Revenge, And a Little More / Месть и немного больше (гет)

Капля за каплей, дождевая вода смывала останки, вкус мёртвой плоти на языке всё больше напоминал прогорклое вино. Силуэты безжизненных тел уходили в небытие, неоновые огни от каждого выстрела сливались воедино. Языки пламени оставляли за собой лишь летящий пепел, искры которого скоропостижно гасли в тумане. Раскалённые до красна, жар от каждого выстрела испарял капли дождя вокруг. Шум треска костей был таким же, как от ломающихся сухих ветвей. Царство мучений, которое никогда не умирает, ад был бы таким божественным по сравнению с тем, что твориться вокруг.

С каждой новой жертвой дождь перерастал в ураган: порывы ветра от каждого выстрела создавали мощную ударную волну, чуть ли не разрывая дуло пистолета. Меня трясёт и колотит от каждого движения, чувствую, как ржавеет моя плоть. Это всё острые бритвы и шипы, раздирающие мою оболочку изнутри, я никогда ни просил эту боль, но всё же продолжаю спотыкаться о скелеты, что расставила мне ты. Как глубоко ещё я буду копать, чтобы похоронить всё что здесь произошло. Я чувствую злость, когда я встаю, чтобы сражаться. Единственное, что я знаю точно — это кровопролитие.

Пока остатки рассудка растворялись во тьме, демоны внутри меня наслаждались бойней. Для них это было лишь игрой, возможностью выпустить всё злость, что таилась внутри. Каждое движение было выверено. Не было ни единого выстрела, что не поразил бы цель. Жажда мщения подталкивала их на убийства, выхватив второй пистолет, они лишь усилили натиск. Сцена, созданная ведьмой, разогревала давно остывшую кровь в их жилах. Холодная и мрачная атмосфера, наполненная отчаянием и смертью, для них была карнавалом, в огнях которого они могли весть свою охоту. Резня, что жарче чем сам ад. Оскал, что ставит под сомнение, кто здесь охотник. Пламя их ненависти разгоралось всё сильнее, напалмом сжигая всё вокруг.

— В твоей жизни нет смысла, так почему ты продолжаешь сопротивляться. Уничтожив меня ты никого не спасёшь. Ты лишь загоняешь свою душу всё глубже в преисподнюю. — Твердили обречённые, существование которых длилось секунды.

Их голос пытался достучаться до человеческого сердца внутри меня, но они не знали про вспышку, зажженную их же руками. Распрощавшись со своим телом, я стал лишь инструментом в руках мстительной сущности. Мог наблюдать, как они захлёбываются в собственной крови.

— Неужели ты не чувствуешь биения наших сердец. Почему ты продолжаешь приносить нам боль? Почему ты так эгоистичен? Разве ты можешь спасти эту мерзкую душу? — твердили они из последних сил, выставляя зеркала перед моим лицом.

Но никто из них не понимал, что мне не утопить собственных демонов. Я не способен себя починить, ведь я давно сломан. Смотря в её стеклянные глаза, потёкший от слез макияж, я понимаю, что не испытываю жалости. Если бы он не был похоронен в моей голове, подталкивая к краю моего упадка, смог бы я тогда понять её ненависть. Моё тело до сих пор истекает кровью от ударов ножа в спину. Но мог ли я найти лучший способ выжить, уйти от всего этого? Вспомнить причину нашей вражды. Пересёк ли я тонкую линию в тот день?

— Почему ты продолжаешь искать оправдания? Твои противоречия ничего не изменят. Если судьба не поможет мне, тогда я буду проклятием. Не время выбирать между жизнью и тьмой. — Твердили демоны в моей голове, взирая на моё внутреннее саморазрушение.

Давление в висках зашкаливало. Я чувствую здесь лишь холод и мрак. С каждым вздохом мои лёгкие покрываются инеем, пока ненависть всё ещё пылает, разрастаясь в моём сердце. Другого пути нет и всё же глубоко внутри, я продолжаю надеться, что это будет последняя могила на сегодняшний день.

—Ты лишь должен спустить курок. Поверь, я не оставлю тебя позади. Позволь ей истечь кровью из моих вен. — Говорил мне демон, чей голос был так знаком, но в тоже время чужд.

Обреченный и мрачный, с ядовитой сердцевиной. Я не хочу быть свободным, но всё же я опустошён, зависим от безумия. Совершить те же ошибки, ради того, чтобы узнать, кем я был, прежде чем угас. Один вздох и один выстрел. Всё, что я оставляю за собой — это разрушение. Облегчит ли это мою боль?

— Ты будешь молить Спасителя о явлении, а я буду терпеливо ждать, объятая языками пламени, сгорая живьём. — Хриплым голосом падшая произносила предсмертные слова, бесовскими устами на лице тех, кто остался чтобы сгнить.

Земля прогнила до самого ядра. Когда смерть постучится в мою дверь, я буду ждать её, а сейчас я лишь могу наблюдать, как смерть и разложение проглатывает тебя целиком. Каждый из нас имеет право обрести покой. Вопрос лишь в том, скольких мы утянем за собой.

