Призрак из прошлого (гет)

27 июля 2002 года

Лето в этом году выдалось жарким и знойным — совсем нетипично для этих мест. Режущее глаз своей ослепительной синевой небо неподвижно парило над землёй. Облаков видно не было. Круглый пылающий солнечный диск раскалился настолько, что, казалось: ещё немного, и он взорвётся, повсюду разбросав свои горящие ошмётки.

Мичман уже второй месяц жил на даче Надиной мамы. Туда на всё лето переехала жить и сама Надя. Мичман тайно подозревал, что сделано это было ради него, ведь раньше он никогда не замечал в ней любви к жизни рядом с морковными грядками и бескрайними картофельными полями.

Хотя "житьё" Нади на даче можно было назвать весьма условным. Она часто оставалась ночевать в городе, отговариваясь маме, что заночует у подружки. Мама делала вид, что верила. Мичман же угрюмо догадывался, у какой "подружки" она ночует.

После той злополучной ночи подобное стало происходить всё чаще. А после того, как её новый парень с идиотским именем Серёжа съехал от родителей и обзавёлся собственным жильём, ночью свою квартиру Надя стала посещать совсем редко. Правда, под утро она приходила, чтобы выгулять Мичмана и переодеться на работу, пряча виноватый, но, тем не менее, довольный взгляд. В такие моменты он ненавидел её так же сильно, как и обожал.

Но злиться на неё долго Мичман не мог. И вот он уже со всех ног мчался к двери, едва слышал, как в замочной скважине поворачивается ключ. Это Надя вернулась с работы. Присев на корточки, она радостно, распахнув объятия ему навстречу, крепко прижимает к себе мохнатое и кажущееся рядом с ней громоздким собачее существо. В такие моменты Мичман был счастлив так же, как и раньше, когда они были только вдвоём и никакого Серёжи в их жизни не существовало...

Но он существовал. И чем больше времени проходило, тем всё большее место в жизни Нади он занимал.

Надя неоднократно предпринимала попытки подружить Серёжу и Мичмана. Но не одна из этих попыток к успеху не привела. Максимум, чего она смогла добиться, так это того, что Мичман перестал лаять и рычать на Серёжу, но близко к себе не подпускал, полностью игнорируя его существование.

Сам Серёжа, поначалу державшийся очень самоуверенно и дерзко, по прошествии почти полугода попыток подружиться с Мичманом подрастерял весь свой пыл и давно уже махнул на всю эту ситуацию рукой.

Мичман внутренне торжествовал, тем яростным слишком скоротечным злорадством выигравший крошечную битву, но войну-то в целом проигравший...

* * *

Мичман резко подскочил. Какое-то огромное рогатое насекомое, сев на его благостно подставленный жаркому солнышку бок, прогуливалось по его густой, чуть свалявшейся шерсти. Громко клацнув зубами и лишь немного промахнувшись, Мичман прогнал названного гостя.

Вот бы всё было так просто — клацнул зубами, и раз — так любимого его Надей Серёжи и след простыл, словно его никогда и не было.

Мичман снова откинул голову на траву. В последнее время в его сердце появилась надежда, отчаянно крепнувшая день ото дня. Серёжа уже больше месяца не появлялся здесь, на даче, и не одного относящегося к нему разговора между Надей и её мамой Мичман не слышал.

Жизнь начинала налаживаться. Надя теперь каждый день ночевала дома. Уезжала она по-прежнему почти каждый день — работа, что тут поделаешь? Делить её с работой теперь не казалось такой уж огромной проблемой, как раньше.

Была, конечно, вероятность, что Серёжа уехал. Но Мичман эту мысль от себя гнал, предпочитая наслаждаться счастливым настоящим и грезить о ещё более прекрасном будущем.

Мичман так и предавался своим радостным мыслям, лёжа в саду на мягкой густой траве, а день тем временем стал клониться к вечеру.

Надя приезжала около восьми, и Мичман каждый день, как и прежде, когда они жили в квартире, радостно её встречал, выражая радость всеми известными ему способами: прыгал, вилял хвостом, громко повизгивал. Вот и сейчас, чутко уловив, что нужное время подошло, он, резко подскочив и отряхнувшись, направился в сторону широких деревенских ворот.

