В оковах (гет)

В глубоком кармане юбки Белль прятала множество мелочей. Там были мелки, обрывки ниток, проволока, наперсток, ключи от кладовой, порванная на четыре части бумажка и небольшая гайка на ножке. Последнюю она весь день прощупывала сквозь ткань, находила в кармане и сжимала потными от волнения пальцами.

За вчерашнее было ужасно стыдно: Белль еще никогда так уверенно и отчаянно не обманывала отца. Старый ученый доверчиво сам отдал ей ключ… просто посмотреть. Да и забыл забрать. И не заметил, как передергивает Белль от его слов о страшном, уродливом монстре.

До вечера оставалась пара часов, а до свадьбы — чуть менее суток. Гастон, уже не стесняясь, тискал невесту, сажал ее к себе на колени и не отпускал почти ни на минуту. Белль, сопротивлявшаяся по началу, сейчас старалась побольше и почаще подливать Гастону вина, выжидая, пока его сморит пьяный сон. Ее терпение было уже на грани, когда из кармана выпал ключ и покатился куда-то под стол.

Охнув, Белль выпрямилась и выскользнула из объятий Гастона. Не обратив на это внимания, он продолжил кому-то рассказывать, как он «Р-р-раз! И отрубил чудищу пятую клешню!!!»

Белль, широко раскрыв глаза, следила, куда катится ключ. Он вылетел из-под стола, блеснул и остановился у задней ножки чьего-то стула. Белль на ходу нагнулась, подхватила ключ и обернулась на окрик Гастона.

— Ты куда?

— Я сейчас!

От радости, что ключ на месте, хитроватая кокетливая улыбка далась ей невероятно легко.

«Нельзя тянуть. Нельзя. Ой!»

Белль быстро спускалась по ступенькам. Огонек на свечке держался из последних сил. Белль почти рухнула в узкий коридор, с удивлением не обнаружив охранника.

У нее подкосились колени. Она с трудом удержалась, пальцами уцепившись за каменный выступ. Царапающий ломкий край не дал пропасть ее сознанию в панике. Белль, перебирая пальцами по стене, медленно продвинулась к открытой решетке. Внутри камеры лежало смятое одеяло, принесенное ею неделю назад, а в стороне стояла привычная лавка.

Белль неверяще обошла камеру по стеночке, провела рукой в тех местах, где крепились кандалы. Зачем-то даже подняла, оттащила в сторону одеяло и с ним обессилено опустилась на лавку, тяжело дыша и позволяя слезам растечься по щекам. Просидев так пару минут, она резко встала и вытерла рассопливившийся нос. От злости на собственную нерасторопность и коварство Гастона плакать хотелось еще больше. Белль кулаками протерла глаза, поднялась и, растягивая время, аккуратно свернула одеяло. Она уже решительно шагнула к выходу, когда услышала сверху тяжелые шаги с позвякиванием шпор.

По лестнице спускались сапоги Гастона, а за ними появился и он сам.

— Ну что? — хмыкнул самодовольно, можно было бы сказать — почти с гордостью, если бы пьяное пошатывание не портило впечатление. — Не повезло, милая? Не смогла меня обставить? Конечно, куда тебе! — Он говорил, выбирая слова, как будто не желал ляпнуть лишнего. — Или, по-твоему, эта компания, — он мотнул головой наверх, — способна только пить? Мне, — Гастон спустился на пару ступеней, встал вплотную к Белль, — давно донесли. Я думал, насколько тебя хватит. Я надеялся, — он нагнулся, дыхнул ей перегаром в ухо, — тебе хватит мозгов, чтобы отличить детские забавы от нормальной жизни. Отличить реальность от идиотских игр со зверьем.

— Где он? — Белль прервала его речь.

— Во рву.

— В к-к-каком рву?

— За замком, — Гастон, казалось, смаковал испуг и ужас Белль.

— Ты! Как ты мог! Ты обещал!

— Да, я обещал. Но и ты, — его острый палец ткнулся ей в лицо, почти в самый глаз, — обещала!

— Я завтра… — Белль сглотнула, — должна была бы выполнить свой долг. А ты… сейчас ты сам сделал все, чтобы этого не случилось. — Белль попыталась оттолкнуть его, но Гастон так отбросил ее руку, что едва не сломал. Навалившись на Белль всем телом и прижав ее спиной к решетке, он прошипел:

— Да жив он, твой ручной монстр, жив. Я свое слово держу, а ты что устроила! Думала сбежать с ним? Что, после мохнатой туши с нормальным человеком тебе уже не сахар?

— Что?! После какой туши?! Что ты… что ты несешь?! — Белль, перебирая ногами, инстинктивно пыталась отшагнуть назад или выскользнуть в сторону. Прутья решетки, плотно вжатые в спину, не давали ей сдвинуться и на дюйм.

— Я что, идиот совсем, что ли? Не знаю, чем он мог тебя приманить?! Я тут из себя благородного строю, женюсь на ней! Позволяю ей все! А она!.. — Гастон неожиданно одной рукой перехватил ее горло. — Ну, ничего. Я приучу тебя к нормальной жизни. И не таких перевоспитывали, — он назойливо поцеловал ее, обслюнявив рот и подбородок. — Идем, зануда, увидишь сама.

За замком, куда он приволок Белль, густые заросли скрывали ров, некогда служивший для охраны замка. С этой стороны к нему примыкал лес — густой и обширный, непроходимый и пугающий. На дне рва, среди полусухих кустов и травы вольготно развалился Чудовище. Он спал, обнимая пустой мешок, прикованный за все четыре конечности.

— Спусти меня к нему, — потребовала Белль. — Я хочу убедиться, что он жив.

— Вот еще. Мы дождемся, пока он перевернется на другой бок, а пока ты меня послушаешь. Он останется здесь и, сколько бы он не ревел, не выл, не скулил — всем будет все равно. Все услышат только диких зверей, бегающих по лесу без присмотра. А если я захочу, то он сам станет этим диким зверем. И тогда его голова украсит нашу гостиную. Тебе все ясно?

Белль кивнула, лихорадочно соображая, что можно сделать.

— Не переживай так, — заметил Гастон. — Он проспит суток трое, не меньше. Мы как раз успеем хорошенько повеселиться.