведомая защита откинет меня назад, но ничего не происходило. Осторожно просунул голову через серое марево.

С той стороны тоже был день, лето, и травяное море, насколько хватало глаз… Ага, вот это уже лучше.

Я выбрался из портала весь, сделал несколько шагов. Пахло вокруг незнакомо, но приятно. Мимо пронеслась стайка мелких птиц. Я проследил за ними взглядом и малость прифигел. Вместо солнца или луны над горизонтом висела огромная планета с десятком колец, видимая несмотря на ясный день. Впрочем, солнца в небе тоже присутствовали. Аж три, и все разных размеров и цветов…

Пожалуй, только моим обалдением можно объяснить тот факт, что я не заметил, как начала закрываться рамка. Рефлекторно дёрнулся назад, но тут же остановился. И куда потом? В снежную пустыню? Или, если «повезёт», обратно, к самозваным родственникам?

И всё же я был в настоящем смятении. Впервые за не помню сколько лет: что, вот так всё бросить? Навсегда-навсегда?

«Но разве не этого ты всегда хотел? — подумал я, — уж себе-то врать не надо… И, наверно, та древовидная хреновина, это своего рода исполнитель желаний. На свой извращённый манер.»

Я постоял минуту, наблюдая , как рассасывается дыра в реальности, прикинул стороны света и неторопливо двинулся к югу. На ходу прихватил зубами травинку, прожевал. Вроде, съедобно. Интересно, есть ли здесь хищники? Наверно есть, раз меня сочли нужным снабдить саблей…

Одно плохо, что Берко и другие так никогда и не узнают, что со мной сталось. Но такие как мы часто завершают карьеру строчкой «пропал без вести.» У меня еще не самая плохая судьба.

* * *

Здесь с Немым мы прощаемся. По плану, он должен был погибнуть так, как всегда и думал — заплыть в море далеко, чтоб не вернуться (и вероятно, лет через 20 так и будет). Но, кажется, заслужил одиночество себе в награду. В обществе он всегда был чужим, а теперь нашёл своё нехитрое счастье.