Вообще жил он на даче достаточно вольготно. Ни Надя, ни её мама не были помешаны на производстве всевозможных овощей в промышленных масштабах, ограничившись небольшим огороженным участком за домом. В другой части располагался дикорастущий сад, который как раз сейчас тонул в своём ослепительном многоцветье. Остальная же часть просторного дачного участка была в меру запущена. Там и любил проводить своё время Мичман. Целыми днями он грелся в саду на солнышке, подставляя ему то один, то второй раздувшийся на деревенских харчах бок. Если же погода выдавалась дождливой, то Мичман сидел на открытой летней веранде, расположившись у самого входа, то и дело тоскливо поглядывая на видневшуюся отсюда калитку и время от времени тяжело вздыхая: а, может, сегодня Надя вернётся пораньше?

Мичман бежал вдоль немного покосившегося, но ещё достаточно крепкого деревянного забора. Именно этот забор хранил в себе удивительную тайну: болтающуюся из стороны в сторону доску, которую можно было достаточно быстро отодвинуть, не прилагая к этому слишком много усилий. Этот спасительный ход Мичман обнаружил совершенно случайно. В тот день он неспешно бежал вдоль забора и облаивал неприятного вида высокого молодого мужчину. Уж слишком часто он начал здесь появляться. Мужчина на пса внимания почти не обращал, лишь искоса кидал короткие насмешливые взгляды. Мичман же добросовестно проводил врага до самого края, пока не упёрся в глухой забор. Там он ещё какое-то время постоял, желая убедиться, что ретировавшийся от их забора мужчина больше не вернётся. Понюхал чуть сдвинутую заборную доску, и она, повинуясь легкому нажатию, покачнулась. Мичман удивлённо уставился на забор. Недолго думая, он, встав сбоку от доски, с силой толкнул её носом. Доска отъехала в сторону, открывая вид на чудесную широкую дыру. По крайней мере, достаточно широкую для того, чтобы в неё могла протиснуться не самая маленькая собака.

В голове Мичмана мелькнула хулиганистая мысль. А ну как взять сейчас, выскочить за забор и во весь опор догнать удравшего противника. То-то же он будет потом смеяться. Да он целый век проживёт и не забудет острые мичмановы зубы.

Но эту недальновидную мысль он быстро откинул в сторону. И только после этого побежал назад, домой, гордо помахивая взъерошенным хвостом и раздумывая над тем, какую службу ему может сослужить дыра в заборе в будущем.

С тех пор он завёл себе каждодневную привычку, пробегая мимо этой части забора, носом отодвигать доску, чтобы проверить, не случилось ли чего с его дырой?

Вот и в этот раз он не смог пройти мимо. Привычным движением он отодвинул доску и, высунув голову за территорию дачи, постоял так какое-то время, вдыхая душный, вроде бы ни чем не отличающийся от дачного, но пахнущий свободой воздух.

Никуда сбегать он пока не собирался, но и такую мысль не исключал — чего можно ожидать от нового дня, он не знал.

Наконец-то достигнув двора, где на участке распластался старенький дощатый, но хорошо сохранившийся домишка, Мичман, тяжело дыша и вывалив розовый низко свисающий язык, не спеша побежал в сторону крыльца. Но не успел он добежать, как навстречу ему, слегка косолапя и переваливаясь с боку на бок, вышла полноватая женщина — Надина мама.

— О, Мичик бежит. Наденьку встречать идёшь, да?

Мичман в знак согласия завилял хвостом и даже пару раз привстал на задние лапы.

— А вот упустил ты сегодня Надю-то нашу. Упустил. Она уже пришла, — продолжала она, поглаживая Мичмана по густой, немного свалявшейся шерсти.

Мичман тревожно заскулил, подёргивая ушами. Неужели и правда пришла?

— Да, пришла, пришла. Вон, в саду она. Иди посмотри...

Мичман сорвался с места, когтями разрезая твёрдую землю под ногами, даже не дослушав того, что говорила ему Надина мама.

И только когда собачий хвост скрылся за углом их нескладного жилища, женщина, непонятно к кому обращаясь, закончила.

— С Серёжкой она со своим пришла...