Она отпустила множество душ, что алчно хранила внутри, сломав чьи-то жизни, за это ей придётся ответить в следующей жизни. Вместе с ними ушла и часть моих демонов, забирая за собой душевную и телесную боль, растворяя сковывающий оболочку металл в моём теле. Лишь один демон остался со мной, спрашивая:

— Увиденное потрясло тебя до основания. То, чего ты никогда не видал раньше. Ты мог бы уйти прочь вместо этого. Но теперь нет никого, кому ты можешь верить. Думаешь, что всё это несправедливо?

Смотря на пустые улицы, шум на которых утих. Наблюдая, как рассеиваются мрачные тучи, за которыми виднелся свет солнца. Отбросив оружие в сторону. Я ответил ему:

— Я устал от бесконечного разложения, но у нас внутри есть монстры. Я знаю тебя, внутри и снаружи. Знаю, что твоё сердце слишком доброе, чтобы обмануть меня. Почему я должен продолжать думать, что всё это несправедливо? Что ещё ты можешь сказать человеку, что готов пожертвовать своей жизнью? Но я научился отпускать все это. Я облажался и наделал ошибок. Наверное, я предпочёл бы свету тьму.

— Да, ты не идеален. Но без тебя я бы не выжил тогда, — произнёс демон, касаясь моего плеча.

Оборачиваясь на голос, я увидел его отражение в витрине. Он стоял, озаряемый лучами проглядывающего сквозь мрак солнечного света.

— Оливер? — произнёс я, не веря своим глазам.

Одетый в чёрный тренч, с которого свисали чёрные ленты, края которых развивались от дуновения ветра. Янтарные кошачьи глаза, залитые алым светом, контрастировали с пламенем вокруг. Красный цилиндр и перчатки дополняли образ воплотившегося, напоминая о пролитой им крови, что горела как бензин.

— Давно не виделись, Киаран. — произнёс старый знакомый.

Оглядываясь назад я чувствал зависть к своему прошлому. Той ночью я не воспринял её слова в серьёз. Вместо того, чтобы натравливать на меня своих бестий, ей хватило бы всего одного выстрела. Теперь я вижу лишь тень того дня.

— Отпусти и забудь, то что произошло здесь. Я закончу начатое за тебя. — произнёс Оливер, подхватывая моё тело.

Меня клонило в сон. Почему в итоге все всегда получается как-то не так? Он прошел мимо меня и уже давно обогнал. Сейчас мы с ним на разных позициях. Но как давно это произошло. Сколько я упустил. Лишь закрывая глаза, я мог попытаться вспомнить то, что давно ушло. Но даже если я не вижу, все равно понятно, что конец в любом случае будет плохим.

И снова звук тикающих часов. Лишь повернув стрелки, мы могли исправить всё что сотворили, внеся в мир свои коррективы. Уничтожив её, я оборвал связь с той линией. Но как долго я смогу убегать от этого. Нанесённые ей раны не исчезали даже после того, как обернулось время вспять. Не было следов крови и на том спасибо. Но это уже не так важно. Главное, что они живы.

— Что с твоим глазом? — с лёгким недоумением спросила Роксана, вглядываясь в моё лицо.

Оторвавшись от мыслей, с удивлением я увидел отражение света фиолетовых глаз в её радужке.

— Прости, у меня Фотопсия, просто сегодня я ещё не принимал лекарства. — соврал я, моргая глазами, как будто в них что-то попало.

Получив ключи от нашего номера, на лифте мы поднялись на десятый этаж. Всё же нам пришлось остановиться в троём в одном номере. Зайдя внутрь я почувствовал, как раскалывается моя голова. Но что-то удержало меня от проявления нежелательных эмоций.

Расположившись внутри мы по очереди сходили в душ. Всё же Оливер изрядно промок, а я пропах алкоголем. Пока Рокси принимала душ, а Оливер старался просушиться после душа я набрал телефон в номере. Но вместо гудка я слышал лишь тиканье часов, а после раздался потусторонний голос;

— Добрый вечер мистер Вандженс.

— Кто вы? — уточнил я, чувствую пронзительный холод его слов.

— Моё имя Акрасиэль. Позволь мне открыть тебе секрет, если ты хочешь услышать слова, что режут, как камень, когда боль близка.

Сказанные им слова напомнили мне о смотрителе кладбища, что был на похоронах моего отца. Я было хотел положить трубку, как он остановил меня.

— Знай, что это твой последний разговор. Твой путь уже давным-давно окончен.

— Что это значит?

— Это значит, что твой цикл возрождений подошёл к концу. Ты ведь знаешь о силе времени, которой пользуешься уже не раз. Ты был оружием возмездия многие годы и не раз возвращался назад. Теперь ты сделал то, что предначертано судьбой. Пускай ты сам этого не осознаёшь. Ты заслужил награду за свои деяния.

— Как скоро я должен умереть?

— Тебе нечего бояться, ибо жнец больше не придёт по твою душу. Но конец твой не измениться. Тебе отведено девять лет жизни. Последние девять лет. Так что проживи их так как должен. Твоё место займёт твой приемник. Темные времена, прощания, месть — ты можешь жить не вспоминая об этом. Больше не за что умирать.